— Они не понимали, что с тобой происходит, — ответила Луиза. — Мне нужно было им рассказать об этом.
— Что именно ты им рассказала? — спросила Джоди, сжимая кулаки.
Луиза ответила не сразу. Казалось, она вдруг усомнилась в правильности своего поступка.
— Я рассказала им только об Анжеле и о том, что тебя мучают кошмары.
Джоди почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— Господи, Лу, ты не имела права так поступать, — заявила она.
Отвернувшись от них, Джоди прижалась к барной стойке, находившейся в противоположном конце кухни, положив свои горячие руки на холодную мраморную столешницу. У нее было такое чувство, что ее лучшие подруги сейчас потоптались ногами по ее самым сокровенным, самым тяжелым, гнусным и постыдным воспоминаниям. Она снова вспомнила, как Коррин за завтраком с притворным ужасом воскликнула: «О боже мой, снова вернулись те страшные люди!», и невольно сжалась. Она не знала, что хуже — когда над тобой смеются или когда тебя жалеют. Именно жалость она видела сейчас на лицах подруг.
— Я просто подумала, что они не должны смеяться над тобой, — сказала Луиза, обращаясь к спине Джоди. — Именно поэтому я и рассказала им о том, почему ты ведешь себя так странно и вздрагиваешь от каждого шороха.
Повернувшись, Джоди посмотрела на нее пристальным взглядом.
— Ты не должна была им ничего рассказывать, Луиза. Ты не имела на это никакого права. Только я сама могу решить, кому и когда рассказывать эту историю. И ты, Луиза, ошибаешься. То, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к тому, что случилось восемнадцать лет назад.
— А мне кажется, что имеет, — сказала Ханна. — Я немного изучала психиатрию, и мне кажется, что после вчерашней аварии у тебя был сильный стресс, ибо все эти страшные воспоминания, кошмарные сны и беспричинные страхи — не что иное, как симптомы нервного расстройства.
Не удержавшись, Джоди язвительно усмехнулась. Она несколько лет изучала психологию, а Ханна, прослушав один-единственный семестр, пытается поставить ей диагноз.
— Я не знаю, что успела разболтать вам Луиза, пока я проверяла спальни, но мне кажется, что вы здесь впустую тратите время. И вот еще что я хочу вам сказать. Я проходила курс самообороны и кое-что знаю. Я думаю, тот факт, что центральная дверь была открыта, шторы задернуты и некоторые вещи в доме оказались не на своих привычных местах, — все это говорит о том, что кто-то пробрался в амбар, пока нас не было.
Ханна покачала головой.
— Ты не в себе, Джоди. Тебе нужна помощь, — сказала она.
Если бы не обида, которая жгла ее душу, она наверняка посмеялась бы над ее словами.
— Я не сумасшедшая. Думайте что хотите по поводу того, что случилось сегодня ночью, но я точно знаю, что здесь кто-то был. — Вглядевшись в лица своих подруг, она не увидела на них ничего, кроме сочувствия. Джоди ощутила, что от негодования у нее просто кровь закипает в жилах. — Луиза, ты ведь была здесь. Ты слышала стук на веранде. Как ты думаешь, что все это может означать? Я думаю, только то, что кто-то в спешке убегал отсюда.
Луиза виновато пожала плечами.
— Я не знаю, — сказала она. — Это могло быть все, что угодно. Опоссум, например.
— Опоссум, говоришь? Тогда это, наверное, был очень большой опоссум. Уж очень громко он топал. Зачем ты так, Луиза?
— Джоди, все хорошо, — мягко произнесла Лу.
— Нет, не хорошо. — Она подошла к барной стойке, возле которой они сидели, и посмотрела на женщин через разделявший их барьер. — Это очень плохо, когда мои подруги не верят мне.
— Нет, это неправда, — сказала Луиза.
— Мы беспокоимся за тебя, — нахмурившись, пробормотала Ханна.
— Джоди, дорогая, я знаю, как бывает больно, когда теряешь близкого человека, — сказала Коррин, сочувственно склонив голову. — Для того чтобы оправиться от такого горя, понадобится не один год. А некоторым людям и всей жизни бывает мало. Я понимаю, об этом больно говорить, но если ты поделишься с кем-нибудь своими переживаниями, тебе сразу станет легче.
Джоди раздражала ее участливая улыбка. Нет, Коррин, черт возьми, ничего не поняла. Отвернувшись, Джоди провела руками по волосам, пытаясь успокоиться. Ей очень хотелось взять какую-нибудь чашку или тарелку и швырнуть ее об стену. «Спокойно, Джоди. Тебе нужно взять себя в руки. Иначе твои подруги подумают, что ты теряешь рассудок», — сказала она себе и снова посмотрела на них.
— Я знаю, Коррин, что последние два года тебе было очень трудно. Я уважаю твои чувства, — сказала она. — Однако не стоит сравнивать свои переживания с тем, через что довелось пройти мне. Твой муж Роланд умер от сердечного приступа во время игры в сквош. Тебе позвонил его друг и сообщил об этом несчастье. Меня же привязали к дереву в нескольких метрах от того места, где избивали и насиловали Анжелу. Я слышала, как она кричала до тех пор, пока эти ублюдки не перерезали ей горло. А потом один из них всадил нож мне в живот. Ты хочешь узнать, каково это, когда ты лежишь в луже собственной крови? Или, может быть, ты хочешь узнать, что я чувствовала, когда убегала, оставив свою лучшую подругу, зная, что этим я обрекаю ее на смерть?
— Все это ужасно, Джоди. Я понимаю, ты сейчас пытаешься обидеть меня, сделать мне больно.
— Нет, это не так. Я просто пытаюсь быть честной с тобой. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить, и дай тебе Бог никогда этого не узнать, — сказала Джоди и вздрогнула. Черт бы их всех побрал, они опять заставили ее думать об этом. Однако какая теперь разница? — И теперь, когда я все вам рассказала, я хочу вам кое в чем признаться. Я осталась при своем мнении. Я уверена в том, что в амбаре кто-то был. Ты считаешь меня сумасшедшей, Ханна? — спросила Джоди и, посмотрев на встревоженное лицо Ханны, решила не дожидаться ответа. — В общем, так. Вы мне уже изрядно надоели со своими советами и поучениями, и мне, честно говоря, хочется немного побыть одной. Да, еще один вопрос. У кого ключи от машины?
— Зачем тебе ключи? — забеспокоилась Ханна.
Ну почему она усложняет и без того достаточно напряженную ситуацию?
— Я должна съездить на станцию техобслуживания и забрать свою машину, — сказала Джоди. — Мне надоело сидеть тут с вами, я с удовольствием прокачусь в город.
— Думаю, что тебе сейчас нельзя садиться за руль, — гордо вскинув голову, заявила Ханна.
— Это еще почему?
— Ты сейчас очень расстроена, Джоди.
— Отдайте мне эти чертовы ключи и ничего больше не говорите.
— Нет, — сказала Луиза, — в таком состоянии тебе нельзя садиться за руль.
— Лу права, — сказала Ханна. — А вдруг, когда ты будешь вести машину, на тебя снова нахлынут воспоминания?
Джоди почувствовала, что начинает задыхаться. Ей казалось, что вместо воздуха ее легкие наполнились какой-то горячей и вязкой субстанцией. Упрямо сжав губы, она посмотрела на своих подруг. Она пыталась вглядеться в их лица.
— О господи, — наконец произнесла она и удивилась тому, каким спокойным был ее голос. — Сейчас вы помогли мне вспомнить о том, почему я никогда не рассказывала вам об Анжеле. Вы реагируете на все это так же, как Джеймс. После того как вы узнали об этой истории, вы уже не слышите меня, потому что у вас все время перед глазами стоит весь этот ужас. Но послушайте, что я вам скажу. Я уже восемнадцать лет живу со всем этим и до сих пор не нуждалась ни в чьих советах по поводу того, стоит или не стоит мне садиться за руль. Прошу вас, просто отдайте ключи и избавьте меня от этого доморощенного психоанализа. Не нужно больше лечить меня и рассказывать о том, что мне делать и как дальше жить.
Сначала Джоди показалось, что Ханна ни за что не отдаст ей ключи. Она буквально впилась глазами в подругу, надеясь на то, что ей все-таки не придется отбирать их силой. Однако Ханна, засунув руку в карман пиджака, вытащила ключи и с грохотом швырнула на стол.
Джоди моментально схватила их. Потом взяла свою сумку, которую она бросила возле кушетки, и окинула быстрым взглядом своих подруг. Она боялась, что кто-нибудь из них попытается задержать ее или отобрать ключи. Никто даже не сдвинулся с места. Однако это еще ни о чем не говорило. Джоди пулей вылетела на улицу через центральную дверь. Ее так трясло от злости и досады, что ей захотелось что-нибудь пнуть ногой. У нее дрожали руки, а ноги стали ватными и непослушными. Доехав до середины подъездной дорожки, она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. В конце этой дорожки, у самого выезда на шоссе, она уже вытирала мокрое от слез лицо тыльной стороной ладони, пытаясь успокоиться. Проехав по шоссе чуть больше километра, Джоди рыдала во весь голос, а слезы ручьями лились из ее глаз. Она задыхалась от рыданий, хватая ртом воздух, а вместо ветрового стекла перед глазами у нее было только расплывчатое пятно.
Джоди едва не проехала поворот. Заметив это, она резко повернула руль вправо, но было уже слишком поздно. Левые колеса машины соскочили с асфальтового полотна на каменистую обочину. Джоди ударила по тормозам. Машина прочесала левым боком придорожные кусты, потом громко заскрипели шины, и она остановилась, почти полностью съехав с асфальта на обочину. От страха у Джоди моментально высохли слезы, на кончиках пальцев возникло легкое покалывание. Она кое-как вылезла из машины и на дрожащих ногах обошла ее с левой стороны. Однако все было в норме. Машина практически не пострадала, не считая нескольких царапин. Сама Джоди тоже была в полном порядке.
Черт побери, она в полном порядке!
Нет, это не нервный срыв. Нет, она совершенно спокойна. Она обошла вокруг автомобиля и в сердцах пнула колесо. Да, наверное, ей не следовало садиться за руль, но ее подруги устроили сеанс психоанализа, и ей пришлось уносить от них ноги. Что же, черт возьми, с ними такое случилось? Кто-то залез в амбар, а они думают, что она сошла с ума. Нет, она не сумасшедшая. Она просто потеряла голову от злости и досады.
Она снова пнула колесо. Подруги решили, что она не может контролировать себя, потому что ее терзают страшные воспоминания, а по ночам снятся кошмары. Они, мать их так, даже понятия не имеют о том, насколько у нее сильная воля. И не им судить о том, с чем она сможет справиться, а с чем нет.
Джоди потерла ладонями щеки, на которых остались следы высохших слез. Ей было больно и обидно за себя. После того, как погибла Анжела, у нее больше не было подруг. Ей не хотелось брать на себя ответственность за чью-то жизнь. Если бы она тогда не убежала, то Анжела, возможно, осталась бы жива. Может быть, Джоди удалось бы отбиться от негодяев. Она была физически сильной, с хорошей реакцией. Ей не исполнилось и восемнадцати, а она уже была капитаном хоккейной команды штата. К тому же, у нее было трое братьев, и она умела наносить такие удары, которые могли сбить с ног кого угодно. Однако она убежала, оставив свою подругу. И это было ее ошибкой.
Джоди прислонилась к теплому капоту машины и закрыла глаза. После смерти Анжелы Луиза стала ее первой подругой. Потом появились Ханна и Коррин, и Джоди в конце концов впустила и их в свой мир.
— Мне, наверное, лучше быть одной и не иметь никаких подруг, — сказала Джоди.
Она специально произнесла эти слова вслух для того, чтобы у нее на этот счет не осталось никаких сомнений. Ей очень нужно было поверить в это. А как же иначе? Ведь если они все-таки нужны ей, если она считает их хорошими подругами, значит, она должна признаться в том, что в их словах есть доля правды. И это привело Джоди в ужас.
С трудом оторвавшись от капота, она села в машину. Потерев глаза, она завела мотор и снова въехала на асфальт. Может быть, у нее действительно был нервный срыв, и все, что она видела ночью, — это всего лишь плод ее воспаленного воображения? Да, она слишком возбуждена и ведет себя не совсем адекватно, но все это только из-за того, что подруги не верят ей, и их упорное нежелание прислушаться к ее доводам заставляет ее с еще большим отчаянием доказывать свою правоту. Да, они должны поверить в то, что им угрожает опасность.
Она пыталась вспомнить все события в хронологической последовательности. Сначала она взяла в руки монтировку, потом пыталась запретить Ханне выходить на веранду, а потом, схватив бронзовую статуэтку Будды, последовала за ней. Затем ночью она увидела какую-то машину, затем рассказала подругам о том, что не доверяет Мэтту Вайзмену, и, наконец, испугалась до безумия, увидев открытую дверь амбара. Они не были свидетелями того, как они рыдала в машине и как она слетела с дороги на обочину, — но они предвидели, что подобное может случиться.
— О господи! — в отчаянии воскликнула она, чувствуя, как учащенно бьется ее сердце и кровь гулко стучит в висках. Если ей действительно все это только показалось и у нее просто запоздалый нервный срыв, они победили.
Эти мерзкие жестокие подонки победили. И она тоже стала их жертвой.
Джоди почувствовала, как по ее щеке покатилась слеза.
— Прости меня, Энджи. Я должна была драться с ними, я должна была помочь тебе. Я очень, очень виновата перед тобой, — пробормотала она.