Через три дня совершенно голый Гидеон Кру, наслаждавшийся свежестью после купания в бассейне на крыше ультрамодного отеля «Гансвурт», стоял в своем номере высоко над районом Митпэкинг Нью-Йорка, глядя на кровать кинг-сайз, заваленную диаграммами и схемами, которые в мельчайших подробностях отображали систему охраны Восточного Зала библиотеки Моргана.
Процедура займа Келлской книги у Ирландского правительства библиотекой Моргана заняла восемь лет. Пришлось столкнуться с целым рядом трудностей. Основная причина крылась в том, что в 2000 году один из книжных фолиантов был отправлен на выставку в Канберру, Австралия. Несколько страниц были повреждены из-за трения и потеряли пигмент — виной всему оказалась вибрация двигателей самолета — и правительство Ирландии теперь неохотно соглашалось на подобные заимствования.
Джеймс Уотермейн, миллиардер — американо-ирландский основатель группы компаний «Уотермейн», сделал поставил себе личную цель привезти книгу в Соединенные Штаты. Человек, известный своей харизмой и обаянием, сумел убедить ирландского премьер-министра и, наконец, правительство дало согласие — при условии выполнения ряда жестких условий. Одним из них стала полная реконструкция системы безопасности Восточного Зала библиотеки Моргана, за которую Уотермейн заплатил из своего кармана.
Первоначально Уотермейн попытался устроить выставку рукописи в Смитсоновском музее. Однако служба безопасности музея слишком неохотно откликнулась на необходимость высокотехнологичной реконструкции, и задумка провалилась. Втайне Гидеон был рад услышать это. Хотя у него с детства остались ужасные воспоминания о Вашингтоне, округ Колумбия — в конце концов, именно там был убит его отец — в последующие годы он несколько раз приезжал туда с визитами и обнаруживал, что город представляет собой весьма скучную, даже сонную коллекцию красивых памятников и неиссякаемого числа документов. Но всего за несколько недель до этого его пригласили в Вашингтон, чтобы вручить медаль за недавние подвиги в Форт-Детрике. И к его ужасу — из-за событий 11 сентября ли, из-за волокиты и неизбежного укрепления бюрократии ли — то, что когда-то было доброжелательной и обычной столицей, теперь стало походить на вооруженный лагерь. Городская полиция, полиция Капитолия, Парковая полиция, Госдепартамент полиции штата, полиция Монетного двора США, Секретная служба, «специальная» полиция (achtung[6]!) — фактически выходило что-то около двух десятков различных полицейских подразделений, и это только те, о которых он знал. Все они теперь душили центр города своим присутствием: вооруженные и уполномоченные применить силу, схватить или арестовать любого невезучего водителя или туриста. Если, конечно, верить словам одного из таксистов Гидеона, когда-то состоявшего на службе в полиции. Глядя на всех этих лишних полицейских с их пересекающимися сферами деятельности, Гидеон буквально ощущал запах своих зря потраченных налоговых долларов.
Последней каплей стало то, что некоторое время спустя он получил по электронной почте штраф за превышение скорости. Какая-то установленная на столбе камера-радар засекла, что он ехал по Нью-Йорк-Авеню на несколько миль в час быстрее ограничения скорости в тридцать пять миль и, сфотографировав его номерной знак, отправила ему штраф на 125 долларов. Теперь уже никак нельзя было опротестовать штраф — разве что вернуться в Вашингтон и попытаться отстоять свою правоту в суде. И, плюс ко всему, само событие было настолько расплывчатым в его памяти, что восстановить его не представлялось возможным: действительно ли там поблизости был какой-то знак, предписывающий двигаться со скоростью не более 35 миль в час? Неужели он действительно превысил скорость? Где, черт возьми, вообще находится эта Нью-Йорк-авеню? Прошло уже много дней — как рядовой гражданин может это все помнить? Поэтому, Гидеон сделал две вещи: заплатил штраф и пообещал себе как можно дольше не возвращаться в округ Колумбия. То, что, по его мнению, всегда было красивым и неизменным символом величия страны, теперь, по-видимому, окончательно слетало с катушек из-за непомерно раздутого бюджета.
Или, может быть, отдохнувший у форелевого ручья, Гидеон просто чувствовал дискомфорт из-за того, что ему снова пришлось погрузиться в городское пространство? Так или иначе, не было ни единого чертового шанса, что он вернется в Смитсоновский музей.
Теперь, когда его мысли перекочевали к настоящему моменту, Гидеон, кружа вокруг кровати, задавался вопросом, как Глинн сумел заполучить полные инженерные, монтажные и электрические схемы системы безопасности. Здесь каждая цепь, каждый датчик, каждая спецификация были изложены подробно, вплоть до мельчайших деталей. И ничего хорошего они ему не сулили. Гидеону ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с такой системой безопасности — он даже не представлял, что подобные системы вообще существуют. Здесь были обычные многоуровневые, самодублирующиеся и усиленные системы, резервные источники питания и все, что ожидал встретить любой взломщик. Но это было лишь началом.
Сам Восточный Зал являлся, по сути, хранилищем. Первоначально его стены состояли из двух слоев известняковых блоков, добытых в штате Вермонт, толщиной почти в три фута. Единственный вход в комнату был оснащен раздвижной стальной дверью, которая опускалась с потолка и поднималась с пола в тот момент, когда срабатывал сигнал тревоги, тем самым полностью блокируя помещение. Окон здесь не было — естественное освещение вредило сохранности книг. Сводчатый потолок был залит слоем железобетона невероятной толщины. Пол представлял собой массивную монолитную железобетонную плиту, покрытую мрамором. При всем этом, по просьбе Ирландского правительства, первоначальная структура комнаты была дооснащена наружным слоем стальной обшивки и датчиками.
На ночь комнату опечатывали. Внутри она охранялась пересекающимися лазерными лучами, детекторами движения и инфракрасными датчиками, настроенными на несколько длин волн, включая ту, которая указывала бы на малейшее присутствие тепла тела. Вполне вероятно, что даже мышь или таракан, не смогли бы пробежать по комнате, необнаруженными. Добавьте к этому камеры, работающие днем и ночью, мониторы, укомплектованные высококвалифицированным персоналом, отобранным из охранников самой высокой категории — и получите полностью неприступную цитадель!
В течение дня, когда экспозиция была открыта для широкой публики, посетители, пройдя через металлодетектор, должны были оставить снаружи все свои сумки и камеры. Охранники находились как внутри, так и снаружи зала, и камер было больше, чем в казино Лас-Вегаса. Куб с находящейся в нем книгой был заполнен чистым аргоном и оснащен датчиками, которые срабатывали сразу же, как только засекали присутствие любого атмосферного газа даже в концентрации равной одной миллионной. Если бы книгу потревожили, стальные двери запечатали бы комнату настолько быстро, что даже олимпийский бегун не смог бы донести ее от куба до выхода до их закрытия.
В течение нескольких дней Гидеон выискивал в системе слабости. Все системы имели уязвимости, и почти всегда эти уязвимости были связаны либо с человеческим фактором, либо с ошибками программирования, либо с самой системой, настолько сложной, что в ней появлялись накладки и лазейки. Но разработчики этой системы учли все возможности. Хотя в целом система была действительно сложной, она была модульной — в том смысле, что каждый ее компонент сам по себе был довольно простым и не зависел от других. Сопровождающие программы так же оказались простыми, а некоторые уровни безопасности были и вовсе полностью механическими, без каких-либо компьютеризированных средств управления. Взаимозаменяемость была таковой, что несколько систем могли не сработать или оказаться отключенными, но безопасность книги все равно осталась бы максимальной и не понесла абсолютно никакого ущерба.
Разумеется, был способ включить и выключить систему, потому что страницы книги переворачивались ежедневно. Но даже эта процедура была очень хорошо спланирована. Для отключения системы требовалось три человека, каждый из которых имел простой, уникальный код, хранящийся в памяти. Никаких физических ключей или записанных кодов, или чего-то, что можно было украсть! И все эти трое оказались недосягаемыми. Это был сам Джон Уотермейн, президент библиотеки Моргана и заместитель мэра Нью-Йорка. Даже если кого-то одного из них удалось бы подкупить или обработать средствами социальной инженерии, проделать подобное с двумя было бы чрезвычайно трудно, а с тремя — практически невозможно.
И что произойдет, если один из них погибнет? На этот случай был предусмотрен дублер, четвертый человек, которым оказался самим премьер-министром Ирландии.
А как насчет пожара? Разумеется, в случае возникновения любой чрезвычайной ситуации, по мнению Гидеона, книга должна была быть быстро перемещена. Но технические характеристики регламентировали эту вероятность весьма необычным образом — книга не подлежала перемещению. Она будет полностью защищена прямо на месте. В качестве первой линии обороны выступал стеклянный куб, способный сам по себе выдержать серьезный пожар. Второй линией была огнестойкая коробка, которая поднималась внутри куба, закрывая книгу и защищая ее даже от самого продолжительного огня. К тому же в Восточном Зале были дублирующие, современные средства пожаротушения, которые могли затушить любой огонь задолго до его распространения.
Аналогичные системы защищали книгу от землетрясений, наводнений и террористических атак. Единственное, от чего она не была защищена, это прямой ядерный удар. С глубоким вздохом Гидеон подошел к шкафу и стал перебирать свою одежду. Пришло время принарядиться к ужину. Он взял в качестве незамысловатого прикрытия образ молодого модного миллионера, владельца интернет-компании — персонажа, которого он уже и раньше с успехом использовал. Припомнив тонкости этого образа, он извлек черную водолазку «St. Croix», потертые джинсы «Levi’s» и пару туфель «Bass Weejuns». В конце концов, он придал комплекту немного небрежный вид и оделся.
Он ничего не ел весь день. Впрочем, жаловаться не приходилось: для него это было обычным делом. Гидеон предпочитал один изысканный и неординарный прием пищи трем дешевым перекусам. Еда для него имела скорее ритуальный характер, нежели являлась обычным актом пропитания. Он снова взглянул на часы. Для обеда было еще слишком рано, но он чувствовал нервозность, просидев взаперти в комнате три дня и безрезультатно изучая схемы. Ему только предстояло найти дыру, щель, хотя бы маленькую трещинку в этой системе безопасности. Из-за того, что он начал воровать из художественных музеев и исторических обществ, когда был еще подростком, он знал наверняка, что не существует такой вещи, как неприступная система безопасности. Каждая система была уязвимой: либо технологически, либо по средствам социальной инженерии.
Он был в этом уверен. До сих пор.
Господи, ему нужен был перерыв! Пройдя в ванную комнату, он причесал мокрые волосы и воспользовался бальзамом после бритья «Труфит и Хилл», чтобы скрыть запах хлора из бассейна. Покинув свой номер, он повесил знак «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на дверной ручке.
Это был жаркий августовский вечер в районе Митпэкинг. Все светское общество уехало в Хэмптонс, и вместо него мощеные улицы заполонили молодые туристы, выглядящие как хиппи — в последние годы этот район стал одним из самых шикарных районов Манхэттена.
Он прошелся по кварталу до «Spice Market», расположился в баре и заказал мартини. Только сделав первый глоток, он позволил себе побаловаться одним из своих любимых занятий: наблюдением за окружающими его людьми и представлением каждой детали их жизни — все, от рода их деятельности до того, как выглядят их собаки. Он старался изо всех сил, но сегодня так и не смог найти в этом обычного наслаждения. Впервые в жизни он столкнулся с системой безопасности, созданной по-настоящему умными людьми — людьми даже умнее, чем он сам. Чертову Келлскую книгу было сложнее украсть, чем саму «Мону Лизу».
Как только он подумал об этом, его и без того испорченное настроение стало еще мрачнее. Окружающие его люди — хорошо обеспеченные и утонченные, разговаривающие, смеющиеся, пьющие и обедающие — начали его раздражать. Тогда он представил, что это не люди, а болтающие обезьяны, увлеченные сложными ритуалами ухаживания, и это немного уменьшило его раздражение.
Стакан невероятно быстро опустел. Давным-давно он уяснил, что для него было плохой идеей заказывать вторую порцию. Не то чтобы у него были проблемы с алкоголем — их, как таковых, никогда и не было — но после двух порций он, казалось, пересекал черту, за которой неминуемо следовала третья, и даже четвертая порция, настойчиво заставляющие его искать расположения одной из этих гладких, светловолосых, болтающих обезьянок…
Он заказал второй напиток.
Едва пригубив его, он почувствовал себя немного лучше — особенно, в отношении текущего положения дел. И по мере того, как алкоголь стал оказывать на него свое чарующее воздействие, ему в голову пришла небольшая идея. Если на самом деле невозможно украсть Келлскую книгу — и в глубине души он знал, что это действительно так — ему просто нужно было заставить кого-то другого вынести ее из той комнаты для него… и это все при полном сотрудничестве тех трех людей. Для этой задумки потребуется уровень социальной инженерии намного сложнее, чем любой другой, который он использовал до этого.
И способ провернуть это все начал материализоваться в его очень угрюмом, наполовину трезвом уме.
Прибыл его третий напиток, и он окинул взглядом элегантный бар. В дальнем его конце сидела женщина — к слову сказать, не самая красивая женщина в помещении. Она была пухлой и носила очки. Но самым привлекательным для него в ней стало то, что она обладала прозорливым, интеллектуальным блеском в глазах. Она все время озиралась, и Гидеону показалось, что она считает эту сцену такой же забавной, как и он.
Забрав почти пустой стакан, он подошел к ней и, кивнув на соседний с ней стул, спросил:
— Здесь свободно?
Она осмотрела его сверху вниз.
— Я думаю, да. Вы продаете компьютеры?
Он рассмеялся и выдал свой самый самоуничижительный взгляд.
— Нет, но я программист. Почему вы спрашиваете?
— Униформа Стива Джобса — черная модная водолазка и джинсы.
— Мне не нравится утром ломать голову над тем, что надеть.
Она окликнула бармена.
— Два мартини «Бифитер» безо льда, две оливки, грязный.
— Вы покупаете мне выпить?
— А что, есть возражения?
Он немного наклонился к ней.
— Совсем нет, но откуда вы узнали, что именно я пил?
— Я наблюдала за вами с тех пор, как вы вошли.
— Правда? Почему же?
— Вы похожи на потерянного мальчика.
Гидеон ощутил, как кровь приливает к его щекам. Эта женщина, возможно, оказалась уж слишком проницательной, и он почувствовал себя разоблаченным.
— Разве не все мы немного потерянные?
Она улыбнулась.
— Я думаю, мы найдем общий язык.
Прибыли напитки, и они подняли бокалы.
— За потерянных, — провозгласил Гидеон.
Achtung — Поберегись (нем.).