Звонок Арбенина застал Холмса в агентстве, куда тот заскочил по просьбе Алика. Работа над восстановлением фотографии была завершена, и он надеялся, что снимок теперь удастся идентифицировать. Новости были шокирующими, хотя и вполне предсказуемыми. Глупо было рассчитывать, что монстр остановится. Правда последней жертве повезло — девушка выжила, но она пока без сознания и неизвестно когда очнётся, а, судя по характеру нанесения травм, (три ножевых удара в спину) девушка вообще могла не видеть нападающего.
— Похоже, его спугнули, — устало рассказывал Май подробности, которые удалось выяснить. — Корона и парик валялись на полу.
— Где её обнаружили?
— Какая-то съёмная квартира, никто не знает, почему она там оказалась. Соседи услышали крики… кстати, где был Воронцов?
— Полтора часа назад он снова пытался надавить на Рюмина, но, получив решительный отпор, побрёл в ближайший бар и там набрался до невменяемого состояния. Сейчас находится дома, предположительно спит.
— А точнее, что он делал в половине одиннадцатого?
— Дома был, таксист выгрузил его в десять пятнадцать.
— А ты?
— А мне в агентство нужно было заехать.
— То есть ты больше за ним не следил? — в голосе Мая послышались угрожающие нотки.
Антон слегка смутился:
— Да, а зачем? Говорю же — он был пьян настолько, что не мог передвигаться самостоятельно!
— Уверен?
— Да, он еле выполз из бара!
— А может он заметил слежку и просто водил тебя за нос?
— Я так не думаю, — уверенности в голосе Антона заметно поубавилось.
— Так вот теперь подумай хорошенько и ответь ещё раз, где наш писака был в половине одиннадцатого?
— Ну… наверное… дома…
— Ответ неправильный! — голос Мая отливал сталью. — Ты этого не знаешь, поскольку тебя там не было.
— Но…
— Поезжай к нему и всё проверь! — категорично велел Май тоном.
Антон почувствовал себя школьником, которого незаслуженно отчитал учитель. Внутри закипала злость, кем Арбенин себя возомнил, чтобы им командовать! С какой стати ехать к Воронцову, если он лично видел, как тот напивался в баре! Детектив глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Да, он видел, как Глеб пропустил пару рюмок коньяка, а потом дожидался его в машине: находится в небольшом баре, не привлекая внимания, было затруднительно. Получается, Арбенин отчасти прав — он не может с точностью утверждать, чем именно занимался журналист в баре. Придётся поехать… Придётся, но не ему!
— Сам проверь! — Холодно распорядился он. — На звонок он может не выйти, а специалист по чужим замкам у нас — ты! Я лучше Рюмина навещу, больше толку будет.
Арбенин ворчливо согласился и ушёл. Всё ещё раздражённый Холмс быстро направился следом, но его внимание привлёк лежащий на столе снимок, тот самый, ради которого он собственно и вернулся. События развивались слишком стремительно, и в другой ситуации Антон не стал бы тратить на него драгоценное время, но что-то в лице девушки с мушкой показалось ему странно знакомым. Алик выделил его из общей фотографии, увеличил и сделал чётким, насколько это было возможно. Холмс осторожно взял снимок и долго вглядывался в это лицо, испытывая самые противоречивые чувства.
— Невозможно! Этого не может быть! — растеряно повторял он, а двадцатилетняя девушка, в нелепом парике и откровенном наряде продолжала кокетливо улыбаться с фотографии до боли знакомой улыбкой.
Сейчас в уголках этих глаз уже проявилась тоненькая сеточка морщинок, волосы стали короткими и потемнели от дорогой, закрашивающей седину краски. Мушка над губой бесследно исчезла, как и беспечное выражение глаз, а изысканные туалеты восхищали неброской стильной безыскусностью, и всё-таки это была она — известная актриса и его мать — Элен Холмс!
— Элен! — простонал Антон, сгорбившись под тяжестью осознания. Вот оно связующее звено между ним и убийцей! Фирма Мая здесь ни при чём, на тех рекламных флаерах стояло имя его матери!
Май выключил телефон и, прислонившись к стене, на мгновенье закрыл глаза. Усталость методично выкачивала последние силы.
— Сколько ты уже не спишь? — раздался за спиной знакомый женский голос.
Май вздохнул, он почти забыл о её присутствии. Глаза открывать не хотелось, но пришлось. Что дальше? Ах да, дежурная улыбка и пара избитых фраз — всё как в приличном обществе.
— Я в порядке, Элли, спасибо за телефон.
Он вернул мобильник Элеоноре Кулешовой. Она приехала по вызову граждан, обнаруживших раненую Киру, и сопровождала «скорую» в больницу.
— Выглядишь неважно, — искренняя забота, звучащая в её голосе угнетала как долг, который нечем отдавать.
Его телефон разрядился, и женщина с готовностью одолжила свой. Она была очень рада этой неожиданной встрече и даже не пыталась скрывать свои чувства.
— Мы так давно не виделись…
Май вздохнул ещё раз: только объяснений ему сейчас не хватало.
— Мне нужно срочно уехать, — Он оглянулся на Ангелину, застывшую в одной позе на традиционной больничной кушетке.
Элеонора разочарованно вздохнула.
— Я сменюсь через полчаса, если подождёшь, могу повезти.
— Спасибо, я на машине и действительно тороплюсь.
Он подошёл к Скворцовой. Девушка сидела неестественно прямо и смотрела куда-то в пол. Май опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза — взгляд был застывшим, безжизненным.
— Скворчонок, мне нужно ненадолго уехать. Как ты?
— В порядке, — голос соответствовал выражению глаз.
— Я скоро вернусь, обещай, что никуда не уйдёшь.
— Хорошо, — она даже не подняла головы.
Май смотрел на её бледное осунувшееся лицо и хмурился. Уж лучше бы ревела или причитала как все нормальные особи женского пола. Нет, этой и здесь нужно выделиться, — молчит как партизанка, а внутри, наверняка закипает готовый взорваться вулкан.
Элеонора с любопытством и некоторой тревогой наблюдала за происходящим. Ей не нравилось, как Май смотрит на девушку — словно оберегает, опекает. В принципе ничего особенного, но на неё он так никогда не смотрел, это задевало. К тому же она узнала в юной особе девчонку, с которой тот работал прошлым летом. Интересно, что их связывает? Впрочем, она ведь проходит свидетельницей в деле «Снежного короля» (так в прокураторе прозвали маньяка). Да, скорее всего дело в этом. Арбенин тем временем что-то быстро сказал девушке и почти бегом выскочил из отделения.
— Даже не попрощался! — с горечью отметила Элеонора. — Как будто меня не существует!
«Как всегда!» — злорадно отметило уязвлённое самолюбие, и любовь не стала спорить с нм как раньше. В этом больше не было смысла.
Розовые очки разбились, когда несколько месяцев назад Май исчез из её жизни, не соизволив даже предупредить о своём решении. Просто он никогда не считал, что их что-то связывает: спонтанный секс видимо был не в счёт. Она сама придумала сказку о несуществующей любви, сама построила воздушный замок — винить некого. Она и не винила… А сегодня, когда внезапно увидела Мая в отделении чуть не бросилась ему на шею на виду у всех. Её чувства не изменились, словно не было нескольких месяцев разрыва, но теперь это не имело значения. Элеонора вспомнила о своём недавнем дне рождения — в 33 года уже не строят воздушных замков. В этом возрасте полагается иметь настоящую, желательно собственную жилплощадь, которой у неё до сих пор не было. Подумала она и о знаках внимания, что с первой встречи оказывал ей старший следователь Бруталов — немолодой, но вполне обеспеченный холостяк с двухкомнатной квартирой на Краснопресненской. Вчера она впервые осталась в этой квартире на ночь…
За любовью не угонишься, а ей нужно думать о дочери и о собственном будущем. Женщина тяжело вздохнула, всё ещё глядя вслед Арбенину, но нашла в себе силы отвернуться от прошлого… навсегда.
Ангелина не понимала, что происходит. Разум, с трудом прорвавшись сквозь стену оцепенения, выхватывал обрывки происходящего и никак не мог связать их воедино. К Кире не пускали, отгораживаясь пугающей фразой «состояние стабильно тяжёлое». Май уехал. Она не знала, сколько он отсутствовал — время стало тягучим, словно вышло за рамки физических законов и совсем не ощущалось. Вокруг сновали люди в белых халатах и полицейской форме. Потом вернулся Арбенин. Их попросили покинуть отделение.
Высокий седоволосый мужчина в халате что-то громко говорил о нарушении больничного режима. Говорил ей и Маю, но почему-то ни слова не сказал подоспевшему Зарецкому — продюсеру Киры. Его даже в палату пустили. Видимо от больничного режима, как и от армии, некоторым давалось освобождение. Несправедливо, но у девушки не было ни сил, ни желания спорить. В состоянии почти полной апатии она позволила Маю увести себя из больницы. Он что-то говорил, кажется спрашивал не передумала ли она насчёт возвращения домой, к отцу. Нет, она не передумала, и он не стал спорить. Привёз её на квартиру, ту из которой ещё сегодня вечером Кира вышла живой и невредимой. Точнее вчера: стрелки часов давно отсчитали полночь. В привычной обстановке Ангелина стала понемногу приходить в себя. Май возился возле входной двери, встраивая что-то в замочную скважину.
— Сигнализация, — объяснил он, заметив её взгляд. — Чтобы незваные гости не застали нас врасплох.
— Нас? — осторожно уточнила певица.
Он устало улыбнулся.
— Да, нас. Я переночую здесь, вот прямо на этом диванчике, если не возражаешь.
Ангелина не возражала, ей совсем не хотелось оставаться наедине со своим мыслями и телефоном. Она бы звонила в больницу каждые пять минут и ревела, услышав знакомое «состояние стабильно тяжёлое», а потом представляла, как чудовище в образе человека убивает Риту, Лену и Киру под её песню. Альтернатива не из приятных!
— Хорошо, я сейчас постелю.
— Не стоит, здесь и так удобно, а я слишком устал, чтобы привередничать.
— А я настаиваю, — Ангелина грустно улыбнулась. — Пожалуйста, не возражайте. Мне просто необходимо чем-то себя занять.
— Тебе необходимо отдохнуть, — покачал головой Арбенин, но спорить не стал.
Интересно, какие новости у Антона? Видел ли он Рюмина? Интересно, но не настолько, чтобы названивать ему в два часа ночи, тем более что его собственная информация никак не могла помочь следствию. Воронцов спал дома прямо на полу и, судя по устойчивому запаху перегара, самостоятельно подняться на ноги просто не мог — железное алиби на момент убийства. Правда, это не значит, что он не мог быть подельником кровожадной твари. Ангелина вернулась из другой комнаты с полным комплектом спальных принадлежностей.
Май наблюдал за тем как девушка застилает диван красивой золотисто-голубой простыней и прикидывал достаточно ли устал, чтобы обойтись без снотворного и не видеть снов. Большую часть ночей он проводил один, поэтому раньше такой вопрос не был актуален, сегодня всё иначе. Девчонка и так на взводе ему не хотелось пугать её ещё больше. Но, едва коснувшись подушки, мужчина провалился в глубокий крепкий сон, успев подумать, что снотворное, похоже, не понадобится.
Ангелина, как ни старалась, не смогла последовать его примеру. Читать и смотреть телевизор тоже не получалось — мысли блуждали слишком далеко. Закрывшись в своей комнате, она всё-таки позвонила в больницу. Разумеется, не услышала ничего обнадёживающего, только сильнее расстроилась. Посмотрела на часы и со вздохом забралась под одеяло. Долго ворочалась, отгоняя дурные мысли, даже присутствие Мая не успокаивало. Ещё через полчаса надежда на нормальный сон была окончательно потеряна, зато начала мучить жажда.
Ангелина промаялась ещё несколько минут и со вздохом побрела на кухню. По пути она заглянула в комнату, где спал Арбенин. Просто убедиться, что всё в порядке — именно так она объяснила этот внезапный порыв самой себе. Его сон не был спокойным. Мужчина тоже без конца ворочался и вздыхал. В неярком свете фонарей, пробивающемся сквозь шторы, Ангелина увидела выражение его лица и испугалась. Она и представить себе не могла, что лицо спящего человека может выражать такую степень отчаяния. Он снова перевернулся и вдруг очередной вздох перешёл в протяжный громкий стон боли. Девушка вздрогнула и застыла в нерешительности. Она лучше многих знала, что такое ночные кошмары, в которых встречаешься с самыми ужасными чудовищами подсознания, не знала только что с этим делать. Когда тётя будила её посреди такого сна, она потом не могла уснуть до утра, а Маю необходимо выспаться. Свой самый первый «триллер» Ангелина увидела в четыре года после просмотра «Щелкунчика». Её преследовал огромный мышиный король. Она как сейчас помнила пронзительный ужас, сковавший хрупкое детское сознание. Хотелось кричать, чтобы услышали и помогли, но голос пропадал, и она могла только стонать, как сейчас Арбенин. Тогда рядом была мама. Она обнимала её, гладила по волосам, заплаканному лицу, шептала что-то ласковое нежное и кошмар отступал. Как же давно это было!
Май снова заворочался и застонал громче. Ангелина быстро подошла к спящему, села рядом, успокаивающе погладила по волосам и прошептала, совсем как мама когда-то:
— Тише, тише! Это просто сон. Я здесь, рядом. Всё хорошо.
Но преследователи Мая были пострашнее мышиного короля. Он ещё долго стонал и метался по подушке, бормоча что-то бессвязное. Ангелина сидела рядом, гладила его по лицу, плечам, волосам и терпеливо как мантру повторяла:
— Успокойся. Это просто сон. Всё будет хорошо.
Он затих только через полчаса. Уткнулся лицом в её ладони, обхватил руками плечи и не отпускал. Ангелина со вздохом прилегла рядом. Она слушала, как постепенно выравнивается его дыхание и не заметила, как уснула сама.
Антон провёл эту ночь в огромной библиотеке отцовского особняка, разглядывая семейные фотографии разных лет. Словно в детской игре «Найди десять отличий», детектив пытался убедить себя, что на той фотографии не его мать, а просто очень похожая девушка, но сходство было слишком явным.
И всё же это не могла быть Элен Холмс! Не нужно особой прозорливости, чтобы понять — костюмы на девушках не маскарадные, а рабочие. В таких микроскопических полупрозрачных тряпочках в лучшем случае выходят на сцену к шесту, а в худшем… Об это он даже думать не хотел! Его мать родом из аристократической английской семьи, перебравшейся в Россию в начале прошлого века. Она воспитана в лучших традициях дворянского этикета и просто не мола пасть так низко! Здесь какое-то недоразумение! Да, именно так. Нужно выяснить всё как можно скорее.
Не заботясь о разнице во времени, Антон набрал номер матери (Элен сейчас снималась в Италии) и после короткого вступления осторожно поинтересовался, знакома ли она с певицей Галиной Серовой. Актриса ответила быстро, резко и отрицательно. Слишком быстро и слишком резко. Антон ещё никогда не слышал стальных ноток в мягком голосе матери, их появление только усилило подозрения. Хуже всего было то, что она даже ничего не спросила, как сделал бы любой действительно находящийся в неведении человек. Просто велела не заниматься ерундой, не собирать сплетни и повесила трубку.
Антон расстроился, не зная, что предпринять. Элен ясно дала понять, что на её откровенность он может не рассчитывать. Что же делать? Копаться в прошлом родной матери — унизительно! С другой стороны, что ему остаётся? Обсудить эту тему с отцом? Абсурд, тот, скорее всего не в курсе, а вносить разлад в собственную семью Антон не хотел. Немного подумав, он открыл свой ноутбук и снова вышел на знакомую страничку сайта «Сплетни. Ру», где «Гость» и «Лисичка» недавно обсуждали интересующую его тему. На этот раз сообщений здесь прибавилось. «Гость» всё же ответил на вопрос «Лисички» (и как же зовут эту о-о-очень известную даму?) — «Элен Холмс!»
— Негодяй! — Антон побагровел от ярости.
Как он посмел выставлять имя его матери на грязном сайте среди ещё более грязных сплетен! Ничего, Алик завтра же уберёт эту гадость и разыщет наглеца! Алик? Стоп! Здесь ещё одна проблема, точнее вопрос — стоит ли посвящать сотрудников в свои семейные тайны? И особенно Арбенина? Так и не приняв решения, детектив уснул прямо в кресле с ноутбуком в руках.