- Это мое-то кровное выдадут? - спросил беспокойно Иван Никитич, отшатнувшись от Степана и с изумлением глядя на него.
- Какое твое кровное? - сказал, не понимая, Степан.
- К примеру говорю. Ежели у меня украли, то мое и отдадут?
- Нет, из общего.
- Из общего, это пускай. Только моего не касайся.
- Эх, кабы разбогатеть, мы бы и тут такие хорошие места устроили, что беда... - сказал Николка-сапожник, ударив себя сложенным картузом по колену.
- Устроим! - сказал зловеще Захар, посмотрев на усадьбы.
- На старом месте не устроишь, свежее надо, - сказал кто-то, вздохнув.
- Там все на свежих местах делают, - сказал Степан кротко, - там из-за бугра судиться не будут, а как перестала земля рожать, сейчас и переходят на свежее место.
- А часто переходят? - спросил Иван Никитич.
- Часто, - ответил Степан, - как земля начнет сходить на нет, так переходят.
- Это пока тут соберешься, у них и там все на нет сойдет, - сказал в нетерпении кузнец.
Все замолчали и долго сидели. Сумерки уже спустились над деревней. Роса сильнее пала на траву, и ребятишки уже привязывали к ракитам около изб лошадей, чтобы ехать в ночное. А мужики все сидели на завалинке, на бревнах и думали о такой земле, где работа легкая, всего много, рубежей никаких нет и работают все друг на друга, как братья.
XXX
Дмитрий Ильич, ушедший часа на два, как он сказал, к Валентину Елагину, бесследно пропал, и Митрофан в первый раз очутился в таком положении, где он должен был проявлять инициативу.
Плотника и столяра он привел, как было приказано, и велел им подождать около кухни, так как хозяин сейчас должен был вернуться.
Плотники, сбросив с плеч свои мешочки и ящички с инструментами, присели подождать и покурить, а Митрофан пошел ходить по двору с тем своим обычным видом, с каким он обычно ходил, точно искал что-то.
Предстояло привести усадьбу в хорошее состояние. Для этого нужно было произвести мелкий ремонт, вроде починки двери и карниза, потом поправить и кое-где заново поставить балясник, посбросать грачиные гнезда с берез и разделать цветник.
Чем больше Митрофан ходил, тем больше набиралось дела. Приняться за все сразу, как он обыкновенно делал, здесь не было никакой возможности. Поэтому, походив, покурив на чурбач-ке около каждого дела, он наконец встал, поплевал на папироску и на руки, потерев их одна об другую, и сделал плечами такое движение, как будто перед началом дела расправлял члены.
Начал он с самого легкого и веселого - со сломки. Ребятишек заставил лезть на гнезда и разорять их, а плотников - ломать балясник.
- Вот тут и вам кстати работа пока найдется, - сказал он плотникам, позвав их к балясин-ку, - а тем временем и хозяин подойдет.
- Это можно, - сказали плотники, сбросив на траву с плеч свои кафтанишки и тоже поплевав на руки, - работа веселая; строить охотников не найдешь, а ломать - все с удоволь-ствием.
И правда, когда они, затянув дубинушку, стали раскачивать подгнивший на своих столбах решетчатый балясник, с деревни, увидев, что тут ломают, прибежал Андрюшка босиком и в фартуке, карауливший соседний сад, потом мальчишки, и стали работать всем народом.
Митрофан лучше всего помнил, что хозяин сказал: негодное все долой. Так что, когда балясник весь разгромили и дошли до ворот, то сломали и ворота. Потом дело перекинулось на ледник. Он стоял, покосившись своей старой соломенной крышей, на которой прорастала местами трава, и порог ушел в землю. Он еще мог служить, но Митрофан, потрогавши стенку руками и отойдя от ледника, махнул на него рукой, как на обреченного:
- Вали и его, мешается только. Тут все каменное надо, да расплантовать бы как следует и пустить все сразу, - сказал он больше сам себе, чем своим помощникам. - А то понемножку никогда ничего не сделаешь. Ах, ты, мать честная! - вскрикнул он, вдруг вспомнив. - Ямы эти еще для сирени рыть нужно, - пойдемте, видно, покопаемся.
- Сперва кончили бы с ледником-то, - сказали плотники, отходя от ледника и отряхивая с подолов рубах гнилую труху и пыль.
- Ничего, тут и так не много осталось, - сказал Митрофан, - главное дело - крыши свалили, а стены разнести всегда успеется. Идите туда, я сейчас лопатки принесу, - прибавил он, махнув плотникам рукой по направлению к дому.
Те пошли, но Митрофан, который должен был нагнать их через минуту с захваченными из сарая лопатами, пропал. Оказалось, что, беря из сарая лопату, он наткнулся на железные навоз-ные вилы и тут вспомнил про цветник, куда хозяин велел привезти навоза.
- Чтоб тебя черти взяли! тут голова помутится, - сказал он со злобой в противополож-ность своему всегдашнему ровному настроению. - Говорил, что сразу всего не сделаешь, - придется ехать за навозом. - Он кликнул Тита и велел ему привезти навоза, а сам пошел к плотникам.
- Куда навоз-то везть? - спросил Тит, крикнув ему вдогонку.
- Туда, к дому, - отвечал неопределенно и с досадой Митрофан.
- Черт ее знает, разве за всем сразу усмотришь? - сказал он, подходя к плотникам с лопатами. - Ну-ка, господи благослови, как бы не подгадить, по прямой налаживай, - и воткнул лопату в землю.
Но сам Митрофан только для примера копнул раза два лопатой, потом бросил ее и, высмор-кавшись через руку в сторону, сел на бревно сломанного балясинка покурить. А потом начал развивать план, что и как нужно сделать, но на полуслове остановился, увидев, что Тит, привез-ший навоз, валит его к самому крыльцу. Он поднялся с места и, заматывая кисет на ходу, пошел к Титу.
- Вот окаянный народ-то! Куда ж ты валишь? - закричал он на Тита, который, взобрав-шись на телегу с привезенным навозом, сваливал его вместо клумбы около парадного. - Черто-ва голова, есть у тебя соображение об деле или нет? и валишь сюда! - сказал он, подойдя к телеге и держа кисет в одной руке, а другой показав на кучу.
- А что?.. - спросил Тит, стоя на своих кривых ногах в лаптях на телеге с навозом и глядя то на Митрофана, то на сваленную кучу.
- То!.. ходить-то через нее как?.. Вот куда надо! - сказал он, круто повернувшись налево и ткнув в сторону клумбы пальцем.
- А я почем знаю? - отвечал Тит. - Мне сказано... ну, там свалю, нешто мне не все равно?
- Своя голова должна работать, - сказал Митрофан. - Ну, теперь уж нечего, - прибавил он, когда Тит, посмотрев по указанному направлению, начал было поворачивать лошадь. - Начал, так кончай тут, а то развезешь по всему двору.
- Вот народ-то безголовый, - сказал Митрофан, возвратившись к плотникам. И так как, говоря это, он смотрел на бородатого плотника, тот тоже покачал головой и сказал:
- С этим народом - беда! Не то, чтобы постараться, как хозяину лучше, а он норовит...
- Вот то-то и дело-то, - сказал Митрофан, как будто он был хозяин и терпел от недогад-ливости Тита.
У него вообще как-то легко и естественно появлялся этот хозяйский вид, деловой и неторо-пливый.
- Да что ж барин-то? - сказал худощавый плотник, посмотрев на солнце.
- Должен прийтить, - сказал Митрофан, - велел подождать.
- Неловко, будто, получается, - заметил бородатый плотник, - звали по плотницкой части, а заставили ямы копать.
- Ну, бросьте их, сам докопаю, уж немного осталось, - сказал Митрофан. - Вали, вали, ребята! - крикнул он старавшимся на березах мальчишкам.
В березнике стоял треск и перепуганный крик носившихся в воздухе грачей. Митрофан чув-ствовал себя как полководец в пылу битвы. И когда после заката пошел к кухне, то с удовольст-вием оглянулся назад: по всей выездной аллее, до самой деревни валялись растасканные и раскиданные бревна и столбики балясника, вся аллея была завалена мусором от гнезд, а в перспективе виднелись стены разрушенного ледника.
- Вот это так полыхнули! - сказал Митрофан.
- На что лучше, - отвечал бородатый плотник.