— Отлично! Переходим к заключительной части.
— Выжигалов жалуется, что его роль беспредельно сократили.
— Да ну? Проспался и сразу жалуется? А неустойку за простой съемочной группы на него не повесить?
— Говорит, что в контракте…
— Стажер, отвянь. Скажи, что если продемонстрируем те дубли, где в кадре не труп, а сопящая пьяная рожа, по контракту не мы ему будем должны, а наоборот.
— Скажу. Но он… — Слова летят в никуда.
Мысли режиссера уже далеко. Мировой информационный поток подхватил и распылил на атомы. Он уже не человек. Он — Творец.
— Чего рты разинули?! По местам! Работаем!!!
***
— Я искупаюсь?
— Да, милая. — Он провожает глазами ее великолепную фигурку.
В лицо бьют морские брызги, они долетают даже на такую высоту. Свежесть, бодрящий грозовой запах озона, йод. Анатолий еще не привык. Но ему нравится. Не может не нравиться, ведь рядом — она.
По выложенной итальянской мозаикой площадке гуляет ветер, остекленная терраса слепит глаза. Дом похож одновременно на крепость и на сказочный дворец, волшебным заклинанием сотворенный для прекрасной принцессы. Разница в том, что ажурный дворец он только внутри и со стороны скал, а неприступная крепость — для тех, кто попытается проникнуть от пролегающей неподалеку туристической трассы. Территорию элитного поселка, в котором расположился окруженный зеленью особняк, охраняет специальная служба, каждый кустик снаружи и внутри — под видеонаблюдением. Соседи прячут здесь от посторонних свое богатство, а Анатолий — свое счастье. Счастье требует уединения. Оно хрупкое. Если разбилось один раз, нет гарантий, что этого не произойдет снова.
В домашнем халате он сидит в шезлонге, на носу — солнцезащитные очки, в руке — собственноручно сделанный коктейль. Прислугу Анатолий не жалует. Только изредка приходящую. Меньше любопытных глаз — спокойнее сон. Лучше было бы, как многие, податься за границу, в том же Лондоне родное правосудие при всем желании не достанет. Но достанут другие, противоположные правосудию. «Левосудие».
К черту Лондон, к черту Берлин, Париж, всю Европу, Америку и прочие Канады-Австралии, от педантичных дойчей до чванливых англосаксов. Там всегда будут коситься, как на людей второго сорта. Белые негры — так они нас называют. А если не называют вслух (политкорректность, крокодить ее за ногу), то подразумевают. Достаточно пообщаться пару часов, и тебе обязательно намекнут взглядом или намеком, кто ты для них на самом деле.
А если не в так называемый цивилизованный мир, то куда? В других местах еще хуже, там даже от длинной руки закона защиты нет. К тому же, для заграницы нужно знать хотя бы один язык, а для этого требуются время и желание. И два новичка с плохим знанием языка всегда бросятся в глаза, о них будут знать все соседи. Это опасно. На родных просторах раствориться намного проще.
Что и сделано. Анатолий отхлебывает из бокала и снимает очки — они мешают любоваться счастьем.
Алена направляется к бассейну. В доме два бассейна: открытый и закрытый. И огромная сауна. И сад. И небольшой зоопарк. И еще много чего. Когда-то, отдыхая на этом Черноморском курорте, Алена обмолвилась, что хотела бы здесь жить. Он запомнил. Поставленная себе галочка вылилась в конкретные действия: был приобретен роскошный участок земли, началась стройка. Дом в скалах над морем отнял океан денег и времени.
Потом она ушла.
Однажды он прочитал у Арканова: «Когда мать сказала Мише, что познакомилась с бывшей княгиней, Таль отреагировал достаточно своеобразно: — Мама! Княгиня не может быть бывшей, как не может быть бывшим сенбернар … Это порода, а не должность. Бывшим может быть секретарь обкома».
Так и любовь. Она не может быть бывшей.
Алена скидывает шелковое кимоно и грациозно входит в воду. На ней закрытый бирюзовый купальник. Стесняется. Опять. Вернее, все еще. Его. С которым раньше…
А потом — с другим. От этого хотелось вскрыть вены или устроить атомный взрыв.
— А ты? — кричит вновь обретенная богиня из голубого сияния, когда замечает, что он наблюдает за ней. — Не хочешь?
Он отрицательно машет ладонью. Он хочет, очень хочет… но боится. Боится оказаться рядом и не совладать с собой.
— Дорогая, ну что же ты? — шептал он в новую первую ночь.
Она отворачивалась:
— Прости. Не могу.
— Понимаю.
Они спят в одной кровати. В огромной кровати, словно бы разделенной железным занавесом. Север и юг. Лед и пламя. Война и мир. Материя и антиматерия — с немыслимой тягой к немедленной аннигиляции.
— Подождешь?
— Сколько потребуется.
Конечно, подождет. По сравнению с тем, сколько уже ждал — осталось чуть-чуть.
— Даже если очень долго?
— Даже.
— Спасибо.
Он подождет. Время победить проще, чем пространство. Он справился с пространством — неужели не осилит время? Время играет на его стороне. Они с временем — команда, и победа предопределена. Первые плоды уже видны. Он ими наслаждается.
Ее счастливое спокойное дыхание. Ее доверчивое прижимание. Ее благодарный взгляд. Ее долгожданное божественное тело…
Он подождет. Теперь можно. Она — с ним. И никуда не денется. Потому что теперь он будет начеку.
- - — -
До сих пор никто не знал его истинного лица. Даже возвращенная супруга, в той прошлой неприметной жизни видевшая от него только нежность и заботу. Сорокалетний (на тот момент) «старикан», нелепо и яростно пересекшийся с юной очаровашкой — так это выглядело со стороны. У девушки были проблемы. Он сделал так, чтобы их не было. Девушка хотела размеренной стабильности в небольшом городе. Он пошел и на это. Пошел с радостью. Первый раз в жизни он ощутил счастье дарить. Брать — тяжелая работа, но это понимаешь только с возрастом, и только если брал часто и много. Одаривать оказалось в миллион раз приятнее.
Он посвятил жизнь молодой супруге. Вел непритязательное тихое существование мелкого предпринимателя, оперировал суммами, которые вполне устраивали обоих. Показывать больше было опасно.
— Отсутствие богатства — не бедность, — говорила она. — Бедность — это жажда богатства.
Он кивал, поначалу внутренне усмехаясь. Потом прозрел. Она оказалась права. Нашлось нечто гораздо более значимое, могучее, всеобъемлющее.
А она…
Жестким усилием он подавляет вихрь в душе. И все равно кулаки сжимаются, а в горле першит.
Он простил ей все. Безоговорочно. Даже еще не совершенное.
Потому что любит. Любит как мальчишка, с розовыми слюнями, робкой застенчивостью и искрами при случайных касаниях. С мечтами и грезами о несбыточном. О том, что однажды она ответит ему тем же. «Аленушка, свет моей жизни…»
Однажды, будучи по делам в Москве, он остановился в гостинице и заказал девочку по вызову. Казавшаяся святой Алена только что ушла к негодяю Кириллу. На душе было муторно, неумолкаемый вой сердца требовал выхода. Хотя бы такого. Выплеснуть накопившуюся агрессию, взломать чью-то продажную плоть, воображая ее той единственной — самой желанной и ненавистной… Самой влекущей и отталкивающей… Самой любимой и — после измены — почему-то еще более вожделенной. Односторонне перечеркнутая любовь взбухла на дрожжах страшного опустошения и гнева. Неутолимый зуд давил на мозг, не давал думать, требовал что-то срочно предпринять.
План в отношении бывшей супруги уже родился и обрастал деталями. А пока хотелось просто забыться.
Не удалось. Перелистывая предложенные изображения товара, он остолбенел.
Увеличил.
Приблизил глаза к самому монитору, словно это могло чем-то помочь.
Копия Алены. Почти одно лицо.
Он заказал не раздумывая.
Облом-с. Невозможно. Он стал допытываться, выходить на содержателей, грозить связями. Требовал только информации. Сдались, ответили. Сказали — исчезла. Извинились, предложили другую кандидатуру со скидкой.
Он вспомнил эту историю, когда дорабатывал план возвращения, так лихо разветвленный неуемной фантазией Чарли. Впрочем, никогда не пришедшая бы самому Анатолию идея наказать прилюдно — замечательна. Все забудется… да, именно все, потому что когда-нибудь забывается все. А такой жизненный урок — никогда.
Он обратился к знакомым столичным ребятам. Они проверили — сбежавшая девица, похожая на Алену, так и не нашлась. Сбежала, утонула, убита или покончила жизнь самоубийством — неважно. Важно, что ее не смогли найти ни «красные», ни «черные». В реальной жизни это означает, что такого человека больше не существует.
Анатолий подкинул владельцу «салуна» информацию о ее новом местонахождении — свой адрес. Чтобы сначала лично убедиться, как будет исполнен шантаж и попытка возврата. Выяснил. Жидковато. Но для нужного результата — самое то. Даже снимки имелись. Как две капли, не придерешься. Моложе? И ладно. Алена и должна быть моложе в прошлые годы. Никто же не разбирался, в какие именно.
Зато как красиво все подалось «господину детективу». Выкрал из борделя! Умора. У того глаза — в блюдца.
Кто же знал, что даже такое не отвратит Кирилла от Алены? Колдунья. Или она успела рассказать о своей жизни все, поэтому новая версия не сработала. Или Кирилл оказался недостаточно внушаемым. Верят те, кто хочет верить, остальных нужно ломать другими методами. И методы имелись.
А с Аленой, конечно же, все было не так. На самом деле они познакомились на улице. Потерянный взгляд… Желание приласкать… Ей было плохо, он оказался рядом.
Он хотел, чтоб полюбила не за деньги. Просто хотел, чтоб полюбила. Просто хотел.
Открыться ей он думал к рождению ребенка. Рассказать, что раскиданная по стране известная сеть автосервисов и несколько автосалонов принадлежат ему. Что есть солидные счета в иностранных банках и кое-какие акции. И что за неплохие деньги сдается коммерческая недвижимость, а на одном из красивейших берегов Черного моря строится домик мечты.
А она ушла. К никчемушному чудику. К нолю без палочки.
Но Алена, уходя к молодому и, как ей могло казаться, перспективному, не знала, что ее Анатолий — не ноль. Ирония судьбы — зря морочил ей голову?
Не зря. Если вспомнить любимый роман, в нем герой придумал себе эпитафию: «Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их отсутствия». Такой любви Анатолий не хотел.
Уходила — он отпустил сразу. Плакать? Простите, не по адресу.
Споров об имуществе (известном ей) не возникло. Ему осталась их бывшая немудреная квартирка в центре (ни за что не отдал бы ДРУГОМУ) и хиленькая автомастерская. Продажи и раздела он не допустил, вместо этого сказал, что втайне копил деньги и теперь, чтобы у каждого было свое жилье, дарит ей квартиру. Хорошую, в центре, как она мечтала.
Еще она мечтала о доме на Черном море… но разговор об этом был не ко времени и не к месту. Козырь мог еще пригодиться. Мало того, Анатолий был уверен, что пригодится.
Она не могла поверить в счастье — им с НОВЫМ жить было негде, тот тоже ушел и все оставил бывшей. Она отказывалась, но потом благодарила и даже расплакалась. Но выдвинула условие: скажет, мол, что от бабушки. Чтобы без вопросов. Ладно, пусть без вопросов. Главное — она знает.
Потому что она должна быть с ним. Только она. Только с ним. Ни деньги, ни власть, ни связи ему не нужны. Все это фикция. Сублимация истинности. Любовь не купишь.
Но ее можно отнять.
- - — -
Сначала он хотел придушить Кирилла. Собственными руками. Это решило бы проблему раз и навсегда. Или можно было заказать его соответствующим структурам, чтобы самому не мараться.
Остановило отсутствие уверенности, что в итоге Алена достанется опять ему. Мученик — он всегда святой. Нельзя из противника создавать святого своими руками.
Тогда он понял: нужно не ликвидировать, а дискредитировать. А заодно подставить, то есть совместить месть с возвратом любви.
Лучше не придумать.
Уничтожить Матвеева физически можно после того, как Алена уверится, что Кирилл плохой, а он хороший. Он всегда шел ей навстречу. Он один думал о ней больше, чем о себе. Или думал, что так думал. Неважно. Важно — что она ушла. А он остался. Ждать. Любить. Действовать.
В голове вызревал план. Главное было понятно: вернуть Алену можно только уничтожив противника морально.
Итак, пункт первый. Собрать для Алены компромат на Кирилла. Если не найдет — спровоцировать. Подделать, в конце концов. Ради этого вместе с Чарли он создал Лигу.
Пункт второй. Лишить соперника всего, что тот любит и что имеет.
Пункт второй, подпункт «а». Работа. Закрыть фирму так, чтобы Кирилл остался виновен. Пусть обманутые вкладчики ищут его всеми способами — чтобы не мог появиться ни у друзей, ни у родственников. Чтобы земля под ним горела. Чтобы понял, каково быть одиноким!
С этим пришлось повозиться. Анатолий придумал и подкинул Горскому идею бизнеса со вкладами — вроде бы в недвижимость, но собранные деньги предложил крутить у своих знакомых, с которыми не знакомил. Дескать, чтобы не терять комиссионных. На самом деле под видом процентов он регулярно отдавал огромные суммы из собственных средств. Владимир поверил и, в конце концов, вложил все. Сначала свое, потом чужое. В нужное время Анатолий позаботился, чтобы просочились слухи о скором наезде полиции. Момент был выбран правильно. Погрязший в любовных интрижках Горский изъял и принес оставшееся. Все равно же фирму закроют, так пусть деньги здесь крутятся, будут целее и больше. А то, что возьмут за жабры Кирилла… «Ничего, — сказал Владимир, — малый отвертится, он-то ни при чем». Анатолий с удовольствием согласился: конечно, ни при чем. Ни с какого боку.
Можно было действовать дальше. Через Чарли он организовал для соответствующих органов задание расчихвостить фирму, а генерального осторожно предупредить. Полиция по плану должна была взяться именно за Кирилла. Все вышло замечательно. Самого Горского еще в предыдущий день, когда тот принес деньги, Анатолий выключил подмешанным снотворным и переместил в переоборудованный нужным образом подвал предоставленного Лигой особняка, где готовился бал. Горский был уверен, что лавина событий, от которой он видел только кусочек, его не коснется, и перестраховку посчитал достаточной. Для преступников-нерецидивистов, которым инкриминировались экономические статьи, как раз объявили амнистию, и одним из ее пунктов было наличие на иждивении несовершеннолетних детей. Горский убедил супругу согласиться на фиктивный развод. Каждый вел свою игру, а Анатолий сплетал итоги в один клубок, и клубок катился в нужном направлении. Навести Лигу на чрезмерно любвеобильного приятеля проблем не составило, Горская в первой же беседе попросила помощи. Только того и ждали. Найти? Да пожалуйста! (Вообще-то, «козлик» уже в подвале сидит, но эта информация не для посторонних ушей). Наказать негодяя? Нет проблем!
Один раз пришлось понервничать. Горский с такой радостью ухватился за идею вроде бы фиктивного развода, что закрались подозрения: а не захомутал ли его кто-то по-настоящему? Все будущие следы должны были вести к главе «Риэлтинга», особенно те, что связаны с Аленой. Требовалось создать видимость его параноидального влечения к ней. Наличие другой кандидатуры разрушило бы план.
Хорошо, что в деле оказалась замешана Роза из Лиги, она всего лишь делала свою работу. Анатолий вздохнул с облегчением.
Теперь следовало избавиться от Горского, тогда все будущие шишки, связанные с похищениями, свалятся на него, то есть — на труп. А закон таков: нет человека — нет дела.
Анатолий знал о зависимости Владимира от ксилометазолина, без которого тот не мог дышать носом, флакончик с лекарством всегда лежал в кармане. Концы в воду удалось спрятать легко, крайними оказались жаждавшие крови обиженные барышни. Прелестно. Никаких зацепок в его сторону.
Поначалу он думал взять в сподвижники Кристину. Вариант заманчивый… но нельзя. Она бы его выдала. Не сейчас, так потом. Но упускать возможность было нельзя, и он подначивал бывшую супругу Кирилла через Лигу, чтобы тоже что-нибудь придумала и отомстила по-особенному.
Далее. Подпункт «б» пункта второго. Сын. Похитить. Потребовать денег, но не отпустить. Потом вернуть Кристине. В конце концов, Анатолий мститель, а не убийца.
Подпункт «в»: похитить Алену под видом приударявшего генерального, свалить вину на него. Придуманный их вроде бы роман «детективы» съели с восторгом. Машины Горского ремонтировались в мастерской Анатолия, все ключи и чипы давно продублированы, и все получилось отменно. Узнать Анатолия в маскарадно одетом толстом увальне было нельзя, голос при похищении он изменил, и ни одна часть тела наружу не вылезла. Этот же костюм с тремя комплектами теплого белья и двумя свитерами использовался в особняке для общения с ожидавшей судьбы Аленой. Один раз Анатолий позволил ей даже выйти помыться. Он готовился ударить ее — если бросится, чтобы открыть лицо похитителя. К счастью, Алена проявила благоразумие.
Участницы Лиги, конечно, вспомнят на возможных допросах и неуклюжего работягу, который устанавливал сцену с лавками, и толстого швейцара, открывавшего им двери на балу… И что? В реальности этого толстячка не существует, а для дамочек он обычный разовый любитель заработать, нанятый самим Чарли. Когда произнесут имя Чарли, следствие уйдет в сторону и встанет в тупик, дальше имени никто не продвинется. Никто не знает, кто такой Чарли и как на него выйти. И хотя сам Чарли не хакер, он умелый организатор, и для каждой работы нанимает профессионалов. Он живет в сети, но через сеть (если он сам не захочет) до него не добраться. Итого, Чарли — виртуальный ник без привязки к кому-то реальному. Теоретически, его может вообще не существовать. А практически им может оказаться кто угодно — как случайный прохожий, чьего лица через миг уже не вспомнишь, так и человек, которого знаешь всю жизнь.
Трюк с алиби, которое всех на время успокоило, прошел «на ура»: записанные в предыдущий день новости телевизор показывал со спрятанного проигрывателя. Скромница не подвела, даже ее знакомая поучаствовала в розыгрыше — видимо, решила, что помогает подруге спрятать романтическое похождение. Но потом подручные Сыча начали копать глубоко. По отношению к любопытным пришлось принять жесткие меры. Но все это мелочи, потому как…
Пункт третий. Решающий. Выбор: сын или жена.
Гм. А если бы Матвеев выбрал Алену?
Нет. Кирилл занял достаточно высокий пост в своей фирме потому, что умеет просчитывать и принимать правильные решения там, где другой ударится в панику. Кристина, друзья и коллеги не простили бы его за иной выбор. И Алена, которая сначала, возможно, была бы рада возвращению, потом собрала бы вещи и ушла. Выбрать женщину в обмен на ребенка — не мужской поступок. Это вода на мельницу Анатолия. Нет, никогда Кирилл не решил бы в пользу Алены.
Пункт четвертый. Подготовить «запасной аэродром». Подчистить хвосты. То есть продать бизнес, недвижимость, ценные бумаги, машины, а также закрыть счета и ликвидировать все, где фигурирует его фамилия. На этом потеряно немало, но лучше отдать часть, чем потянуть к себе ниточку, если какая-нибудь из охотившихся за ним светлых голов свяжет одновременное исчезновение двух Агеенко, и одна из организаций, частная или государственная, решит задать кому-то из них пару вопросов. В отношении собственной персоны Анатолий поступил просто: с документами на его имя некий искатель приключений с темным прошлым уехал на Ближний Восток, и там его следы затерялись (в другую страну, если остался жив, этот умник уезжал бы уже под другой фамилией). Паспорт Алены был найден в вещах сгоревшего в автоаварии трупа в горах Кавказа — помогли бывшие компаньоны-подельники. Теперь Анатолий Агеенко находится за границей, а Алена Агеенко, сбежавшая от личных проблем то ли к знакомым, то ли на курорт, куда так и не добралась, официально мертва. Возможные вопросы и претензии направлять не к кому.
И вот, наконец, пункт пятый. Кирилл уже в дерьме и больше не нужен, а Анатолий — весь в белом. Можно завершать партию красивым матом. Рассказать спасенной из ужасных лап похитителей Аленушке о своем великодушии и увезти к морю.
Паспорта на другую фамилию себе и ей он сделал заранее. Чтобы отрешиться от прошлого и начать все заново. Ее такой предлог устроил. Насчет денег и дома, что свалились с неба на новом месте, он лишь загадочно улыбнулся. Сказал, что это приятный сюрприз, дожидавшийся нужного времени. Откуда? От волшебного верблюда. И о деньгах она теперь может не думать. Наступил звездный час — здесь и сейчас сбываются все мечты. Любые. Единственное условие — чтобы совместные. Его и ее.
Она лишь кивнула. А спит в пижаме. В бассейн ходит в купальнике. Часами смотрит в одну точку. От прикосновений вздрагивает.
Ничего. Время — лучший доктор. Лучший терапевт, хирург и проктолог.
- - — -