29331.fb2 Русская романтическая новелла - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 11

Русская романтическая новелла - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 11

В эту минуту вошел лакей с докладом, что гости приехали к обеду; Линдина поспешила к ним; спустя несколько времени пришла и Глафира.

VI

На ее лице оставались еще признаки недавнего волнения. Но я один мог разгадать причину оного. Проходя мимо меня, она сказала тихо: "Ныне день скорби для нас обоих".

Впрочем, она скрыла свою грусть как могла от глаз недальновидных тетушек и дядюшек, которые были заняты вчерашними новостями и сегодняшнею репетицией.

- Что тебе за охота, Петр Андреич,- сказал один пожилой родственник,выбрать такую вольнодумную пиесу для своего представления?

- А почему же не так? - спросил озадаченный Линдин.

- И это ты у меня спрашиваешь? Прошу покорно! уже и ты заражен просвещением!

- Что мне до вашего просвещения,- прибавила старая тетушка,- не в том сила: в этой комедии, прости господи, нет ни христианских нравов, ни приличия!

- А только злая сатира на Москву,- подхватила другая дама, помоложе.Пусть представляет ее в Петербурге - согласна; но не здесь, где всякой может узнать себя.

- Tant pis pour celui qui s'y recommit,- сказал какой-то русский литератор в очках.- Да это бы куда ни шло, са serait meme assez piquant {Тем хуже для того, кто себя узнает... это было бы даже весьма пикантно (фр.)}; но какое оскорбление вкуса! Вопреки всем правилам комедия в четырех действиях! Не говорю уже о том, что она писана вольными стихами; сам Мольер...

- Вольные б стихи ничего,- возразил первый мужчина,- только бы в ней не было вольных мыслей!

- Но почему ж им и не быть? - спросил один молодчик, племянник Линдина.

Почтенный враг вольных мыслей вымерил главами дерзкого юношу.

- А позвольте спросить, господин умник,- сказал он,- что разумеете вы под этими словами?

- Я разумею,- отвечал, покраснев и заикаясь, наш юный оратор,- я разумею, что вольные мысли позволительны и что без этой свободы говорить, что думаешь...

- Мы избавились бы от многих глупостей? Не то ли хотели вы сказать?

Сии слова были произнесены нараспев и таким голосом, который обнаруживал сосредоточенную запальчивость и при первом противоречии готов был разразиться громом и молнией.

Линдин спешил отвратить грозу при самом ее начале. Он стал уговаривать старого родственника, чтоб он не горячился и тем не расстраивал своего драгоценного здоровья.

- Слушай, Петр Андреич,- отвечал тот после грозного молчания,- если завтра ты повторишь свое безумство и сыграешь перед публикой эту комедию, то я не я... увидишь!

Тут он сжал зубы, схватил шляпу и вышел поспешно из комнаты.

- Желаю знать, чем кончится эта тревога; но я... я... о! я поставлю на своем,- сказал Линдин в великодушном порыве сердца.- Хотя бы тысяча родственников, а "Горе от ума" будет сыграно.

- Однако...- заметила жена.

- Не слушаю,- отвечал муж.

- Но если в самом деле эта пиеса заключает в себе вольные мысли?

- Ну, сократим ее.

- Она сокращена и без нас.

- Ну, в таком случае мы... этак я и не найдусь.

- Всего лучше сократить ее вовсе,- прибавил литератор с улыбкой само довольствия.

- Bien dit {Хорошо сказано (Фр.)},- отвечала дама помоложе.

- Давно бы так,- воскликнуло несколько старушек.

Линдин был как на иголках. Гордость и неуступчивость боролись в нем со страхом.

- По крайней мере, дайте сыграть ее сегодня, в семь - сказал он, смягчив голос,- а там... увидим.

Строгие тетушки согласились на капитуляцию, и Линдин оправился от недавнего поражения. В эту минуту Вашиадан вошел в гостиную.

- Непредвиденные обстоятельства,- сказал он после первых приветствий,заставляют меня оставить Москву ранее предположенного мною срока. Я еду сегодня в ночь; однако, желая по возможности облегчить вину свою перед вами и хотя вполовину исполнить обещанное, я оставил все свои дела и последний вечер посвящаю вам: располагайте мною.

Линдин был вне себя от его любезности, а еще более от того, что в отъезде своего приятеля находил благовидный предлог к отмене представления, которого теперь столько же страшился, сколько прежде желал из тщеславия. Правда, тяжело ему было отказаться от своего любимого намерения: блеснуть пышностию, вкусом и даже - если не ошибаюсь - своей дочерью; но еще тяжеле идти против общего мнения. Так думал Петр Андреич.

Позвали к обеду. Все пошли попарно и молча. Беседа не была, как прежде, приправлена шутками и остроумием Вашиадана. Сей чудный гость, неизвестно почему, разделял с прочими то дурное расположение духа, которое, как язва, переходит от одного ко всем и простирает на самых веселых свое губительное влияние.

Вскоре после стола начались приготовления. Линдин продолжал твердить роль; но чем более старался, тем менее успевал. Наконец он кинул с досады тетрадь, и хорошо сделал. В день представления отнюдь не должно перечитывать роли, как бы дурно вы ни знали ее: это совет одного опытного актера.

Итак, Линдин, перекрестясь, положился во всем на крепкую грудь суфлера. Домашний оркестр, составленный из двух скрипок и фагота (второпях не успели послать за другими инструментами), заиграл увертюру, и все зрители чинно уселись по местам. С последним ударом смычка поднялся занавес, и комедия пошла своим чередом - разумеется, за исключением Фамусова, который врал без пощады и останавливался на каждом слове, вслушиваясь в подсказы суфлера.

Однако первое действие кончилось довольно удачно при общих рукоплесканиях доброхотных зрителей. Линдин сказал препорядочно свои два стиха:

Что ва комиссия, создатель,

Быть взрослой дочери отцом!

и Марья Васильевна, остававшаяся в партере с гостями, значительно улыбнулась своему мужу.

Началось и второе действие. Фамусов, или правильнее Линдин, довольно твердо выдержал огненные сарказмы Чацкого; Скалозуб проговорил басом, и Софья вышла на сцену, дабы упасть в обморок. Она произносила уже стих:

Ах, Боже мой! упал, убился!

как вдруг Вашиадан с словами:

Кто, кто это?

снял фиолетовые свои очки и устремил глаза на обернувшуюся к нему девушку. Я слышал крик и шум от падения на пол...

Громкие и продолжительные рукоплескания последовали за ее мастерским обмороком; некоторые кричали даже: форо! но я, был за кулисами и видел причину ее беспамятства. Забыв все, выбегаю на сцену и прошу о помощи.

Легко себе представить, какая суматоха поднялась в зале, когда узнали, что обморок Глафиры был вовсе не искусственный. Мать бегала в испуге из комнаты в комнату, спрашивая спиртов, соли; отец не мог опомниться и все еще приписывал этот обморок чрезвычайному искусству дочери; из зрителей иные суетились вместе с Линдиной и еще более ей мешали, а большая часть разъехалась.

Невольно обратил я глаза на стенные часы, висевшие в зале. Протяжно пробило на них десять.