Свадебное платье было длинным, облегающим и ярко-красным. Мы наплевали на все традиции. Не было ни выкупа, ни ресторана с тамадой. Только наши родители, Виктор Алексеевич, Маришка с Вадимом, Женька и Дворнягин.
И тем не менее, на это торжество невесть как пробились корреспонденты «Жести» и других желтых изданий. Наутро фото нашей свадьбы можно было увидеть в каждом киоске страны. Но нам было плевать. Сразу после загса мы с Максом улетели на Мальдивы. Этот Новый год был для меня совсем необычным — я встречала его на белоснежном коралловом песке в окружении тропических пальм, под огромными звездами, какие бывают только вблизи экватора.
Здесь было много русских, и все без исключения соотечественники узнавали Мерцалова. А он каждому встречному, готовому слушать, рассказывал, что недавно женился на лучшей девушке на Земле. Скоро мы стали самой популярной парой на острове. Без нас не обходился ни один веселый вечер.
Мы съездили на экскурсию в Мали, и Макс накупил мне цветных сарафанов в восточном стиле. А еще у меня впервые в жизни зимой был загар, а не головная боль из-за монтажа новогодней программы.
Я не была влюблена в Макса так, как когда-то в Сашу. И даже так, как в Данилу Воропаева. Но я восхищалась им и, безусловно, гордилась. К новому статусу замужней женщины мне еще только предстояло привыкнуть.
Он купил мне кольцо. С самым большим бриллиантом, какой я когда-либо видела. И небрежно сказал, что если меня не устраивает дизайн его пятикомнатной квартиры, то я могу все переделать.
Знаменитый женский журнал «Бэль» сделал меня лицом номера. Мама вырезала обложку, заказала для нее рамку и повесила на стену. Там еще была большая статья обо мне, называлась она «Принцесса папарацци». Название придумал Дворнягин, материал писала его давняя знакомая. Корреспондентка умело подогнала мою жизнь под образ современной золушки, которая, приехав из провинции, разом покорила Москву, «Останкино», Мерцалова.
И, конечно, в глубине души я понимала, что это тоже — часть шоу. Часть образа супермена. Но мне, черт возьми, нравилось быть молодой и красивой женой самого сексуального ведущего страны. И да, я была готова ему подыгрывать.
Возвращение в «Останкино» было поистине триумфальным. Со мной здоровались абсолютно все, даже те, кого я прежде знать не знала. За утро понедельника я получила больше десятка предложений вместе пообедать. Но перекусить отправилась, как всегда, с Женей и Олегом.
— Как же я рада, что все благополучно разрешилось, — улыбнулась Женька, заказав, по своему обыкновению, вместо супа суши.
— Я был уже уверен, что полетят наши головы следом за твоей, — кивнул Дворнягин. — Ты просто умничка.
— Да что я? Это он за мной приехал в Бологое на свадьбу Маришки и сделал предложение!
— И как это только Людмила отдала тебе без боя такого мужика? — недоумевала подруга.
— Оказывается, у них давно все было кончено. Просто она хотела сохранить видимость отношений. Ну, в целях пиара, понимаете. Поэтому и договорились, что со своими любовницами он будет встречаться по-тихому. Поэтому она и озверела, увидев, как Макс обнимал меня во время корпоратива. Ничего личного, только бизнес.
— Вот ведь стерва, — резюмировал Олег.
Я пожала плечами:
— Ну почему, это ведь происходило по обоюдному согласию. А потом Макс объяснил бывшей, что у нас серьезно, и она отпустила его на все четыре стороны. Даже поздравление на свадьбу прислала.
— Да ну?! Какое же? — полюбопытствовала Женя. — «В который раз на те же грабли. Будь счастлив, дорогой»?
— Ну не знаю, на те же, не на те же, — хмыкнул Олег, — но его первая жена уже несколько лет успешно ведет утреннее шоу на Тринадцатом канале.
— Тогда за те же грабли! — Женя подняла бокал с компотом, мы чокнулись и выпили.
Мне казалось, будто я внезапно поменялась местами с героями своих звездных расследований. Это за мной теперь следили тысячи глаз, это моего появления ждали на шикарных мероприятиях, это обо мне писали репортеры светской хроники. Мной восхищались. Мои наряды обсуждали. Мне завидовали.
И знаете, эта жизнь мне страшно нравилась.
Хотя формально ничего, кроме семейного положения, не изменилось. Я по-прежнему работала в звездном отделе новостей вместе с Женькой и Дворнягиным, и мы, как всегда, занимались расследованиями.
Время от времени муж заводил разговор о том, что неплохо бы нашему отделу стать официальной рубрикой программы с собственным ведущим. То есть, конечно же, с собственной ведущей. Макс намекал, что мог бы этому поспособствовать, провентилировать вопрос, так сказать. Но я не хотела торопить события. Из-за внезапного замужества на меня ополчились все телевизионные кумушки. Если через два месяца я заявлю, что хочу быть ведущей, это может вызвать такую лавину, что она погребет под собой не только мою карьеру, но и карьеру Мерцалова.
Наученные горьким опытом, мы оба понимали это. Стоит немного подождать. Хотя бы год. Да к тому же я обожала эту работу и своих друзей. Каждую неделю — новое приключение. Мы трое, как плотно подсевшие на иглу наркоманы, уже не могли обходиться без сумасшедшего драйва и наших невероятных расследований.
Кстати, на днях к нам в новости взяли нового режиссера монтажа. Вы, конечно, не поверите, но это Анфиса Сергеевна. Та самая дама, которая нашла для нас комнату в день приезда в Москву. Кажется, это было в другой жизни. Теперь я хозяйка квартиры в элитном жилом комплексе в самом центре столицы. «Москва найдет для деревца хоть краешек земли». А ведь и правда, этот город щедр на подарки. Надо только работать. Точно знать, чего хочешь, и, как сумасшедший, верить в свою мечту.
Вот и Анфиса Сергеевна очень скоро вставит себе зубы (с новой-то зарплатой) и удачно выйдет замуж. Вот увидите. Я в этом даже не сомневаюсь.
На этой неделе мне предстояло каким-то образом пробраться на юбилей к одному из самых известных юмористов страны, чтобы задать юбиляру неприятный вопрос — почему он, собственно, поссорился с другим не менее известным юмористом, своим бывшим другом. Ходили слухи, что артисты не поделили театр.
В назначенный день я вместе с оператором явилась в театр, где и планировались торжества. Сумку со скрытой камерой на всякий случай тоже захватила.
Мне было известно, что юморист не одобрил ни один из журналистских запросов, не пригласил ни один канал. Но все без исключения, как и я, явились без приглашения.
Артисту исполнялось шестьдесят — он был стреляный воробей, и потому вокруг театра ходили люди в штатском с овчарками. Кое-кто из коллег, прождав полчаса и поняв, что ловить нечего, собрался и уехал.
К остальным вышел пресс-секретарь театра, который вежливо попросил нас удалиться. Никого, мол, все равно не пустят, закрытое мероприятие. Две съемочные группы последовали его совету.
Я уселась на батарею и заявила, что никуда не поеду, потому что редактор сказал мне, что разрешение есть. И если вернусь ни с чем, меня просто уволят. Охранник начал уже мне сочувствовать, хотя пропускать все равно не хотел. Наверное, тоже боялся быть уволенным. Но я-то помнила притчу про маленьких лягушат и так просто сдаваться не собиралась.
Через час ожидания на служебном входе остались только мы с оператором и съемочная группа Тринадцатого канала. Их журналистка оказалась не промах. Во-первых, она тоже отчаянно врала, что разрешение есть и даже интервью с юбиляром обещано. Во-вторых, по ее взгляду я поняла, что она признала во мне супругу своего бывшего руководителя и прекрасно понимает, что я ломаю комедию.
За десять минут до начала мероприятия, когда надеяться было уже решительно не на что, к нам вышел растерянный пресс-секретарь и сообщил, что в последний момент именинник велел впустить всех журналистов, которые не уехали. Было видно, что парень и сам удивлен таким решением начальника.
Правда, нам разрешили снять только первые десять минут праздничного концерта, но главное — мы были внутри!
Пробиться в гримерку к юмористу с букетом наперевес было уже делом техники. Спустя десять минут артист нехотя промямлил в камеру, что, в принципе, не держит зла на своего заклятого друга.
Видимо, в честь праздника настроение у него было благостное. Дальнейшие вопросы по поводу войны за театр, как и следовало ожидать, разозлили юбиляра, но мы сумели вовремя смыться.
Расположившись в мягких креслах у одного из входов в зал, мы почувствовали себя в безопасности.
— Мы молодцы, — говорила я оператору Диме, который к пятой, вечерней съемке был уже чуть живой. А тут еще пришлось уносить ноги от юмориста. — Главное, сняли все, что нужно. Ему сейчас некогда нас ловить и выгонять, так что успеем еще и начало концерта снять. Все удачно.
Дима был уже не в силах разговаривать, поэтому просто кивнул.
Я подняла глаза и прямо перед собой увидела ее. Я, каждый день снимавшая по десятку знаменитостей, впервые видела воочию эту женщину. В первую секунду я решила даже, что это мираж. Примадонна стояла в двух метрах от меня, и рядом не было ни одного журналиста.
— Быстро вставай, включай камеру и снимай, не отставай ни на шаг, — тихо, но четко сказала я Диме.
Два раза повторять ему было не надо. Усталость моего оператора как ветром сдуло.
В тот вечер Примадонна ответила на все мои вопросы.
Потом мы зашли в зал. И я поняла, почему сюда так отчаянно не хотели пускать журналистов. Зал был полон знаменитостей. Тут, кроме нас и ушлой съемочной группы Тринадцатого канала, не было ни одного человека, чье имя не гремело бы на всю страну. Народные артисты, известные политики, олигархи сидели плечом к плечу. Такого я еще ни разу в жизни не видела.
И вдруг бывший вице-премьер, тот самый, политику которого всегда одобряла моя бабушка, вскочил со своего места, опустился на одно колено перед Примадонной и поцеловал ей руку. А Дима, конечно же, все это снял. Оператор Тринадцатого канала тоже, но у них не было эксклюзивного интервью.
Да, утром я получила обещанную премию. Конечно, злые языки поговаривали, что место для охоты на Примадонну мне подсказал муж. Но мне было решительно все равно. Я и те люди, чье мнение для меня важно, знали правду. Знал ее и Макс.
На майские праздники мы с ним решили слетать в Марокко. Свои босоножки я убила еще на Мальдивах, во время медового месяца, и в Москве был еще не сезон для летней обуви.
После долгих раздумий решила посетить «Охотный ряд». Там, в торговом центре под Манежной площадью, наверняка ждет свою хозяйку моя шикарная пара босоножек.
Я бродила по магазинам, напевая под нос композицию модной певички, чью личную жизнь мы как раз сейчас расследовали, как вдруг…
Он заметил меня первым и бросился ко мне так быстро, как только мог на своих маленьких ножках. Это был Владик.
— Привет!
— Ты? Как вы здесь?
— Папу перевели служить в Москву в центральный аппарат.
Саша был так же красив, как тогда. И мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы снова не засосало в зеленый омут его глаз.
Нет уж, стоп. Раньше он был женат. А теперь замужем я.
— Пойдем попьем кофе, ну пожалуйста! — попросил Владик, схватив меня за руку.
Вот ему я не смогла отказать. Мы устроились в кофейне у фонтана.
— Я слышал, ты вышла замуж. Поздравляю.
— Спасибо. Я тогда должна, наверное, принести тебе соболезнования. Если честно, не знаю, как это правильно делается.
Он махнул рукой.
— Благодарю.
— Ты знаешь, она мне действительно нравилась. Просто… видимо, жизнь так сложилась…
Помолчали.
Тишину нарушил Владик. Он очень о многом хотел мне рассказать. Мы проболтали не меньше часа, и я, вопреки воле, чувствовала, что тоже соскучилась по этому чудесному малышу, так рано оставшемуся без матери.
За соседним столиком парень возился с фотоаппаратом. Я подумала, что у него чудесная модель. Не меньше трех тысяч долларов стоит такой агрегат. В следующий момент я узнала и самого парня. Это был корреспондент «Жести».
Стоит ли говорить, что на следующее утро на первой полосе самой желтой газеты и на их сайте в интернете красовалась фотография, на которой Саша держит меня за руку за столиком кафе.
— Очень нежно, ты не находишь?! — злился Макс.
— Да это старый знакомый. Он меня с замужеством, кстати, поздравлял в этот момент. С нами был его ребенок. Да что я объясняю. Макс, ты разве не знаешь, как это делается?
Сколько раз я влезала в квартиры, души и семьи, делая жизнь звезд всеобщим достоянием? Мы всегда оправдывали себя тем, что это наша работа, а человек сам решил стать знаменитостью, заранее зная, на что идет. И вот я оказалась по другую сторону камеры папарацци. И рушилась моя собственная, а не чья-то чужая жизнь.
Мой муж прекрасно понимал, что между мной и Сашей ничего не было и быть не могло. Я видела это по его глазам. Но Мерцалова это нисколько не волновало. Ему было важно лишь то, что подумают окружающие. Супермен оказался рогоносцем. Где это видано? Мне кажется, он бы скорее согласился на то, чтобы я и в самом деле ему изменила. Но только по-тихому, без огласки.
Только тут я наконец осознала, за кого на самом деле вышла замуж.
Он нервно курил прямо в гостиной, наплевав на все установленные мною правила. Одна ошибка. Даже, скорее, оплошность. И все, Мерцалов перестал меня уважать.
— Послушай… — предприняла я очередную попытку увещевать разбушевавшегося супруга.
— Не хочу ничего слушать, — рычал Макс. — Я знаю только то, что мы с тобой еще и полгода вместе не живем, ты мне абсолютно посторонняя женщина, а уже умудрилась так меня подставить!
— Слушай, ты выбирай все-таки выражения!
— Что ты сказала?!
Муж размахнулся и что есть силы ударил меня по лицу. Из носа пошла кровь.
— Кто ты и кто я. Подумай над этим, — он хлопнул дверью.
Я подумала.
Через час после его ухода вещи были собраны. Я позвонила на работу и предупредила, что сегодня меня не будет. А потом отправилась к Марине с Вадимом.
Когда мы с Максом поженились, многие глянцевые журналы называли наш брак свадьбой года. Еще бы!!! Самый завидный холостяк отечественного телевидения наконец позволил себя окольцевать. Развод вызовет резонанс минимум вдвое сильнее. Но оставаться рядом с мужчиной, который поднял на меня руку, я не могла и не хотела.
Он звонил, а я не брала трубку.
Он приехал, и Вадик не впустил его в квартиру.
Потом позвонил Виктор Алексеевич и сказал, что он, конечно, все понимает, но если я не выйду на работу, то буду уволена.
Женька с Дворнягиным придумали для меня командировку в Питер, чтобы еще хоть на несколько дней оттянуть неизбежную встречу с Мерцаловым.
Русская топ-модель, жена английского аристократа и мать троих детей, по слухам, собиралась разводиться с мужем. В эту пятницу красавица будет открывать бутик в Петербурге. И Женька даже сумела договориться об интервью. Правда, пиарщица модели уверена, что все вопросы будут касаться исключительно благотворительности. Мне же предстоит выпытать подробности развода и задать несколько провокационных вопросов по поводу новой пассии.
Наверное, самая неизменная вещь на свете — это граненые стаканы с подстаканниками в поездах. Пить чай и чувствовать, что с каждым глотком, с каждым километром становишься ближе к счастью. Мне кажется, люди всегда едут за счастьем. Мы все почему-то считаем, что счастье далеко. И у меня так всегда было. Очередной билет на поезд — всегда начало новой погони за мечтой.
Но вот сейчас, сидя в поезде со стаканом обжигающего чая, мне вдруг до боли захотелось вернуться. Отыскать себя настоящую. Отчаянную девчонку в рваных джинсах из общаги на кораблях. Принцессу в изгнании, которая твердо знала, чего хочет и куда идет.
Я мечтала стать знаменитой. Что ж, сегодня мою фотографию можно найти в каждой желтой газете. И я, как в том старом анекдоте, уже надеваю черные очки, чтобы меня не узнавали.
Самое ужасное, что работу я, скорее всего, тоже потеряю. Как раз из-за этой самой известности. Информационный киллер должен уметь слиться с толпой, стать одним из обитателей мегаполиса. Только так он получит доступ в святая святых и снимет эксклюзивное расследование. А мне теперь не сыграть роль официантки, секретарши, практикантки. Теперь, после скандального развода, люди будут видеть во мне жену Максима Мерцалова. Бывшую жену.
Никакие парики, очки, линзы не спасут. Всегда найдется тот, кто узнает тебя за всем этим маскарадом. Руководству просто не выгодно держать засвеченного сотрудника. В этом профессия папарацци схожа с разведкой, где служит Сашка.
Они просто наймут молоденькую двадцатидвухлетнюю выпускницу журфака, полную энтузиазма и мечтающую заниматься расследованиями.
Скорее всего, это мой последний сюжет для нашего отдела. Потом, в лучшем случае, переведут во «взрослые» новости. Если руководство не смутит моя подмоченная репутация.
Я знала, что сделать этот, вероятно, последний, материал сенсацией — дело чести. Уйти со сцены надо достойно. Но, хоть убей, не видела в топ-модели жертву.
Во-первых, она мне всегда нравилась. Простая девчонка из Саратова сделала головокружительную карьеру в мире моды, заработала миллионы, да еще успела к тридцати годам стать многодетной мамой. И выглядит при этом великолепно! Утерла нос всем нашим останкинским курицам, которые боятся, что рождение даже одного ребенка безнадежно испортит фигуру и потому откладывают материнство лет до сорока.
Во-вторых, Женька немного порылась в грязном белье великосветского семейства и выяснила, что французский аристократ — самый настоящий алкоголик. Да к тому же игрок, проматывающий состояние жены. Что ж, если она решила развестись в такой ситуации, это вполне логично.
В-третьих, теперь я знала, что чувствует человек, когда папарацци объявляют на него охоту.
Похоже, это дело, на первый взгляд элементарное, станет для меня самым сложным за всю историю отдела. Как будто киллер влюблен в свою жертву.
Питер встретил грозой и проливным дождем. Директор программы забронировал наш любимый отель на Невском. Спустя каких-то полчаса после прибытия поезда я уже набирала воду в джакузи.
Я заказала в номер бутылку шампанского и устроилась в пенной ванной с бокалом. Включила гидромассаж и тут же ощутила приятное покалывание в спине и ступнях. Обычно я так не делаю. Обычно отдых — только после съемок. Но сегодня мне просто необходимо расслабиться. Как и следовало ожидать, ванна и шампанское придали мне сил.
Я тщательно наложила макияж, сделав и без того большие глаза огромными. Ослепительно белое платье-свитер с объемным воротником в сочетании с темными локонами, широкий белоснежный пояс, такого же цвета лосины. Высокие каблуки сделали образ броским.
Я снова была готова жить и работать.
В два часа дня мы с оператором Димой сели в машину. В графике топ-модели первым пунктом значилось посещение стройплощадки благотворительного центра. И лишь потом — презентация бутика. Большинство журналистов, разумеется, явятся сразу на фуршет. Значит, нам необходимо начать со стройплощадки.
Один из старинных особнячков в центре Питера был подвергнут капитальному ремонту. Через пару лет, по планам модели, здесь должен заработать реабилитационный центр для детей, больных аутизмом. Я не ошиблась — мы были единственной съемочной группой, которая явилась сюда. Кроме нас только пиарщица манекенщицы скучала возле входа. По-моему, она обрадовалась, что не зря вышла из дома в грозу.
— Татьяна скоро приедет. Заходите скорей, а то промокнет техника.
Техника. Ага. Ну конечно. Кого в наше время интересуют живые люди.
Но едва я оказалась в подъезде под безжалостным электрическим светом….
— О боже мой! Это же вы! Вы Анастасия Земляникина! «Принцесса папарацци»! Я читала про вас статью в «Бэль». Вы здесь! Наши не поверят!
— А что вас, собственно, удивляет?
— Просто не ожидала. Разве вы сами ездите на съемки? Как простой корреспондент?
Ну, началось.
— Как видите. И, кстати, не вижу в этом ничего зазорного.
— Конечно-конечно, — пришла в себя пиарщица. — Может быть, кофе?
Через пару минут нам с Димкой подали вполне сносный, для стройплощадки, кофе и даже, представьте, раздобыли эклеры.
— Кому как, а мне лично нравится, что ты теперь тоже звезда, — шепнул довольный оператор.
Супермодель задерживалась. Пиарщица скакала вокруг нас как ненормальная, исполняя любой каприз, нервничала и без конца звонила ассистентке.
Через час у меня зародились смутные сомнения.
— Послушайте, Диана. Давайте говорить начистоту. Тем самым мы сэкономим друг другу время. Она ведь не приедет, так? Не хочет в такой ливень вылезать из гостиницы или просто нашла занятие поинтереснее?
Диана опустила глаза. Значит, я права.
— Давайте сделаем так. Я сейчас тоже поеду в гостиницу и буду готовиться к презентации. При этом совершенно на вас не обижусь…
В глазах Дианы сверкнула надежда. Ей явно хотелось подружиться с восходящей звездой, коей она наивно меня считала. Грех этим не воспользоваться!
— Я совершенно не обижусь на вас, если наша съемочная группа будет первой, кому даст интервью на открытии бутика Татьяна Бриллиантова.
— Конечно-конечно, — залебезила пиарщица, хватаясь за соломинку. — Съемки любой продолжительности, и можете задать Татьяне любые вопросы.
Ну надо же. Впервые в жизни разговор на самые неудобные темы будет легален.
Для вечера я приготовила ярко-красное платье от «Прада». Когда снимаешь одну из самых знаменитых русских красавиц, тоже хочется не ударить в грязь лицом.
Бриллиантова, как и следовало ожидать, была ослепительна. Золотые, коротко подстриженные кудри, небесно-голубые глаза, подчеркнутые довольно широкими, безупречной формы бровями, летящими к вискам. Лицо, давно ставшее брендом.
Как это происходит на миллиардах других презентаций каждый вечер, приглашенная звезда перерезала красную ленточку. Щелк!!! Десятки вспышек фотоаппаратов. Готова. Протокольная часть завершена. Теперь каждому из журналистов надо раздобыть интервью самой суперзведы и других присутствующих знаменитостей. Как и обещала Диана, мы были первыми, с кем побеседовала Татьяна.
Первым делом, пока я только крепила на грудь красавицы петличку, Дима снял ее руки. Как мы и договаривались. В России, откуда родом Бриллиантова, кольцо, как известно, носят на правой руке. Во Франции, почетным гражданином которой является муж Татьяны, носят на левой. Так вот, успела рассмотреть, что ни на одной из рук модели нет обручального кольца.
Для начала несколько вопросов, как водится, о самом мероприятии. Всем ясно, что они никуда не пойдут.
Теперь глубоко вздохнем, наберемся воздуха и наглости…
— А правда, что вы разводитесь с мужем и переезжаете из Парижа в Лондон?
Знаете, реакция этой женщины поразила меня. Любая из наших звезд бросилась бы на меня с кулаками, как актер Банин (и это, разумеется, стало бы гвоздем программы), но Бриллиантова даже бровью своей красивой не повела, проявив фантастическую выдержку.
— Правда? Так говорят. У нас все по-прежнему. Мы действительно часто бываем в Лондоне, но, к сожалению, мы не можем совсем туда переехать, потому что очень привязаны к своей парижской школе. К тому же, английский моих детей вовсе не так хорош. Хотя мы работаем над этим.
Вот так. Просто. Достойно. Ничуть не смутившись. Не опустив головы.
Вот у кого бы поучиться.
— Говорят, у вас роман с известным режиссером Василием Красовским! Это правда?
— Что вы, мы с Васей очень дружим. И с его невестой Ариной тоже.
Арина Алексеева — известная актриса, отдаленно похожая на Бриллиантову.
— Говорят, ваш муж игрок, причем проигрывает не только свои, но и ваши деньги. Это так?
— У нас семейный бюджет. Мы не делим деньги на свои и чужие.
Любой мой провокационный вопрос Татьяна встречала с фирменной улыбкой и старательно отвечала на него. Она говорила правду, но при этом не ставила под удар ни себя, ни мужа (очевидно, уже почти бывшего), ни режиссера (влюбленного, очевидно, безнадежно), ни его брошенную невесту.
Это был высший пилотаж. Я просто не могла ей не восхищаться. Совершенно очевидно, что Татьяна не только невероятно красива но и по-настоящему умна. Я едва удержалась, чтобы не посоветовать ей открыть курсы по обучению российских селебрити общению с папарацци.
У дверей кабинета, где проходило интервью, выстроились коллеги. Все как обычно. Очередь. Как же хорошо, что мы уже отстрелялись.
Я отработанным жестом попросила Диму следовать за мной, и тут произошло невероятное. Часть журналистов бросились за нами. Они тоже хотели поговорить о разводе. О моем разводе.
— Это правда, что Максим Мерцалов разводится с вами?
— Как вы будете делить имущество?
— Продолжите работать на одном канале?
— Кто ваш новый возлюбленный? Говорят, он австралийский финансист, это так?
Дима привычно выставил вперед плечо с неподъемной камерой, умело раздвигая толпу, поволок меня к выходу.
Только в машине, когда таксист надавил на газ, я перевела дух.
— Ну как ты? — проявил заботу оператор.
— Ой, не спрашивай. Я в шоке…
— Ну уж ты-то знаешь, как это бывает! Ты же жена Мерцалова. Чему тут удивляться.
— Понимаешь, когда ты — охотник, чувствуешь уверенность и азарт, а когда ты жертва… Дим, это такая уязвимость… это не передать…
— Ты привыкнешь, — уверенно сказал Димка. — Все привыкают.
В гостинице я закрыла дверь номера, повесила табличку «Не беспокоить» и собралась спокойно допить остатки шампанского. Успокоить расшалившиеся нервы. Не тут-то было. Едва я успела наполнить бокал, в дверь постучали. Первой мыслью было не открывать. Вдруг это какой-нибудь папарацци, которому меня заказали. Но потом я вспомнила прекрасную и благородную супермодель Татьяну Бриллиантову и отругала себя за малодушие.
Я уверенно распахнула дверь, готовая к бою. На пороге стоял Макс.
— Можно войти? — скорее для проформы спросил он.
Я застыла в нерешительности.
— Я специально приехал поговорить с тобой. Утром мне нужно быть в Москве. Так что позволь, я все же войду.
Он бесцеремонно отодвинул меня, вошел в номер и также без спроса налил себе шампанского.
— Чего ты хочешь? — спокойно спросила я. — Учти, если что, я вызову полицию, напишу заявление и…
— И утром в интернете напишут, что известный телеведущий Максим Мерцалов избил жену за измену.
— Я тебе не изменяла!
— Да брось! Кого это волнует? — Макс сидел на столе и покачивал бокалом из стороны в сторону. — Успокойся, я не собираюсь тебя бить. Кстати, извини за прошлый раз. Проехали?
— В смысле? Вот просто проехали и все? Ты рассчитываешь, что после того, что случилось, мы продолжим жить вместе?
— А почему бы и нет? Ты оплошала, я погорячился. Зачем трагедию-то раздувать.
— Я оплошала? Да в чем? Я просто встретила знакомых и выпила с ними по чашке кофе.
— Не прикидывайся дурочкой! Важно не что ты делала, а что попало в прессу.
— То есть наш брак — витрина?
— Если хочешь назвать это витриной, назови это так. Суть не поменяется. Соответствовать моему статусу — твоя обязанность.
Я опешила.
— Ты это всерьез?
— Конечно. Давай налью еще шампанского.
Он наполнил мой бокал до краев.
— Ну что, мир?
Я вдруг совершенно четко поняла, что сейчас, без публики, он настоящий. Он пришел договариваться. Пришел потому, что скоропалительный развод подпортит ему имидж. А если я в шоке от его цинизма, так Максу плевать. Лишь бы в газеты это не попало.
Именно по этой причине я не стала охать и ахать. Спокойно, стараясь воспроизвести уверенный тон Татьяны Бриллиантовой, сказала:
— Я согласна сохранять видимость брака столько, сколько нужно. Если необходимо, могу даже жить пока у тебя. Но с этого момента мы больше не вместе.
Я ударила своим бокалом о его бокал и залпом выпила шампанское.
Макс казался немного удивленным, но, надо отдать ему должное, быстро опомнился.
— Ну, раз ты так хочешь… В принципе, меня это устраивает. Официально разведемся следующей зимой. В этом случае я могу обещать, что расставание никак не отразится на твоей карьере. Более того, я буду помогать тебе и в будущем.
Я кивнула и жестом попросила налить мне еще шампанского. С этого момента он перестал быть моим мужем. На столе в моем номере сидел деловой партнер. Я чувствовала странное облегчение. Будто села на перроне не в тот поезд, но успела выскочить на следующей остановке. Не слишком далеко уехала и не очень много времени потеряла.
— А кого ты снимала сегодня? — полюбопытствовал Макс.
— Татьяну Бриллиантову. Ты знаешь, она шикарна. Никогда не подумаешь, что родила троих.
— Если честно, я вообще не понимаю, зачем люди заводят детей, — признался Мерцалов.
Я недоумевала, как вообще умудрилась выйти замуж за этого мужчину.
— Ну что, может быть, в последний раз? — он продемонстрировал свою фирменную улыбку, от которой сходили с ума все домохозяйки страны.
Я покачала головой.
— Ну как знаешь, — судя по тону, не слишком расстроился.
Чмокнул меня в щеку и вышел из номера.
Еще успеет на «Сапсан».
Когда я вернулась из командировки, Виктор Алексеевич объявил, что переводит меня в основной отдел новостей. Для расследований я теперь не годилась — куда ни приезжала на съемки, все меня узнавали.
Я продолжала жить в квартире Мерцалова, но сам он бывал там редко и не доставлял мне никаких неудобств.
Так удалось дотянуть до конца телевизионного сезона. А летом меня ждал законный оплачиваемый двухмесячный отпуск. Настоящая роскошь! Вот только где его провести, чтобы не подставить Макса?
И тут я вспомнила про приглашение Ильи Андреевича Пустова. Что ж, пожалуй, заповедник, куда туристам вход воспрещен, где не ловит мобильная связь, сейчас для меня идеальное место.
На всякий случай я не стала звонить из Москвы. Просто купила билет на самолет и прилетела в Приморье. Первую ночь провела в гостинице «Океан». Заказала роскошный ужин с морепродуктами и долго гуляла по Набережной, вглядываясь в волны. Как же здорово, оказывается, сбежать на край света от вспышек фотоаппаратов, заносчивых звезд и вечно интригующих коллег.
Утром я купила местную SIM-карту и позвонила Пустову. Он был во Владивостоке и собирался в заповедник только через три дня, но меня пригласил отправиться в его владения немедленно. Так я и поступила.
И знаете, это был лучший отпуск в моей жизни. Я вскакивала с рассветом, Матвей Иванович кормил меня яичницей с черным хлебом, потом были долгие морские прогулки в одиночестве. В мечтах я всегда именно так представляю себе идеальный морской отдых: нас только двое — я и море. Вот почему не слишком люблю все эти престижные многолюдные курорты, которые так обожает Макс, мой, пока еще, муж. Я говорю с морем. Советуюсь. Ищу и нахожу в нем ответы. Каждая наша встреча — уже откровение. Но если вокруг другие люди, эта связь нарушается. В заповеднике я и море были предоставлены друг другу.
Изредка мне составлял компанию Илья Андреевич. Теперь он вел себя сдержанно и уважительно. Вся эта история с домогательствами и его ревностью осталась в прошлом. Теперь мы были друзья. Ни я, ни он не говорили о Саше. Это было бы слишком больно.
Втайне, где-то очень глубоко в душе, я надеялась, что они приедут. Что вот, хлопнет дверь кордона, скрипнут половицы, и я узнаю тяжелые мужские шаги и топот маленьких ножек. К концу второй недели я поняла, что этого не будет, и смирилась со своим одиночеством.
Ведь, собственно, именно за одиночеством я сюда и прилетела. Прилетела, чтобы поставить жизнь на паузу и перевести дух. Мне надо о многом подумать. Жаль только, что отмотать назад, увы, ничего не получится. Это так же ясно, как то, что, сколько бы я здесь не пряталась, в конце концов все равно придется нажать кнопку «плей», сесть в самолет и вернуться в Москву.
Это лишь временная передышка. И нужно использовать каждый час, чтобы определиться хотя бы с главным.
Ну разведусь я с Максом, а дальше что? Всю жизнь работать корреспондентом в новостях? Место, безусловно, хорошее, но не совсем то, о чем я мечтала. И кем я вообще хочу быть, «когда вырасту»? Прокуренной телевизионной стервой или многодетной матерью?
Передо мной было множество вопросов без ответа, жизнь казалась бескрайней, как Японское море. А отпуск был достаточно долгим, чтобы подумать обо всем.
Накануне возвращения в Москву я чувствовала себя спокойной и умиротворенной.
В последний день я легла уже было спать, но вдруг мне стало так грустно оттого, что уже завтра я вернусь в «Останкино» и, может быть, не увижу море целый год. Я быстро вскочила, натянула шорты и майку, а на голову надела каску с фонариком — чудесную вещь, выданную мне для вечерних прогулок Пустовым.
У егерей, как всегда, была вечеринка в гостиной. Причем, судя по голосам, они уже дошли до кондиции, и на берег их явно не потянет. Значит, никто мне не помешает.
Я бежала бегом. Будто боялась опоздать на эту последнюю встречу. От вида бухты захватило дух. Было полнолуние, и луна темным серебром отражалась в совершенно спокойной, гладкой воде. А вдалеке темнели загадочные карликовые сосны. Неудержимо тянуло слиться с этой красотой. Я пожалела, что не взяла купальник, но уже в следующее мгновение вспомнила, что никто сюда не придет, и больше не колебалась ни секунды. Шорты и майка оказались на песке, а я вошла под ласкающий слух плеск воды в теплое море.
Счастье, от того просто, что я живу, что я все это вижу и чувствую, было таким огромным, что просто не умещалось во мне. Я нырнула, полностью погрузившись в пучину, и решила, что буду возвращаться сюда всякий раз, когда почувствую, что жизнь потеряла смысл. Жить стоит для того просто… чтобы жить. Это уже божественный подарок.
Вдруг я почувствовала, что чьи-то сильные руки обхватили меня. Если бы нападавший хотел убить меня или изнасиловать, ему бы это не составило никакого труда — я была абсолютно беззащитна. Но в следующую секунду я вдохнула его запах. И решила, что, наверное, все же сплю. Уж слишком все это похоже на мои фантазии.
Он развернул меня к себе и поцеловал. Я могла спросить, что он здесь делает. Поинтересоваться, что все это значит. Удивиться тому, что в абсолютной тишине он смог подкрасться ко мне незаметно, без всплеска и шороха. Но я не хотела, чтобы он останавливался. Ни за что. Мы оба слишком долго этого ждали.
Утром Саша провожал меня в аэропорт. Дежавю. Когда-то мы уже прощались здесь. Только в тот раз я провожала его в командировку.
— Муж встретит тебя? — спросил он, стараясь скрыть эмоции, но голос все равно дрогнул.
Мы даже не успели ни о чем поговорить. В какой-то момент все, что происходит с нами в повседневной жизни, оказалось мелким и неважным. Мы несколько часов беспрерывно наслаждались друг другом.
— У меня больше нет никакого мужа. То есть, формально есть, но это только потому, что так надо для работы. К Новому году все официально будет кончено.
Саша подхватил меня на руки и закружил по зданию аэровокзала, совершенно не обращая внимания на то, что все смотрят на нас.
Потом поставил на пол и с жадностью поцеловал.
— Как же хорошо, что мы далеко от Москвы, а на мне очки и кепка, — шепнула я. — А то бы все узнали раньше времени, что знаменитый Мерцалов со мной развелся.
— И правильно сделал, — серьезно сказал Саша. — Иначе мне бы пришлось его убить.