2015 год
Ранним субботним утром 25-го апреля майор полиции Алексей Васильев по пути к месту преступления в служебном микроавтобусе слушал очередной смешной рассказ своего коллеги и друга, оперативника Коли Ершова, на этот раз про случай из его армейских будней.
— Так вот, — вещал Коля. — Когда были мы на том аэродроме, там как раз в это время ревизия какая-то шла, много всяких шишек военных припёрлось, и мы были недалеко. Взлетает, значит, огроменный бомбардировщик. За взлетом внимательно смотрят эти ревизоры, и как только самолет отрывается от земли, из бомбового отсека каким-то макаром вываливается прямо на взлетную полосу здоровенная бомба! Ну прикинь, у всех сразу караул, паника, ну и у нас, само собой, очко сузилось, все разбежались кто куда, в канавах попрятались, а кто просто на землю лёг и не двигался. И только какой-то полковник с невозмутимым видом и сигаретой в зубах смотрел, как катится эта бомба в его сторону и даже не шелохнулся! Короче, бомба в итоге не взорвалась, все повскакивали на ноги, подходят к этому полкану и спрашивают его: «А вы, товарищ полковник, чего прятаться не стали, могла ведь и долбануть!» А тот с той же невозмутимой харей и бычком во рту спокойно ответил: «А херли прятаться, она же атомная».
Алексей вместе с остальными пассажирами в голос засмеялся. Коля всегда умел как следует разрядить рабочую обстановку мрачных полицейских будней. Особенно эта разрядка была актуальна сейчас: Васильев вместе с оперативной группой ехал на труп молодой девушки. Какой-то изверг ночью несколько раз пырнул ножом беззащитную девчонку и там же нарисовал её кровью странные знаки на полу. А случилось это не где-нибудь, а в Ховринской заброшенной больнице — мрачном московском недострое, о котором, как оказалось, уже несколько лет ходят разные пугающие городские легенды. Васильев как раз только что бегло прочитал в телефоне первую попавшуюся интернет-статью об этой больнице.
Хотя Алексей за годы службы в полиции, а особенно в МУРе, уже привык к разной грязи и крови, но всё равно, когда происходили подобные жуткие убийства, майору Васильеву становилось немного не по себе, в первую очередь из-за негативного воспоминания из детства, связанного с его матерью.
— А если б реально долбанула, ты бы сейчас не ржал мне тут на ухо! — посмеиваясь, поддержал Колин рассказ Васильев.
— Да ладно, у неё был ударный механизм, вот если б эта бомба вывалилась, когда самолет взлетел хотя бы на пару километров выше, тогда да, нам была бы хана, и еще паре ближайших городов до кучи.
— Вот она, русская армия! Не пиндосы, так сами себя взорвём к чертям.
— Это уж точно, — Коля повернулся к водителю микроавтобуса. — Сколько там еще ехать, Славик?
— Еще минут десять — и на месте, — спокойно ответил водитель.
— Сколько живу в Москве, а ни разу в Ховрино не был, — Ершов будто оправдывался за то, что не знал здешних улиц. — Говорят, тот еще райончик! Одна эта больничка, в которую едем, чего стоит.
— Я слышал, в этой больнице заброшенной постоянно люди пропадают, и трупы тоже часто находят, — присоединился к разговору младший опер Валера Савкин.
— Про это местные, думаю, лучше знают, — отвечал Алексей. — Я так вообще первый раз слышу об этой больнице. Вот только сейчас в Википедии статью целую нашел.
— Я в свое время тоже кое-что читал о ней в интернете, — снова вступил в беседу Коля. — В основном это были всякие детские байки о сатанистах, кровожадных бомжах, суицидниках и прочая бредятина. Ничего путного, похожего на правду я так и не увидел. В одном я не сомневаюсь, малолетки по своей же дурости сами себя там калечат. Там же повсюду провалы и полы на соплях держатся! Бегают везде, под ноги не смотрят, а потом либо в гробу, либо инвалиды на всю жизнь.
— И, тем не менее, наша жутковатая мокруха сейчас произошла именно там, — с серьёзным видом ответил ему Валера.
Васильев был мысленно согласен с Савкиным: девочку убили именно там, в заброшенной больнице, хотя само здание, насколько знал из первых подробностей Алексей, уже несколько лет охраняется ЧОПовцами, а вокруг установлен забор с колючей проволокой. Тем не менее, это ничуть не помешало душегубу совершить зверство с молодой девушкой на территории таинственной заброшки.
Алексей надеялся на шанс найти убийцу по горячим следам. Васильев знал, что большинство преступлений раскрывалось в короткие сроки, в течение одного-двух дней. Если же прошло больше времени, то расследование очень сильно затягивается, а то и вовсе имеет все шансы стать безнадежным глухарём.
— О, кажись, подъезжаем, — прервал мысли майора Коля.
Васильев, сидя спиной к водителю, глянул налево, куда смотрел Ершов.
Сейчас они ехали по Клинской улице. Через окно микроавтобуса был виден сетчатый забор с колючей проволокой, а за ним сквозь заросли голых деревьев просматривались мрачные и массивные очертания одного из самых известных заброшенных зданий Москвы — Ховринской больницы. Своим видом оно действительно навевало некое чувство внутренней необъяснимой тревоги, ну просто идеальная декорация к любому фильму ужасов!
Стояла середина весны, солнце сегодня было довольно яркое, но даже при таком освещении здание выглядело жутковато, а уж вечером или в пасмурную погоду оно смотрелось, скорее всего, настолько мрачно, что даже проходить мимо было некомфортно. И как тут еще люди живут? Такой зловещий вид из окна едва ли может настроить на позитивный лад. Хотя Алексей прекрасно знал, что человек способен привыкнуть к чему угодно, так что такой вид для местных — это уже привычная повседневная обыденность.
Через минуту они повернули направо, на Клинский проезд. Видимо, где-то тут и был вход на территорию больницы.
— Етить-колотить! Я и не думал, что она такая огромная, — удивленно сказал Ершов, внимательно рассматривая здание через окно.
— Да, здоровая махина. Чтоб её обойти целиком, и суток, скорее всего, не хватит, — задумчиво ответил Алексей.
— А кто сегодня из прокурорских на дежурстве, никто не в курсе? — спросил у всей группы Коля, как только перестал глядеть в окно.
— А хрен знает, вроде Вдовин должен быть, — ответил за всех Васильев.
Микроавтобус подъехал к небольшим воротам в заборе, именно тут и находился официальный вход на территорию больницы. Рядом уже стояло несколько полицейских машин, а у самих ворот стояли патрульные, мимо проходили и настороженно озирались прохожие. От ворот к больнице шла небольшая асфальтная дорожка, а рядом с ней располагались небольшие строения и сторожевые будки ЧОПа.
— Приехали, — вяло произнёс водитель по имени Слава.
Алексей и остальные оперативники вышли из микроавтобуса.
— Ну что, куда идти, начальник? — иронично спросил Коля Ершов у Алексея.
33-х летний Алексей Васильев совсем недавно получил звание майора и был назначен старшим оперуполномоченным на Петровке, 38, в 1-й оперативно-розыскной части, или в убойном отделе, как его все называли.
Несмотря на свой возраст, майор Васильев выглядел очень молодо, на вид ему едва ли дашь больше двадцати восьми. Омолаживающий эффект внешности Алексея придавали два обстоятельства: худощавое телосложение и приятное гладко выбритое лицо, которое украшали аккуратно стриженные короткие черные волосы, высокий лоб и тонкие губы. Почти аристократическая внешность майора на первый взгляд никак не сочеталась с такой грубой и опасной профессией, как оперативник уголовного розыска. Боевой настрой и решительный характер выдавали в Алексее лишь внимательный и пронзающий взгляд его больших карих глаз.
Васильев пока еще не особо свыкся с ролью старшего опера, но всегда готов был проявить инициативу в отношении любого расследования. И сейчас был особый случай — больше всего Алексей в своей служебной практике питал ненависть к убийцам и маньякам, которые лишали жизни беззащитных и невинных людей по совершенно непонятным любому нормальному человеку причинам. Поводом для такой ненависти у Васильева были не только моральные, но и личные причины. К тому же подобных психопатов, совершающих убийство по каким-то своим, звериным мотивам, было намного труднее найти.
— А что, разве не очевидно, куда идти? — ответил вопросом на вопрос Алексей.
— Да я просто хотел тебе лишний раз напомнить, что ты теперь у нас старшой, и мы очень нуждаемся в твоих указаниях, — с улыбкой ответил Коля.
— Ну-ну. Ты, Колян, завидуй молча чужим достижениям, — без злобы сказал Васильев и улыбнулся в ответ.
— Было бы чему, — Коля ухмыльнулся. — Прибавка минимальная, а гемора раза в три больше, не так, что ли?
— Корыстная у тебя душонка. Не за одну прибавку ведь служим.
— Ага, — съязвил Ершов. — Еще скажи, за идею.
Алексей с группой двинулись мимо постовых через открытые ворота. Они шли по асфальтной дорожке к центральному корпусу Ховринской больницы и уже совсем скоро увидели еще двух ППСников, стоящих рядом с входом в само здание.
— Уголовный розыск, — представился одному из лениво стоящих сержантов Васильев. — Где место убийства?
— Да, вас уже ждут. Идёмте, это в подвале, — покорно ответил молодой патрульный.
Оперативники проследовали за полицейским в небольшой проем в стене, который находился в низине. Было очевидно, что больница за 30 лет своего существования сильно просела и начала буквально уходить под землю, поэтому первый этаж, на который они вошли через проём, был уже на уровне подвала.
Когда Алексей с группой вошёл внутрь, он увидел приличных размеров помещение с бетонными белыми стенами, которые были исписаны различными надписями и граффити. Это, видимо, и был подвал, поскольку тут было очень темно — сюда едва проникал дневной свет с улицы.
— Темно, как у негра дома, — пробурчал Коля.
Благодаря мощному фонарю Васильев, несмотря на скудное освещение, смог осмотреть некоторые подробности местного убранства. Тут было большое количество колонн и разветвлений, так же в стенах находились небольшие выступы с дверными проёмами, которые вели неизвестно куда, а на потолке в некоторых местах просматривались фрагменты вентиляционных труб и опасно висящие штыри арматуры. Пол был целиком засыпан неравномерным количеством песка, из-за чего идти здесь было довольно затруднительно. На самом песке валялся всякий хлам, в основном это были пустые бутылки и куски бетона с кирпичом от стен и потолка.
Из звуков Васильев услышал лишь капающую воду в разных местах — влажность здесь ощущалась довольно сильно. Алексей знал, что нижняя часть подвала была затоплена много лет назад; видимо, это и послужило причиной закрытия строительства больницы, которая так никогда и не приняла ни одного пациента. Судя по информации из Википедии, Ховринка была изначально построена на болоте, планировка фундамента здания была выбрана неверно, и через некоторое время грунтовые воды дали о себе знать, затопив нижнюю часть здания.
Шли молча, все осматривали вокруг себя окружение помещений подвала, не забывая при этом смотреть под ноги. Было видно, что за всё время существования этого здания здесь побывало огромное количество людей. Стены были вдоль и поперек исписаны надписями и граффити самого разного содержания, от банальных «Вася — чмо» до настоящих стихов и полноценных рисунков. А сколько здесь было выпито литров и даже тонн пива с энергетиками — Васильев и представить побоялся.
Пройдя несколько метров, Алексей обратил внимание на небольшой предмет, лежащий прямо у него под ногами в песке. Приглядевшись, Васильев понял, что это была кость, причём довольно немаленькая. Коля обратил внимание на то, как Алексей сначала осмотрел, а затем легонько пнул кость ногой.
— Собачья, — предположил Ершов.
— Крупная. Может и человеческая, — с улыбкой ответил Алексей.
— Типун тебе!
— И чего сюда молодняк тянет? Тут же холодно, мрачно и скучно, смотреть даже не на что, — вступил в разговор Валера Савкин.
— А вот потому и тянет, Валера, — отвечал Васильев. — Молодёжь любит всякие страшные байки, к тому же заброшенные здания — отличное место для тусовок и гулянок. Еще скажи, что сам малой от родителей не шкерился по безлюдным подворотням.
Полицейские прошли через проход, который находился в самом конце кирпичной стены очередного коридора.
Они сразу оказались в новом помещении с кирпичными стенами и большими колоннами. За счет наличия тут небольших окон, через которые проникал солнечный свет, здесь была заметно лучшая видимость. Вместо песка здесь уже был бетонный пол, усеянный щебнем.
В самом конце этого зала, в метрах пятнадцати от входа, из которого только что пришел Васильев с остальными, стояла небольшая группа людей, один из них светил фонариком на лежащее на полу тело.
— Видимо, пришли, — подытожил Васильев.
Алексей и остальные опера неторопливым шагом подошли к месту скопления людей. Здесь находилось пятеро человек: эксперт-криминалист Вова Савельев, двое патрульных, какой-то хмурый начальник из следственного комитета, и молодая женщина-следователь с погонами старшего лейтенанта, которую Васильев до этого ни разу не видел на выездах.
— Долго вы, ребята, добирались, — вместо приветствия сказал Савельев.
— Во-первых, здравствуй, Вова, — спокойно отвечал Васильев. — А во-вторых, сейчас пробки.
— Где вы пробки в такую рань нашли? Сегодня же суббота.
— Да это Славке нашему хватило ума по Дмитровскому шоссе ехать, а там как раз сейчас дорогу ремонтируют.
Полицейские обменялись рукопожатиями. Затем Васильев подошел к миловидной молодой следовательнице с собранными в хвост длинными белокурыми волосами.
— Здравствуйте, я старший оперуполномоченный убойного отдела, майор Васильев, — дружелюбно представился Алексей.
— Очень приятно, — отвечала светловолосая следачка. — Мария Авдеева.
— Я вас раньше что-то не видел, вы новенькая?
— Вроде того, я капитана Вдовина замещаю, у него отпуск.
— Понятно, ну расскажите вкратце, что тут и как.
— Итак, труп девушки, на вид примерно лет 16–17, одежда и документы отсутствуют, многочисленные колото-режущие раны в области живота и груди, рядом на полу кровью нарисован неизвестный символ круглой формы. Труп обнаружил охранник территории больницы во время очередного обхода в 6 утра, свидетелей пока что нет. Судя по всему, убийство произошло глубокой ночью. Патрульные и кинологи сейчас обыскивают этажи здания и саму территорию.
Алексей только сейчас внимательно разглядел жуткую картину: совсем молодая, совершенно раздетая, темноволосая девушка лежит животом кверху, почти всё тело залито кровью, на полу слева от трупа её же кровью нарисован непонятный круглый символ. Сам символ представлял собой кольцо, внутри которого в центральной части начерчен странный знак, чем-то напоминающий одновременно и древнегреческий топор с двусторонним лезвием, и некое существо с огромными дугообразными крыльями. По бокам и на внешней стороне кольца были изображены разные непонятные иероглифы и символы. Поражало, насколько аккуратно эта мазня была нарисована: тонкие и ровные линии, правильные внешняя и внутренняя окружность. А ведь это была кровь рядом лежащей девушки, из этого следует, что она в буквальном смысле служила источником краски для зловещего художника. При этом всю эту картину нужно было успеть аккуратно нарисовать, пока кровь не запеклась. Психопат, который это сотворил, явно знал свое дело.
Алексею стало не по себе, на него вновь нахлынуло ужасное воспоминание из детства, которое он так сильно старался притуплять каждый раз.
— С вами всё в порядке? — спросила Авдеева
— Да, я просто задумался, — встрепенувшись, ответил Васильев. — В голове не укладывается: кто, и ради чего способен на такое?
— Похоже, в эту больницу вернулись грёбаные сектанты, о которых местные байки слагают, — сказал Коля Ершов, рассматривая кровавый символ.
— Да, вполне возможно, что это были сатанисты, — отвечала Авдеева. — Учитывая репутацию здания, это место для них — настоящая святыня.
— И чего этим уродам в жизни не хватает? — злобно, словно сам у себя, спросил Коля и раздраженно плюнул на пол.
— Вова, у тебя есть что интересное? — переместив взгляд, поинтересовался Васильев у криминалиста.
— Ну, отпечатки рядом с трупом я снял, одежду девушки так и не обнаружили. Из интересного могу сказать, что, судя по следам, убийц было как минимум двое. Вот тут четкие отпечатки обуви одного размера, а тут еще рядом отпечатки другого, обоим от силы не больше 6 часов.
— Может, вторые отпечатки от обуви девушки? — возразил Алексей.
— Исключено, у девчонки 37-й размер, а тут я вижу 41-й и 43-й. И, кстати, вот что странно: судя по следам, они зашли с того коридора, — Савельев указал на один из проёмов в стене. — Там еще следы есть, но резко обрываются где-то на середине коридора, как будто они выбежали из ниоткуда.
— Выбежали? — озадаченно переспросил Васильев.
— Да, судя по размаху следов, они, скорее всего, бежали. Но не с места убийства, а, наоборот, сюда. Возможно, они гнались за девчонкой и тут её настигли.
— Откуда, говоришь, следы начинаются? — еще более заинтересованно спросил майор.
— Пойдём, покажу.
Савельев повёл Алексея в тот проём, из которого, с его слов, вышли убийцы.
Внутри проёма оказался тёмный и длинный коридор. Вова Савельев с фонариком в руках повёл Васильева направо, они прошли по этому коридору метров 15, прежде чем Савельев остановился и посветил фонарём на пол у стены.
— Вот, — криминалист указал пальцем на пол. — Видишь небольшие частички грязи? Они тянутся отсюда и до трупа девочки. Это и есть следы ботинок наших сатанистов, или кто они там на самом деле.
Алексей пригляделся к следам, а потом взглянул на стену напротив места, где следы обрывались, но никаких особенностей не обнаружил.
— Из ниоткуда, говоришь? Они что, до этого места босиком шли?
— Ну а что мне врать? Сам видишь, что тут следы обрываются. Дальше по коридору никаких частичек грязи, я специально ходил и смотрел. И вообще стрёмное это местечко на самом деле, я пока по этому коридору шастал, сердечко немного пошаливало. Неприятно тут находиться.
— Да, есть такое дело, — Алексей привстал и вздохнул. — Ладно, я пойду с охранником поболтаю, который тело обнаружил.
— Ага, давай.
Алексею не терпелось отсюда уйти, во-первых, из-за нахлынувших жутких воспоминаний, а во-вторых, это место, как и говорил Вова Савельев, навевало необъяснимую тревогу, как будто здесь и правда, происходили разные жуткие вещи, оставившие свой отпечаток в стенах этой мрачной больницы.
Алексей неторопливо вернулся по коридору обратно к месту убийства.
— Скажите, Мария, а где охранник, который нашёл тело? — обратился подошедший к следовательнице Васильев.
— Он на улице, сразу у входа, мужчина лет сорока, — ответила Авдеева.
— Так, — Алексей повернулся к операм. — Я пойду, задам пару дежурных вопросов охраннику, а вы парни, идите по местным работайте, может, кто что видел или слышал.
— Ну вот ты, Лёха, как всегда, — негодовал Ершов. — Себе что попроще, а мы ходи, ищи то, не знаю что! Какие к черту свидетели? Выходной день, все спят еще сладким сном.
— Товарищ капитан, не мне тебя учить, как папе маму любить. Спящий — не мертвый, можно и разбудить. Давай, шагом арш!
— Вот скажите, Мария, разве я не прав? — Коля посмотрел с надеждой на Авдееву.
— Такая у вас работа, — с ненавязчивой улыбкой ответила Мария.
— Еще раз убеждаюсь, что надо было в следствие идти, там хоть такие красивые девушки, как вы, работают, а у нас в уголовке только строгие и угрюмые мужланы вроде майора Васильева. — Коля показал рукой на Алексея.
Авдеева явно засмущалась от Колиного комплимента. Ершов всегда непонятно чем привлекал женщин, при этом красавцем его назвать было трудно: невысокий рост, плешь на голове и курносый огромный носяра. Но в нём было едва уловимое обаяние, на которое волшебным образом велись многие женщины. Сам Коля развелся еще лет пять назад и с тех пор долговечных отношений ни с кем не заводил.
Авдеева действительно была хороша собой, и Васильев готов был поспорить на ящик вискаря, что такой опытный бабник, как Ершов, обязательно в скором времени затащит эту стройную блондинку в свою койку.
— Кончай трепаться, за работу! — пригрозил ему еще раз Васильев.
— Ладно, парни, пошли, погуляем, — обреченно сказал Коля и повел за собой остальных оперов.
Вскоре Васильев тоже выбрался на улицу и подошел к курящему рядом со входом в больницу сотруднику местного ЧОПа. Он был одет в черную форменную куртку с нашивкой своей охранной фирмы, на голове была черная шапка с большим отворотом. Лицо угрюмое, задумчивое. На вид ему действительно было лет сорок.
— Здравствуйте, — поприветствовал охранника Алексей. — Уголовный розыск, майор Васильев. Вы обнаружили тело?
— Да, это я, — ответил охранник и сразу начал рассказывать. — В шесть утра я пошел в очередной обход и решил заглянуть в подвал, а там такое…
— Как вас зовут, простите… — прервал его Алексей.
— Виталий, — ответил чоповец и тут же уточнил: — Виталий Новиков.
— Виталий, скажите, сколько человек охраняют территорию, и в какое время вы делаете обход?
— Нас сейчас пять человек, плюс две собаки, работаем посменно, обход делаем примерно каждые два часа.
— А вы целиком осматриваете территорию во время обхода или частично?
— Частично, конечно. Тут и целого дня не хватит, чтобы эту больницу обойти целиком. Обычно ходим вокруг и поглядываем на окна этажей, там хорошо человеческие силуэты можно разглядеть, правда, только днём.
— А почему вы решили во время последнего обхода зайти в подвал?
— Ночью, как я и говорил, трудно на этажах кого-то увидеть, поэтому мы периодически по ночам заходим внутрь и там бегло осматриваем первые этажи и подвал.
— Ничего подозрительного перед этим не наблюдали? Может, что-то слышали?
— Нет, всё было спокойно. Тишина, как на кладбище.
— Значит, труп вы обнаружили в подвале примерно в шесть утра?
— Так точно, — служивым тоном ответил Виталий.
— А до этого в какое время вы посещали место, где потом обнаружили труп?
— Примерно в половину первого я там был последний раз.
— А другие охранники там были после вас?
— Говорят, что не заходили.
— Понятно, — Алексей достал сигарету и закурил за компанию с охранником. — Скажите, а легко на территорию пробраться посторонним?
— Да молодёжь постоянно сюда лазает! В день, бывает, по 15 человек ловим!
— Нехило, — сдержанно удивился майор. — Как же так получается? Ведь тут у вас и забор с колючкой, и собаки, и вы сами патрулируете.
— Да это всё бесполезно, они каждый раз новые лазейки находят, а мы только успевай бегать туда — сюда за ними. Тут ведь даже камер наблюдения не поставили. Мы, по сути, не больницу охраняем от окружающих, а людей от неё.
— То есть? — слегка удивленно спросил Алексей.
— А то и есть, — охранник бросил в сторону окурок. — Тут ведь постоянно молодые ребята себя калечат. Там опасно ходить даже знающим людям, один неосторожный шаг, и можно провалиться вниз. Пустые шахты лифтовые, пропасти, дырки в полу. Арматура торчащая, в конце концов. Есть места, где провалы прикрыты только тонкими металлическими листами, а они совсем ненадёжны. Я тут работаю не так давно, но при мне один раз парень молодой рухнул с 5-го этажа в самый низ насмерть, а в другой раз еще двое свалились и инвалидами остались, насколько я знаю.
— И что вы делаете с теми, кого ловите?
— Вашим сдаём. От нас-то толку мало, не читать же им нотации о вреде похода в это здание. Они головой ведь покивают и опять придут в следующий раз. А у вас посидят денёк — хоть подумают, прежде чем опять сюда лазать.
— Хорошо, я понял. А были случаи насильственных смертей до этого? Может, ваши коллеги рассказывали?
— Нет, криминала здесь до сегодняшнего случая не было. По крайней мере, я про такое не слышал. Да и всё, что рассказывают про эту больницу в интернете — на 90 процентов откровенная туфта. Я имею в виду всякие байки про сатанистов, проклятое место и так далее. Обычное заброшенное здание, но ходить тут всё равно небезопасно по причинам, которые я вам назвал. Вообще эту махину давно снести пора к чертовой матери, всем бы жить спокойней стало.
— И почему же не сносят?
— А черт их знает! Несколько раз грозились, но всё никак не снесут. Вечные отговорки: то денег нет, то вдруг сообщают, что будут достраивать. В общем как всегда у нас в стране — всё через одно место.
Охранник замолчал на секунду и продолжил говорить чуть тише.
— Я вот, кстати, не совсем уверен, — с озадаченной интонацией продолжил Виталий. — Но мне кажется, я тот символ кровавый на месте убийства уже где-то видел до этого.
— Так, так, — Васильев насторожился. — Вспоминайте, это важно.
— Я же говорю, не помню где, — оправдывался охранник. — Может, я просто что-то похожее на этот знак видел когда-то, но вот хоть убейте, не помню где, сам целое утро голову ломаю.
— Очень жаль, — майор обреченно вздохнул.
— Я если б знал — сразу бы ответил, но сейчас не вспомнить совсем, извините.
— Ясно. Спасибо, Виталий. Запишите тогда мой номер. Если вспомните про знак или еще что-то важное — позвоните обязательно. Вас, скорее всего, чуть позже еще вызовет следователь для дачи более подробных показаний.
— Да, конечно.
Алексей продиктовал Виталию свой номер, а затем вежливо попрощался и пошел в сторону выхода с территории больницы. Он хотел уйти от неё как можно дальше.
По дороге Васильев обдумывал произошедшее преступление. Зарезанная девушка никак не выходила из мыслей Алексея. 30 лет назад, когда Васильеву было всего три года, в Битцевском лесопарке почти так же был найден труп его родной матери. В тот роковой день, 13-го сентября, его мама освободилась пораньше с работы. Погода стояла прекрасная, и она решила дойти до дома пешком через Битцевский лес, в котором часто бывала и до этого. Мама не могла знать, что эта прогулка станет для неё последней.
На одной из тихих и безлюдных тропинок её подкараулил какой-то псих, а затем напал и нанес несколько смертельных ударов ножом ей в живот. От полученных ран мама скончалась на месте. Убийца ничего не украл, даже дорогие сережки (свадебный подарок от папы) остались при ней. Было абсолютно ясно, что целью этого нападения было не ограбление и не изнасилование. Неизвестный подонок хотел только одного — крови. Убийство впоследствии так и не было раскрыто…
Поначалу отец Алексея, очень добрый и искренний человек, говорил сыну, что мама умерла от неизлечимой болезни. Васильев сейчас прекрасно понимал отца — тот врал ему, чтобы сильно не травмировать психику маленького сына. Но однажды через 10 лет подвыпивший папа расплакался на глазах у Лёши и начал излишне откровенничать. Он говорил, что ему очень не хватает Марины, именно так звали мать Алексея. Тогда же он, уже совсем потеряв контроль над собой, рассказал 13-ти летнему сыну об истинной причине гибели мамы. К тому времени у отца уже была другая женщина — тётя Маша, как её ласково называл Алексей в детстве. У маленького мальчика сложились с ней теплые отношения, она была доброй и заботливой женщиной. Однажды он даже назвал её мамой, чему она искренне удивилась и обрадовалась. Отец со временем на ней женился и переехал в ее квартиру — у них с отцом и по сей день сохранились хорошие отношения. Тётя Маша всё-таки смогла со временем своей заботой и добротой перекрыть отцовскую горечь потери его первой жены и матери его единственного ребенка.
Ну а сам Леша Васильев после того, как узнал от отца, что на самом деле случилось с его мамой, был зол на весь мир — за его несправедливость, за то, что у этого мира есть тёмная сторона, о которой маленький Лёша еще толком ничего не знал. Сторона, где нехорошие люди готовы убить его родную маму. Убить просто так, без особых причин. Немного подумав, Алёша твёрдо решил, что, когда повзрослеет, будет бороться с этой тёмной стороной жизни и с её порождениями в виде преступников. Он будет милиционером и станет ловить таких же злодеев, что убили его маму.
После окончания школы Алексей Васильев сразу пошел учиться в Московский университет МВД. Отец, который сам работал архитектором и малость прививал любовь к творчеству у Леши, разумеется, совсем не рассчитывал на подобный выбор профессии сына. Но он, как рассудительный человек, не особо и сопротивлялся этому. «Каждый человек сам должен выбирать, чем ему заниматься по жизни», говорил папа. «Если ты, Леша, хочешь быть милиционером — это твоя воля. Почувствуешь, что это твоё — значит, ты сделал правильный жизненный выбор».
Начав официальную службу в местном отделении милиции, Васильев понял, что выбор он сделал правильно. Ему нравилась его работа. Конечно, в реальности в ней было мало той романтики и благородства, которое демонстрировали в разных книгах и милицейских сериалах. Но это нисколько не смущало Алексея. Главное, что ты реально мог помогать людям. И не важно, что они порой могли об этом даже не догадываться.
Алексей служил честно, почти по Жегловскому принципу «Вор должен сидеть в тюрьме». Помогал ему не только юношеский задор и жажда мести. Васильев был от рождения сообразительным, адаптивным и решительным юношей. Для оперской работы это были очень важные качества.
Разумеется, за время службы Алексей сам попытался разобраться во всем, что касалось смерти его матери. Он снова поднял из архива дело об убийстве Марины Васильевой, скрупулёзно изучил все материалы дела и несколько раз лично посещал то самое место на тропинке, где нашли его мертвую мать.
Но, к сожалению, все его старания оказались тщетными. Ни одной новой зацепки Васильев в деле так и не обнаружил, как ни пытался. Во-первых, прошло слишком много времени с тех пор, а во-вторых был совершенно неясен мотив преступника. Судя по всему, это был самый настоящий серийный маньяк-убийца, подобных которому на территории нашей родины хватало с избытком.
Алексей решил кардинально углубиться в этот вопрос с психологической точки зрения. Как правило, основными причинами для любого умышленного убийства являются: личная неприязнь, корысть, ревность, зависть и тому подобное. В принципе для любого действия существуют вполне логичные и закономерные причины. Но в случае с маньяками подобные домыслы не работали. Здесь было что-то другое — мрачное и зловещее, что заставляло рьяно чесать голову лучших психологов мира. Паталогическая страсть к насилию была самой сложной для понимания мотивацией, чтобы в современном цивилизованном обществе один человек был способен жестоко убить другого.
Неконтролируемую тягу к насилию и безграничной жестокости у некоторых людей вызывала определенная генетическая предрасположенность. Васильев однажды слышал, как один его знакомый психиатр-криминалист образно называл такую предрасположенность «геномом дьявола». Алексею понравилась такая изящная формулировка, и он запомнил её.
Васильев изучал биографии известных серийных убийц и жестоких преступников пытаясь понять, как в мозгу обычного человека формируются некие черные и зловещие ростки, образующие тот самый геном дьявола, способный превратить любого в самого настоящего монстра в человеческом обличье.
К какому-то конкретному выводу майор так и не пришел, он был слишком нормален, что бы полностью осмыслить психологию этих злодеев. Причиной для подобного поведения жутких убийц могла стать как сексуальная травма, так и банальное желание заявить о себе. Биографии и характеры самых известных серийников были на удивление очень разными.
Кто-то из них сознательно признавал свою порочную зависимость и прекрасно понимал, что творит немыслимое зло. Но побороть его внутри себя он не мог и поэтому после собственных совершенных зверств искренне раскаивался и чувствовал муки совести. К таким примерам можно отнести пионервожатого Анатолия Сливко, который в семидесятых — восьмидесятых годах прошлого века убил и растерзал семь мальчиков, которые были его воспитанниками.
Но были и те, кто упивался собственной звериной сущностью и нисколько не пытался ей противостоять. К таким примерам можно отнести Сергея Ряховского или того же Чикатило.
Было ясно одно — у каждого из них была некая мозговая патология. По сути это были психически больные люди. Но Васильев не считал их болезнь оправданием за их действия. Ведь практически у каждого человека есть какие-то свои скрытые патологии и комплексы. Но при этом любой нормальный «Хомо сапиенс», хоть как-то отличающий общепринятые понятия зла и добра, по мнению Васильева должен противостоять своим скелетам в шкафу и сохранять человеческое достоинство, а не скатываться до состояния звероподобного существа. Бешеных зверей, как известно, нужно отстреливать или запирать в клетку, но первый вариант звучал для майора предпочтительней.
Если ты выбрал темную сущность своего сознания — значит, ты не человек, способный на достойные поступки и созидательные действия, а злобная тварь, несущая лишь вред и опасность для окружающих.
И вот сейчас, спустя несколько лет, майор полиции Алексей Васильев вновь столкнулся с тем, к чему питал самое большое отвращение — убийцами, которые готовы лишить жизни беззащитного человека из-за своей злобной, звериной натуры. Найти этих злодеев — дело принципа для Алексея.