СТАНИСЛАВ АЛЬБЕРТОВИЧ. Очень несказанно рад!
ЗАЛ. Дружба. Дружбааааа!!!!!
ЗАКРОЙЩИКИ. Гляди, ребята, генерал!
ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ (в кандалах, по щиколотки в воде, весь в мышах). Всеми преступными помыслами обязан Ирине Владимировне Таракановой, итальянской проходимке, сожительнице Муссолини.
ЗАКРОЙЩИКИ (плачут и поют).
Таракан и паук
В нашем доме живут.
Кандидаты наук
Таракан и паук
Педерасты!!!
НИНА ЧИЖ. Бом-бом-бом!
ПОЛИНА НИКАНОРОВНА и СТАНИСЛАВ АЛЬБЕРТОВИЧ целуются у всех на глазах.
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ (яростно аплодирует). Вот это - дело!
Я (с криком). И ты, дедуля!!!
(ДЕДУЛЯ, не останавливаясь, проходит мимо меня, сверкая медалями и очками. Он чистил медали зубным порошком. Он не признавал зубной пасты как вредного и опасного нововведения, вводящего народ в заблуждение. ДЕДУЛЯ поднимается на трибуну.)
ВЫСТУПЛЕНИЕ ДЕДУЛИ
Дорогие товарищи! Моя родная внучка, Ирина Владимировна Тараканова
..........................................
..........................................
............................ (молчит).
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ. Чего замолчал?
ДЕДУЛЯ (молчит).
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ. У вас есть текст.
ДЕДУЛЯ. Он у меня выпал.
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ (совещается). Он у него выпал.
ДЕДУЛЯ. Можно я так скажу? Без затей.
ДУГАРИН. Говори, старый стахановец!
ДЕДУЛЯ. Ну, начать с того, что, когда из дому выходит, свет никогда не погасит и газовый рожок тоже в ванне оставляет гореть, а от этого пожар может вспыхнуть и все сгорит к чертям собачьим, а я погорельцем быть не желаю, не для того, можно сказать, жил, чтобы в старости погорельцем остаться, а то, что в японском халате кимоно по квартире разгуливает, мне не жалко, разгуливай, коли совести нету, а как вдруг из кровати или из другого какого угла выскочит и давай по телефону разговаривать, это (к ДУГАРИНУ), сынок, другое дело, это меня как больного человека травмирует, и ночевать у нее в комнате остаются, хохочут и брызгаются, будто другого места нет, и опять же вода даже в коридор выливается, и при этом курит в постели, а я волнуйся, не спи, обидно все-таки, если погорельцем на старости лет, или еще другое: однажды, не совру, видел у нее в кровати целую лужу крови, хотел было спросить, но честно скажу, побоялся, все-таки мало ли что, но лужа была, а что в японском халате, кимоно ходит - претензий не имею, потому что халат хороший, хотя и мерзость, конечно...
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ. Какие отсюда делаешь выводы, Тихон Макарович?
ДЕДУЛЯ (вздыхает). Какие уж тут выводы...
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ. Ну, насчет того, можно ли проживать совместно?
ДЕДУЛЯ. А, это!.. Ну, начать с того, что проживать совместно ввиду угрозы пожара мне как уважаемому человеку совсем вроде бы не к лицу. И никакой ее опеки мне не нужно! К чертям собачьим! (Топает ногами.)
ЗАЛ. У-у-у-у-у-у-у-у-у!!!!!
Раздается выстрел. Что это? Это застрелился ГЕНЕРАЛ ВЛАСОВ.
ЗАКРОЙЩИКИ (скандируют). Герой-с-дырой! Герой-с-дырой! Герой-с-дырой!
ШВЕЯ В БЕЛОЙ БЛУЗКЕ. Девчата! Давайте вырвем у нее волосы! Выколем булавками глаза!
ДЕВЧАТА. Давайте!
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ (строго). Ну-ну! Не хулиганить!
НИНА ЧИЖ (ликуя). Бом-бом-бом!
СЕМА ЭПШТЕЙН. Почему застрелился труп генерала Власова?
ПОЛИНА НИКАНОРОВНА (нежно). Кто ж его знает?
ТРУП ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА (с южнорусским акцентом). Я не застрелился. Всем поганым во мне я обязан Ирине Таракановой!
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ (ко мне). Ну-с, что скажешь? (Смотрит с ненавистью.)
Я (стоя на трибуне). Я никогда не любила этого (в сторону ТРУПА ГЕНЕРАЛА ВЛАСОВА) человека. Я любила другого. Я очень! Это все из-за него!!! Я... я... я... (Падаю в обморок.)
Наступает вечер. По-прежнему лежу без сознания. Ко мне склоняются два знакомых лица. Это ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ и его подруга, ПОЛИНА НИКАНОРОВНА. Наступает вечер того же дня.
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ (ПОЛИНЕ НИКАНОРОВНЕ, смягчаясь). Эх ты, сука!
ПОЛИНА НИКАНОРОВНА. Извини.
ВИКТОР ХАРИТОНЫЧ. Стерва.
ПОЛИНА НИКАНОРОВНА. Ну, и что?