Жуть. Вспухшие полосы. Сочащиеся кровавые резы. Немножко не в себе, не понимая, что с ней случилось, Кристина с ужасом глядит на результат своей работы. Когда била — не думала. Просто била. Мстила. Восстанавливала мировой порядок.
Справедливость. Уводить чужих мужей — несправедливо.
Ей сочувствуют. Но видя, что она сделала с бедной жертвой…
- - — -
Элизабет не отводит микрокамеры от сцены.
Она знает несчастную. Это пропавшая с позавчерашнего дня несостоявшаяся невеста Матвеева. Получается, что похищение — тоже дело рук Лиги. Какое насыщенное открытиями событие. Чего ждать дальше?
Участницы бала по одной выходят на сцену, берут хлыст и по нескольку раз прикладываются по вздергивающимся спине и уже разнесенному вдрызг мягкому месту разлучницы. Те, кто ищут приключений на свою неуемную середину, должны видеть, что приключения найдут их взаимно.
Комиссия следит, чтобы отметились все.
— Элизабет! Твоя очередь.
Она не хочет. Рисковая в других случаях, сейчас она хочет утешать и исцелять. Она же женщина. Хоть и с придурью. А кто не с придурью?
Идет. Надо.
Она заставляет себя взглянуть на жертву. Ладонь принимает рукоять предложенного хлыста. Страшный инструмент неожиданно удобно ложится в руку. Он похож на змею. Такой же черный, длинный и опасный. Не наступай на змею — она не тронет. То же самое с этим хлыстом. Кусает только виновных.
Нерешительно подняв, Элизабет тихонько опускает инструмент возмездия на чужую кровоточащую кожу.
Белые маски выказывают неодобрение. От члена Лиги ждут большего. То, что происходит — не просто машинальное церемониальное соучастие, а эмоциональный акт, выражение солидарности со всеми обманутыми и брошенными.
Она бьет еще раз. Намеренно вытягивает вдоль нежного бока, где не успели отметиться остальные. Рука пугливо отдергивается…
…А глаза и уши с необъяснимым удовольствием видят и слышат результат. Жертва корчится. Стонет. Ее жертва. Уже не женщина, даже не человек, а боевой трофей. Пленница. Рабыня. Добыча.
Враг.
Элизабет вновь взмахивает вверенным орудием власти. В междуножьи возникает сладкий вяжущий зуд. Волны дрожи проходят мощным отливом по внутренней стороне бедер. «Что ты делаешь?!» — кричит одна часть сознания, непонимающая, дрожащая и сомневающаяся. «О-о, что ты делаешь!!!» — восклицает другая. Неизвестная. Властная. Только что родившаяся. Черт возьми, это какое-то наваждение. Сумасшествие, апофеоз победы демократии в казавшемся цельным разуме, полный плюрализм мнений раздираемого на фракции организма, который возжаждал всего и сразу: покоя и неистовства, боли и наслаждения, неподсудной власти и безответственного слепого подчинения…
Вот, оказывается, как это бывает.
Тело жертвы горит параллельными и поперечными ранами, голова заваливается набок.
— Стоп. — Спасительный обморок принимает в объятия истерзанную страдалицу, и ведущая отбирает хлыст. — Наказание считаем состоявшимся. Можно быть уверенными, эта девушка больше никогда не повторит своей ошибки.
— Еще бы!.. Само собой!.. Пусть только попробует!..
Ведущая останавливает бурные выкрики:
— Прошу тишины. Следующий пункт программы — номинация «Самое яркое исполнение». Прошу всех пройти наверх, награждение состоится там.
- - — -
Почти обнаженные лакеи одновременно отворяют парадные двери особняка. Вместе с бросившей в дрожь морозной волной в холл, где уже нет в помине ни мягкой мебели, ни ринга, въезжает белый «Ягуар». Сверкающий автомобиль останавливается посреди взвизгнувших и прыснувших в стороны барышень. Стремительный, приземистый, похожий на готовящегося к броску тигра. Сжатая пружина, готовая выстрелить.
— Это — приз?! — догадывается кто-то.
— Правильно. — Марго, выступающая от имени Комиссии, улыбается. — Специальный приз за самое яркое исполнение поручения присуждается…
Тишина полная. Все ждут.
— …Артистке!
Хлопки. Завистливые взгляды. Артистка довольна. Видно, как ей снова хочется в бой, прямо сейчас, но уже на этом «Ягуаре».
— Кратко объясню, чтобы все были в курсе. Наша подруга рисковала жизнью, и пусть из-за стечения обстоятельств акция удалась на девяносто процентов, результат получился достаточным. Он объяснил человеку, который вышел на след Лиги, что связываться с нами — себе дороже.
Марго переводит дух. «Чтобы все были в курсе». Бред. Ладно, остальных устраивает, но самой узнать бы, зачем едва не угробили Артистку, пообещав новую машину взамен разбитой, зачем делали столько непонятных вещей, не поддающихся логике, до объяснения которых Чарли никогда не снизойдет. Единственное, что он сообщил — что автомобиль отдал за молчание один из клиентов.
— Я счастлива… Хочу поблагодарить тех, кто помогал мне… — Артистка умеет говорить со сцены. Это ее профессия.
— Всемуко Путенабо! — в поддержку выкрикивает кто-то девиз Лиги.
Марго морщится. Наивные. Не наигрались в детстве. Всемуко Путенабо — шуточный девиз, его придумала одна из новеньких дамочек, и все с восторгом подхватили. Даже на сайт в качестве логотипа вывесили. ВСЕ МУжики КОзлы. ПУсть ТЕперь НАс БОятся. Бред. Мужчины должны не бояться, а любить. Но попробуй объяснить это обгаженной душе, в которую наплевал очередной козел.
Лига. Угораздило же вляпаться.
Вообще-то Лига задумана прекрасно. Кажется, что придраться не к чему. Но это если думаешь только о мести. О прошлом. Один освобожденный от бурлящих эмоций трезвый взгляд в будущее — и дрожь в коленках. Кошмары во сне. И не понимаешь, как можно было попасться.
Все сделано так, чтобы попасть в Лигу было проще, чем ее клиенту на нехитрые сладенькие уловки. А дальше…
Ноготок увяз — трындец. Это понимаешь только со временем. Энтузиазм проходит, опустошенность и страх остаются. Потому что назад — нельзя. Жесткая иерархия, где приказы идут сверху, а отчеты снизу, дает плоды. На каждую у Чарли собран компромат. Сами, идиотки, отсылали, из-за всклокоченных чувств забывая, что дарят повод для шантажа. Для полиции эти записи — бесценный подарок, для будущих мужей — повод порвать. С Чарли нельзя ссориться. Чарли надо слушаться.
Хорошо, что Чарли чужда корысть. Вроде бы. Надолго ли? Миллионы раз подтверждено: власть развращает. Сейчас Чарли жизнь отдаст за идею, всегда прикроет с любой стороны. Его связи огромны, будто им куплены все, кто продается, и даже те, кто не продается. Чарли находит подход к самому непробиваемому строптивцу. А помогают в этом члены Лиги, через «особые» поручения. Круг замкнулся.
Выхода из круга нет. Что ж, судьба.
Судьба? Бред. Ссылаться на судьбу — любимая отговорка тех, кто не хочет отвечать за свои поступки.
- - — -
Скотч с губ. Словно лицо содрали. Пелена с глаз. Искры и круги. Губы и кожу лица жжет. А как горит все сзади… полыхает… словно одновременно сотня включенных паяльников впилась. И еще десяток злющих псов утоляет голод за ее счет — грызут, кромсают клыками и пережевывают, даже не откусив…
Невыносимо.
Прямо на чьих-то руках она вновь проваливается в счастливое беспамятство.
- - — -
Ключи и документы на автомобиль Артистке преподносит один из Аполлонов. Элизабет вспоминает — это же стриптизер из ночного клуба «Косой заяц»! И остальные, кажется, тоже…
Артистка сияет. Все ждут продолжения.
Ведущая объявляет:
— У одной из нас произошло событие, которое нужно отметить. Вы знаете, что главное в нашей работе — принцип трех К. Количество, Качество, Красота исполнения.
Зал замер и вслушивается.
— Наша очередная номинантка — одна из давних участниц Лиги. Ни к количеству, ни к качеству ее акций претензий не было никогда, а красота непревзойденна и стала уже легендарной.
Все крутят головами. Чтобы идентифицировать, данных пока недостаточно.
— Сегодня она отчиталась об очередном успехе, — продолжает Марго. — Первое «особое» поручение. Оно, как и другие, выполнено безукоризненно. Итак…
Выдерживается пауза, как в телешоу перед правильным ответом.
— Скромница!
— Поздравляем! — раздается со всех сторон.
Скромница радостно кланяется. Ей приятно. В то же время поза напряжена, взор из-под маски — настороженный. Кажется, она чего-то ждет. Или хочет сказать что-то важное, но считает, что еще рано.
— Помимо денежной премии — приятный сюрприз.
В центр выходит Аполлон с подносом. На подносе — баночки с краской.
— Уважаемая Скромница. — Марго улыбается. — За ваше искусство вам предоставляется удовольствие раскрасить по своему усмотрению другое произведение искусства.
Ее лицо указывает на Аполлона.
Скромница подходит, тычет пальцем в ближайшую банку и оставляет ярко-красную точку на носу предложенной модели.
Все смеются. Пальцы Скромницы смещаются вниз и принимаются за настоящую работу.
- - — -
Валерия Даниловна ждет. Еще чуть-чуть. Ради этого она согласилась. Ради этого подруга пошла в обход правил, введя новенькую в состав Лиги почти обманом. Не было проверок, испытательного срока, вступительных акций. В ее случае это не требовалось.
Была измена. Не физическая, к этому Валерия Даниловна почти привыкла. На отношениях такие «мелочи» уже не сказывались.
Только члены Комиссии знали что и почему. Они поддержали. Поэтому она здесь.
Потому что он здесь.
Валерия Даниловна выбрала имя Анестезия. Боль была сильна. Предательство, быстрый «фиктивный» развод, вроде бы чтоб уберечься от тюрьмы. На словах все выглядело логично. А потом подлец исчез. Если бы не Лига…
Маргарита, член Чрезвычайной Комиссии, приняла ее боль как свою. Нашли в тот же день. Возможности женского сообщества превысили ожидания. Сейчас эти возможности давали возможность показательно отомстить.
Бал продолжается. А на душе кошки скребут и продолжают нестерпимо гадить. Хорошо, что она здесь, в окружении единомышленниц. Оставаясь одна, она в какие только крайности не кидалась. Даже любовника завела. По глупости. И из вредности. В отместку. Хотелось ЕМУ что-то доказать. А себе — напомнить. А в отношении всех — в очередной раз самоутвердиться и как бы сообщить, что тоже не лыком шита.
Теперь неясно, как от него избавиться. Взбаламутила тихий омут, растормошила человека. Как теперь преподнести, что ей нужна была не любовь, а щепотка сочувствия?
Ладно, как-нибудь скажет. Если Володька после сегодняшнего образумится. А он наверняка образумится. Годы уже не те, чтобы скакать козликом и все начинать заново. В этом возрасте люди предпочитают стабильность и покой. Пора и о здоровье подумать, ту же операцию в носу сделать, чтобы дышать, наконец, как все люди, без помощи химии. И зрением заняться.
После такого, как сегодня, он обязательно образумится.
Валерия Даниловна сосредотачивается на происходящем.
Когда неведомая Скромница раскрасила спортивно сложенного красавца до самого низу, и он в таком виде исполнил чувственный танец, объявляют следующий пункт программы:
— Переходим к стрельбе по бегущему козлу. Ту, кто попадет наибольшее количество раз, ждет особая награда. Целью сегодня будет козел нашей новой участницы Анестезии.
Валерия Даниловна вымученно изображает улыбку. Губ под маской не видно, но глаза — зеркало души, они выдают все, даже если почти не видны. И поза следует за ними, и жесты. Нужно соответствовать образу, которого ждут остальные. Лига — опасна, но это понимаешь только когда в нее попадешь.
— Прошу всех опять спуститься вниз, — приглашает ведущая. — Площадка уже готова.
Дамы спускаются. У входа приготовлены пейнтбольные ружья-маркеры, скамьи раздвинуты, образован огневой рубеж. На деревянной сцене — «козел». Сейчас в кавычках, поскольку все же человек. Лежит, не двигается. Глаза завязаны, рот залеплен. Валерия Даниловна, конечно же, сразу узнает и морщится.
Элизабет сразу узнает и вскрикивает.
- - — -
У Маргариты муж в верхах. Новый муж. Через него (и таких же как он) Лига решает свои проблемы. Марго попала в Лигу, мстя бывшему мужу. С помощью нового мстит другим. На грешки нынешнего мужа внимания почти не обращает. Незачем. Уже хочется стабильности. Спокойствия. Этого можно достичь только с помощью достатка. В Лиге, как и везде, лучше быть наверху, при власти, чем покорной овечкой следовать на убой.
Скромница уже дважды подходила с просьбой поговорить. Эта же тема. «Особые» поручения. Как объяснить не члену Комиссии, что Комиссия сама не знает, зачем это нужно? А сказать что-то надо, Скромница не отстанет. В Лиге она уровнем ниже Марго, а в городе — известней, богаче и влиятельней. Не отвертеться. Придется созвать заседание Комиссии, где решить, что делать со Скромницей и ее любопытством.
Раздается вскрик. Сразу еще один. Предназначенный для слепого бега по сцене «козел», ожидающий моральной казни, недвижим. Поза неестественна.
Анестезия бросается вперед, подхватывает тело на руки и вслушивается в сердце. Затем ее лицо поднимается, глаза закатываются, слышится тихий вой. Вой сменяется рыданиями.
— У него… у него — ринит, — прорывается сквозь слезы, — нос всегда заложен. Без лекарств — как без рук. А ему — скотч на рот…
Труп.
Повеселились.
— Прошу всех выйти, — объявляет Марго. Теперь нужно придумать, что сказать мужу, как объяснить ситуацию. Звонить нужно срочно, как-то улаживать, пока не выплыло за стены. — К сожалению, казнь развратника осуществилась не так, как рассчитывали.
— Судьба, — говорит кто-то.
— Божий гнев.
— Сам виноват.
В толпе слышны всхлипы. Удар оказался силен. Как ни храбрятся, идти до конца, как оказывается, готова не каждая.
Марго продолжает:
— Предлагаю успокоиться, подняться наверх и перейти к следующему пункту программы — перевыборам Комиссии на следующий год. Внесенные кандидатуры на испытательный срок…
Ее взгляд падает на Элизабет. Они впервые оказались рядом. То, что не бросалось в глаза издалека, вблизи режет взор. Фигура, конечно, похожа, но сходство неидеально.
— Ты не Лиза.
— Знаю.
- - — -