Пение то становилось громче, то затихало, напоминая каденцию волн моря. Гидеон лежал на песке. Он чувствовал себя полным сил и жизненной энергии. На стенах пещеры плясали блики огня, превращая их в блестящую чешую какой-то мифической рыбы. Песок казался роскошно мягким, когда он проводил по нему рукой, лениво сжимал и ощущал легкую щекотку, когда тот ссыпался между пальцами. Богатый запах камня и песка, дополненный ароматом древесного дыма, дарил ему ощущение уюта. Потрескивание дров в костре наполняло его успокаивающим чувством тепла и уверенности. А самым приятным было ощущение того, как тепло проникало в каждую клеточку его тела и согревало кости: и это было настоящее тепло — тепло самой жизни.
Пока он лежал в состоянии эйфории, он видел, как вокруг него поднимаются люди и блаженно улыбаются, как и он сам. Но у них, казалось, была какая-то цель. Что ж, пусть так, они ведь его замечательные друзья! Они подошли к нему, и он почувствовал, как его поднимают. Их крепкие руки понесли его куда-то вглубь пещеры.
Тепло постепенно исчезло, да и сам огонь пропал из виду, но Гидеону было все равно: он знал, что ему будет хорошо, что бы с ним ни делали. По мере продвижения он ощутил на своих руках и ногах липкую влагу. Их путь освещался одним единственным факелом.
Гидеона совершенно не настораживало происходящее — он был уверен, что, что бы ни происходило, исход будет просто отличным. Темная тайна пещеры взволновала его, но он понимал, что бояться не нужно, потому что эти добрые люди позаботятся о нем.
Мужчины начали что-то скандировать. Это было низкое, мягкое, заунывное пение, затронувшее своей красотой самые тонкие струны его души.
Туннель в пещере расширился, превратившись в своеобразный большой каменный грот. Гидеон невольно задумался над тем, реальность это или сон. Возможно, происходящее было лишь грезой. Хотя нет… все было уж слишком осязаемым, чтобы являться лишь ночным видением, слишком глубокие впечатления оно производило, чтобы быть только плодом его воображения.
Несмотря на вялость своих конечностей и восхитительное чувство сонливости, Гидеон понимал, что все же ощущает ясность ума и любопытство относительно того, что будет дальше. А тем временем его положили на приподнятую каменную плиту, чем-то напоминавшую кровать. Печальное песнопение стало громче. Был зажжен новый костер, который быстро разогнал липкую влажность и разнес по пещере приятное тепло.
Духовный лидер навис над Гидеоном с глиняным кувшином, в который он опустил руку, а когда извлек, по его пальцам текло какое-то ароматное масло, и он помазал им Гидеона. Вокруг него столпились и остальные туземцы, и Гидеон невольно почувствовал, какой глубокой чести удостаивает его их внимание. Он был благодарен за их доброту и заботу.
Он оглядел поющих мужчин, которые теперь медленно закружились в каком-то ритуальном танце, в свете огня их странные движения создавали причудливые тени на стенах пещеры. Затем из темного коридора ими был вынесен деревянный поддон — такой большой, что его несли целых восемь человек. Он покоился на двух толстых балках, и на нем лежало что-то белое. Череп. Необычный, массивный, слово череп гориллы, только больше — с одним единственным провалом глазницы под толстой гребневидной надбровной дугой.
Гидеон уставился на странный артефакт. Что это? Какая-то скульптура? Нет, это был настоящий череп — очень старый, потрескавшийся и сильно напоминавший человеческий, за исключением того что в нем наличествовала лишь одна глазница. Это было то же существо, что и на пиктограмме — одноглазый гигант. Как интересно… как увлекательно… это создание когда-то действительно существовало… Лотос целиком и полностью завладел его сознанием, и он с радостью ему поддался…
Словно загипнотизированный, Гидеон не мог отвести взгляд от черепа.
Лотос. Пожиратели Лотоса. «Одиссея».
И затем — даже в его наркотическом состоянии — очевидная связь поразила его, словно молния. Он вспомнил, что случилось с Одиссеем сразу после того, как он покинул землю Пожирателей Лотоса. Следующей вехой его путешествия стала земля Циклопов.
Циклоп! Он смотрел на череп Циклопа.
Значит ли это, что Полифем действительно когда-то существовал? Выходит, что да. И доказательство тому находилось прямо перед ним — этот череп, который туземцы так ценили и которому поклонялись.
Древний череп циклопа.
Гидеона он словно заворожил. Каким необычным и занимательным был этот огромный череп с его массивной челюстью, клыками и костяным гребнем! Каким огромным научным открытием он мог бы стать!
Гидеон вновь расслабился, откинувшись на спину. Наука? Теперь она не казалась ему чем-то важным. Ему было все равно.
Череп тем временем сняли с поддона и поставили на каменный постамент. Песнопение превратилось в своего рода заклинание, повторяющийся речитатив, напоминавший ветер, стонущий в лесу. Старый шаман подошел и сгреб с поддона охапку сушеных стручков лотоса, которыми он осыпал тело Гидеона, а затем вновь окропил его священным маслом.
Прошло несколько мгновений, и тут шаман опустился на колени, и в его руке появился красиво выточенный обсидиановый клинок, который воспарил над головой Гидеона, поблескивая в свете огня.
Гидеон попытался спросить, что происходит, но голос его не слушался.
Ну и черт с ним. Все хорошо. Что бы ни делали его прекрасные друзья — все будет хорошо.
В огонь полетели дополнительные поленья, и пламя выстрелило искрами, взметнувшимися в темноту. Треск древесины разнесся по гроту.
Лезвие опустилось и коснулось его шеи у мочки уха.
Какая-то очень отдаленная часть мозга Гидеона подала сигнал тревоги, но этот сигнал тут же угас. Странно — он не чувствовал боли, даже когда лезвие проткнуло его кожу… даже когда ощутил тонкую струйку бегущей крови…