Ангелине снова снился кошмар. В последнее время они стали почти неотъемлемой частью её ночей вот и сегодняшняя, увы, не стала исключением. Пугающие картины быстро сменяли друг друга, нагнетая ужас ощущением неизбежности и полной реальности происходящего. Казалось, даже подсознание забыло о том, что это всего лишь сон и теперь тонуло в вязком, бездонном болоте страха.
Ночь. Она в концертном костюме Снежной королевы (том, что использовался в клипе) бежит по пустынным заснеженным улицам, каждой клеточкой своего тела ощущая чужое враждебное присутствие. Её преследователь не торопится, но и не отстаёт, напротив, чем быстрее она бежит, тем ближе оказывается человек в длинном чёрном плаще. Она не видит его лица, не знает кто он, впрочем, нет, знает — её смерть! Он уже отнял жизнь у Риты и Лены, теперь пришла её очередь!
Ангелина чувствует невероятную слабость — её силы на исходе, она пытается позвать на помощь, но из горла вырывается лишь хриплый сдавленный стон. Коктейль из усталости, страха и промозглого холода в конце концов сбивает её с ног. Девушка падает в снег и больше не пытается сопротивляться. Человек в чёрном подходит к ней вплотную. Несмотря на дикость происходящего, Ангелина успевает удивиться, увидев в его руке не нож, а пистолет. Впрочем, какая разница, если он пришёл забрать её жизнь. Убийца медленно нажимает на курок, с его лица падает капюшон и в этот миг Ангелина радуется, что через минуту умрёт. Она узнаёт своего палача, это… Май Арбенин.
Антон уже не помнил, когда в последний раз просыпался в хорошем настроении. А календарь, ежедневно напоминавший, что до Нового года осталось всего несколько дней, откровенно раздражал. Как там в народе говорится: «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь!» Антон болезненно поморщился — ну уж нет, он не желает весь следующий год гоняться за неуловимым маньяком и ссориться из-за этого с родителями. Детектив застонал, вспомнив подробности вчерашнего вечера: зачем он только послушался Мая и позвонил матери. Ничего нового она не сказала, а когда тот поинтересовался подробностями её личной жизни в студенческие годы, получил выговор за бестактность и немедленный отбой. Отец, услышавший последнюю часть разговора, но ничего не понявший потребовал объяснить, почему сын разговаривает с Элен подобным тоном. Антон, не желая посвящать его в некоторые подробности дела, не смог ответить убедительно, чем заслужил неодобрение Максима Леонидовича.
«Теперь они оба на меня сердятся!» — с грустью думал детектив, спускаясь по лестнице в огромную, приветливо освещённую пламенем камина, гостиную родительского особняка. Наверное, ему лучше вернуться в свою квартиру.
Холмс посмотрел на часы — 11 часов, поздновато для начала рабочего дня! Отец, должно быть уже уехал. «Даже не попрощался!» — отметил Антон со вздохом. Он расположился в кресле возле камина и принялся просматривать свежую прессу, лежащую тут же. Теме «Снежного короля» по-прежнему уделялось много внимания, но первые полосы двух «жёлтых» газет сегодня были отданы другой скандальной новости. Ещё одна так называемая «сенсация» из мира шоу-бизнеса, о которой через пару недель никто не вспомнит, но сколько крови она успеет попортить своим «главным героям»!
Чисто по-человечески Антону их было жаль, особенно Киру. Зарецкий переживёт, он и не такое повидал, а ей уже и так здорово досталось. Антон перевернул страницу: надо же сколько места выделили под обычную любовную интрижку! Ну спит продюсер с певицей — подумаешь, невидаль! Ах да, здесь ещё интервью с разгневанной женой прилагается — она-то и забила тревогу в колокола прессы. Грозится подать на развод, отобрать у блудного мужа ребёнка и навсегда увезти его в провинциальную Тмутаракань, из которой она, собственно, родом. Наивная дурочка! Умная перемолчала бы, переплакала в подушку и всё бы как-нибудь утряслось. Зачем раздувать публичный скандал да ещё бросаться подобными угрозами? У Зарецкого достаточно денег и связей, чтобы всё сложилось по прямо противоположному сценарию, согласно которому в Тмутаракань, девочка, ты поедешь одна: без денег, без ребёнка и без права видеться с ним даже по выходным!
Антон тут же усомнился в своих мыслях. Он слишком хорошо знал, как много значит сын для Зарецкого — он ни за что не нанёсёт ему такой психологической травмы, а значит, эту семью скорее всего ждёт тупик, в смысле прочный искусственный хэппи-энд.
Впрочем, пусть выпутываются как знают. Детектив отложил газету и переключился на собственные проблемы, ему предстояло многое обдумать. Итак, убийца считает себя вершителем справедливости: он не просто убивает, а, образно выражаясь, наказывает современных «Снежных королев» за поломанные судьбы их жертв. Риту Майер — за жестокое обращение с поклонниками, Невезухину — за то, как она поступила с родной матерью, а Киру, возможно, за роман с женатым человеком (других версий у него пока не было). Получается, этот человек должен многое знать о своих жертвах, а раз так он либо знаком со всеми лично, либо у них есть общие знакомые, посвящённые в личную жизнь девушек. Например, Рюмин со своим архивом — Майер и Невезухина в подробностях изливал ему душу, а заодно все свои похождения. Архив хранится в его компьютере и, по словам психолога никто кроме него не имеет к ним доступа. Пусть так, но он мог запросто проговориться в приятной компании за рюмочкой чего-нибудь крепкого (врачебная тайна и алкоголь плохо сочетаются)!
А как же Кира? Она никогда не была у него на приёме и, следовательно, в этот сценарий не вписывается. Надо будет расспросить Ангелину на предмет общих знакомых всех трёх девушек. Есть ещё кое-что: этот тип, кем бы он ни был, знает о прошлом его матери гораздо больше, чем он сам. Парик, диадема, родинка! Перед глазами Антона поочерёдно замелькали снимки убитых девушек, их сменило фото тридцатилетней давности, с которого беспечно улыбалась его мать. И тут детектива осенило: он убивает не безликую «снежную королеву», а именное её, вот эту девушку с последней фотографии — Элен Холмс — его мать! Но если это действительно так она тоже должна быть в его чёрном списке!
О том, что косметическая фирма «Элен» является не более чем прикрытием для обширной сети наркобизнеса Салимханова, Арбенин знал всегда. Не знал лишь, как именно товар переправляют через границу. Скорее все под видом косметической продукции. Видимо были учтены мельчайшие нюансы, иначе предприятие ни за что бы не продержалась на плаву столько лет. Но в ближайшее время должна состояться очень важная сделка. Товар нужно будет переправить быстро и в большом количестве. И вот здесь у них возникли трудности с представителями правоохранительных структур. Какие именно и с кем конкретно — Май опять же не знал, но раз их решил навестить сам Салимханов — дело действительно серьёзное: операция под угрозой срыва.
На самом деле всё это его мало интересовало. Он думал о многих вещах сразу лишь для того, чтобы унять волнение и выглядеть естественно. Вчера, когда Воропаев предложил Маю поехать с ним в аэропорт, тот согласился не задумываясь. Но сегодня, стоя в зале ожидания рядом с Геннадием Викторовичем и ещё несколькими представителями фирмы, он уже не был столь уверен в сделанном выборе. Всё равно здесь, в аэропорту, он не сможет исполнить задуманное (слишком людно), а светиться пред большим боссом раньше времени ни к чему. Хотя, может всё к лучшему и стоит рискнуть?
Май представил, что случиться, если он осуществит свой план прямо сейчас. Это ведь проще простого: подойти как можно ближе и с силой нажать на массивный перстень печатку на левой руке. Тот немедленно откроется, выпуская тоненькую острую иголочку. Сама по себе она не представляет угрозы для жизни — это просто способ в прямом смысле побольнее уколоть противника. Май шутки ради купил его в одной антикварной лавке и перстень долгое время пылился на дне комода. Пока однажды во время задержания обезумевшего нового русского, решившего жестоко отомстить досаждавшим конкурентам, он не обнаружил тайник с ядом Кураре, который и должен был стать орудием мести. Как и где бизнесмен раздобыл яд, выяснить не удалось, впрочем, когда есть деньги и связи упрощается решение самых сложных проблем. Май, разумеется, доставил яд в качестве вещь дока, но не забыл оставить малую толику для собственных нужд. Вот тогда он и вспомнил о перстне. Всё сложилось как нельзя лучше — это самое надежное оружие, а главное его можно везде пронести незаметно. Но нет, не здесь. Могут пострадать люди.
Май заметил, как заблестели глаза Воропаева, проследил за его взглядом и замер. Вот он Марат Рустамович собственной персоной! Он узнал бы его в многомиллионной толпе, хотя до этого видел исключительно на снимках и видеоматериалах. Зато женщину, которая гордо шла рядом, он знал прекрасно! Она снилась ему фактически каждую ночь последние десять лет — Анита! Как же он этого не предусмотрел?! Но кто мог подумать, что они до сих пор вместе?
Май запаниковал, ему стоило огромных усилий держать себя в руках и выглядеть естественно. Женщина, которую он считал слепым орудием, очередной пешкой в руках большого босса и которую, как он был уверен, тот давно вышвырнул за ненадобностью (короли всегда так поступают с пешками), сейчас шла ему навстречу. Надо признать, она совсем не изменилась за минувшие годы. Всё также нереально завораживающе прекрасна, что ж, Салимханова можно понять — произведениями искусства не разбрасываются. Но что делать ему? Анита непременно его узнает! Отступить и спрятаться за спины присутствующих слишком рискованно — любое движение неминуемо привлечёт внимание. Остаётся ждать. Май попытался сосредоточиться: ладно, предположим, она его узнает и что дальше? У него уже есть определенная репутация в фирме, вряд ли Воропаев предпримет что-то радикальное. Скорее всего, состоится очередная проверка «на вшивость». Это он как-нибудь переживёт — не в первой!
Май расслабился, даже улыбнулся и в этот миг чёрные глаза Аниты остановились на его лице. По тому, как широко они распахнулись, мужчина понял — узнала! Несколько мгновений она не отрывала взгляд от его лица, потом невозмутимо отвернулась и прошла мимо. Усилием воли, Арбенин подавил новую волну зарождающейся паники. Что это значит? Она определённо его узнала и что? Не испугалась, не разозлилась, не попыталась привлечь к нему внимание, почему? Возможно, хочет убедиться, что не ошиблась, проверяет? Что ж, тогда нельзя расслабляться, надо быть готовым ко всему.
Май вдруг осознал, что глядя на этих людей, так легко уничтоживших его семью, вдребезги разбивших его жизнь, он не испытывает ничего кроме удовлетворения (наконец-то всё закончится) и раздумывает лишь о технических моментах. Когда Анита заговорит? Где лучше совершить «вендетту»?
Ни ненависти, ни злости, ни боли — ничего кроме отвращения и пустоты. Умерших не воскресить, прошлого не вернуть, но настоящее и будущее принесены ему в жертву, а значит терять нечего и он, Май Арбенин, доведёт начатое до конца, чего бы ему это не стоило!
Ангелина сидела на подоконнике, положив голову на колени, и тоскливо смотрела в окно. Там внизу бурлила, суетилась, кипела жизнь, к которой она теперь не могла приобщиться. Ночной кошмар, оказавшийся лишь игрой воображения, незамедлительно перерос в кошмар наяву. Едва она открыла глаза и поняла где находится, раздался суровый голос отца:
— Так вот для чего ты так рвалась в певицы?! Чтобы среди ночи тебя пьяную и невменяемую доставляли посторонние мужчины!
К счастью, она плохо помнила, что он ещё говорил, наверняка это были неприятные, жестокие слова. В памяти осталась лишь последняя фраза: «С этого дня ты под домашним арестом! Без моего сопровождения из дома больше не выйдешь!»
Напрасно она пыталась напомнить о своём совершеннолетии. Даже по европейским меркам 21 год — возраст взрослого самостоятельного человека, но у генерала Скворцова на этот счёт было своё мнение. А тут ещё Светлов позвонил — вечером придётся выступать в дискобаре «Олимпия», отказ, естественно, не принимается. Уважительной причиной будет считаться разве что её присутствие в палате интенсивной терапии в качестве пациента, всё остальное карается неустойкой. И что ей делать? Как выбраться из дому? И Киру навестить теперь не получится, а надо бы. Она звонила ей полчаса назад — у подруги такой грустный голос, что сердце разрывается! Там явно что-то случилось, но Тимохина, как обычно, будет молчать до последнего — та ещё Зоя Космедемьянская!
— Тук! Тук! К тебе можно? — в дверь просунулась кудрявая головка Кати. Она вошла, не дожидаясь приглашения, и посмотрев на приникшую лбом к стеклу Ангелину, шутливо процитировала:
— Сижу за решёткой в темнице сырой!
— Не смешно! — сухо ответила старшая сестра. Она вдруг оживилась и, спрыгнув с подоконника, плотно закрыла дверь.
Катя удивлённо следила за ней взглядом.
— И что это значит?
— Катя, помнишь, ты рассказывала, как сбегала из дома, когда тебя запирали?
— На память не жалуюсь.
— Послушай, мне сегодня вечером очень нужно попасть в одно место. Поможешь?
Зелёные глаза девочки заблестели от любопытства.
— У тебя свидание? С тем парнем, что тебя вчера притащил? Я слышала, как генерал с ним ругался. А кто он?
— Предатель — вот кто! — обиженно проворчала певица.
Огонёк любопытства в глазах Кати разгорался всё ярче.
— Почему предатель? Он тебя бросил? Ушёл к другой?
— Пусть идёт куда хочет! Слышать о нём больше не хочу! Так ты поможешь? У меня сегодня вечером выступление в клубе, если не приду — продюсер живьём съест!
Катя сразу поскучнела.
— Фу! Как банально!
— Катя! Это очень серьёзно. Если нарушу условия контракта — буду всю жизнь на него вкалывать как рабыня на плантации!
— Эх, значит, я опять одна в этом сумасшедшем доме останусь? — с грустью вздохнула девочка. — Ну ничего, вот летом закончу школу и всё — прощай навсегда, колония строгого режима!
— Почему одна я ведь…
— Что? Вернёшься — как бы не так!
Ангелина вздохнула, действительно разве оказавшись на свободе, она захочет снова вернуться в «заключение»? Тем более что все её вещи и документы остались на старой квартире!
— Ты права — не вернусь, но я не хочу, чтобы тебе из-за меня досталось. Если папа узнает…
— Да ничего он не узнает. Я договорюсь с соседкой по телефону, а когда ты по пожарной лестнице переберёшься к ней на балкон, я в этот момент буду играть в шахматы с твоим папочкой — железное алиби!
Ангелина почувствовала, как к горлу снова подступает тошнота.
— По пожарной лестнице? Но ведь у нас шестой этаж?
— Ну да, а Машка — на седьмом. Лестница совсем рядом с балконом проходит. Помнишь, мама ещё ругалась из-за этого, когда мы только переехали. Боялась, что к нам по ней или грабители или мальчики лазить будут. Но если тебе страшно…
— Нет, нет! — Ангелина взяла себя в руки. — Всё нормально, я смогу.
— А потом куда пойдёшь, на квартиру?
Ангелина вздрогнула, представив перспективу: ночь в пустой разгромленной кем-то, возможно убийцей, квартире!
— Нет, я у Щукиной переночую.
Катя закатила глаза:
— У Щукиной! Какое непростительное расточительство: на что ты тратишь свою свободу! Уж я бы точно нашла ей лучшее применение.
Белокурую подругу Маркина звали Надежда Агафонова. Напротив имени в отчёте Арбенина значились адрес и возраст дамы — 35 лет, а вот её семейное положение оказалось для Холмса сюрпризом. Когда, проводив нежданного гостя в комнату, женщина попросила говорить тише, чтобы не разбудить мужа Антон, мягко говоря, удивился. Да, конечно, и замужнее дамы заводят романы на стороне, но в данном случае он даже не подумал о такой возможности — уж слишком уверенно вела себя парочка: они никогда не прятались, словно ничего не опасались. Представившись, он молча гадал, как строить беседу дальше. Первоначальный план не годился, а белокурая красавица (она действительно была очень красива, несмотря на усталый вид) терпеливо ждала, разглядывая посетителя с лёгкой чуть грустной улыбкой. Молчание затягивалось. Это напрягало.
— Надежда Дмитриевна, возможно, я не вовремя, но мне очень нужно поговорить с вами об одном нашем общем знакомом: Маркине Денисе Анатольевиче.
Она не изменилась в лице, молча кивнула и жестом предложила следовать за ним на застеклённую лоджию. Там висел большой клетчатый гамак, стояли стол, несколько стульев и обогреватель.
— С ним что-то случилось? — спросила она, закуривая сигарету.
— Нет, не беспокойтесь, я просто хочу понять, что он за человек.
Она пожала плечами:
— Обычный человек, со своими причудами и недостатками, как и все мы. Почему вы решили спросить об этом именно меня? У него ведь есть мать, насколько мне известно.
— Какая мать не идеализирует своего ребёнка? А мне хотелось бы узнать беспристрастное мнение. Мне известно о ваших с ним отношениях, они…
— Были ошибкой! — закончила блондинка, глядя куда-то вдаль. — Я люблю мужа, с некоторых пор это не взаимно, а иногда так хочется почувствовать себя любимой и желанной. Но с Маркиным скучно — эти его занудные нравоучения…
— Простите, что?
— Есть у него такой пунктик: учить других жить. Понимаю, он психолог, но иногда это просто доходило до абсурда: проведёт со мной ночь, а потом читает мораль на тему что такое хорошо и что такое плохо! Мол, нельзя мужу изменять. К тому же к нему постоянно приходили какие-то женщины, видимо им эти «молебны» пришлись по душе. Впрочем, думаю, они там не только этим занимались. Несколько раз я находила в квартире чужое нижнее бельё.
Антон догадался, что речь идёт о съёмной квартире, в которой эти двое встречались.
— И поэтому вы решили с ним расстаться?
— Да, но последней каплей стала эта уродина! Вы бы видели, какое чучело я застала с ним в последний раз: страшная как Армагеддон! Волосы, не знавшие шампуня и расч1ски, по крайней мере, два месяца, жуткие очки и брекеты в придачу!
— Это же Лиза! — заволновался Антон. — Вам о ней что-нибудь известно.
— Нет, никогда раньше не видела.
— Жаль! Мне очень нужно найти эту девушку!
— Поищите в кунцкамере, — раздражённо посоветовала Надежда. — Или с Маркиным поговорите — она ведь к нему приходила! Я то здесь при чём.
Антон разочарованно вздохнул:
— Да, разумеется, я так и сделаю. Надежда Дмитриевна, а у вас случайно не осталось ключей от той квартиры?
— Нет. И никогда не было, мне кажется, он не хотел, чтобы кто-то был там без него.
— Почему? Разве это не обычное место для свиданий?
— Не совсем. Думаю, он использовал квартиру для работы — принимал пациентов неофициально. Я постоянно спотыкалась о какие-то странные шляпы, платья, парики…
— Парики? — Антон заерзал на месте от нетерпения — так ему хотелось оказаться в обсуждаемой квартире. Жаль, Арбенин не научил пользоваться отмычками. — Зачем ему всё это?
Женщина передёрнула плечами и затушила сигарету о край приспособленной под пепельницу тарелки.
— Не знаю. Вроде метод лечения у него такой — пациент меняет имидж, в смысле образ, становится кем-то другим и прежние проблемы на него больше не действуют. Что-то в этом роде — бред, в который он свято верил. Я всегда молча слушала восторженные речи по этому поводу, но когда он и меня захотел нарядить в какой-то маскарадный костюм — не выдержала. С тех пор мы не виделись.
Антон улыбнулся.
— Что вас так разозлило? Это был костюм бабы Яги?
— Нет, кажется, снежной королевы, но какая разница?
«Огромная!» — подумал Антон, хватаясь за мобильник.
Наскоро попрощавшись с хозяйкой, он побежал к машине, по пути набирая номер Рюмина. В ответ на его вопрос, Виталий Павлович рассказал, что Маркина два часа назад увезла скорая с приступом бронхиальной астмы. «Отлично, значит, у меня есть в запасе немного времени. Пока не о чем беспокоиться» — подумал Антон. Но, узнав, куда именно его отвезли, понял, что ошибся, потому что вот уже два часа Маркин Денис Анатольевич находился рядом с Кирой Тимохиной — в разных отделениях, но на одном этаже.