Утром шторм разыгрался с новой силой. Казалось, ветер вот-вот выбьет хлипкие окна кордона. Матвей Иванович рассказывал, что такое уже случалось, и не раз. Непогода, похоже, окончательно достала Хенри. А может, ему просто стало скучно без полковника. Так или иначе, за завтраком он заявил:
— Мы все здесь сняли, завтра утром едем во Владивосток.
— Но Хенри, это просто невозможно! Как мы туда доберемся?
— Дай подумаю… — он нахмурил лоб, делая вид, что решает сложную задачу. — Ну конечно, на машине!
— Это невозможно, — повторила я. — Мы не можем уехать отсюда на машине, потому что ни одна транспортная компания Приморья не согласится послать за нами транспорт. Он попросту застрянет.
— Ну и что, — пожал плечами Хенри.
— Как это «ну и что»? Какой дурак захочет застрять в заповеднике и просидеть здесь, может быть, несколько дней? Вдали от жены и детей? Никто не соглашается! Поверь, как только это станет возможно, Наташа тут же приедет за нами.
— Ася, это ра-бо-та, — произнес Хенри по-русски с ужасным акцентом, видимо, решив, что я не хочу его понять из-за плохого знания английского. На этом его скромные познания закончились, и он снова принялся отчитывать меня на языке Шекспира. — Он водитель. Погода — форс-мажор. Если шторм — мы сидим здесь, и он тоже сидит. На все воля Бога.
Все-таки русскому и немцу сложно понять друг друга. И дело тут совсем не в языках.
Я позвонила Наташе по спутнику.
— Ну попытайся его уговорить… Это же полный бред. Просто неосуществимо.
— Знаю. Но он отказывается понимать.
— Хорошо, дай ему трубку, я сама попробую.
Ну конечно, она тут же решила, что я просто плохо уговаривала. Но на Андреевскую Хенри орал еще громче. И в конце своего страстного монолога пообещал разорвать контракт со студией, если в течение завтрашнего дня за нами никто не приедет. Если он и в самом деле это сделает, тогда все. Плакала моя продюсерская карьера. И, возможно, не только моя. Сколько бы мама Наташи не таскала на студию жареную курицу, он не станет держать на работе сотрудника, завалившего проект. И она, похоже, это поняла, потому что испугалась не на шутку.
— О Боже… Я даже не представляю, как решить эту проблему. Что мне делать, Ася?
Я даже не поверила. На журфаке никто никогда не видел Наталью растерянной. И вот она плачет в трубку, потому что боится. Боится завалить проект, потерять работу и просто того, что ее сочтут неумехой. Выходит, не такие уж мы и разные?
И тут я вспомнила замечательный прием, которому научил меня мой папа. Очень простой. Но он всегда работает. Правда, использовать его стоит лишь в крайних случаях. Но ведь совершенно очевидно, что наш с Наташей случай именно такой.
— Звони во все транспортные компании. Звони и говори с ними по-человечески. Проси. Объясняй, что всех уволят, и мы лишимся работы мечты. И может быть, найдется кто-то, кто нас пожалеет. Мой папа говорит: «Ты человек. И он — человек». Вот, запомни и почаще себе это повторяй, когда звонить будешь.
Я выпалила все это на одном духу и отпустила кнопку. Наш спутниковый телефон работал по принципу рации и потому тут же запиликал снова.
— Прием!
— Ладно. Я попробую, — сквозь слезы сказала Наталья. — Позвоню тебе вечером.
Я провела день, сидя в своей комнате и стараясь не попадаться на глаза ни Хенри, ни Пустову. За окном бушевал ураган. Матвей Иванович несколько раз заглядывал ко мне и предлагал поесть или выпить кофе. Но я напрочь отказывалась покидать свое укрытие.
Хенри демонстративно укладывал вещи. И так громко давал указания Норберту, что через хлипкую фанерную дверь трудно было их не услышать.
Я даже не нервничала. Дальнейшее развитие ситуации от меня совершенно не зависело. Оставалось только успокоиться и ждать. Я понимала, что шансы наши невелики. Во-первых, найти сумасшедшего, который, войдя в наше положение, решит ринуться в шторм, само по себе сложно. Во-вторых, нам не подойдет легковая машина. Чтобы погрузить все оборудование, нужен микроавтобус, а лучше грузовик. А это еще сужает круг. В-третьих, мы не в Питере — связи Наташи в Приморье ограничиваются учеными и директорами заповедников. А это значит, что она, скорее всего, станет звонить по телефонам транспортных компаний, взятым из интернета. А у этих ребят четкие инструкции на случай штормового предупреждения…
В восемь вечера раздался сигнал вызова. Наталья вышла на связь.
— Слушай, — загадочным тоном начала она, и сердце замерло. Неужели получилось? Нет, не может такого быть. — Я стала звонить по компаниям и все, конечно, отказывают. Я готова была просто в аренду машину взять и ехать за рулем сама. Так нет — во всем Владивостоке ни одной подходящей тачки. И вот, звоню в очередную компанию, «Дилижанс» называется. Ну они мне тоже — мол, у нас только легковушки. Но по голосу чувствую, что контакт пошел. То есть как раз то, о чем ты говорила. Точнее, папа твой, дай бог ему здоровья. Ну я вспоминаю, что мужик этот, с которым разговариваю, тоже человек, и рассказываю ему нашу историю. Говорю, подруга у меня сидит в заповеднике за тридевять земель и два замерзших немца. Если вовремя не выберемся — уволят. Ему нас жалко. Но машин таких, говорит, все равно нет. Приезжайте и сами посмотрите.
Я не выдерживаю и врубаю вызов.
— Наташка, не томи уже! Получилось или нет?! Прием!!!
— Я еду туда, — невозмутимым тоном продолжает Наталья. — Там три парня, довольно молодых. Поят меня кофе, расспрашивают про наш проект. Я реву и давлю на жалость, естественно. Что мне еще остается. И тогда они ведут меня показывать свой автопарк, чтоб я убедилась уже, что у них и правда одни легковушки. Я им говорю: «Да, в эту машину мы не влезем. И в эту не влезем. А вот в этот большой джип мы бы с трудом, но влезли». Они мне: «Девушка, вы с ума сошли, это личный джип генерального директора».
Я опять не выдержала.
— И??? Он даст нам свою машину? Ты смогла его уговорить?! Прием!!!
— Он не просто даст машину, он нас повезет!
Я выдохнула. Неужели это правда?! Мы спасены!
— Урааааа! Ты такая молодец, даже себе не представляешь! Прием!
— Я уже готова была руки опустить. Это ты меня настроила, что надо снова всех обзвонить. И ведь получилось! Так что ждите, завтра приедем. Выезд в восемь. Надеюсь, что к вечеру доберемся до вас. Тебе что-то привезти из еды?
— Да-а-а! Я хочу батон и масло! Настоящее сливочное масло!
Наташка рассмеялась.
Но за эти десять дней я и впрямь соскучилась по самым простым продуктам. Меню егерей было ну совсем аскетичным: либо яйца, либо суп. Из напитков — кофе или водка на выбор.
— Хенри пока ничего не говори, — попросила Наташа. — Скажешь, когда мы выедем. А то мало ли что.
Я надела все самое теплое, что у меня было, и, несмотря на бурю, отправилась к морю — прощаться с заповедником. Полная луна освещала лавины волн и столетние сосны. Соленый ветер сбивал меня с ног, а холод пробирал до костей. И все-таки я плакала от счастья и мечтала когда-нибудь вернуться сюда снова.
На обратном пути я нос к носу столкнулась с Пустовым.
— Мне нужно с вами поговорить, — официально сказал он.
— Ну что ж, давайте поговорим, — осторожно ответила я. Как будто у меня есть выбор, разговаривать с ним или нет. Ведь я на работе.
— Пройдемте в мой кабинет.
Кабинет Пустова оказался маленькой захламленной комнаткой со старым письменным столом в углу.
— Выпьешь? — спросил он и плеснул себе водки.
Я отрицательно покачала головой.
— Я вас слушаю. Вы о чем-то хотели со мной поговорить.
— Я тут узнал, что ты в заповеднике познакомилась с моим другом Сашей — заявил он и вопросительно уставился на меня.
Я пожала плечами, стараясь понять, куда он клонит.
— Ну, что молчишь? Познакомилась.
— Но вот только к работе это не имеет никакого отношения. Я спать пойду, если вы не против. Поздно уже.
Я двинулась к двери, но Пустов преградил мне дорогу.
— Ты пойми, дурочка. Здесь я все решаю. И дружить тебе надо со мной. И тогда я не буду тебя обижать. И другим не позволю.
Он попытался обнять меня, но я увернулась и выскочила за дверь.
Да. Похоже, Пустов сбрендил окончательно. А мне ведь еще у него документы подписывать перед отъездом. И я отправилась прямиком в комнату немцев.
Хенри открыл на стук и пригласил меня войти. Они еще не спали.
— Хенри, мне нужна твоя помощь. У Пустова надо подписать бумаги, а он пристает ко мне. Как к женщине.
— Ты не женщина, ты киндер, — усмехнулся Хенри, но как-то на этот раз добродушно. — А он тебе нравится?
— Нет! Ты что! — я отрицательно замотала головой.
— Ну почему, он же довольно симпатичный!
— Тебе, наверное виднее, — сказала я, намекая на его нетрадиционную ориентацию, которую Хенри не афишировал, но и не делал секретом. — Но я не собираюсь ни с кем спать ради работы.
— Хорошо, — кивнул немец. — Бери бумаги, и пойдем туда вместе.
Пустов, конечно, был в шоке, когда мы заявились в его кабинет втроем. Понял, наверное, что нажаловалась. По своему обыкновению, начальник участка предложил гостям водки.
— Я столько не выпью в России, со всеми договариваться, — вздохнул Хенри по-английски, но на сей раз от спиртного отказываться не стал.
Выпил стопку и велел мне переводить. Первым делом поинтересовался, сколько Пустову лет. Тот ответил, что сорок девять.
— А вы здесь живете или во Владивостоке? — последовал новый вопрос.
— Когда здесь, когда во Владивостоке, — добродушно улыбнулся Илья Андреевич, не чувствуя никакого подвоха.
— А семья где? — не унимался Хенри.
— Во Владивостоке, — уже осторожнее отвечал начальник участка.
— А дети у вас есть? Вот у Норберта, например, есть — мальчик и девочка.
— У меня две дочери, — вынужден был признаться Пустов.
— А сколько им лет? — задал очередной невинный вопрос немец.
— Одной двадцать три, другой двадцать семь, — командир егерей совсем сник и старался не смотреть мне в глаза.
Хенри по такому случаю выпил еще стопку. Вот это был нокаут! Значит, две дочери и обе старше меня!
Мы еще немного поболтали о всякой ерунде, и совершенно разбитый Пустов без звука подписал все бумаги.
Да уж, похоже, мой немецкий коллега не так уж прост. Может, с самого начала нужно было попросить о помощи Хенри? Глядишь, и не пришлось бы трястись от страха и спать в обнимку с фонариком.
В этот день я уснула совершенно счастливой.
Утром я вышла из своей комнаты первая и к моменту пробуждения немецких операторов уже распивала кофе с самым победоносным видом. Наташа только что отзвонилась — они выехали в заповедник.
— Ну что, мы будем тут зимовать? — скептически поинтересовался Хенри, наливая себе кофе.
— Как можно! Если ты, как начальник группы, сказал, что съемки окончены, и надо немедленно ехать дальше, значит, так и будет. Вечером выезжаем во Владивосток.
От удивления он на пару минут даже дар речи потерял.
— И кто же за нами приедет? Ты же говорила, что это невозможно! — продолжал он с издевкой, но уже не так уверенно. Видимо, ему тоже не хочется, чтобы мы рассказали Жуковскому о его сумасбродстве. У немцев принято дорожить деловой репутацией.
— За нами приедет генеральный директор лучшей в городе транспортной компании, — не без удовольствия сообщила я. — На своем личном автомобиле.
— А мы поместимся в этот автомобиль? — Хенри оставил наконец свой сарказм и перешел на деловой тон.
— Наташа говорит, что поместимся.
— А какая у него машина? — уточнил он.
— Тойота Прадо.
Хенри удовлетворенно кивнул.
Всего несколько часов спустя я услышала в холле женский голос. Других вариантов просто быть не могло. Они уже здесь. Наташка!
Я кинулась вниз по лестнице и уже через секунду повисла у нее на шее.
— Это Алексей, генеральный директор «Дилижанса», — представила она стоящего рядом мужчину. Очень высокого, очень худого и очень кудрявого. Ну просто молодой Пьер Ришар.
Вот все и кончилось. Теперь я здесь не одна.
— Я привезла тебе булку с маслом. Причем масло мы везли снаружи, чтобы оно не растаяло. Еще половину денег для Пустова, чтобы наш отъезд обошелся без карабинов, — смеялась Андреевская. — А где, кстати, Пустов?
— В это время они собираются в гостиной.
— На вечерний чай? — прищурилась Наташа.
— Скорее, на вечернюю водку.
— Тогда зови Хенри и Норберта, пойдем к ним все вместе. Будем прощаться. Я Пустову подарки от студии привезла.
Мы завалились все вместе в гостиную. И в этот вечер все обитатели кордона пили чудесное венгерское вино из запасов Пустова, то самое, которое он берег для особого случая. Дарили друг другу подарки. Илья Андреевич уговорил нас отложить выезд до рассвета. И мы с Наташкой легли спать на одной кровати, и я до утра рассказывала ей про Сашу и маленького Владика.
— Так в чем проблема? — сказала Наташа. — Возьми да позвони ему. — Скажи, что тебе велели подарки от студии передать за то, что он вас от Пустова защищал тут.
— У меня нет его телефона.
— Ты же говорила, что пользовалась мобильником его сына.
— Ну да, пользовалась, — хмыкнула я. — Только телефон у Влада игрушечный. Алле! Прием! Как слышно?
— Хочешь сказать, это такая проблема — достать телефон этого Саши? Да хочешь, я для тебя его узнаю?
— Узнать можно, конечно. Но только к чему это приведет? И кто в итоге пострадает? А может, он уже и думать про меня забыл. Он настоящий Джеймс Бонд. А я кто такая? Обычная девочка с телека.
— Так ты позвони и узнай.
— Нет уж. Больше я за мужиками бегать не буду. Хватило мне Воропаева.
— А если вы никогда больше не увидитесь?
Я сделала вид, что сплю.