Жизнь в деревне текла размеренно. Каждый знал свое место и занимался своим делом. На нас же практически не обращали никакого внимания. Ну за редким исключением…
Каждый день начинался очень рано. Энвери жил по принципу «Кто рано встает — тому Бог подает», поэтому будил нас, можно сказать, с первыми лучами солнца. Мне же это казалось пыткой или изощренной местью (за что только, я не знала), но ничего сделать не могла.
Нет, я, конечно, пыталась. Но в одно такое утро, когда я заявила, что вставать отказываюсь, он вытащил меня из кровати и сунул под холодный душ. Вместе с бодростью духа пришла еще и злость, да и обида тоже. Пока пыталась снять с себя мокрую и ледяную пижаму, желая хоть немного согреться и унять дрожь во всем теле, обдумывала план мести. И моя бедовая голова придумала. Пожалела потом правда.
Как-то разбираясь в кладовке нашего нового дома, я откопала маленькие бутылочки с концентрированным раствором краски. Как мне объяснили, их добавляли в воду, а затем можно было покрасить, хоть весь дом. Раствор там особенный, что хватает даже капли на огромное ведро, и держится он достаточно долго.
И что же я задумала? Конечно, добавить каплю этого раствора в шампунь Энвери. Благо этот человек был тем еще педантом, пользовался исключительно своими средствами и предпочитал лишь травяные. Поэтому для моей маленькой шалости, я выбрала зеленую краску, чтобы сливалась с тоном самого шампуня. И днем, улучив свободную минутку, я незаметно залезла в кладовку, раздобыла раствор и добавила каплю в шампунь Эна. А потом подумала и добавила еще парочку. Ну чтобы наверняка.
Следующим утром я проснулась то ли от землетрясения, то ли от бомбардировки. Дом весь сотрясался, с потолка сыпалась штукатурка, со стен летели щепки. Окна подозрительно дребезжали, грозя рассыпаться на осколки.
— Мам-моч-чки, — испугавшись, что сейчас на нас рухнет потолок, я схватила Олега и полезла под кровать. Активно запихивая сначала сына, а затем пытаясь запихнуться сама.
Но не успела я спрятать свои тылы, как меня за ногу резко что-то дернуло. Испытав чувство дежавю, я крякнула и стукнулась головой, прикусив при этом язык. Затем меня лихо развернули и вздернули, отчего я в очередной раз клацнула челюстью, а в глазах потемнело.
Распахнув зенки, завизжала, увидев перед собой халка с выпученными от ярости глазищами. Он держал меня за шкирку, как котенка, с волос стекала мыльная зеленая вода, которая оставляла зеленые дорожки на его зеленом лице. Опустила взгляд ниже и увидела, как недовольно бугрятся его зеленые мышцы, грудная клетка высоко вздымается, выдавая крайнюю степень раздражения своего владельца. А после я задорно расхохоталась, истерично хрюкая и тыкая в халка пальцем, когда признала в нем Эна.
Энвери, грозно зарычал, закинув меня на плечо. Ржать я тут же перестала, внутренне содрогаясь от того, какой будет его месть.
— Э-эн, отпусти-и меня! Я больше не бу-уду! — умоляла я. Но мужчина, громко топая, направился дальше по коридору. Я честно пыталась вырваться из его захвата, но проще было остановить самого халка, чем Эна. Я била его по заднице, замотанной в полотенце. Затем попыталась стащить это самое полотенце, надеясь, что его это остановит.
— На твоем месте, я бы этого не делал! — недовольно прошипел Энвери, — меня это нисколько не смутит, а вот тебя? — и тут с ним согласилась, понимая, что именно я упираюсь носом в его зад, а не он.
— Па-ма-ги-ите, — решила попробовать запасной вариант, заметив несколько пар любопытных глаз, выглядывающих сквозь приоткрытые двери. С разных сторон раздался кашель и хрюканье, явно пытающиеся замаскировать громкий хохот.
— Предатели! — взвыла я, не оставляя попыток вырваться из стального захвата, поэтому просто укусила Эна за бок. Он тоже взвыл и засунул меня в ванную, а на голову полилось, что-то сильно пахнущее луговыми цветами. По мере того, как лилась на голову зеленая жижа, брови мои все сильнее поднимались вверх, если бы они могли, то были бы уже где-то на затылке. А затем, довольно оскалившись, Эн включил холодную воду, смывая с меня зеленую пену.
Я сидела в ванной, стучала зубами, разглядывая свои зеленые руки, и не заметила, как начала тихо плакать. Энвери вздохнул, поставил меня на ноги и завернул в теплое пушистое полотенце.
Когда он помог мне вылезти, я подошла к зеркалу. На меня смотрели маленькая кикимора со спутанными зелеными волосами, свисающими мокрыми сосульками, испуганно взирающая большими разноцветными глазами, и огромный халк, сложивший свои мускулистые руки на зеленой груди, недовольно поглядывая из-под кустистых темно-зеленых бровей.
— Довольна? — устало спросил Эн, смотря на меня ярко-голубыми глазами, так выделяющимися на его зеленом лице. Я мотнула головой из стороны в сторону и медленно поплелась к себе в комнату.
И, не трудно догадаться, что больше я искушать судьбу не пробовала, и вставала по первому свистку Энвери.
После завтрака мы сразу же шли заниматься магией. Энвери терпеливо объяснял все, что мне было не понятно. Хотя слово «терпение» точно не про него. Он человек дела, время впустую тратить не любит, поэтому уроки со мной ему явно давались крайне тяжело. А мне же магичить очень нравилось. Я чувствовала себя настоящей феей-волшебницей.
— А у вас волшебные палочки есть? — однажды поинтересовалась я.
— Зачем они? — не понял Эн.
— Ну как зачем? Читаешь заклинание, машешь палочкой и волшебство случилось.
— Откуда в твоей голове такие глупости?
— Гарри Поттера пересмотрела…
— Кого? Ой, ладно, не важно. Давай продолжим. Для такого рода заклинания, нужно слово-активатор, а в некоторых случаях еще требуется начертить руну. Чтобы не терять время, ты можешь заранее прочесть заклинание или начертить руну, напитать своей магией, а потом активировать все это словом-активатором. Таким образом у тебя получится мгновенный результат.
Еще, помимо магии, Энвери обучал меня самообороне. Ну то есть пытался. Но здесь даже я понимала, что абсолютно безнадежна. В основном мы тренировались в рукопашном бое, но иногда и на палках, имитирующих мечи.
Как-то раз Эн рискнул и показал мне необычное оружие, хотя скорее артефакт. У Эльмаса оказалось много интересных штучек, а с моим любопытством у них не было ни единого шанса. Так вот я взяла в руки «посмотреть только одним глазком» этот артефакт.
— А это что за кнопка? — не дождавшись ответа, я, конечно, нажала эту кнопку. И через мгновение увидела, как с головы Эна подает локон волос, с уха начинает капать кровь, а в дереве торчит кинжал.
— Поверишь, если я скажу, что это случайно? — то краснея, то бледнея, аккуратно положила эту штуку на место.
— Конечно. — ответил Эн, стирая рукой капли крови. А я вот по глазам вижу, что нагло врет. Врет и не краснеет.
На обед у нас обычно было, что-то пойманное в лесу или выловленное в озере. Я несколько раз предлагала свою помощь в готовке. Меня не очень деликатно посылали, утверждая, что не женское это дело. Можете себе такое представить? Я до последнего не верила. Но оказалось, что готовят у них тут только мужчины. И после нескольких попыток убедить, что я умею готовить, сдалась. Ну не хотят и ладненько. Можно подумать у меня забот не хватает.
После обеда было время Доржана. Тот занимался со мной стихийной магией, но периодически в спорных вопросах подключались и преподаватели Школы Магии. Потому что я то сжигала что-то, то пугала честный народ, пытаясь унять неуправляемое пламя, которое почему-то само стремилось подпалить зад случайного прохожего.
А когда пришла магия и других стихий, я начала замораживать, взрывать, душить, ломать, испарять и еще очень много нехороших «-ать». Народ только видел меня, сбегал, сверкая пятками, либо старались слиться с окружающей местностью и не отсвечивать. А еще за спиной называли «ходячим бедствием». Хотя учителя пытались убедить, что из меня выйдет толк… Ага, конечно! Толк то выйдет, а дурь вот останется, — грустно думала я, прибирая за последствиями своих случайных деяний.
На самом деле я искренне не понимала, почему именно меня наградили всей силой сразу. Тут люди рождаются с ней. Да, фактически обретают в 7 лет, но варятся в этом котле с пеленок, обучаются, посещая в Школы магии. А я, жившая в безмагическом мире, теперь за короткий срок должна в свою голову впихнуть невпихуемое, чтобы совладать с силами и не устроить-таки окончательный конец света. Нет-нет, да и мелькали в моей голове крамольные мысли о том, а не послать ли все и всех на деревню к бабушке, а самой по-тихому сбежать, прихватив Олега. Но отдергивала себя и старалась поменьше думать.
Эн и Жан (и его имя я уже сократила) подружиться так и не смогли. У них была стадия холодной войны, но в одном они все же сошлись — борьба за мое внимание.
Эн заботился обо мне и Олеге, помогал приспособиться в этом мире: обучал сына разным приемам самообороны; меня учил видеть и чувствовать энергетические потоки, черпать их из окружающего мира; а каждый вечер для меня таскал воду из озера и нагревал, потому что как-то услышал, что я очень скучаю по горячей ванной; готовил вкусные завтраки и украдкой таскал морковку для нашего Кыша; а еще он охранял наш сон, так как Олегу каждую ночь стали сниться кошмары, он успокаивал ребенка и подменял плохие сны на хорошие.
Жан всегда старался рассмешить, рассказывая забавные истории, отпускал комплименты, дарил цветы и ягоды, никогда не злился, если у меня снова и снова ничего не получалось. Не ругал даже, когда я практически спалила его волосы, только рассмеялся, сказав, что парикмахер из меня куда лучше, чем маг.
Ему я могла плакаться и жаловаться, он все выслушивал и всегда знал, что сказать, чтобы мне стало легче. Он так ловко умел использовать одновременно и иронию, и мудрость, умел разрядить обстановку и снять напряжение, что каждый раз заставлял собой восхищаться. Как говорится, «Любовь нужна, чтобы лучше понимать мир, а юмор — чтобы ежедневно его терпеть».
А по вечерам мы собирались у огромного костра. Жители деревни соорудили большое костровое место на стыке двух миров, прям рядом с тем деревом, что я увидела в первый день. Они складывали кострище и рассаживались на лавки, расставленные по кругу поляны. Рассказывали истории и легенды, вспоминали былые времена и просто делились впечатлениями за прошедший день, иногда пели песни и танцевали. А некоторые маги показывали красивые иллюзии, что создавалось впечатление, что ты сидишь в кинотеатре под открытым небом. Нам с Олегом очень нравились такие вечера, появлялось ощущение дома и тепла, а все проблемы отходили на второй план.
Иногда мы ходили к большому озеру Фреисиа недалеко от деревни. Оно было настолько прекрасным, что у меня каждый раз замирало сердце и появлялось желание написать его. Жаль только я совершенно не умела рисовать. Поэтому я просто садилась на берег и вглядывалась в его сине-зеленую гладь с песчаным берегом, по периметру которого росли самые прекрасные цветы, звенящие на ветру точно колокольчики.
Как мне рассказали, что эти цветы растут только у этого озера, потому что в нем есть какие-то уникальные бактерии, которыми питаются эти цветы. Их бутоны становятся достаточно твердыми и хрупкими, отчего при любом движении они трутся друг о друга, издавая нежный и тихий звон.
А еще Фреисиа располагалась на высоком утесе, что само по себе являлось довольно странным явлением, потому что вода не стекала водопадом вниз, а оставалась на поверхности, словно ее что-то сдерживало крепкой стеной. А с этого утеса открывался вид на снежные горы и пушистые синие и красные леса.
Ночью озеро играло совершенно другими красками, потому как начинало светиться ярким бирюзовым цветом, а на небе рассыпались мириады звезд.
И одним таким удивительным вечером мы сидели на теплом песке и разговаривали обо всем на свете. Энвери принёс для нас с Олегом горячий травяной чай и вкусные булочки с местными ягодами.
— Расскажи мне о Земле. Чем вы там занимались? — заглядывая мне в глаза, сказал Эн, нежно поглаживая по волосам уснувшего на коленях Олега.
— Земля — удивительна и прекрасна, покрытая бескрайними морями, океанами и лесами, где живет огромное количество людей, которые имеют разные культуры, обычаи и даже язык. Вот у вас здесь фактически 2 расы людей, а у нас 3 крупные расы, которые делятся на многие подрасы. Хотя некоторые ученые утверждают, что расы 4. На земле 6 материков, я родилась и выросла на материке под названием Евразия и в стране Россия. Наша страна самая большая и великая с интересной и богатой историей. А город называется Москва. Там я работала воспитателем в детском садике, где присматривала за детками, пока их родители работали. До попадания сюда, моя жизнь была скучна и однообразна, хотя бывший муж очень старался меня всячески удивить и добавлял массу проблем и неприятностей. Жила я вместе с родителями, с ним и детьми. Еще у нас есть кошка Белка. Названа она была в честь маленького и милого зверька, потому что, будучи котенком, была такая же маленькая, рыжая и с огромным пушистым хвостом. И теперь она регулярно пользуется своей милой внешностью. Никто ее всерьез не воспринимает. И тогда она делает незаметный удар. — я улыбнулась, вспоминая ее проказы, и продолжила:
— Ее местные собаки только видят, писаются от страха. А некоторые удирают с такой скорой скоростью, что любой бы спринтер позавидовал. Как-то она разбила все цветочные горшки в квартире, при этом не оставила ни единого следа, ни одной отпечатанной лапки на полу. А однажды, после дождливой прогулки (у Белки странное пристрастье гулять под дождем) она пришла, как кикимора болотная, пришлось ее мыть. Тогда я сломала руку, а сама кошка, так и не вымывшись, пошла спать на мою подушку. Еще она страдает клептоманией. Пару месяцев назад мы случайно нашли ее заначку, такой сокровищницы наш свет еще не видывал. Но знаешь, детей она любит и никогда не обижает. — я сделала небольшую паузу, — Больше всего скучаю по младшему сыну Марку, ему только 4 года. Мы никогда с ним не расставались, поэтому мне больно от одной мысли, что он может решить, что я его бросила…
Эн все это время внимательно слушал меня и в немой поддержке держал мою руку. Я посмотрела в его грустные глаза и задала вопрос, так давно меня волновавший:
— А что стало с твоим сыном? И женой? Ты, конечно, можешь не отвечать, если не хочешь.
— 300 лет назад погиб Эйло во время своего испытания… А после этого Лукреция покончила с собой, спрыгнув с башни. — он смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль, а в голосе сквозила такая печаль, что казалось, оседала горечью на губах. Мое сердце обливалось кровью от мысли, что ему довелось пережить. Сначала потерять сына, а затем и жену. Я никогда не понимала, что может заставить человека покончить с собой. Казалось, что любые трудности можно преодолеть и жить дальше. Но не берусь судить ее. Наверное, она просто была слабее и не смогла это вынести.
— Мне так жаль, Эн! — я крепко сжала его руку в своей и положила голову на плечо. — Ты не заслужил такой потери и боли.
— Да, но я смирился с этим. — он повернул голову в мою сторону и заглянул в самую душу. — Вы с Олегом дарите мне то, о чем я уже и мечтать перестал — тепло, заботу и поддержку. — только я открыла рот, чтобы ответить, как Эн выставил руку вперед и продолжил. — Я знаю, что ты хочешь вернуться домой, поэтому не жду от тебя ничего. Просто говорю то, что чувствую.
И мы снова сидели, слушая нежный цветочный перезвон и стрекотание кузнечиков. А я чувствовала одновременно безграничное тепло и горькую печаль. Но каждый раз уговаривала себя, что так будет правильно. Сейчас мои дети важнее моих желаний.