В дверь тихо постучали. Кристи знала — это Анна. Сестра не оставляла попыток сблизится с ней. В любой другой день девушка бы выпроводила сестрицу, нагрубив вслед, но не сегодня. Она нуждалась в ней, а точнее намеревалась использовать Анну в своих целях.
Кристи открыла дверь и с невозмутимым видом взглянула на сестру.
— Чего тебе, малявка?
— С днем рождения, — выпалила Анна, опасаясь, что Кристи захлопнет дверь перед ее носом.
— Ладно. Еще что-то?
Анна поняла, что высшие силы услышали ее, и она не намерена упускать шанс.
— Констанца приготовила торт. Может, ты съешь кусочек?
Кристи выдержала паузу, нельзя было сразу идти на уступки, иначе ее резкая смена поведения может вызвать подозрение.
— Я не голодна.
— Один кусок. Она так старалась, — в голосе Анны послышалась мольба.
— Тебе не надоело каждый раз, так унижаться? Я пытаюсь отгородиться от тебя, а ты липнешь ко мне, как слизняк! Где твое чувство собственного достоинства?
Кристи осознавала, что рискует. Анна может обидеться, развернуться и уйти, но сестра не сделала этого. Девочка опустила глаза и тихо прошептала:
— Возможно, я веду себя так потому, что ты моя сестра.
Кристи вздохнула, схватила Анну за руку, и затащив ее в комнату, закрыла за ней дверь.
— Ладно, малявка! Раз ты, несмотря на все мои проделки, питаешь безграничные сестринские чувства к моей эксцентричной персоне, то ты непременно согласишься мне помочь.
Анна удивленно взглянула на Кристи. Никогда! Никогда она не просила помощи ни у кого, тем более у нее! Если сестра переступила через свою гордыню, чтобы обратится к ней с просьбой, то это означало, что она действительно нуждалась в ее поддержке.
— Я согласна, — не раздумывая воскликнула девочка, и повисла на шеи Кристи, пытаясь обнять. Та брезгливо убрала ее руки с себя.
— Не наглей, малявка, — стараясь сохранить серьезное выражение лица, произнесла девушка. В душе она ликовала, теперь она была уверена, что достанет заветный дневник ее погибшей подруги. Анна сделает все, чтобы угодить сестре.
Стол был накрыт празднично. Констанца не поленилась и сервировала его так, словно ждала в гости особу королевских кровей. Посредине стоял небольшая хрустальная ваза с крупными бордовыми георгинами и нежными сиреневыми астрами. Фарфоровые тарелки цвета лазури, серебряные приборы, высокие бокалы из богемского стекла — идеальное сочетание, хоть и слегка вычурное.
Михай, Констанца и Анна сидели за столом, поглядывая на часы. В воздухе витал аппетитный аромат кролика, запеченного с прованскими травами. Было время ужина и каждому присутствующему за столом, не терпелось отведать нежного мяса, запах которого дразнил желудок и вызывал обильное выделение слюны и желудочного сока.
На лестнице послышались легкие шаги. Все замерли. Вошла Кристи. Она оглядела домочадцев безразличным взглядом и невозмутимо села за стол.
На кухне повисло напряжение. Михай и Констанца старались не смотреть на девочку, переглядывались между собой. Анна, чувствуя, что неловкая ситуация может длиться вечно, решила нарушить тишину.
— Все в сборе. Может, приступим к ужину?
— Ой, простите, — взволнованно произнесла Констанца и, вскочив со стула, подбежал к духовке, вытаскивать кролика.
Михай откашлялся, словно собирался произнести тост, и, наконец, решил взглянуть на Кристи.
— Что будете пить? Сок, воду, шампанское?
Кристи иронично ухмыльнулась.
— Воды будет достаточно, — сухо произнесла она.
— А мне сока, пожалуйста, — Анна еле заметно улыбнулась. Сестра дала обещание и сдержала его: она спустилась к ужину.
Трапезничали все в полной тишине, только звон приборов о фарфоровую поверхность, нарушал ее. Когда с сочным мясом и гарниром из спаржи было покончено, Констанца вытащила из холодильника торт. Михай молча взял нож из рук супруги и сам нарезал десерт на кусочки. Положив ломтик торта на чистую тарелку, он протянул его Кристи.
— Спасибо, — коротко поблагодарила она, взяв тарелку и поставив ее перед собой. Рыхлые коржи с кремом и дольками фруктов выглядели аппетитно, но Кристи уже была сыта. Констанца действительно была талантливым кулинаром.
— Спасибо за ужин и за торт, — начала девушка разговор, — Несмотря на мое поведение, вы все равно стараетесь относиться ко мне по-человечески. Это странно. Но все же, я благодарю вас за это, — внезапно она замолчала и взглянула на Анну, затем перевела взгляд на опекунов. — Возможно, я временами, перехожу границу дозволенного. Но на то, у меня есть веские причины.
— Кристи, — попыталась вмешаться в монолог Констанца.
— Позвольте мне договорить.
Михай погладил жену по руке, предостерегая, что лучше действительно выждать удобное время для вопросов. Констанца молча кивнула.
— Чтобы вы не делали, я не раскрою вам мотивы моих поступков. Это мой выбор. Если вы не хотите скандалов, пререканий, негативной обстановки, оставьте меня в покое. Если я решу обратиться к вам, то сделаю это не под давлением и по принуждению, а только по собственной воле.
Кристи заметила, как глаза Констанцы заблестели, супруг крепко сжал ее руку в своей ладони.
— Сегодня мне исполнилось восемнадцать. И я могу смело покинуть ваш дом…
Констанца побледнела, и по щеке скатилась одинокая слеза.
— Не плачьте, я не уйду, пока вы меня не выгоните. Здесь моя сестра, а я не бездушное чудовище, чтобы оставить ее без моего присмотра.
Опекуны синхронно вздохнули с облегчением. Констанца быстро утерла слезы, шмыгнув носом. Кристи встала из-за стола.
— Благодарю еще раз за угощение. А сейчас, я хочу немного прогуляться перед сном, — с этими словами девушка торопливо покинула кухню, не дав возможности опомниться присутствующим и предпринять попытки задержать ее.
— Я вам говорила, что она спустится к ужину, — довольно произнесла Анна.
Констанца больше не в силах сдерживать эмоции, уткнулась лицом в грудь мужа и беззвучно зарыдала. Он успокаивающе стал гладить ее по голове, улыбнувшись Анне, которая удивленно смотрела на ревущую женщину.
— Я надеюсь — это слезы радости? Если нет, то тогда я ничего не понимаю, — прошептала она, разводя руками. Михай добродушно усмехнулся, он знал, супруга плакала от счастья. Это была маленькая победа. Кристи стала к ним ближе на один шаг.
Ливиу надел пиджак, взял портфель и собрался покинуть кабинет, когда на его пороге возник священник, облаченный в черную сутану. Визит преподобного стал для доктора неожиданностью.
— Добрый вечер, святой отец. Я надеюсь, вы не решили записаться ко мне на прием? Мой рабочий день окончен. А в свободное время, я предпочитаю заниматься личными делами, если только случай не требует моего экстренного вмешательства.
Виржилиу натянуто улыбнулся. Психиатр обладал чувством юмора, но не тактичностью. Ему повезло, что Ливиу его не выставил молча за порог, после вчерашнего.
— Здравствуйте, доктор. К счастью, я пока не нуждаюсь в ваших медицинских советах, хотя при нашей первой встрече могло сложиться впечатление, что я был не в себе.
Психиатр усмехнулся, священник и правда удивил его своим поведением, но без глубокого анализа трудно было определить диагноз. Да и у Ливиу была куча других забот, нежели копаться в голове священнослужителя.
— Так что же привело вас в мой кабинет, святой отец?
— Я бы хотел извиниться за свое неадекватное поведение.
Ливиу кивнул.
— Ладно. Я принимаю ваши извинения. Не знаю, как бы поступил я на вашем месте, поэтому не стану вас осуждать.
Священник снова сухо улыбнулся, но не торопился уходить. Ливиу прищурил глаза, потер лоб и, поставив портфель на стол, скрестил руки на груди.
— Видимо, вы все-таки пришли не только извиниться, — протянул он, — Я вас слушаю. Чем я еще могу быть полезен католическому духовенству?
Виржилиу вошел в кабинет, прикрыв за собой дверь. Доктор осознал, что разговор предназначен не для чужих ушей.
— Я хотел бы, поговорить с вами о Кристи, — голос его звучал глухо и как-то отчужденно, словно священнику тяжело было совать нос в чужие тайны, но непомерное любопытство не давало ему покоя.
Ливиу хмыкнул, удивленно взглянув на него. Психиатр не был религиозным человеком. Он доверял науке, а не божьим промыслам. Хотя со священником у него было много общего: они оба стремились помочь людям, желали исцелить душу и возвращали отчаявшихся бедолаг к нормальной жизни.
— Я готов с вами подискутировать о моей пациентке, но… Вы же понимаете, что я не стану делится конфиденциальной информацией, касающейся ее состояния, и тем более, разглашать содержание наших с ней бесед. Вряд ли, вы узнаете, что-то новое от меня.
Священник кивнул, нервно закусив нижнюю губу. Доктор был прав, он не станет рисковать своей карьерой и репутацией. Впрочем, как и сам Виржилиу. Им двоим, предстояло хранить тайны посторонних людей. Им было известно о чужих скелетах в шкафу, но они не могли поведать о них миру.
— Я хочу помочь ей. Вот только, не знаю как.
— Я тоже хочу ей помочь, — вздохнул психиатр, — И помогу. Там где бессилен Господь, возможно к месту доктор!
— Согласен, но врач способен излечить тело, а не душу, — парировал священник.
Ливиу засмеялся, прикрыв рот рукой.
— Мы играем с вами в одну игру, отец, но в разных командах. Мы живем не средневековье. Времена экзорцизма канули в лету. Медицина ушла далеко вперед. И на сегодняшний день, она куда эффективнее справляется с бесноватыми, нежели церковь.
Виржилиу с сожалением посмотрел на врача. Откуда ему знать о душевных муках? Он и представить не может, каково жить в кошмаре, когда ни одно снотворное не способно заглушить глубокую режущую боль в груди, ни одно лекарство не исцелит разум, который подвергся пыткам безжалостных воспоминаний. Лишь слепая вера, отчаянная надежда и искра любви горазды совершить чудо и спасти от безумия, пожирающего изнутри. Священник знал истину, хотя она отличалась от правды, которая была знакомо доктору.
— На все воля божья! Я не намерен спорить с вами о религии и науке. Мы жаждем одного: спасти девочку. Я не стану соревноваться, чтобы доказать вам, что мои доводы верны. Вы делайте свое дело, а я займусь своим. Доброго вечера, доктор, — Виржилиу открыл дверь и вышел из кабинета.
Ливиу снова потер лоб, взглянул на ручные часы, взял портфель и, сделав несколько шагов к порогу, застыл. Он предпочел подождать, пока священник покинет больницу, чтобы вновь не сталкиваться с ним в холле или у входа в клинику.
Черный мерседес припаркованный на противоположной стороне улицы, недалеко от госпиталя, не вызывал подозрения. Тонированные боковые стекла лишали возможности незаметно разглядеть водителя, для этого бы пришлось пройти перед машиной и заглянуть в лобовое стекло. Но горожан, прогуливающихся по вечернему городу, не интересовали люди, сидящие в душных автомобилях рядом с больницей, они были загружены личными проблемами.
Привлекательный блондин сосредоточенно следил за входом медицинского учреждения. Его тело затекло от ожидания, но он не мог выйти из автомобиля и размять конечности. Его могли узнать, а он не желал привлекать к себе внимание. Он терпеливо ждал.
Незнакомец в лесу сказал, что он врач. Мирел должен был проверить: солгали ему или нет. Адвокат был обязан разузнать все о шпионе, наблюдавшем за его домом. Он не любил сюрпризы, особенно неприятные. Проинформирован — значит вооружен!
В госпиталь приехал священник. Блондин ухмыльнулся, было верным решением остаться в машине. Заметь его, Виржилиу точно расстроил бы план. Через полчаса преподобный покинул клинику, сел в свой старый пикап и укатил. Спустя пару минут, в дверях показался Ливиу.
— Словно в анекдоте: священник приходит к врачу, — с сарказмом произнес Мирел.
Доктор, с портфелем в руке, быстрым шагом пошел прочь от госпиталя. Либо у него не было автомобиля, либо он предпочитал пешие прогулки. Мирел решил дать мозгоправу фору. Он намеревался проследить за ним до самого дома или места, куда тот направлялся.
Бедный район с обшарпанными домами и темными окнами, словно пустые глазницы мертвецов, был ему знаком. Вчера он был здесь, осматривал лачугу Адриана. Несколько бутылок спиртного, и пьянчуги разболтали все, что им было известно о погибшем бедолаге, даже отвели адвоката в тесную каморку, пахнущую плесенью и перегаром. Коробка с маленькими видеокассетами пылилась на одной из полок трухлявого шкафа, с оторванными створками. Забрать улики, оказалось проще простого!
Адриан пытался его шантажировать, а сам толком не мог подстраховать себя и спрятать доказательства в более надежное место. Несчастный пьяница и слабак, так неразумно было с его стороны вставать на пути у монстра! Глупо, очень глупо!
Мирел самодовольно улыбнулся и облизал пересохшие губы. Он так увлекся воспоминаниями, что чуть не выдал себя. Ливиу внезапно остановился у подъезда многоквартирного дома, стены которого давно облупились. На лестнице, ведущей в дом, кто-то сидел. Адвокат остановил машину, предварительно свернув за мусорные баки, чтобы его дорогой автомобиль не бросался в глаза в этом нищем районе. Конспирация на скорую руку имела свои недостатки. Поле зрения блондина было ограничено. Он не мог рассмотреть, с кем беседует доктор, тот прикрывал спиной собеседника. А выходить из мерседеса Мирел не решался, это было рискованно. Наконец, закончив трепать языком, мозгоправ отошел в сторону и поднялся к дверям подъезда.
Адвокат почувствовал, как покалывает кожа на кончиках пальцев, словно тысячи игл впились одновременно в нервные окончания. Он судорожно потер руки, розовое масло уже давно впиталось, и кожа на руках стала сухой и неприятной на ощупь.
— Очень, очень плохая девочка, — процедил он сквозь зубы, следя, как Кристи заходит в дом вслед за Ливиу, — Плохая девочка не желает отправляться на свалку! Она обратилась к доктору, чтобы он починил ее. Нет, нет! Так нельзя… Сломанным вещам место на помойке!
Мирел нервно облизал губы, сильнее потирая руки. Еще никому не удавалось нарушить его замысел, а эта паскудная девчонка решила сменить правила игры! Почему она до сих пор жива, не спилась, не обезумела и не увлеклась наркотиками?! Она нашла мастера, которому удалось отремонтировать разум и душу! Лицо блондина побагровело от злости. Он никогда не терял самообладания, но сейчас его охватила ярость. Все в этом мире должно было существовать по его законам и никак иначе!
— Я лишил тебя веры, самоуважения, чести, а ты ведешь себя так, словно я никогда не существовал в твоей жизни?! Плохая девочка, плохая! Нужно все исправить! Ты все испортила!!!
Мирел гневно ударил по рулю рукой. Клаксон неистово запищал. Протяжный звук разнесся по всей округе. Жители домов, взбудоражено стали выглядывать из окон, пытаясь отыскать нарушителя тишины. Адвокат, пытаясь успокоиться, сделал глубокий вдох и похлопал себя несколько раз ладонями по лицу. Блондин повернул ключ зажигания, звук мотора придал ему уверенности, но не принес умиротворения. Он должен был убраться из этого злосчастного района, как можно скорее! Ему стоит хорошенько поразмыслить, как исправить ситуацию и вернуть ход вещей в привычное русло.
Ливиу и Кристи только переступили порог квартиры, когда за окном раздался оглушительный и протяжный автомобильный гудок. Девушка вздрогнула от звука, но обуздала желание подбежать к окну, чтобы выглянуть на улицу.
— Не волнуйся. Тут часто бывает шумно. Особенно по ночам, когда местные алкоголики начинают драться или кто-то решает выяснить семейные отношения в три часа утра, — успокоил ее Ливиу, — Присаживайся. Я принесу тебе воды.
Кристи села в знакомое кресло, закинув ногу на ногу. Она чувствовала себя довольно комфортно в этой маленькой, убогой квартирке. Ее уже не раздражал беспорядок и отсутствие ремонта. Здесь жил ее защитник, с которым девушка ощущала себя в полной безопасности.
— Забыл поздравить тебя с днем рождения, прости — извиняющимся тоном произнес Ливиу, протягивая девочке стакан воды. Кристи взяла воду и снисходительно улыбнулась.
— Ничего. Я не особо люблю этот день, так что тебе не за что извиняться.
— Ладно, но подарок я все же тебе приготовил. Ты увидишь его после того, как расскажешь мне конец истории.
Девушка рассмеялась.
— Это будет уже не подарок, а обмен.
Ливиу присел с ней рядом в кресло и улыбнувшись, кивнул. Ему нравилось, когда это измученная судьбой девчушка, радуется, и ее худое личико приобретает счастливое выражение.
— Я совершенно не умею делать подарки. Опять прошу прощения. В прошлый раз ты закончила свой рассказ на том месте, когда потеряла сознание на мосту…
В комнате царил полумрак. Кристи очнулась. Руки и ноги были связаны, кляп во рту, и она лежала на постели. Парень с камерой, в бейсболке и очках, снимал каждый момент ее мучений. Он раздел ее, но не притронулся. Он лишь являлся свидетелем и пособником того, кто несколько часов подряд истязал ее плоть.
Она не видела монстра, надругавшегося над ней. Он предусмотрительно завязал ей глаза, но девочка осязала его дыхание, слышала гнусный голос, чувствовала насыщенный запах роз, словно кто-то разлил бочонок эфирного масла на пол.
Мучитель был жесток! Ему нравилось причинять боль: физическую и моральную. Он получал удовольствие, слыша, как девочка верещит, разрывая легкие. Он не беспокоился, что кто — то услышит ее. Монстр намерено вытащил кляп изо рта и принялся издеваться над ней с особым неистовством, после того, как два раз его отвлекли. Он радовался каждому воплю, каждому стону, каждому всхлипу. Когти чудовища впивались в ее плоть, оставляя глубокие борозды. Тварь жаждала, чтобы бедняжка истекла кровью, и на юном теле не осталось живого места. Монстр упивался каждым мгновением, ощущая, как обретает власть над ней.
Кристи молила бога лишить ее разума или дать умереть в одночасье. Но высшие силы словно насмехались над ней, сохраняя сознание. Она лишилась чувств только в тот момент, когда монстр вдоволь поглумился над ее телом, изтезав его до крови.
Ей не забыть, как изверг схватил напоследок ее за волосы, намотав пряди на кулак, и дернул назад с такой силой, что от боли у нее потемнело в глазах.
— Твой бог преподнес тебя мне, как лакомое угощение! Тебе стоит поблагодарить его за это! Я получил сегодня неимоверное удовольствие. Теперь никто и никогда не сможет заменить меня в твоих воспоминаниях. Я сломал тебя изнутри и снаружи! Я бы повесился еще с тобой, но у меня вызывают омерзение использованные вещи! Ты продержалась дольше всех, увы, к несчастью, ты все равно стала никому не нужным мусором! А место отбросов на помойке!
Кристи пыталась сдержать крик отчаяния, чтобы не дать чудовищу восторжествовать над ее поражением, но острая боль, заставила нечеловеческий вопль вырваться из ее гортани, и через несколько секунд лишить ее сознания.
Она очнулась от холода и сырости. Дождь, сплошной стеной, прорывался сквозь густые кроны деревьев, превращая земляной настил в болото. Кристи лежала в грязи совершенно обнаженная, если не считать лохмотьев, которые еще недавно были ее платьем. Нижняя часть тела дико болела, каждое движение вызывало режущие спазмы, ноги не желали слушаться ее.
Истерзанная монстром, девчушка была одна в лесу. Беспомощная, изувеченная, она лежала в огромной грязной луже и мечтала умереть. Но у Господа на ее счет, был другой план!
Ливиу тяжело дышал, пытаясь сдержать негодование. С каждым сказанным словом Кристи, он чувствовал, как внутри него закипает ярость. Тварь, что сотворила бесчинства над этим хрупким ребенком, разгуливала на свободе и вероятно продолжала свои извращенные деяния. Доктор понимал, что он не может позволить монстру и дальше совершать преступления, пополняя свою коллекцию новыми и новыми жертвами. Ливиу обязан остановить преступника любым способом. Но чтобы сделать это, ему нужно было разузнать кто он.
Кристи, не окончив рассказ, внезапно прикрыла рот рукой и вскочив с кресла помчалась в уборную. Доктор слышал, как ее рвало за дверью ванной комнаты. Его самого начало подташнивать от деталей, которыми пестрил рассказ девочки. Ливиу отправился на кухню и, открыв банку с пивом, сделал несколько больших глотков. Сейчас, он был не прочь, выпить чего-нибудь покрепче!
Кристи вернулась в комнату, она умыла лицо. Капельки воды стекали по щекам и волосам. Ливиу, с банкой в руке, подошел к ней, но не сел рядом. Он смотрел на нее с состраданием. Она была такой худой и маленькой, словно подросток, но в Кристи была сила и самоотверженность. Ее внутренний стержень, помог девушке не сойти с ума.
Кристи взглянула на пиво в его руках.
— Помнишь, ты говорил мне о наркотиках и алкоголе? Да, любой другой человек на моем месте попытался бы утопить кошмарные воспоминания в альтернативном обезболивающем. Ты можешь подумать, что я мазохистка, которой нравится переживать события той ночи снова и снова, но это не так. Я хочу помнить, что причинил мне тот мерзавец, когда найду его. Я хочу испытывать то чувство ненависти, дабы сохранить силы для мести.
— Я понимаю тебя. Я поступил бы точно так же. — Ливиу поставил пустую банку на старую тумбу, затем взял свой портфель, и сев в кресло, раскрыл его.
— А твоя ненависть к богу, с чем связана? Ведь не потому, что какой-то психопат, возомнивший себя божественным существом, уничтожил твой мир?
Кристи покачала головой.
— Мои родители, они были религиозными людьми. Они воспитали во мне любовь к Всевышнему. Я была богобоязненным ребенком, получавшим побои от матери. Возможно по этому, я так долго продержалась в отвратительных объятиях монстра. Я привыкла, что меня все время бьют и наказывают зазря, — голос Кристи задрожал, она была готова разреветься.
— Все хватит! Ты достаточно наревелась в своей короткой жизни, — Ливиу притянул девочку к себе и крепко обнял. Он нежно гладил ее по волосам, чувствуя, как тело Кристи вздрагивает от беззвучного всхлипывания и рубашка на его плече становится мокрой от слез.
Вскоре она успокоилась, уткнувшись носом в его плечо. Ливиу осторожно отстранил ее от себя. Вытер рукой остатки соленых капель с ее щек, и тихо произнес:
— Теперь время подарка.
Доктор достал из портфеля кипу папок, нацепил очки и открыл одну из медицинских карт.
— Я предполагаю, что смогу тебе помочь отыскать насильника, — задумчиво проговорил он, — Но без твоего вмешательства, поиски займут много времени. А если ты просветишь меня в некоторых нюансах, мы разыщем мерзавца достаточно быстро.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — шмыгнув носом, прошептала растерянно Кристи.
— Ты не единственная жертва этого извращенца!
Глаза девочки наполнились ужасом, она испугано прикрыла рот рукой.
— Я всегда проявлял интерес к деталям. И разбирая архивы, наткнулся на весьма подозрительные случаи в практике предыдущего коллеги. Я копнул глубже, обратился в полицию. За десять лет, в этом городке не произошло ни одного преступления связанного с изнасилованием. Как такое возможно?! Ты, и еще одна девчонка, были подвергнуты жестокому насилию, об этом говорят медицинские карты! Но никто не заявил об этом! Несколько девочек-подростков были помещены в психиатрическую лечебницу, причины их помешательства завуалированы. Еще были пациентки, которые пристрастились к алкоголю в четырнадцатилетнем, пятнадцатилетнем возрасте. Примерные дочери в одно мгновение превращались в отбросы общества. Хорошо, это провинциальный городок и всем плевать друг на друга. Но это маленький городок, как можно было не заметить происходящие?
Кристи потерла лоб, удивленно глядя на врача.
— Как тебе удалось все это разузнать, за столь короткое время. И как ты можешь быть уверен, что не ошибаешься в своих подозрениях?
— Я давал клятву помогать людям. И для меня эта клятва священна! Я не пройду мимо нуждающихся в моей помощи, даже когда они не желают ее принимать.
Девочка улыбнулась. Психиатр действительно был хорошим человеком, которому не безразличны окружающие люди. Кристи была уверена, что он поможет, но едкий страх прокрался в душу. Она боялась за Ливиу, он не знал — насколько опасен монстр!
— Я бы хотел поговорить с одной бывшей пациенткой госпиталя, которая, по моему мнению, также подверглась изнасилованию. Но я не знаю, как ее найти. Может ты с ней была знакома? Ее звали Феличия. Феличия Каин.
Кристи почувствовала, как по спине пробежали мерзкие холодные мурашки. Она вцепилась пальцами в подлокотники кресла так, что костяшки побелели. Девочка почувствовала, что ей не хватает воздуха.
— Твое лицо мне говорит: тебе что-то известно о ней? — прошептал Ливиу, растерянно глядя на Кристи, которая стала похожа на бледный труп.
— Мы были знакомы, но оказывается, я совсем не знала ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь я поняла, почему она была такой безнравственной, легкомысленной и безразличной. Она не была исчадием ада, как считала моя мать, она была опустошенным и разбитым сосудом, каким стала я, три года назад.
— Значит, мои догадки оказались верны. В городе прячется долбаный извращенец, и мы обязаны его отыскать!