— Так надо дать объявление в газете, что нашедшему вознаграждение гарантируется!
— Мне Звезда уже не поможет. Помнишь, я тебе говорил, что когда я умру, дар предвидеть, где находится нефть, перейдёт тебе?
— Пал Иванович! Не говорите глупостей! Продержимся до утра, там я схожу к начальнику экспедиции…
Речь его прервалась громким распахом входной двери. В комнату ввалились два сержанта:
— Кто здесь геройствует?
— А в чём дело? — спросил Раф.
— Нападение на медработника. Пройдёмте, это вы. Под описание подходите!
— Никуда я не пойду, я должен находиться с больным! — Здесь вмешался Павел Иванович:
— Раф, сходи к ним, объясни, что это недоразумение!
Раф подумал, что в отделении есть офицер, которому можно сделать заявление о пропаже Золотой Звезды. С этим предложением он подошёл к Пал Ивановичу, но тот не дал ему сказать, прервав его жестом. Потом он подержал его за руку и сказал:
— Всё перейдёт к тебе!
Сержанты уже стали теребить Рафа, начали тащить за рукав. Он сказал:
— Потерпите, Пал Иванович, я сейчас вернусь!
В УАЗике его довезли до отделения. Там дежурил лейтенант, который сказал:
— А чё вы его привезли? Он же трезвый!
Милиционеры о чём-то коротко посовещались и вынесли вердикт:
— Майор придёт, он и решит!
Рафа затолкали в обезьянник. Люди здесь в этих краях, видимо, задерживаются крутые. Каждый сидел в своей клетке. Одна из них выходила челом прямо в дежурку. Раф через решётку переговаривался с лейтенантом:
— Так скоро ли майор придёт?
— Наверное, утром.
Ответ был кратким. Раф понял, в какую ловушку он попал. Он сказал:
— Мне надо написать заявление о краже Звезды у Павла Ивановича!
— Вот придёт майор — ему и напишешь!
К часу ночи суета в дежурке стала сходить на убыль. Это было обыкновенное дежурство. Приходили какие-то тетки, жаловались каждый раз, что мужья их лупят, смертным боем.
Таких героев милиционер называл «домашние боксёры». Последнюю женщину лейтенант вопрошал:
— Он с вами расписан? Он у вас в квартире прописан?
— Нет, и не прописан…
— Так выгоните его из своей квартиры!
Тётка тупо помолчала, а потом сказала:
— Его дети любят! Вы сходите, скажите ему, чтобы он не дрался!
Лейтенант, не смотря на молодость, был опытен. Он без перехода провозгласил:
— Сейчас, я пойду и посажу его на три года в тюрьму!
Тётка очень испугалась и быстро ретировалась, побежала получать накопившиеся тумаки.
Поздней ночью, Раф, привыкший на своей работе к ночным вахтам, не спал. Они с дежурным, с лейтенантом, лениво переговаривались. Потом тот стал пить жидкий чай и предложил Рафу:
— Хочешь? А впрочем, ты же не дебошир. Без паспорта, он всё равно в сейфе, не убежишь!
Он отпер решётку, и они стали мирно пить чай за столом дежурного. Раф рассказал свою историю. Лейтенанту про себя рассказать было нечего. Он рассказал про рецидивиста, который сидел в соседней клетке:
— Он месяц как освободился с зоны, со строгого режима, без права покидать район Печоры. За это время изнасиловал двадцать женщин! Но об изнасиловании заявили только родственники жертв, мужья, родители. А сами жертвы требуют, чтобы насильник вернулся к ним! Майор в цейтноте, не знает, как поступить. Вот и ждёт ответ сверху. Держит его в камере. С другой стороны — полезный зверь. Его жертвы жратву кошёлками таскают, нам перепадает тоже кое-что. Вот сейчас мы с тобой чай с пирогом, с клубничным вареньем, пьём. Тоже ему пострадавшая принесла. Он отказался, говорит, что у него на клубнику аллергия. Эстет! Мать его так!
— А может, он женщинам не доверяет просто? Опыт у него могучий. Может, они ему в передачки какое приворотное зелье подмешивают, вот он и опасается. Три-пять тёток намешают, зелья прореагируют, пойдёт какое-нибудь возмущение в организме!
— А что бабы используют для приворота? — незадачливо спросил лейтенант.
Раф, оскорблённый, что его заперли незаконно, когда его товарищ там умирает, может быть, начал глумиться над невежеством лейтенанта:
— Ты не знаешь, что бабы подмешивают для приворота?
— Нет. Не знаю. Нам в школе милиции это не преподавали, кажись!
— Свою менструальную кровь! Поэтому у баб не пей никогда красное вино, типа портвейн! У нас один дизелист выпил такой султыги, а потом на бельевой верёвке в бараке повесился, когда узнал, как она его присушила!
Лейтенант остолбенел потрясённый. Судя по красному цвету кожи его лица, он очень любил красный портвейн, особенно на халяву. Таких людей среди дворовых пацанов называют «портвейнисты». Они выпивают портвейн из горлышка в детской беседке, а потом издают крики, как Тарзан, бегая по дворовым кустам. Раф преднамеренно сбил с панталыку лейтенанта, который медленно укладывал клубничный трофейный пирог обратно в тарелку, с рвотной судорогой на лице. Раф воспользовался замешательством в рядах охраны и дерзко спросил:
— У меня там друг шибко болеет, отпусти до утра. Утром, до прихода майора, я вернусь!
Но дежурный уже опомнился. Этот эпизод напоминал момент борьбы с мухой. Когда муху сбивают в полёте, и она расправляет крылья на столе, а ловец пытается её уничтожить и при этом не испачкать слизью стол. Но муха уже оправилась от контузии и начинает неуверенно продолжать полёт. Вот так и Раф. Не успел он всего лишь только одно мгновение! Лейтенант зашёлся в крике, он на уровне подсознания кричал фразы, запавшие в голову, когда он служил в армии, а старики муштровали его в казарме. От психического шока, полученного тогда, эти фразы всегда всплывали в критические мгновения:
— А ну-ка, мухой! Чтобы я этого больше не знал! Обнаглел совсем, молодой! Пирожки мамины из жопы ещё торчат. Будешь у меня, как медный котелок! — смысл этих выкриков не понимал никто, но часто ими пользовались, как шумовым оформлением.
Раф тоже не растерялся и заладил на одной ноте:
— Ты чё?! Ты чё?!..