Ее лицо было неестественно белым. Пряди светлых волос, аккуратно убранных на затылок, открывали широкий лоб. Талант гримера сотворил невозможное. На коже нельзя было заметить ни намека на травмы. Она была похожа на фарфоровую куклу. Нос выглядел так, словно только что его вырезали из мрамора, острый, абсолютно правильной формы, ненастоящий. Губы были чересчур алыми, даже легкий румянец на бледной коже смотрелся фальшиво. Несмотря на мелкие недостатки, она была прекрасна. Умиротворенная, отрекшаяся от земных невзгод, она лежала в лакированном дубовом гробу, словно спящая красавица.
В помещение похоронного бюро приторно пахло лилиями. Она любила их. Букетов было много. Они источали густой аромат, вызывая у Констанцы тошноту. Через несколько дней после похорон, она вырвет с корнем эти цветы в своем саду. Они станут ассоциироваться у нее со смертью.
Констанца провела рукой по волосам дочери. Она была так юна. Перед ней могли открыться новые горизонты. Анна могла прожить долгую и счастливую жизнь, но она предпочла разбиться о скалы. Ее милая, добрая девочка, ушла, не попрощавшись, не дав обнять себя.
Одинокая слеза скатилась по щеке. Констанца спешно утерла ее и тяжело вздохнув, вышла из зала.
Анна нашла снимок случайно. В доме Констанцы и Михая не было семейных фотографий. Фото светловолосой девочки выпало из книги, когда Анна искала произведение для дневного чтения.
Констанца вязала, сидя на диване в гостиной. Она монотонно перебирала спицами. Анна подошла незаметно. Женщина вздрогнула, когда девочка коснулась ее плеча.
— Кто это?
Констанца взглянула на снимок и отложила вязание.
— Это моя дочь.
— У вас есть дочь? — Анна искренне удивилась. Она была слишком мала, чтобы помнить светловолосую девочку, которая с ней играла в прятки.
— У меня была дочь, — голос Констанцы звучал тоскливо. Она жестом пригласила Анну присесть рядом. Девочка приняла ее приглашение, — Она умерла, шесть лет назад.
Анна обняла одной рукой Констанцу, прижавшись щекой к ее плечу.
— Мне очень жаль. Я не хотела вас расстраивать.
— Ничего милая, я в порядке, — женщина взяла снимок из руки Анны. Девчушка на фото светилась от счастья. Она помнила тот день, когда была сделана эта фотография. День рождения дочери. Ей исполнилось четырнадцать.
— Вы скучаете по ней, как я по родителям?
— Да, дорогая. Все люди скучают по тем, кто безвременно покинул эту землю.
— Как ее звали?
— Анна, как и тебя. Мы с твоей мамой, когда были близкими подругами, решили, что если у нас вновь родятся дочери, мы назовем их одним именем.
— Получается, что у вас две Анны.
Констанца рассмеялась и поцеловала девчушку в макушку.
— Видимо я коллекционирую девочек с именем Анна.
— Жаль, что я с ней незнакома. Мы бы подружились.
— Ты знала ее, просто не помнишь. Она была подругой Кристи.
— Правда? Сестра никогда не упоминала о ней.
— Милая, в жизни всякое бывает. Порой люди, стараются не говорить о том, что доставляет им боль. Они были очень близки. Гибель Анны, опечалила твою сестру, но это не значит, что она забыла о ней. Я уверена, Кристи любит и помнит подругу. Нам всем не хватает ее. Жизнь в вечной скорби не имеет смысла. Нужно отпустить прошлое и жить дальше.
Анна внезапно отстранилась от Констанцы и серьезно взглянула на женщину.
— У меня складывается такое впечатление, что все вокруг что-то скрывают от меня или не договаривают. Родители, Кристи и даже вы. Я достаточно взрослая и могу воспринять правду. Я не хочу вас обижать. Я люблю вас, но я не понимаю, что происходит. Кристи вечно злится, ведет себя, как безумная. Вы не желаете упоминать о дочери. Ее словно и не было. Мама с папой погибли, но я хочу помнить о них. Хочу говорить о них. Они были не идеальными родителями, но я их люблю и не стремлюсь забывать ту часть жизни, в которой они присутствовали. Почему вы никогда не говорили об Анне?
Констанца растерянно смотрела на девочку. Она не ожидала, что двенадцатилетний ребенок, заставит ее чувствовать себя виноватой. А она была права. У всех в этом доме были тайны и недосказанности.
— Милая… — договорить она не успела, телефонный звонок прервал ее. Констанца почувствовала облегчение, что ей не придется продолжать этот тяжелый разговор. — Я должна ответить, поговорим позже, — женщина улыбнулась, поднялась с дивана и подошла к телефону.
Звонил Михай.
— Дорогая, помнишь Адриана, одноклассника Виржилиу? Сегодня его нашли мертвым на камнях у моста. Говорят, что он злоупотреблял спиртным. Несчастный случай.
Констанца почувствовала, как у нее защемило сердце. Она представила бедолагу, лежащего на холодных валунах, в том месте, где когда-то погибла ее дочь. Это не могло быть совпадением.
Каждый человек — хранитель страшной тайны. Старый мост был лишен души, но в его сокровищнице было спрятано множество секретов. Беда в том, что людям свойственно разбалтывать тайны, а камни безмолвны, они не откроют истины, заставляя любопытных теряться в догадках.
Кристи никогда не нравилась Феличия. Эта девочка вызывала у нее отвращение. Она была порочной. Ее откровенные наряды, не свойственные столь юному возрасту, вызывали неприязнь. Феличия любила ловить на себе мужские взгляды, она обожала вечеринки, на которых было полно взрослых парней. Ее образ жизни наглядно демонстрировал, что она погрязла в грехе.
Мария категорически запрещала Кристи дружить с этой девочкой. Она называла дом у реки — прибежищем Сатаны, где он устраивает свои отвратительные оргии. Прокурор и его супруга никогда не посещали местную часовню. Их дети тоже не были уличены в религиозности. Мария с облегчением вздыхала, когда под конец сентября усадьба запиралась на ключ, и порочное семейство отправлялось в мегаполис до следующего лета, оставляя особняк на попечение Адриана, местного паренька.
Анна была влюблена в Мирела, Кристи об этом прекрасно знала. Подруга часто звала ее с собой на реку, где они вели наблюдение за особняком. Быть безответно влюбленной в друга своего брата, это не одно и то же, что дружить с его ненормальной сестрой.
Кристи подозревала, что гибель подруги, как-то связана с Феличией, но доказательств у нее не было. Единственный способ узнать, что происходила в прокурорском особняке — это проникнуть в дом врага. Вот только попасть туда Кристи не могла, ей было всего двенадцать, а Феличия приглашала на свои мероприятия только “взрослых девочек”, которым исполнилось, как минимум четырнадцать лет. Кристи оставалось только ждать.
Она помнила, когда первый раз вошла в особняк. Ее поразило роскошное убранство. Мария предпочитала скромность во всем, и их дом был больше похож на монашескую обитель, чем на семейное уютное гнездо. Здесь же, в этом огромном дворце с множеством комнат, все было иначе.
На стенах висели дорогие картины известных художников. Мебель была: либо антикварной, либо работой знаменитых дизайнеров. Огромные окна с тяжелыми бархатными шторами, создавали ощущение, что ты находишься в покоях французских аристократов, а не в особняке, притаившимся на берегу реки в горах.
Было начало сентября. Сад, окружающий дом, окрасился во все цвета осени. Феличия сидела в беседке на берегу водоема, стремящегося с гор. Она с безразличием листала какие-то конспекты, время от времени поглядывая на садовую тропинку. На столики подле нее стояла бутылка белого вина и бокал, ей было почти семнадцать и родители, видимо, не запрещали употреблять алкоголь. Девочка могла позволить себе совершать любые шалости, зная, что наказание не последует.
Кристи только исполнилось пятнадцать. Через несколько дней прокурорская дочка попросила ее зайти к ней, чтобы помочь подготовиться к новому учебному году. Феличия ходила в престижную школу в большом городе, но знаниями она не блистала. Так как ее учеба начиналась с октября, она предложила Кристи подтянуть ее по некоторым предметам, пообещав, в благодарность оплатить часы репетиторства. Девочка, втайне от матери, согласилась. Это был её шанс разузнать детали, касающиеся гибели Анны.
Занятия с Феличией проходили достаточно нудно. Большую часть времени прокурорская дочь пила вино, без всякого интереса слушая Кристи, которая из кожи вон лезла, дабы донести до пустоголовой барышни хоть какие-то знания.
В один из теплых дней сентября, девочки сидели на террасе, когда приехал Мирел. Он не стал их отвлекать, а расположился в плетеном кресле неподалеку от них. Он молчал, делая вид, что смотрит на бурную речушку, несущуюся очумело по острым камням. Но каким бы отрешенным не казался брат Феличии, Кристи временами чувствовала колючий взгляд голубых глаз на себе. Казалось, молодой юрист пытался прочесть ее мысли. Что-то в этом парне пугало девочку. Его вежливость, широкая улыбка, идеальная внешность — выглядели фальшиво. И как только Анну угораздило влюбиться в него?
Осознав, что Феличия мертвецки пьяна и почти спит на столе, Кристи решила завершить занятия. Она собрала книги и конспекты, сложив их в рюкзак, поднялась и направилась к выходу из сада. Внезапно на тропинке появился Адриан. Девочка испугано вздрогнула, осторожно отступив назад.
— Уроки окончены? — парень ехидно улыбнулся, мельком взглянув, на спящую в беседке Феличию.
— Да, уже поздно. Она устала. А мне пора домой, — Кристи потупила взор.
— Тебя провести? Скоро стемнеет. Небезопасно одной ходить по лесу, — в голосе Адриана прозвучал сарказм.
— Нет, спасибо. Я знаю короткую дорогу и успею добраться до наступления сумерек.
— Как знаешь, — Адриан тут же потерял интерес к ней и быстрым шагом направился к террасе, где рядом с сестрой уже сидел Мирел.
Кристи обернулась ему вслед. Феличия так же спала на столе, положив голову на руку. Мирел нежно гладил ее по голове, что-то шепча ей на ухо. Внезапно он поднял глаза и посмотрел на Кристи. Девочка быстро отвернулась и поспешила покинуть прокурорские владенья. Что-то с этим парнем было не так, она чувствовала это.
Кристи сидела на подоконнике, свесив ногу. Запах роз стал менее насыщенным, чем в предыдущие дни, и теперь не так раздражал ее. Девушка задумчиво потерла висок, словно пыталась что-то вспомнить. Внезапно ее взгляд прояснился, и она довольно улыбнулась.
— Анна…
Кристи спрыгнула с подоконника, подбежала к двери и, отворив ее, выглянула в коридор. Там было пусто. Виржилиу был в часовне. Младшая сестра и Констанца, наверняка, находились в гостиной или на кухне и вели пустые беседы. Михай отправился с утра на работу.
На втором этаже располагались четыре комнаты и ванная. Покои опекунов была на первом этаже. Кристи зажмурила глаза, пытаясь отчаянно вспомнить, какая из спален принадлежала ее подруге. Прошло шесть лет с ее гибели, а после ее смерти она ни разу не была здесь.
Констанца вряд ли бы отдала комнату дочери ей, или Анне. У священника была своя опочивальня. Кристи направилась к двери, находящейся рядом с комнатой Виржилиу, она дернула за ручку. Заперто. Да, это то место. Теперь осталось придумать, как попасть туда не вызывая подозрения. Кристи помнила, что Анна вела дневник. Наверняка, она его спрятала в надежном месте, чтобы никто из родственников не мог его найти и прочесть. Кристи хорошо знала подругу. Она отыщет ее записи и сможет, наконец, узнать, что заставило Анну совершить самоубийство.