Утром в редакции меня встретила разъяренная Света.
— Ты что себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь, с кем связалась?! Я для тебя столько сделала, я пробила для вас отдел, я твоего друга-гея превратила в приличного корреспондента, хотя у руководства были серьезные сомнения на его счет. А ты за один вечер умудрилась все свести к нулю. Земляникина, ты идиотка?!
Я решила, что речь идет о Мерцалове.
— Понимаю. Но ситуация была безвыходная. Если надо уволиться, я готова.
— Боюсь, что одним увольнением ты не отделаешься! — рявкнула начальница. Никогда ее такой не видела.
— А что, за отказ руководителю уже в тюрьму сажают? — съязвила я. Терять-то было нечего.
— Какой отказ? Хочешь сказать…
И тут я все поняла. Ну конечно. Испорченный телефон уже сработал. Как всегда.
— Разумеется, между мной и Мерцаловым ничего не было. Он предложил — я отказалась. Причем постаралась сделать это как можно тактичнее. Это правда. Хотя правда здесь, похоже, никого не интересует. Но ты… Мы ведь уже давно работаем бок о бок. Как ты могла в это поверить, Свет?
Света сейчас напоминала остановленную на скаку лошадь. Ноздри по инерции все еще продолжали яростно раздуваться. Но в голове уже сработал стоп-сигнал. Наконец она собралась и кивнула, как бы говоря, что верит мне.
— Ты знаешь, от какой новости я проснулась сегодня в семь утра? Мне позвонили и сказали, что Земляникину в чем мать родила выгнала из дома жена Мерцалова.
Я прыснула. Настолько невероятно звучала эта история. Света, глядя на меня, тоже рассмеялась.
— Слушай, но ведь Мерцалов же даже не женат! — давясь от хохота, сказала я.
Света вмиг посерьезнела.
— Он вот уже несколько лет встречается с очень влиятельной в наших кругах дамой. Это хуже, чем быть женатым. Людмила Шульгина, она…
— Я знаю, кто она, — ойкнула я. Людмила Шульгина руководила доброй половиной одного из главных каналов страны, да к тому же дружила с женой руководителя самого главного канала. Похоже, мне крышка.
— Я была одета, — внесла ясность я. — И у меня есть свидетель. Он был с нами в комнате.
— И кто этот свидетель? — заинтересовалась Света.
— Олег Дворнягин.
— Час от часу не легче. Его даже слушать никто не станет. Ну что, так или иначе, но ты нажила себе двух врагов — Мерцалова, которому отказала, и Шульгину, которой перешла дорогу. Теперь они сделают все возможное, чтобы от тебя избавиться и заткнуть куда подальше. У тебя остались связи на телевидении Владивостока?
Я кивнула.
— Вот, сейчас как раз пригодятся.
— Тогда уж я лучше в Калининград поеду, там родители.
— Подожди сдаваться. Может, все еще как-нибудь образуется.
То, что эти надежды тщетны, стало ясно уже к обеду. По телецентру ходили слухи о расформировании отдела. Несмотря на протесты друзей, я написала заявление об уходе. Еще не хватало, чтобы из-за меня Женька с Олегом тоже остались без работы.
В половине четвертого я с судьбоносной бумагой поскреблась в дверь кабинета Виктора Алексеевича Рыбина, главного редактора службы информации и большого друга Мерцалова.
Он долго и внимательно изучал мое заявление. Намного дольше и внимательнее, чем следовало. Как будто давая мне последнюю возможность передумать. Но я не собиралась менять решение.
— И чем ты собираешься дальше заниматься, можно полюбопытствовать? — он снял очки, бросил их на кипу бумаг и посмотрел на меня усталыми глазами.
— Ну… я буду искать новую работу. Возможно, вернусь в родной город…
— А кто мечтал стать ведущей на центральном канале? Не ты ли, Земляникина?
— Просто… Обстоятельства изменились…
Я не знала, что сказать. В данной ситуации все аргументы звучали глупо. Ну зачем же он меня мучает? Ведь знает же, почему я на самом деле ухожу. Не может не знать.
— А что конкретно изменилось? Ты уже раздумала быть телезвездой?
— Нет, то есть… Мне кажется, я не смогу здесь выжить, — наконец сказала я правду. — И я не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие люди.
— Есть одна притча на эту тему, которая мне очень нравится, — сказал Виктор Алексеевич. — Сейчас Юля, моя секретарша, сделает нам кофе, я расскажу, а ты послушаешь.
Ага. Чего мне сейчас не хватает для полного счастья, так это как раз притчи.
— Однажды маленькие лягушата решили забраться на вершину башни. Собралось много зрителей, которые хотели посмотреть на эти соревнования и посмеяться над их участниками. Соревнования начались. Никто из зрителей не верил, что лягушата смогут забраться на вершину башни.
Слышны были такие реплики: «Это слишком сложно! Они никогда не заберутся на вершину». Или: «Нет шансов! Башня слишком высокая!». Маленькие лягушата начали падать. Один за другим. За исключением тех, у которых открылось второе дыхание. Те прыгали всё выше и выше. Толпа всё равно кричала: «Слишком тяжело! Ни один не сможет это сделать!». Ещё больше лягушат устали и упали.
Только один поднимался всё выше и выше. В конце концов все поддались. За исключением того одного лягушонка, который, приложив все усилия, забрался на вершину! Тогда все захотели узнать, как ему это удалось. Как он смог найти в себе силы?
Виктор Алексеевич выжидательно посмотрел на меня.
Я пожала плечами. Сил разгадывать загадки и участвовать в соревнованиях уже просто не было. Я чувствовала себя лягушонком, который уже почти свалился. Так, цепляется еще одной слабеющей лапкой, но это почти ничего не значит.
— Оказалось, что победитель был глухой! Он просто не слышал, что кричали за его спиной зрители. И потому победил. Поняла, красота моя? Пей, кури, переспи со всеми — мне все равно. Но вот если ты будешь плохо работать, тогда я сам тебя уволю. А пока отправляйся-ка ты в отпуск. На две недели. За это время все немного уляжется, найдутся новые темы для разговоров у наших кумушек. Люду Шульгину я давно знаю, она дама вспыльчивая, но отходчивая и очень умная. Ну а с Максом я сам поговорю. Отстанет он от тебя, не беспокойся.
— Я даже не знаю, что и сказать… Спасибо.
— Не за что, — кивнул Виктор Алексеевич. — Увидимся через две недели.
Вот так совершенно неожиданно я оказалась в отпуске. И надо сказать, очень кстати, потому что до свадьбы Марины и Вадима оставалось всего-то девять дней. Мне предстояло не только быть свидетелем со стороны невесты, но и организовывать выкуп.
Свадьбу решено было сыграть в Бологом, точно посередине между Питером и Москвой. Это было удобно гостям — друзья жениха из Москвы, наши с Маришкой университетские товарищи приедут из Петербурга. Для праздника арендовали турбазу на берегу живописного озера. В конце ноября с учетом проливных дождей сделать это было не сложно. Ждать следующего лета Маришка категорически отказалась.
— Я просто не могу уже. Устала от всего этого — одиночества, безденежья, съемных квартир. Это ты хочешь сделать головокружительную карьеру. А я… я просто хочу замуж и детей. Вполне возможно, что к следующему лету я уже буду беременна.
Я кивнула. Ну что ж, моя подруга действительно знает, чего хочет. В отличие от меня. Я старалась не думать о своем возвращении в «Останкино» после отпуска и том, как все сложится дальше.
Всю свою энергию, весь свой драйв я решила направить на подготовку свадьбы Маришки. Потому что, знаете ли, эта девочка заслуживает самой прекрасной свадьбы на Земле.
Платье невесты шила жена арабского посла, известный модельер. Марина увидела ее работы на выставке национального костюма и тут же загорелась. На следующий день после того, как Вадим сделал предложение, она позвонила Мадине и стала уговаривать сшить национальный свадебный наряд для их вполне европейской свадьбы, вот только нижнее платье сделать с глубоким вырезом — не могла же она, в самом деле, упустить возможность продемонстрировать на церемонии одно из главных достоинств фигуры. Модельер согласилась. Ее не смутило ни декольте, ни то, что невеста — голубоглазая блондинка. Мадина даже призналась, что подобный случай уже однажды был в ее практике — тогда прекрасная украинка выходила замуж за арабского шейха.
После того как состоялась последняя примерка платья, Марина спешно задумалась, во что бы нарядить меня. До торжества оставалось всего два дня.
— Ты знаешь, — вдруг сказала подруга, — я когда букет выбирала, просмотрела целую гору свадебных журналов. И вот в одном из них была потрясающая фотография: невеста в кипенно-белом, а свидетельница — в черном бальном платье. Невеста — блондинка, а свидетельница — брюнетка. Прямо как мы с тобой! Представляешь, как круто?
— Ээээ… Ты в самом деле хочешь, чтобы я заявилась на твою свадьбу во всем черном? Это как-то не принято… А что подумают гости?
— Да какая разница, что они подумают. Главное, это красиво и эффектно! — не стала сдаваться Марина.
— Хорошо, тогда другой вопрос. Где мы возьмем черное бальное платье за два дня до свадьбы?
— Вот это проблема. У тебя есть хоть какое-нибудь черное платье?
Я залезла в недра своего необъятного гардероба и извлекла на свет два маленьких черных платья в стиле незабвенной Шанель. Одно я не надевала ни разу, в другом как-то ходила с папой на прием. Лет семь назад. Еще до Питера, общаги, знакомства с Мариной, Москвы, «Останкино»… В другой жизни, в общем.
— Это все не годится, — покачала головой Маришка. — Я хочу, чтобы ты была шикарная. Коктейльные платья хороши, но они для другого. Надо, чтобы мы обе выглядели как принцессы. Пойдем по другому пути. Какие у тебя есть бальные платья? Только не предлагай то красное, в котором ты ходила на выпускной в университет. В нем ты, пожалуй, меня затмишь, а это все-таки моя свадьба.
Я задумалась. И вдруг, совершенно неожиданно, про него вспомнила!
— Есть у меня один наряд… Бальный и даже почти черный. Я купила его на распродаже за семьсот рублей. Купила как раз потому, что он стоил копейки и остался именно мой размер. Честно говоря, я даже не представляла, куда его можно надеть.
И я достала тот самый костюм из темно-фиолетовой, почти черной органзы с переливами. Пышная бальная юбка, корсет на шнуровке и палантин из той же ткани на обнаженные плечи.
— И ты купила эта великолепие за семьсот рублей?! — присвистнула подруга, когда я, по ее настоянию, примерила наряд. — А я за свое платье почти сто тысяч отдала, и неизвестно еще, кто будет красивее!
— Если хочешь, я надену что-нибудь другое. Любое платье, которое ты выберешь, — быстро сказала я. — Это твоя свадьба, и ты там главный персонаж.
Маришка тепло улыбнулась. Между нами никогда не было соперничества. К счастью, мы были совершенно не похожи, мужчины нам нравились очень разные, а потому нам никогда не приходилось соревноваться всерьез.
— Мы берем это платье, решено. Это именно то, что я хотела. Позвоню родителям, пусть тоже наденут что-то фиолетовое.
Другие Маришкины подружки, прознав, что фиолетовый будет главным цветом свадьбы, тоже успели где-то раздобыть соответствующие наряды. Так, в самый последний момент костюм, купленный за семьсот рублей на распродаже, задал тон всему мероприятию.
Это был хмурый и пасмурный осенний день. К счастью, обошлось без дождя. Утром мы устроили выкуп. Я решила сделать его в виде путешествия из Петербурга в Москву, которое, собственно, и привело к встречи Марины и Вадима. Жених со свидетелем покорно изображали паровозик, передвигаясь от одной подружки невесты к другой, по пути отгадывая и припоминая факты из жизни Марины, а также выполняя задания. Больше всего я гордилась конкурсом, во время которого Вадиму пришлось вышивать имя невесты, а его лучшему другу Борису — перегрызать зубами нитку. Маришка у нас мастерица, пусть они тоже попробуют хоть раз в жизни что-нибудь вышить. Мальчишки справились на ура.
Я услышала, что один из гостей со стороны жениха сказал, что сестра у Марины настоящая красавица. Это изречение, представьте, относилось ко мне. Причем было совершенно очевидно, что выпив пару бокалов, парень точно пойдет со мной знакомиться. То, что нас посчитали сестрами, совсем не удивило — да, у нас были разные родители, но жизнь сделала меня и Марину по-настоящему близкими людьми.
Наконец, все препятствия были преодолены, невесту благополучно выкупили, родители Вадика накормили молодых хлебом с солью, и теперь Маришка плакала от счастья в объятиях любимого мужчины, рискуя испортить профессиональный макияж.
Все направились по широкой лестнице, щедро украшенной цветами. Специально приглашенные флористы постарались на славу. Лестница вела к деревянному настилу, на котором все те же флористы установили арку, увитую гирляндами и цветами. Преобладали фиолетовые орхидеи. Снова привет моему платью. И когда только Маришка успела всех предупредить? Впрочем, может быть, это просто совпадение.
Перед аркой на деревянном настиле располагались кресла для гостей. Я увидела Дворнягина и Женьку и помахала им. Ребята были частыми гостями в нашей квартирке, и Марина не преминула пригласить их на торжество. Я, конечно, была ей за это страшно признательна.
Мое место было сегодня рядом с молодыми. На случай, если вдруг понадобится моя помощь. Если честно, в жизни чаще бывало наоборот: я попадала в историю, а верная Марина приходила мня спасать. И вот теперь, наконец, представилась возможность вернуть долг. Хотя бы частично.
Все собрались, и тишину нарушили звуки вальса. Музыка будто отражалась от зеркальной глади воды, звуки будто бы становились чище и громче. Даже солнце решилось на небывалый для ноября подарок, и его лучи внезапно прорвали хмурые тучи.
Спустя мгновение гости наконец заметили скользящую по воде лодку. На веслах был жених, а рядом — прекрасная Маришка в бесподобном платье, достойном восточной принцессы. Даже у меня на глаза навернулись слезы. А мать невесты рыдала навзрыд. Марина заслуживает самой красивой свадьбы. Но происходящее превзошло даже самые смелые ожидания.
Жених и невеста поднялись на помост и остановились под аркой напротив регистратора. Она завела свою традиционную речь, и вдруг… Я даже не успела понять, как это произошло. В тот момент, когда женщина предложила молодоженам обменяться кольцами, эти два прекрасных символа супружеской верности, сделанные на заказ известным ювелиром, выскользнули из ее рук. Вадим среагировал молниеносно, но успел поймать только одно кольцо. Я разглядела, что Маришкино. Второе, проскользнув между досками деревянного настила, упало в озеро. Такой растерянной я не видела подругу никогда. И самое ужасное, я совершенно не знала, чем помочь ей в этой ситуации. Я привычно оглянулась на Женьку и Олега, ища у них поддержки, но они были шокированы не меньше моего. Дворнягин отмяк первым. Он бросился к арке и, стихийно взяв на себя роль тамады, начал привычно балагурить, что, мол, если уронить не на пол, а в воду, это вовсе не плохая примета, а наоборот, добрая. Гости в шоке и звенящей тишине внимали Олегу. Кое-кто из собравшихся уже признал в Дворнягине известного телевизионного репортера.
Он появился внезапно. Из-за спин курящих гостей, которые предпочли не садиться на стулья, а выстроились позади всех, тихонько переговариваясь и покуривая. В первый момент мне показалось, что мы в «Останкино», срывается программа. И он пришел, чтобы спасти ситуацию. Тррр-ррр. Вообще-то мы не в телецентре, а на полпути к Петербургу, на турбазе в Бологом. Он не знаком с невестой и, насколько знаю, с женихом тоже. Что он здесь делает?!
Прежде, чем я успела найти хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение, Максим Мерцалов прыгнул в воду. Как был — в своем безупречном костюме, дорогих ботинках и, кажется, даже в часах.
Я бросилась к бортику. Прошло несколько долгих минут. Может быть, даже мгновений. Дворнягин помог ему подняться. Максим был мокрый от макушки до пят. Глупый, безрассудный поступок. Разве можно что-то найти в ледяной озерной воде?
Но мокрый Мерцалов молча подошел к Вадиму и что-то протянул ему. Обручальное кольцо! Ему удалось!
Маришка мгновенно просияла, Олег схватил молодоженов за руки и побежал обмыть в озере правую руку невесты, после чего торжественно объявил, что кольца теперь одинаковые.
Тут и настоящий тамада очнулся. Гостей позвали фотографироваться с молодыми. Я пропустила всех вперед и подошла самая последняя.
— Как хочешь, но теперь тебе придется его поцеловать, — шепнула Маришка на ухо, обнимая меня.
— Откуда он вообще тут взялся, объясни мне?! Я помню список гостей наизусть, фамилии Мерцалов в нем не было!
— Это был наш секрет… Он очень просил… У них с Вадимом общий знакомый в рекламном бизнесе, один раз встречались, оказывается. Он здесь ради тебя.
— Пожалуй, его оправдывает только одно, — фыркнула я.
— То, что он спас мою свадьбу?
— Вот именно.
Все гости мужского пола наперебой предлагали Максиму свою сухую одежду и ботинки, но он наотрез отказался переодеваться. Прямо так и пошел на банкет — во всем мокром.
И да, пригласил меня на медленный танец.
— Послушай, я уже немолодой человек, хоть и довольно известный. И, наверное, не самый положительный герой. Но я сделаю для тебя все. Выходи за меня замуж.
Должно быть, я никогда не смогу объяснить, почему согласилась.