- Все поедем, - сказал Валентин.
Беседа затянулась надолго. Велели зажечь дорожный фонарь и, приняв свободные позы, улеглись ногами врозь, головами в кружок около расставленного на маленьком коврике ужина из покупок Федюкова.
Кучера около лошадей, присев на корточки, тоже что-то закусывали, после того как им поднесли по стакану рома. И они, сморщившись и посмотрев друг на друга по поводу крепости господского напитка, пошли, утирая рукавами рты, к своему месту.
Федюков каждый раз, когда кончали бутылку и коробку с закусками, шел нетвердой посту-пью к коляске и приносил еще одну. А потом пошел и, увидев пустой кулек, только посвистал, утерев подбородок.
- Кончили, брат... - сказал он, озадаченно посмотрев на Валентина. Как же мне теперь домой-то показаться? Ведь это неловко получилось...
- Конечно, неловко, - отвечал спокойно Валентин. - Поедем уж с нами кончать дело.
- Какое дело, когда уже скоро двенадцать ночи! - воскликнул Митенька. Что людей напрасно беспокоить? Еще прогонят.
- Я его прогоню... - отозвался молчавший до того Петруша, стараясь стоять по возмож-ности прямо, так как ему повезло на ром и теперь толкало то взад, то вперед. - Я ему растрясу карман. А то накопил - и сидит.
- Это что, глухой-то? - спросил Ларька, готовивший лошадей. - Так бы и сказали раньше, я бы в минуту доставил. А то слышу - Курдюмов. У нас его тут так никто и не зовет.
- А почему - глухой? - спросил Валентин.
- Прозвище такое... Ох, и скуп, все воров боится. Как бы еще собаками не затравил.
- Я его затравлю... - сказал опять Петруша.
- Петруша заговорил, это хорошо, - заметил Валентин.
Митенька Воейков с некоторой дрожью представил себе, как эта компания будет произво-дить операцию продажи имения, ворвавшись в чужой дом в 12 часов ночи, да еще имея в своем арьергарде Петрушу.
Но остановить их было уже невозможно.
Когда Ларька понял, к кому они едут, он действительно доставил путников в десять минут.
LX
Подъехали к темневшей в стороне от дороги мрачной усадьбе с запертыми тесовыми воро-тами. И когда весь поезд остановился у ворот и передние лошади стукнулись в них оглоблями, на дворе поднялся лай из самых разнообразных собачьих голосов.
В одном окне мелькнул робкий огонек и сейчас же опять погас. Никто не отпирал, и только собаки среди ночи заливались на все голоса.
- Должно быть, спят, не слыхать ничего, - сказал Ларька, - эти еще, домовые, разбреха-лись тут...
И он ударил сапогом в подворотню, из-под которой высовывались оскаленные морды. Лай поднялся еще громче. Одна даже завыла.
- Вот ад-то кромешный, - сказал Ларька, отойдя с кнутом от ворот и сплюнув.
- Ну, бросьте все, поедемте, - сказал Митенька.
- Нет, как же, надо добиться, - возразил Валентин.
Митрофан тоже слез и, подойдя к окну, стал стучать, потом нашел лазейку в заборе и, крикнув, что он сейчас обделает дело, скрылся. И правда, обделал дело. Минут через десять он вернулся.
- Ну, что же? - спросили у него все в один голос.
- Чумовой какой-то, - сказал неохотно Митрофан, - увидел меня, затрясся весь и заперся.
- Что бы это значило? - сказал Валентин.
- Постой, я ему покажу, как не отпирать, - проговорил Петруша. Он не спеша вылез и, подойдя к парадному, так начал молотить в дверь своими огромными кулаками, что, казалось, трясся весь дом.
- Петруша сегодня довольно хорошо работает, - заметил Валентин. - Если бы мы его не взяли, не продать бы имения.
- Кто там? - послышался испуганный мужской голос за дверью.
- Помещики, по делу, - ответил Петруша.
- По какому деду? Какие помещики? Проезжайте с богом...
- Ну, еще разговаривай! Отпирай сейчас, а то дверь высажу! - гаркнул Петруша.
- Мы очень извиняемся за беспокойство, - сказал Валентин, подходя к двери, - но у нас очень спешное дело, и только поэтому мы решились вас беспокоить.
- Да кто вы такие?
- Здесь присутствуют: Валентин Елагин, Федюков, Дмитрий Ильич Воейков и остальные.
За дверью воцарилось нерешительное молчание.
Все, столпившись около двери, ждали. Даже кучера отошли и, приподнимаясь на цыпочки, заглядывали через плечи господ.
Наконец дверь открылась. Перед приехавшими показался заспанный, испуганный небритый человек в халате, со свечкой. Но едва только свет упал на лицо и на руки высунувшегося вперед Митрофана, как владелец опять метнулся от него назад, как от привидения, и захлопнул бы дверь, если бы Петруша не заступил порог ногой.
- Опять!.. Чего его расхватывает! - сказал Митрофан с недоумением.
- Мы извиняемся, что, кажется, немного побеспокоили вас, - сказал Валентин, - но дело очень спешное.
- Не надо, Валентин, брось! - говорил Митенька, дергая Валентина сзади за рукав. Но Валентин не обратил на него никакого внимания.
- А тот человек - кто? - спросил дрожащим голосом помещик и показал на Митрофана.
Митрофан даже плюнул с досады и, сказавши: "Да что я ему дался!" отошел.
Все оглянулись на Митрофана, но, так как он вышел из полосы света, то опять никто не понял, почему именно он внушает такой страх хозяину.
Наконец дрожащий и озирающийся хозяин по требованию Валентина провел посетителей в кабинет со старым ореховым столом, лежавшими на нем пожелтевшими костяными счетами и ворохом в беспорядке разбросанных бумаг. В комнате был застарелый запах непроветриваемого помещения.
Валентин сел в кресло перед письменным столом, не торопясь очистил перед собой место от бумаг, отложив их на левую сторону, и заставил сесть перепуганного хозяина с другой сторо-ны стола. А все остальные расселись кругом, точно члены какого-то дьявольского судилища.
- Деньги у вас есть... свободные? - спросил Петруша, нетвердо стоя сзади сидевшего в кресле хозяина.