Мой приятель бьет кулаком по столу. На столе пиво: мы в одном из открытых кафе, открывшихся по случаю хорошей погоды в Москве.
- Я ему говорю, блин: да у тебя образование лучше моего! У тебя два языка от зубов отскакивают, а я все: «Ай спик инглиш вэри бэдли, бикоз оф кос ай стадит ит самселф!» Давай, начинай работать! Россия пока еще как свежая лава, без корочки-долбишь в одну цель, и через три года ты самый крутой!
Приятель говорит о своем сыне. Он «вполне взрослый мужик» (уже 24), но ведет себя как отличница-девятиклассница. Хочет учиться вечно. А вот учиться ради работы, а тем более работать ради денег он не намерен. Вот сейчас хочет в аспирантуру, значит, «придется его еще два года кормить, и ведь ставит-то перед фактом! Но одно дело, блин, я содержу маму на пенсии, а другое-здорового лося!»
Игорек, сын приятеля,-представитель того поколения, которое пережило голод, очереди и талоны на стиральный порошок в детсадовском возрасте, а потому этого не помнит, зато их папы и мамы запомнили навсегда. А потому родители, хватавшиеся за любую работу, по доллару копившие на жилье, изучавшие английский ночами по Илоне Давыдовой, сделали все, чтобы Игорек не имел проблем с образованием. Лицей с углубленным английским. Проживание в лондонской семье на каникулах. Репетиторы в выпускном классе. Поступление в очень приличный вуз. «Понимаешь, мы вкладывались в его старт-ап, блин, он хорошим рос мальчиком, разве только иногда начинал нас учить: родители, вы ужасно одеты. А у нас денег было в обрез, все было расписано: на машину, на ремонт, на отпуск. А он с усмешечкой: и когда, говорит, родители, вы собираетесь жить, если все время откладываете?»
На втором курсе иняза Игорек заявил, что переводчик-тупая профессия, что он хочет быть археологом. Ему пришлось заново поступать в университет, а родителям отмазывать его от армии. Однако археология тоже разонравилась, потом было увлечение дизайном и видеоартом, а сейчас Игорька интересует история. «И вот он хочет заниматься своими древними, блин, ассирийцами, и, получается, я должен корячиться, чтобы ему было хорошо! Э-э-э, девушка, нам еще по литру нефильтрованного «Францисканера»!»
Я не очень люблю пиво, но мне жаль приятеля. Нежелание проходить огонь и воду, которые проходили их отцы (и одновременное равнодушие к медным трубам), часто случается среди детей победителей. Алексей Герман-младший рассказывал, что тоже обожал заниматься историей кино и ничего больше не делать, пока однажды его мама, Светлана Кармалита, чуть не насильно выдворила его из родительской петербургской квартиры в Москву. И там ему пришлось доказывать, что он не сын папы, а сам по себе Герман, и снимать «Гарпастум».
Но даже когда дети победителей начинают работать, они избирательны и брезгливы. «Мне срочно нужно перевести технический текст,-снова бьет кулаком по столу приятель,-я прошу: Игорек, сделай перевод к утру, я заплачу. А он: понимаешь, папа, тратить жизнь на технические переводы-это тратить жизнь впустую! Я ему: я другого переводчика не успею найти! Он: прости, папа, это твои проблемы, я же тебя своими не напрягаю. Я говорю: сыночек, тогда у меня к тебе один вопрос. Вот ты, допустим, встретишь девушку-где вы жить-то с ней будете? А он: папа, мы будем жить в доме с большими окнами, из которых видно море… И тут я понимаю: чтобы он мог в этом доме жить, я после его свадьбы должен умереть. Потому что другого варианта, кроме как через наследство, у него получить такой дом нет. Девушка, еще «Францисканера»!»