— В общем, Жануля, ты прелесть.
Жеманно склонив головку и носочком сапожка выписывая забавную дугу, героиня дня с кокетством вздыхает. Словно ждет, чтобы ее приласкали, погладили и вообще.
Алексу не до вообще.
— Черт. Чуть не забыл. — Он хватает телефон, тычет в клавиши, долго слушает. Нужно срочно сообщить Кириллу про Лизу. Лиза и Кристина в одной команде. В команде противника.
Он ждет. Напрасно. Кирилл не отвечает.
Острый штык колет под сердце. Он зовется интуицией. Алекс запрашивает отслеживание номера.
— Одну секунду, — говорят из технического отдела. — Сейчас… Нет такого номера.
— Есть!
— Среди действующих нет. Появится — сообщить?
— Обязательно. Сразу.
Теперь и Кирилл пропал. Пропащий, воистину. Все вокруг него пропадают. Дети, женщины, начальники. Кто следующий? Он, Алекс?
Всплыла картинка врезающегося неуправляемого тарана, сминающего его автомобиль. А если…
— Прости, Жануленька, дела. — Пригибаясь от укоризненного взора, словно от пулеметной очереди, он сбегает с поля боя, где у противника все козыри.
Ушел почти без потерь. Так, совесть чуть-чуть поныла, и все. Ничего, Жанна поймет. За то и ценят.
Он сверил номера. Пронесло. Эта не та «БМВ», что после похищения проезжала мимо дома Матвеева с женщиной за рулем. И хорошо, случайные совпадения надоели. Но на всякий случай…
Он набирает адрес сайта и подобранный Горбатым пароль. На планшете грузится знакомая таблица. Затем Алекс открывает ее же, как сохранил на момент открытия дома у Кристины. Черт подери.
Изменение в таблице всего одно: в графе «Особые» у некой «Артистки» ноль сменился на единичку.
Ноги сами выносят его из кабинета.
— Горбатый, ты еще здесь?
Алекс врывается в каморку дальше по коридору. В темноте из-за спящего монитора всплывает утренним солнышком сонная недовольная голова.
— Заснул?
— Думаю.
— Можешь подумать еще на одну тему? — Алекс показывает визитку врезавшейся в него женщины, оставленную для связи после составления протокола дорожного происшествия. Внизу прописан и-мейл. — Есть сайт. Есть электронный адрес, с которого пользователь мог заходить на этот сайт. Посмотришь насчет связи между ними?
Внутренний мотор поддал газу. Что-то подсказывает…
— Сайт «Ложись»? Раз плюнуть, — бурчит Горбатый. Он потягивается, любовно поглаживает процессор, напоминающий останки летающей тарелки, побывавшей в руках ребенка, и полностью тонет в нем.
Через минуту:
— Не заходил.
Алекс облегченно выдыхает. Лучше так, чем наоборот.
Горбатый чешет патлы:
— Учти, компьютер выдает не то, что ты от него хочешь, а то, что спросил. Сформулируй задачу правильнее. Кто именно тебя интересует?
Теребя визитку с надписью «Театр-студия "Зеркало"», Алекс сообщает:
— Та, что заходит под ником «Артистка».
Горбатый вновь начинает понятные лишь ему шаманские ритуалы.
— Ага, — говорит он, — только что заходила, отписалась о неудачном завершении какого-то поручения. Адрес другой. — Косится на визитку. — То, что ты дал — почта студии. Личная у твоей «Артистки» иная.
Логично.
Алекс молчит. Интуиция, которая редко врет, подсказывает: Лига открыла на него охоту.
- - — -
— Жанна, я уехал. Будет что-то аховое — звони, остальное на твое усмотрение.
Не первый раз. Понятливый кивок. Умная мордашка. Вообще — умница. Побольше бы таких, да откуда взять. Многие пробовались, но испытания сторонними деньгами не выдержали, сломались, когда предлагаемые за предательство суммы зашкаливали и упирались в непредставимый сектор. Сломанное выбрасывают. Крепкое взращивают.
— Подождите, Борис Борисович, — Жанна, сладкий сон всей мужской части фирмы, бросается наперерез, коленки сверкают, глазки горят, грудки прыгают.
Сыч притормаживает на ходу и глядит с удовольствием.
Секретарша не только фантастически обаятельна, но и не по возрасту мудра, отличая правильное от формального, пусть второе по закону, а первое не совсем. А также она естественна и соблазнительна настолько, что забываешь о возрасте. В словах и отношениях честна, дика, как кошка, а жизнь воспринимает как вызов. Шикарная смесь. И взрывоопасная.
— Только что сообщили. — Подбежала, запыхалась. Белья, чертовка, не носит — острые выкрутившиеся тюбики в окружении темных корон вспарывают ткань на сдобе выпуклостей. Видит, что видят, но лишь посмеивается лукаво. — Выяснили: наш Матвеев — многоженец.
— О как. — Теряя мысль, Сыч с трудом отводит взор, хмурится. Рассказать бы о нескромном поведении ее отцу…
Альфред, большой человек, с которым не один куль соли сперли (или как там говорится), когда доверял дочку другу и компаньону, считал, что под крылом верного человека на его родную кровиночку ни одна ворона не нагадит, ни одно перышко не упадет. Знал бы, что представляет из себя дочурка на самом деле…
Альфред долгое время был партнером Сыча. Потом женился. И все, нет человека. Книги, театры, званые вечера в компании светских особ… Одно слово — женатик. Пришлось Сычу продолжать общее дело в одиночку.
Впрочем… не совсем. Теперь у него есть Жанна Альфредовна. Девочка унаследовала лучшие папочкины гены — те самые, тех незабываемых лихих времен.
«За сумму, которую я плачу, мне нужна не просто работа», — в свое время сказал ей Сыч, когда огласил уровень будущей зарплаты.
«Я понимаю», — кивнула пришедшая устраиваться девушка.
«Что понимаешь?» — въедливо упало вслед.
«Что с меня спросится за сделанное и за несделанное, что потребуется возможное и невозможное, праведное и не очень, — расшифровала Жанна свое понимание. — Правильно? Со всей ответственностью заявляю: согласна. Я сделаю все».
«Все?» — на всякий случай заострил внимание Сыч
Он замер, представляя, как молоденькая козочка встряхнет сейчас очаровательными локонами и вскинется: «За кого меня здесь принимают?!..»
Чистый прямой взгляд встретился с его потрошащими выискиваниями, намекающими на нескромную многозначность упомянутого «всего».
«Все», — твердо объявила тогда Жанна.
Прошедшее время доказало — он сделал идеальный выбор. Довольными от трудового союза оказались все. Жанну соблазн предательства ради денег или положения не коснется. Такая предаст только если предать ее, а этого Сыч никогда не сделает. В общем, идеальная ситуация. Идеальная работница.
Да, побольше бы таких.
— Игнат в этом направлении работает, — продолжает идеальная работница, искря плутовством и провокационно маня открывшимся вырезом. — Сейчас с кем-то разговаривает. Сбросил сообщение, что Матвеев обещал жениться одновременно двум.
Сыч начал пристраивать новый факт к уже известным, а известно, что Матвеев с невестой и сыном от первого брака (о котором бывшая жена думает, что он с отцом)поочередно исчезли на следующий день после Горского. Потом Матвеев объявился в городе — его видели с девушкой, ищут.
— Только двум?
Сыч прокручивает в голове изменившуюся ситуацию. Банальный поступок ловеласа — или здесь присутствует умысел, как у Горского? Кирилл собирался уйти к другой? А если так: уйти С другой. И с деньгами.
Ход мыслей взламывает ледокол по имени Жанна. Не принимая цинизма начальства, она продолжает серьезно:
— С Аленой, которую пока не нашли, у него через неделю намечена роспись в ЗАГСе. Странно, что при этом Матвеев встречается и со второй, причем тоже не скрывает серьезных намерений.
Черт возьми, какая у нее грудь. Сыч переминается с ноги на ногу. Надо сходить в сауну, отвлечься. Полковник давно приглашал. У него такие телочки — душу высосут. А как умолял хоть разок привезти с собой Жанночку… Губа не дура у старого хрыча. Молчун поганый. Ведь знает что-то, наверняка знает. Капитан никогда бы не решился сам.
Взор вновь непроизвольно упирается в вызывающе торчащие бусинки на мячиках, зовущие хватать и грубо мять все ожерелье.
Он никогда ничего не позволял себе с Жанной. И не из-за дружбы с родителями, а просто работа есть работа. Смазливых баб миллионы, а незаменимая Жанна одна.
Стоп. Полковник — молчун… Жанна…
Отвернувшись, Сыч вытаскивает личный телефон.
— Петрович, — произносит он, как только абонент отвечает, — как настроение насчет шары покатать? Предмет твоей зависти против предмета моего интереса. Устраивает? Жди.
- - — -
Хочешь что-то сделать — сделай сам. Аксиома.
Руки крутят баранку, взор настороженно прыгает из стороны в сторону. От машины нужно избавляться как можно быстрее, как и от той, первой. Во-первых, когда выезд из города отследят, это сработает на нужную версию. «Объект» сбежал. Ищите ветра в поле. Страна у нас — огромная, а вместе с заграницей — непосильная даже для организаций с неограниченным ресурсом. Во-вторых, как говорится, концы в воду — теперь не только в переносном, но и в прямом смысле.
Снежные просторы искрят ненужной красотой, а запланированный поворот никак не появляется. Но уже скоро.
Он все делал сам. С самого детства. Поздний ребенок, родители стары, брат и сестры уже своих нянчат, не до причуд малолетки. Постигал жизнь самостоятельно. Любил книги о приключениях. Но Майн Рид и Джек Лондон отдыхали, это было далеко и неправда. Он зачитывался Ильфом и Петровым. Его героем был Корейко с шармом Бендера. Точнее, Бендер с масштабом и предусмотрительностью Корейко. Два в одном. Идеальное сочетание. Золотой теленок в преломлении подростковых амбиций вырос в золотого быка с повадками льва и хитростью гиены. Апис и прочие священные коровы отдыхают. Бык-бог должен был стать золотым, чтобы быть счастливым, а не наоборот.
Воспитание принесло плоды. Дворовое детство научило не бояться и надеяться только на себя. Все это пригодилось, когда он стал зарабатывать.
Первые деньги были опасными — процент от фиктивных сделок с госбумагами. Затем — обналичка через фирмы-однодневки. Один раз — фальшивые авизо. Впрочем, его оправдали, ниточки уходили на Кавказ, дальше никто не разбирался. С этих денег через юридическую контору он зарегистрировал фирму за рубежом и качал миллионы на зачетах НДС. Проще некуда: его юридическое лицо в России заключало договор поставки выдуманной продукции с иностранным предприятием (в его случае — с принадлежащим ему же и существующим лишь на бумаге), он подписывал за обе стороны накладные, а российский бюджет по предъявлении этих бумаг возмещал ему налог на добавленную стоимость с суммы фиктивной сделки.
Миллионы. Как просто. Но не один он такой умный, кто-то же писал этот закон под себя. Этот кто-то не любил конкурентов. Мелкий одиночка едва успел соскочить с пути несущегося автопробега гигантов, как жулики-антилоповцы в Ильфо-Петровском романе: «Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями. Искателям приключений остался только бензиновый хвост. И долго еще сидели они в траве, чихая и отряхиваясь.
— Вам не завидно, Балаганов? — сказал Остап. — Мне завидно».
Зависть неконструктивна. Дают — бери, бьют — беги. Всему свое время, как сказал старик Экклезиаст, пускаясь в словоблудие о камнях. Лавочку прикрыли, усложнив до невозможности, и оставили кормушку лишь для своих. Но он уже обладал достаточными средствами.
Потом было еще много всего и везде. Далеко и близко, высоко и низко. Иногда очень далеко. Иногда очень низко.
Понимание пришло со временем. Деньги правят мир, но не лечат душу. Они — средство. Счастье не купишь. Его нужно растить. Как дерево. Воспитывать. Как сына. Строить. Как дом.
Фундамент заложен давно. Стены упираются в небо. Осталось последнее.
Вот и нужный поворот. Руль резко вправо, небольшой занос. Режим офф-роуд — на максимум. Машина приподнялась на пневмоподвеске и полезла сквозь целину, вгрызалась в намерзшие торосы. В пути он дважды помогал лопатой и один раз лебедкой, чуть не переломив оказавшуюся хлипкой березу. Полынью у давно присмотренного съезда к реке пришлось прогрызать по периметру прогретой в салоне бензопилой, которая на морозе все время глохла, а кое-где долбить ломом.
Уф, готово. Огромный угловатый кит со вздохом пустил последний фонтан.
Следы? Обещали снегопад, но немного покидать лопатой, припорошить и пройти ветками не мешает. Обратно — на лыжах, которые он бросит у придорожного кафе в семи километрах отсюда. Дальше на автобусе. Все распланировано. Как и с первой машиной, только та утопла гораздо ближе к городу — темнота позволяла.
Отойдя достаточно далеко, он не выдерживает, вынимает телефон и входит в сеть. Пальцы мгновенно замерзают, оставшись без перчатки. Аппарат тоже не любит холода, но пока держится. Оживает изображением.
Она.
Ради этого все.
- - — -
— Да, Аглая Лукинична. Конечно, Аглая Лукинична. — Камбала изо всех сил старался не сорваться. — Понимаю, Аглая Лукинична. Еще бы, Аглая Лукинична. Само собой, Аглая Лукинична. Вот как? А вы, Аглая Лукинична? Да что вы говорите!
Он закатил глаза и мысленно отхлестал себя по щекам. Себя, а не эту говорливую старушенцию. Шапокляк, кляк ее шляп. Впрочем, не будь она столь несносно любопытна и говорлива…
— Он самый. — Соседка Лизы, сотрудницы «Риэлтинга», тыкала желтым пальцем в фотографию Кирилла Матвеева, цели номер два. — Что я видела, спрашиваешь? Все видела! Милок, у Аглаи Лукиничны глаз алмаз. Что там алмаз, бриллиант! Мышь не проскочит. Раньше — некий Александр захаживал, Санька-алкаш. Отшила его Лизка, когда с какой-то козой на стороне связался. Потом были еще несколько, некоторые возвращались скандалить, что эта мерзавка, дескать, — старушка кивнула в сторону Лизиной двери, — их подставила. Грозились поймать, нехорошими словами обзывали.
— По делу-то обзывали?
Весь на нервах, Камбала поддерживал разговор из последних сил. Ему бы рыло кому начистить… Нет, послали сюда, разговоры разговаривать. Типа, он на все руки мастер. Не мастер, а только КМС по нескольким дисциплинам, но оральное искусство в этом ряду рядом не лежало.
Аглая Лукинична не видела страданий собеседника. Она рада поговорить. Вновь обнажился неровный частокол золотых и стальных коронок:
— Не гуляет, но… погуливает. Молодая, глупая. Кровь играет. Лизка у нас девка аппетитная, мужикам дюже нравится. Но разборчивая. Хотя… всяко бывало. Которые хамили и руки распускали — приезжала мили… свят-свят, тьфу ее, полиция, всех забирала. Лизу ни разу. Скажу по секрету: полиция ее опекает.
Игнат Камбала стал похож на рыбу камбалу. Или на лягушку, которой не по размеру клизму поставили или насосом слегка надули.
— Что?
Бабулька довольна:
— Я потом спросила офицера, тот сказал, что СВЕРХУ, — изогнутый палец пронзил притолоку, — просили обезопасить девочку от случайностей. Теперь патруль всегда под боком, и чуть что…
Слушая, как в отношении дебоширов сразу принимаются крутые меры и вешаются статьи — минимум за хулиганство, минимум с условными сроками (чтобы прочувствовали высоту покровителей, забыли сюда дорогу и больше не рыпались), Камбала снова поднял фото Матвеева:
— А этот? Тоже дебошир?
Аглая Лукинична расцвела:
— Что ты! Это ее жених.
— Жених?!
Руки сами начали набирать срочное сообщение в офис. Камбала нервничал. Вводную дали, что у «цели номер два» другая на примете, все ноги сбили, разыскивая. Ух, мерзавец.
— И что же? — Камбала настолько искренен в своем внимании, что старушка сияет.
— Ушли не так давно, — говорит она. — Скоро вернутся.
— Уверены? — удивляется Камбала.
— Так ить мороз на улице, — разводит руками бабка. — Но не из-за этого. Ты Лизку-то видал? Думаешь, долго утерпят?
Игнат понимающе скалится. Всезнающая соседка, щурясь довольно, сообщнически посмеивается вместе с ним.
Ушли — это, значит, к адвокату. По описанию таксиста, Матвеев был именно с Лизой.
Но — скоро вернутся… Игнат расплывается в своей самой добродушной из улыбок, от которой посторонние почему-то мочатся в штаны. Будет настоящая работа. Глаза высматривают, как лучше организовать засаду. А брать будет сам…
— Если, конечно, на другую квартиру не уйдут, — продолжает вещать говорливая соседка.
— Что? — стоп-кран в мозгах и свист тормозов.
— На другую квартиру. Какая-то тетка Лизе оставляет, не знаю зачем. Тайны у них какие-то. Но от меня ничего не укроется…
- - — -