Ангелина Скворцова выбежала из метро, ругая себя. Она специально не стала вызывать такси, думала прогулка поможет успокоиться. Увы! пока до желаемого эффекта было далеко. Чтож, сама виновата: прекрасно знала — дома без предварительного звонка лучше не появляться. Ну как она могла забыть, что Новый Год отец всегда старается встретить семьей, к которой она, по его мнению, больше не относится. Правда, в этот раз он почему-то приехал раньше.
Ангелина остановилась. Медленно вдохнула холодный декабрьский воздух и постаралась взять себя в руки, но, вспомнив взгляд, которым одарил её Сергей Константинович, прежде чем демонстративно удалиться, почувствовала, как по щекам медленно поползли ручейки так долго сдерживаемых слёз. Уж лучше бы накричал или нагрубил! Нет, генерал Романов в совершенстве владеет собой и техникой морального уничтожения противника, которой усердно пользуется последние полгода. А то, что в роли противника — родная дочь, его, похоже, нисколько не смущает.
Ангелина, вытерла слёзы, размазывая дорогую польскую тушь. Господи, когда же это кончится?! Сколько ещё он будет наказывать её за то, что пошла наперекор его воле и впервые в жизни осмелилась принять решение сама за себя? Отец всегда хотел видеть её врачом и не смог простить того, что учёбе в медицинской академии и перспективе стабильной профессии дочь предпочла сомнительную карьеру певицы.
Ангелина всхлипнула и с удвоенной силой принялась корить себя за визит без предупреждения. Правда, она его вообще не планировала, всё получилось спонтанно. Кира Тимохина, с которой они вместе снимали квартиру, краснея, смущаясь и запинаясь, попросила подругу переночевать дома: у неё неожиданно наметилось романтическое свидание. Поскольку подобными просьбами девушка не злоупотребляла, Ангелина не видела причин для отказа. Она спокойно отправилась к тёте, а в итоге снова оказалась на улице без крыши над головой. На квартиру она решила не возвращаться, чтобы не портить людям удовольствие, в запасе оставался только один вариант — навестить подругу детства Люду Щукину. Та сама на днях предлагала устроить небольшой девичник, одна проблема — мобильник разрядился, и предупредить о своём визите у девушки не было возможности. И потому, глядя через дорогу на освещённые окна подруги, Ангелина колебалась — оказаться незваным гостем дважды за один вечер ей совсем не хотелось.
А тут ещё машина у подъезда показалась очень знакомой. Приглядевшись, девушка узнала «Бентли» Антона Холмса, и желание входить в дом пропало совсем. Ангелина отступила подальше в тень, вспомнив, как летом по воле судьбы и, кстати, не без вмешательства Щукиной целую неделю проработала в агентстве детектива уборщицей. За те несколько дней она успела разочароваться во многих, внушаемых с детства иллюзиях, и почти влюбилась в мужчину, у которого, как выяснилось, имелись более важные и несовместимые с её присутствием в его жизни дела. Сам Холмс об этой истории, скорее всего, не догадывался, и всё же девушка предпочла с ним не встречаться. Когда он уехал, Ангелина ещё какое-то время постояла в своём укрытии, отгоняя неприятные воспоминания, и только потом нерешительно направилась к подземному переходу.
Оглядевшись по сторонам, девушка заметила, как из подъезда Щукиной выскользнул человек в длинном тёмном плаще и быстро направился в её сторону. Они встретились на середине слабо освещённого тоннеля перехода. Ангелина невольно обернулась вслед незнакомцу в чёрном, отреагировав на странный звук, раздавшийся с его стороны: звонил мобильный телефон. Оригинальный, редкий звонок, но, кажется, она его уже слышала раньше. Впрочем, дело было не только в этом. Ангелина оглядывалась ещё несколько раз, прежде чем поняла — её внимание привлёк довольно сильный запах парфюма исходящий от прохожего. Так пахли любимые духи её тёти «Snow Queen» — Снежная королева.
— У меня дежавю! — простонала Ангелина, когда подруга безапелляционно заявила, что та пришла не вовремя. — Я сегодня весь день не вовремя.
— Почему не позвонила? — ворчала Людмила, оглядываясь на закрытую дверь спальни. Подругу детства она пока держала в коридоре.
— Телефон разрядился — не успела. У тебя, Миша, наверное, — вспомнила девушка имя последнего возлюбленного Людмилы.
Та картинно закатила глаза и возмутилась слегка перефразированной цитатой из меняющего профессию «Ивана Васильевича»:
— Безобразие, это же надо до такой степени не интересоваться личной жизнью лучшей подруги! Сейчас у меня другой сердечный интерес, но знакомить вас, извини, пока не буду: он у меня ещё не прирученный.
— Наверное, процесс приручения был в самом разгаре, когда я пришла, — грустно усмехнулась Ангелина. — Извини, не хотела мешать. Пожалуй, стоит поискать какую-нибудь гостиницу, в метро ночевать не пускают.
— Не поняла, тебя, что из дому выгнали?
— Дома сейчас отец, решил встретить новогодние каникулы в кругу семьи. Как ты сама понимаешь, он был…гм…не слишком рад встрече.
— А как же…
— У Киры сегодня свидание…э… в нашей квартире. Поэтому я здесь, но у тебя тоже бурная личная жизнь.
— Да, бурная! — взвилась Людмила. — А у тебя вообще никакой — отсюда все проблемы! Нашла бы себе мужика с квартирой и не металась бы сейчас как сирота бесприютная!
Ангелина вспыхнула, недовольно буркнув:
— У меня нет на это времени.
— Ума у тебя нет, а не времени! — снисходительно отмахнулась Щукина. — Вроде не блондинка, а мозги не варят!
— Люда!
— Чего? Я двадцать два года Люда, а ты двадцать один — Ангелина и до сих пор в сказки веришь, да принца ждёшь. Ну, жди, жди, до пенсии время есть!
Скворцова хоть и обиделась, предпочла промолчать. Обсуждать свою личную жизнь она не собиралась даже с подругой.
— Ладно, я пойду, извини, что не вовремя. Успешного приручения!
— И куда пойдёшь, горе луковое? — вздохнула Люда. — Я же знаю у тебя в комплекте ни подруг, ни любовников, что крайне глупо с твоей внешностью и статусом восходящей звезды эстрады!
Ангелина снова покраснела. Да, она заняла первое место на конкурсе «Звёздный шанс» и получила возможность войти в состав довольно известной группы, но звездой себя пока не ощущала.
— О моих невысоких умственных способностях ты уже упоминала — повторяешься.
— Повторение — мать учения. Может хоть так до тебя что-то дойдёт. Ладно, подожди секунду, я сейчас.
Людмила скрылась за дверью и действительно очень быстро вернулась.
— Этажом ниже живёт моя хорошая знакомая, кстати, известная актриса. Перекантуешься пока у неё. Ну, чего застыла, идём скорее.
— А она согласится пустить в дом постороннего человека?
— Конечно, согласится, это же ненадолго — максимум пара часов, а потом я выпровожу свой сердечный интерес и вернусь за тобой.
Ангелина невольно улыбнулась.
— Думаешь, за пару часов успеешь его приручить?
— Не всё сразу, даже у Экзюпери этот процесс проходил поэтапно.
Девушки остановились перед дверью семнадцатой квартиры, и Щукина, не теряя времени, нажала кнопку звонка.
— А вдруг у неё тоже свидание? — испуганно шепнула Ангелина.
— Это вряд ли, Рита кавалеров домой не водит, предпочитает встречаться на нейтральной территории. — Люда позвонила ещё раз. — Похоже, её нет дома, так даже лучше. Ключи у меня есть. Отдохнёшь здесь в гордом одиночестве, а потом опять дверь замкнём, и все будут довольны.
Ангелина хотела возразить, но Люда уже уверенно пристраивала ключ к замочной скважине.
— Что такое? Не поняла юмора, да здесь открыто. А где же Ритка? Наверное, в душе, — ответила она на свой же вопрос и решительно толкнула входную дверь.
Холод — это первое, что почувствовала Ангелина, войдя вслед за подругой в чужую квартиру. Во всех комнатах горел яркий свет, а дверь на лоджию была распахнута настежь, гостеприимно впуская в квартиру, лютую декабрьскую стужу.
— Господи, какая холодина! — поёжилась Щукина. — Не знала, что Ритка закаляется. Ладно, Геля, подожди здесь, я поищу её.
Люда скрылась в соседней комнате, громко позвав хозяйку квартиры по имени, а через секунду Ангелина услышала её истошный, полный какого-то животного ужаса крик. Стараясь не поддаваться панике, она метнулась вслед за подругой. Щукина медленно сползала по стене. В её расширившихся, остекленевших глазах отражалось распростёршееся на полу тело Маргариты Майер.
Ангелина вскрикнула и отшатнулась. Девушка провела большую часть своего детства с родителями в так называемых горячих точках, и уже тогда ей приходилось видеть смерть в самом неприглядном её виде, но даже раздробленные взрывом фрагменты тел не поражали так, как только что увиденное зрелище. Ужасало всё: и одежда актрисы, превращённая в сплошное кровавое месиво, и неестественные кукольные локоны парика, и нелепая серебристая диадема в виде короны на голове, и жирная чёрная мушка над верхней губой, зачем-то нарисованная на лице Маргариты.
— Ой, мама, мамочка! — утробно завывала Люда, раскачиваясь, словно китайский болванчик. Она потеряла связь с реальностью и сейчас пребывала в глубоком шоке.
Ангелина была не в лучшем состоянии, но, собравшись с духом, заставила себя подойти к окровавленному телу и нащупать пульс. Бесполезно! Сердце актрисы остановилось навсегда. Склонившись над обезображенным трупом Риты, Ангелина вдруг отчётливо почувствовала лёгкий почти выветрившийся аромат духов, тех самых, которыми так сильно пахло от незнакомца, встреченного ею несколько минут назад в подземном переходе.