Чего больше всего не люблю, так это когда
перебегают мне дорогу!
Марк.
Который час? Никто не подскажет? Жаль. Сижу я уже энное количество времени и думаю. Есть грабли, на которые я в последнее время люблю наступать. Они что, за мной идут? Прячутся за ближайшим поворотом и ждут подходящего момента? Забавно. Грабли настигли меня в очередной раз.
Дверь открылась. Мне дали полбатона, кувшин воды и сообщили:
— Это тебе на весь день!
Снова темнота. Я поползла к подносу. Глаза болели от яркого света. Укусила батон два раза и попила воды. Полегчало. Мысли насчёт граблей развеялись и сменились вот чем: почему не приехали Марина с Толей? Что случилось? Как теперь мне бежать?
Столько вопросов и ни одного ответа. Я уснула. В помещении почему-то вдруг стало холодно. Проснулась я от жуткого скрипа двери. Снова яркий свет режет глаза. Я забилась в угол и прикрыла глаза. Кто-то приближался…
Болит голова и меня тошнит. Первое что я попросила — это воды. Выделили, но не помогло. Боже, как мне плохо!
— Жить будет! — улыбнулся кто-то.
Ничего не могу разглядеть. Мир плывёт. Ты куда? Вернись! Ой, как громко.
— Буду, — согласилась я. — Мир! Вернись!
— Она бредит? — забеспокоилась Марина.
— Возможно, — не стал отрицать врач. Я увидела белый халат на мужчине. — Сильно истощилась. Вас тошнит?
— Да. Вода застряла на пути к желудку.
— Желудок крепкий.
— В данный момент — это плохо, — простонала я. — В остальное время я его просто люблю. Что хоть случилось?
— Ты в состоянии слушать? — коварно спросила Марина. — Сомневаюсь.
— Маришка!
— А что такого? Я забочусь о тебе, Шаерочка.
— Я пойду, а вы постарайтесь её не сильно мучить. Слаба ведь, — дал добро врач.
— Вот-вот! — поддержала я врача.
— Может, оставим её отдыхать, а завтра всё расскажем? — предложил Толя.
— Я тебе этого не прощу!
— О! Да тебе угрожают Дмитриевич! — очнулся Антон.
— Ну, тогда слушай, — Маришка уселась на кровать. — Признаться… мы тебя потеряли. Хулиганы пытались снять колёса с машины Толи. Пришлось отлавливать. Троих хулиганов мы усадили в машину, но хватились поздно. Машины уже не было. Мы объехали всё! Отвезли этих хулиганов в отделение. Им по шестнадцать лет и они уже привлекались к ответственности. Вызывали их родителей. В доме всё хватает, учатся в престижной школе.
— Зачастую так бывает. Живёт ребёнок в благополучной семье, а его тянет свернуть с тропинки, — влезла я в разговор.
— На третий день они только сказали, что видели красивую блондинку, которая валилась с каблуков. Я сразу поняла, что это ты.
— Они между собой разговаривали, — добавил Антон.
— Ну я этих двоих в допросную и давай расспрашивать, где и когда видели тебя. Начали говорить, что баба классная и хотелось бы с ней поближе пообщаться.
— Ага! Ты бы слышала, как Маринка смеялась, — сказал Толя. — Даже Соколов проходя мимо, спросил: «А что такого рассказали эти ребята, что Синицыну так разнесло?»
— Меня не просто разнесло, я представила себе сию картину. Я до дому ехала осторожно, и приходилось останавливаться. Вспомнилась поварёшка, так у меня фантазия такое изображение вырисовало, что я не согнулась пополам только из-за руля. Представь: ты на каблуках, еле идёшь, а в руке поварёшка. Идут трое и говорят: «Сколько стоит час?» Ты же подумав, отвечаешь: «Три!» Дальше следует по одному гулкому удару поварёшкой по их лбам.
— Сдачи не надо! — дополнил Толя.
— Вытрясла я из них всю нужную информацию и только тогда они сказали, что за машина и в какую сторону тебя увезли. Дальше нам не составило труда отыскать тебя.
— Ну и хорошие новости. Банда «Хитрые лисы» во главе с Фёдором Лужковым — он же Хитрюга — были пойманы, — обрадовал меня Толя.
Я не знала, как выразить свою радость. Ждала эту чудесную новость!
— И ликвидирована сеть притонов, — вспомнил Антон. — Рая, как представилась вам с Толей, — это Роза Васильевна, дожидается нас в камере. Утром арестовали в ателье.
Тошнота мгновенно улетучилась, и на душе стало так хорошо! Навестить меня приехали родные. Врач сказал, что я могу утром ехать домой. Угу, поеду домой, через работу.
Как и обещали, утром меня отправили из больницы домой. Завязала узелок и отправилась пешком до работы. Тут всего три километра до неё. Машинка моя так и стоит на стоянке. Я навестила её. Обидится ещё. Дежурный Олег вообще обомлел.
— Ты в зеркало давно смотрелась? — осторожно спросил он.
— А оно существует?
— Марина! — крикнул Олег. — Тут Шаера забыла про существование зеркала! Покажи ей!
— Зараза! — беззлобно сказал я ему.
Тот улыбнулся, довольный собой. Синицына заверила его, что обязательно мне покажет сей предмет. И ведь на полном серьёзе показала со словами: «Смотри, Шаерочка! Это зеркало. В него нужно глядеть хотя бы пару раз за день». Толя с Антоном похрюкивали. На щеках у меня по две царапины, а на переносице красуется просто прекрасный синяк.
— Оказывается зеркало — это нужный предмет в жизни! — сделала я для себя открытие.
— А когда ты в него смотришься, то узнаёшь много чего интересного. Например, ты сейчас увидела своё красивое лицо.
— Ага. Отделение быстро опустеет.
— Пошли работать, — отсмеявшись, сказал Толя.
— Не-а, — покачала головой Марина. — Это вы с Шаерой пойдёте работать, а мы с Антошкой пойдём капать картошку.
— И куда же?
— Разговаривать с детишками и их родителями.
— А это не работа?
— Это для тебя работа, а для нас — картошка. Капать будем.
— Похоже, это не у меня с головой не всё в порядке, — сказала я, смотря на Марину.
— Ничего вы не понимаете. Антош, пошли!
Они ушли «капать картошку».
— Ты готова?
— Всегда готова. На крайний случай покусаю задержанных, а Соколову скажу, что аппетит не вовремя проснулся.
В допросной сидели четверо: Марк, Егор, Вадим и Макс. Не хватает двоих. Олег с Сергеем наверно скрылись или их вообще там не было. Папку с данными об Олеге я тоже сожгла. Конвой караулил эту четвёрку. Толя вошёл комнату. Он сел за стол и открыл папку.
— Рассказывайте. Чистосердечное признание — облегчает наказание.
— Что рассказывать, когда ты итак всё знаешь, — сказал Вадим.
— Зачем вы вообще этим занимались? Что же вас подвигло на это?
— Как и других — жить. Просто нормально жить. Нас никто не мог выловить. Дела закрывались, но в этот раз мы зазнались, — неохотно сказал Егор.
— Тюрьмой ты нас не испугаешь Свиридов, — резонно сказал Марк. — Никакая решётка нас не удержит. Психбольница? Был я там и знаю, как выбраться.
— Я читал твоё дело Марк. С тобой всё ясно и ты отправишься не в снежинскую тюрьму, а на остров Красных маков. Твой предыдущий срок ещё не кончился. Судья добавит тебе ещё лет пятнадцать. Уведите их.
— Ты даже папкой не воспользовался.
— Сам не знаю, зачем её взял.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Марк беспокоит. Он выберется с острова.
— Почему ты так уверен?
Спросила просто так. Я тоже читала дело Марка. Никто не видел, как он бежал. Чудо какое-то! Психбольница, тюрьма — его не удержат. Конечно на острове Красные маки охрана усиленная, но я тоже уверена, что она ему не помеха. Плюс ко всему он бежал из снежинской тюрьмы прошлый раз. Пусть даже тюрьма на этом острове его и удержит, но ведь не на установленный срок. Максимум — это год.
— Слов на ветер он не бросает. Если он говорит, что сбежит из любого места ограничения свободы, так оно и будет.
Банде «Хитрые лисы» дали по десять лет тюрьмы, а Лужкову — семнадцать. Бриллиант вернули Леониду Ивановичу Мирному. Он благодарил нашу доблестную полицию. В нашем городе стало спокойнее.
* * *
Очнулся водитель. Он был слаб, но в сознании. Настойчиво требовал полицию. Мы прибыли в больницу.
— Я знаю, кто грабит банк, и кто хочет бриллиант «Чистая слеза». Фёдор Лужков! Это он! Арестуйте его! Это он приказал так со мной поступить.
— Успокойтесь. Лужков и его банда пойманы и отбывают наказание, — сказала Марина. — А вы идёте на поправку.
— Как поймали? Давно?
— Два дня назад, а сегодня кукуют за решёткой.
— Это я так долго был в коме? — растерялся Михаил Грушин. — Я хотел к вам идти, видимо не судьба.
— Всё кончилось.
Приехала его семья. У жены текли слёзы счастья, а дети крепко обнимали отца. Они скучали по нему два месяца. Хоть это дело и запутанное, но на раскрытие было потрачено всего лишь два месяца.
Я же отправилась домой. Сегодня мы с Ивашкой идём на концерт группы «Синяя роза».
— И долго ты будешь собираться? — поинтересовался Ивашка.
— До начала концерта два часа. Рано там делать нечего, — крикнула я с кухни.
— В гости зайдём!
— Это уже после концерта.
— А это означает, что я получу ещё один автограф!
Братишка улетучился.
— Говоришь, всё кончено? — вернулся отец к разговору.
— Да. Снежинск может спать спокойно, — кивнула я.
— Кушай, Шаера. Исхудала бедная
— Спасибо, тётя Лена. Было очень вкусно.
— Всё лучшее для моей дочурки.
Всё-таки хорошая у меня мачеха.
— Ваня! Дуй на кухню! — позвал отец.
— Зачем? — жалобно донеслось сверху.
— Ужин остынет! — крикнула тётя Лена.
— Не хочу!
— А если не поешь, то на концерт не пойдёшь! — начала я шантажировать.
Спускается по лестнице обиженный на весь мир Ивашка.
— Ты не ел с обеда.
В дверь позвонили.
— Кто-нибудь кого-нибудь ждёт? — спросила я.
Все разом покачали головами.
— И я нет.
Кто там пришёл? Открыла дверь и впала в ступор. Мать стояла на пороге. Наряд на ней был дорогой. Блузка белая с короткими рукавами, красная юбка-карандаш и красные туфли на высоком каблуке. Завершал образ чёрный клатч.
— Так и будешь на меня смотреть или всё же впустишь мать в дом?
Разрешения моего она ждать не стала и сама вошла.
— Зачем ты пришла? — спросила я.
— За тобой. Будешь жить у меня. Слишком долго Вова не подпускал меня к тебе.
— А кто тебе сказал, что я хочу жить у тебя?
— Я сказала!
— Шаера, кто там? — спросила тётя Лена.
— Мать приехала, — крикнула я.
Ивашку турнули в комнату. Отец смотрел на мать со злостью.
— Ты опять приехала в мой дом? Я же сказал тебе не появляться на его пороге!
— А я не к тебе приехала дурачок. Хочу забрать дочь к себе. Родительских прав меня не лишали, если ты не забыл. Чего стоишь, Шаера? Бери вещи и иди в машину!
— Я никуда не поеду. Мой дом здесь!
— Что? — засмеялась она. — Ты не живёшь в этом доме уже года два. А у меня будешь жить постоянно.
— Мам, услышь меня! Я девочка большая и живу отдельно от семьи. Новой семьи! Прошло столько лет, а ты только сейчас вспомнила обо мне? Не поздновато ли?
— Нет, — сказала она подумав.
— Поздновато мам. Надо было раньше об этом вспомнить. Сейчас я живу своей жизнью и не хочу вспоминать детство без тебя. Мне тебя не хватало. Тебя заменил чужой человек.
— Никто не может заменить родную мать, Шаера.
— Я всё равно с тобой никуда не поеду.
— Прощу тебя по-хорошему. Бери вещи и иди в машину или ты хочешь, чтобы я силой это сделала?
— Не забывай, что я работаю в полиции и могу привлечь тебя к ответственности.
— Ты мне угрожаешь?
— Предупреждаю. И ещё мам: не приходи сюда больше. Прощу тебя, хоть раз сделай что-нибудь для меня.
— Ты так говоришь, будто я ничего для тебя не делала.
— Ничего, — ответила я. — Я помню, что всё делал отец. Помню, что ты всё время пропадала. Не было тебя дома и постоянные ссоры.
Мать решительно зашагала к двери. Открыв её, она бросила:
— Это ещё не конец дорогая. Я сделаю всё, чтобы вернуть тебя.
Дверью она хлопнула так, что штукатурка полетела. Она нарочно приходит?
— Злая тётя ушла? — разрезал тишину голос братишки.
— Ушла, Ивашка под простоквашкой. Спускайся.
— Пап! Ты слышал? Она опять меня под простоквашкой хочет положить!
— Не ешь брата. Не вкусный.
— Очень даже вкусный! — возразила я. Посмотрела на часы: — Нам пора!
Обняла семью и мы с Ивашкой пошли к машине.
— Будьте осторожны, — сказала тётя Лена.
Мы сели в мою красавицу «Тойоту» и отправились в концертный зал.
— О чём задумалась?
— Ни о чём, — ответила я. — А что?
— Грустная. Это из-за твоей мамы?
— В каком-то смысле да.
— Почему она тебя преследует?
— Материнские чувства проснулись, — фыркнула я. — Бывает и такое. Живёшь себе, живёшь, а потом бац! — и объявляется родитель. Начинает говорить, что очень сильно соскучился и жить без тебя не может.
— Ну может, так оно и есть, — сказал братишка.
— Из дома она сама ушла. Её никто не выгонял. Отец ночами не спал, думая, как жить дальше. Я сказала, что буду содержать дом и готовить. На мои плечи легла тяжкая работа, с которой я со временем стала справляться лучше. Мы с отцом отремонтировали дом. Он зарабатывал денежку, а я держала дом. Потом он встретил тётю Лену, и мне стало намного легче.
— Я понял. Не рассказывай. Не хочу видеть тебя грустной.
Я улыбнулась. Его слова такие простые и согрели мою душу. Она оледенела, когда я увидела мать. Покоя она мне ещё долго не даст. Мне же следует набраться терпения.
Припарковав машину, мы вышли. Фью! Полно народу! Группа вернулась дня два назад. Сегодня их первый концерт после гастролей по России.
— Шаера! Шаера!
Это кто меня зовёт?
— Владимир Александрович! Рада вас видеть!
— А я-то как рад! Нам нужна твоя помощь! — отдышался он. Ивашке: — Здравствуй, Иван!
— Что случилось? — настороженно спросила я.
— Пошли за кулисы, там всё расскажем.
Композитор повёл нас за кулисы. На диване сидел удручённый состав группы.
— Помощь пришла! — оповестил группу Морозов.
— Что случилось?
— Шаера, нам нужна твоя помощь. Аж два раза!
— Так, а вот с этого места поподробнее, — попросила я.
— Пропала Оксана. Сегодня утром она была на репетиции, а потом ушла на обед и не вернулась до сих пор. Телефон её не отвечает. Она никогда не пропадала, не предупредив кого-то из нас, — сказал Вадим. — Как бы не пришлось отменить концерт.
— Да вы что! Столько народу собралось! Даже не думайте об этом! — возмутилась я. — Девушек много работает, быстро сейчас найдём.
— Шаера, а на тебя смотрит Дмитрий, — легонько толкнул меня брат.
— Не просто смотрю юный поклонник, а вижу её на сцене, — ответит он. — Держит флейту и делает вид, что играешь. Не помню, чтобы, Шаера говорила про игру на флейте. Сколько Оксана должна спеть песен, Владимир Александрович?
— Две.
— Слушайте, а ведь точно! — оживился Алексей. — Песню знает. Даже как-то на досуге нам пела!
— Солидарен, — кивнул гитарист Владимир и вручил мне флейту Оксаны.
— Флейту она оставила. Воспользуешься, — сказал Дмитрий.
— Выручай, Шаера! — попросил Вадим.
— Я бы с радостью, но ведь у меня нет музыкального образования!
— Ни фига себе нет! — опешил клавишник Денис. — Такой концерт нам дала, что мы потребовали продолжения!
— Шаера согласна! — радостно воскликнул Ивашка.
Парни оживились, а композитор Морозов отправился готовиться к концерту.
— Ну раз за меня всё решили, тогда зажжём! — дала я добро. — А потом вы мне расскажете об Оксане.
— Есть у нас подозрения, — кивнул Денис.
Шесть раз пришлось отрепетировать. Я бы не отказалась ещё пару раз, но времени уже не было. Владимир Александрович отвёл Ивашку в зал.
— Ладно ребят, на выход! — позвал нас Вадим.
Воодушевлённые, мы отправились за солистом. Заняли свои места. Я встала рядом с Алексеем. Моё дело — шевелить пальцами на инструменте. Поверить не могу! Я выступаю в составе группы «Синяя роза»! О таком даже мечтать не могла! Я поправила платье, хотя с ним всё было нормально. Когда волнуюсь, всегда ищу на одежде, что поправить.
— Я приветствую вас на концерте группы «Синяя роза», — начал свою речь композитор.
Раздались аплодисменты. В первом ряду сидел братишка. Счастья — море! Он всегда за меня радуется. Когда я за ним приезжаю в школу, он показывает на меня и говорит: «За мной сестра приехала!» В школе все знают, что мы не родные и удивляются, что у нас прекрасные отношения.
— Владимир Захаров — гитара! Алексей Яровой — клавишные инструменты! Денис Ефимов — гитара. Шаера Алфёрова — флейта. Дмитрий Жуков — ударные инструменты и Вадим Хорев — вокал! Оксана приболела. Желаем ей скорейшего выздоровления.
На этом речь закончилась. Морозов сел за рояль. Первую песню исполнял Вадим.
Зал активно подпевал. Бурные аплодисменты слушателей.
— Песня «Крылья любви», — назвал Вадим композицию.
Композитор Морозов начал вступление. Думаю, где-то с минуту. Потом только заиграла гитара. За ним последовали клавишные и флейта.
Я снова вижу тебя,
Вновь слышу твой смех,
Он звонкий, как капли дождя,
Я касаюсь нежных рук твоих,
И звёздная ночь,
Уносит нас с тобою вновь!
Я губ твоих касаюсь,
А ночь уносит нас на крыльях любви,
Сохранить круг объятий стараюсь,
И несут нас в ночи белые крылья любви.
Разомкнув объятий круг, ты бежишь на встречу ветру,
Крылья любви несут меня к тебе,
Ветер колышет юную листву,
И вновь прильнув ко мне,
Смеясь, ты смотришь на меня,
А я шепчу тебе: «Я люблю тебя!»
Я губ твоих касаюсь,
А ночь уносит нас на крыльях любви,
Сохранить круг объятий стараюсь,
И несут нас в ночи белые крылья любви.
Где-то на четвёртой строчке первого куплета просочился ударный инструмент. Клавишный инструмент дал о себе знать на припеве.
Тут настал мой черёд исполнять. Волнение. На меня смотрели и ждали. Проигрыш мелодии заканчивался.
Песня понравилась всем. Народ даже подпевал, да так активно, что я забыла о страхе перед сценой. По традиции заиграла мелодия к песне «Синяя роза». Её пела вся группа. За цветами пришлось раза два возвращаться. Группа успела раздать автографы. Мы с Ивашкой дожидалась их в комнате отдыха. Прошло полчаса. Входит первый Вадим. За ним еле идут остальные. Замыкал шествие — Морозов.
— Не думал, что и на меня набросятся, — выдохнул он. — Всего лишь написал музыку к песне.
— Вот и попросили у вас автограф Владимир Александрович, — хмыкнул Денис.
— А можно и я вас помучаю? — спросил Ивашка, протягивая блокнот с ручкой.
Братишка был доволен. Морозову тоже нужно было поучаствовать. Группа делилась своими впечатлениями. За чаем, я стала расспрашивать об Оксане.
— Мы репетировали, — начал Владимир Александрович. — До обеда мы не управились. Часам к трём, Оксана отправилась погулять. Прошло два с половиной часа. Стали ей звонить, а она не отвечает.
— Ей кто-нибудь угрожал? Может, были неравнодушные поклонники? — спросила я.
— Напомнила! — воскликнул Алексей. — Ей пришло письмо с угрозами. Некто просил выйти за него замуж. Оксана только скривилась, но письмо оставила. Сказала, пусть лежит, мало ли… Подожди, я принесу!
— Ей ещё названивали, — вспомнил Вадим. — Наглый тип угрожал ей.
— Вот, держи!
Мне вручили письмо. Отдам на графологическую экспертизу. За это Оксане большое спасибо.
— Она говорила, куда собирается пойти?
— Нет. Сказала лишь, что заглянет в магазин с кофе. Недавно открылся рядом с нами.
— Что ж, пока на этом всё. Её номер у меня есть, а вы, если что-то вспомните, позвоните. Пойдём Ивашка.
— А зажигала ты классно! — сказал братишка, пристёгиваясь. — Кстати, а почему ты мне свой автограф не дала?
— Зачем он тебе? Я же не вхожу в состав группы, — озадачилась я.
— Ничего не знаю! Выступала сегодня? А теперь нарисуй свой автограф Шаера!
Делать нечего. Нарисовала ему автограф. Тот остался доволен. Ночевать решила в родительском доме.
— Как концерт прошёл? — спросила тётя Лена.
— Прекрасно, если не считать того, что Оксану похитили, — ответила я.
— Да ты что!
— Ага. Завтра поеду в магазинчик с кофе. Ребята говорят, что она должна была туда заглянуть. Может, повезёт, и я что-нибудь узнаю.
— Почему-то мне кажется, что история с бриллиантом «Чистая слеза» ещё не закончена, — протянул отец.
— Почему?
— Это лакомый кусочек. Его не получил Лужков, но должен заполучить кто-то другой.
— Странное дело попалось.
— А Шаера сегодня заменяла Оксану, и у неё неплохо получалось! — сдал меня Ивашка как стеклотару.
— Выступала с группой «Синяя роза»? — в унисон спросили они. — И как?
— Мне понравилось. Зал пел вместе с нами. Пока у них были гастроли, Вадим записал новую песню. По Майскому каналу будут показывать, — робко сказала я.
— Ага! Так она ещё отказывалась давать мне автограф!
— Конечно! Зачем он тебе?
— Я тебе в машине объяснил, а я спать! — заявил он, поцеловав родителей.
— И где ты собираешься её искать? — спросил отец.
— Начну с того магазинчика, а там видно будет. Алексей мне тут дал письмо, написанное поклонником. Отнесу на графологическую экспертизу, а там видно будет. Ладно, я тоже спать. Спокойной ночи.