Чем метеорит отличается от метеора? Тем, что второй еще летит.
Алекс прилетел быстро. Звонок по домофону, пять секунд на три пролета, приближающийся звук шагов на площадке… Дверь уже открыта.
— Рассказывай.
Метеорит.
Кирилл не утаил ничего. Заснеженные шапка, теплая куртка и ботинки Алекса остаются в прихожей.
— Понятно. — Он сосредоточен. — На кого думаешь?
Пожатие плеч. Если бы. Тогда Кирилл не спал бы дома, а действовал.
— Понятно, — повторяет Алекс. Его уверенное спокойствие постепенно передается Кириллу. — Давай по порядку. Кто мог забрать из садика?
— Я. Кристина. Больше никто.
— Алена?
Кирилл хмурится:
— Могла. В смысле, что с ней Павлик тоже пошел бы. Больше ни с кем. Но Алене ребенка бы не отдали, в садике строгие правила.
— Кристине сообщил?
— Нет. Никому.
— Кристина не могла забрать, а тебе не сказать?
— Она звонила всего за пять минут до того, как я пошел за Павликом. Слезно уверяла, что не успевает. Розыгрыш не в ее стиле. Она знает, что за такой розыгрыш я ее прокляну и придушу. Нет, это точно не она.
На улице грохочут ночные работы по благоустройству. Бьет по ушам перекрикивание водителей снегоуборщика и самосвала. Крепкие выражения на весь двор. Ночью слышно ого. Алекс морщится.
— Дедушки-бабушки-родственники? — вопросительно ползет вверх одна его бровь.
— Мои на Дальнем Востоке. Мать Кристины скончалась.
— Отец?
— Давно разошлись. Он тоже издалека.
— У Алены?
— В Беларуси. Я с ними даже не знаком.
В глазах гостя — изумление.
— Они друг с другом не общаются, — поясняет Кирилл. — Я надеялся, что на свадьбу кто-то приедет. Роспись через неделю.
— Поздравляю.
Пальцы Кирилла хрустят. Алекс прикусывает губу:
— Прости. — Он показывает на тумбочку: — Телефон Алены?
— Да.
— Смотрел?
— Мне и ей звонили с одного номера.
— Ты рассказывал. А другие звонки, сообщения ей, от нее, электронная почта, заметки?
Кирилл опускает голову. Это телефон любимого человека, и тем не менее это чужой телефон. Если бы Алена без спросу полезла в его аппарат…
Пальцы Алекса ловко летают по кнопкам.
— Ничего, — успокаивает он через минуту. — Чиста твоя Алена. Номер телефона ее родителей подскажешь? И адресок, чтобы снять все вопросы сразу.
У Кирилла взор заслуженно побитой собаки:
— Они даже не переписываются.
— Тоска… Забудь про письма, живем в век электронных коммуникаций. У тебя что же, нет их телефона?
— Первым делом позвонил бы.
— Адрес?
— Только примерный. Город Пинск, многоэтажка напротив гостиницы, что рядом с вокзалом.
Алекс вздыхает.
— Ладно, придумаем, что можно сделать. Теперь скинем твоих собеседников специалистам, проверим номерки.
— Ночь ведь.
— И что?
Для Алекса и его команды это не проблема. Номера ушли в сеть.
Мат за окном становится более изысканным и почти культурным. Наверное, самосвал сменился.
— Есть ли способные на такое враги или завистники? Даже по-другому спрошу: знаешь таких, у кого мог найтись мотив?
До сих пор Кирилл не задумывался столь широко. Завистников всегда хватало. А врагов у него нет. Хотя…
— Конкуренты могли. Последнее время мы очень поднялись. Продажа жилья любым количеством площади, хоть по квадратному сантиметру, оказалась отличной идеей. Люди покупали квартиры маленькими частичками, им не приходилось копить деньги в банке, который мог бы лопнуть, или держать под подушкой, откуда могли украсть, или в валюте, которая могла как вырасти, так и упасть к моменту покупки жилья. Если возникали обстоятельства и человек отказывался от покупки, ему возвращали деньгами новую стоимость этих метров. Периодически стоимость недвижимости колеблется, но в долгосрочном плане стабильно растет, и направление, которого не было у конкурентов, себя полностью оправдало. — Кирилл на миг задумывается. — А еще… Помнишь, еще при тебе мы начали заниматься переселением?
Агентство выявляло пенсионеров и алкоголиков, и после определенной подготовительной работы их выселяли в деревни в обмен на квартиры. Выискивали таких по базам данных полиции и служб социальной помощи, расспрашивали по дворам, уговаривали, расписывали плюсы. Потом помогали с переездом, сами носили и расставляли мебель на новом месте. Доплачивали деньгами и водкой. И все равно оказывались в изрядном плюсе. Ради которого, собственно.
Директор тогда купил свою первую квартиру. Потом вторую, а Кирилл — первую и единственную, которая теперь осталась Кристине. Нынешняя квартира была не его, она досталась Алене от бабушки.
— Помню, — признает Алекс, — недовольных много было. Думаешь, ребенка могли похитить они или с их подачи? Отыграться решили?
— Если бы только ребенка…
Взгляд его тонет в заоконной мгле, плечи опускаются.
Растаявшее мороженное. Надо же так раскиснуть.
— К черту эмоции! Это война! Мне уйти? — Голос приятеля звенит на пороге грубости. По-другому никак. — Уже приходили с претензиями?
— Сначала многие. — Кирилл собирается с духом. — Потом перестали. Ездить дорого. — Он горько усмехается: — По-моему, им повезло — у конкурентов из «Провинции» прежние хозяева квартир просто исчезали. Иногда после передаточной подписи у нотариуса, иногда и до. И жаловаться потом некому. Мы же поступали по-человечески. И вот…
— Ясно, — резюмирует Алекс. — Надо поднять документацию, проверить всех.
— Маловероятно. Пенсионеры. Алкоголики. Не тот контингент.
— Ошибки в письме забыл?
Точно! Не дети, а эти! Очень даже.
— У кого-то могли объявиться несостоявшиеся наследники, которые обиделись на вашу деятельность. Сколько было таких сделок?
Кирилл задумывается.
— Порядка двух десятков, не больше. Это — всего. За последний год только три.
— Начнем с них. За адресами нужно в офис?
— Нет, все в компьютере. Здесь.
— Включай. И дай все данные по конкурентам. Особенно интересует их начальство. Насколько я в курсе, директор «Провинции» с вашим часто пересекается и, несмотря на конкуренцию, их связывают дружба или некие пока неизвестные нам интересы.
— Откуда информация? Я работаю в фирме, но такого не слышал.
Алекс отмахивается:
— У нас недавно приглядывали по чьей-то просьбе за этой «Провинцией» — тамошние ребята нехорошо обошлись с человеком, у которого оказались связи. Подключили нас. Все закончилось миром, кто-то кому-то заплатил неустойку, а нам — процент и надбавку за накладные расходы. Лично я в этом деле не участвовал, только помог с обработкой некоторых записей. Машина главного из фирмы-конкурента периодически стояла в районе дома Горского, но не у ворот, а всегда где-то поблизости, словно встречи были тайными. Честно говоря, меня это удивило, потому и запомнилось. Вот и прошу вспомнить каждую мелочь, которая покажется подозрительной. Нам сейчас любая зацепка поможет.
Пока компьютер грузится, Алекс накидывает варианты:
— Как думаешь: не могли ли через тебя искать возможность надавить на директора? Эдакая многоходовка. У того имущества несравнимо с твоим.
— Не знаю. Сейчас Владимир Терентьевич отсутствует по семейным обстоятельствам. Официально — уехал в командировку, но, говорят, с женой нелады. У него такое уже бывало. Оба остынут, и он вернется.
Алекс задумывается.
— Любовница тебе не могла такую свинью подложить?
— Какая?
— Какая-нибудь.
— Никаких любовниц. У меня Алена.
— А у Алены? — Алекс непреклонен.
— Что?
— Любовники.
Кириллу очень хочется заехать приятелю по серьезной физиономии.
— И не думай, — цедит он.
— Ладно, это направление по твоей просьбе списываем, — вычеркивает Алекс строчку у себя в уме, но вопросительный знак рядом явно оставляет. — Насчет Кристины. Она могла?
— Алену? — Череп Кирилла трещит и в нем что-то лязгает. — Теоретически… да. И только теоретически. Но сына…
Это выше разумения.
— У тебя два не связанных между собой эпизода. Не старайся найти одного виновного. Значит, могла?
— Говорю же: теоретически.
— Пишем «да». — Алекс делает в голове еще одну пометку.
Компьютер предлагает варианты искомого. Алекс скачивает необходимое на свой планшет.
— Что мне делать завтра? — На Кирилла жалко смотреть.
Он не трус, но. Потому что — не за себя.
— Беречь нервы. Выполнять все требования. Не нарываться. О деньгах не беспокойся, спонсирую из резервного фонда, потом вернешь. Можно не сразу. — Только что убранный планшет призывно завибрировал, Алекс достал его и пересказал пришедшие по почте результаты запроса. — Телефон грамотеев, которые звонили вам обоим, оформлен на фальшивый паспорт, сейчас не действует. Не обнаруживается даже с помощью специальной аппаратуры — да, мы имеем доступ.
— А другие номера?
В ответ — довольная ухмылка:
— С последним та же история. А вот неграмотные воспользовались номером, который зарегистрирован на недавно умершего пенсионера. Его тоже отключили сразу после отправки сообщения и, видимо, думали, что концы в воду. Но только что в него опять вставили аккумулятор, и мы его засекли.
Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.
Война началась.
— Только осторожно. — Боль в глазах Кирилла.
Сын. Алена.
— Конечно. — Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. — Позвоню, — говорит он и поднимается.
Кирилл остается один.
Темнота. Пустота. Бездна.
И ма-аленький свет вдали…
Завтра.
- - — -
Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок за это время нашелся. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.
Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и переплатили за неурочность.
Дэни направился в комнату, Ян — сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.
Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, но уже на новом месте. А сейчас…
Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.
«Бульк-бульк-бульк…» — прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…
Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.
Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, и дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.
— Ребятки, вы чего тут?
«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность не счет, голод не тетка — Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта — то в халате, то без. Ага. Чего только не увидишь за семь недель, обитая бок о бок — то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем — всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют ее сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.
И как же мало нужно для счастья.
— На днях уезжаем. — Не собираясь извиняться за оприходованное имущество, Ян невозмутимо поставил на стол третий бокал, словно только того и ждал. — На прощание. — С размеренным бульканьем все стаканы наполнились доверху. — Присоединяйтесь. Нам будет приятно. Вы замечательная соседка и чудесная женщина.
Давыдиха раздумывала недолго. Ее взгляд застопорился на несущей акцизный шарфик спутнице бокалов. Расплывшаяся в талии бутылка и звенящие статью бокалы на крепких ножках, полные жидкого огня, — волшебная компания унизить унылые будни. Женщина тщательно прикрыла за собой дверь в комнату, где урчал во сне довольный жизнью поддатый супруг, и заняла один из табуретов. Ребенок спал в третьей комнате. Обычно, после того как он угомонится, про него можно забыть до утра. В данном случае можно означает нужно. Иначе — какой праздник? Дети и праздники несовместимы.
В комнате еще не разувшийся Дэни выложил разобранный телефон из промерзшей куртки на тумбочку и вернулся в прихожую. Когда он сменял теплые сапоги на потертые шлепанцы, два бокала уже поднялись.
— За прекрасных дам! — Ян был убедителен как никогда. И, как показало обшарпанное зеркало, чертовски красив — даже на фоне отслаивавшихся обоев. А возможно, именно благодаря им — выгодно выделяя из окружающей мерзости, как алмаз из руды.
В ответ — благодарная и чуточку озорная улыбка пухлых губок.
- - — -
Ян всегда нравился женщинам.
Дэни подмигнул приятелю. Тот играл в равнодушие. Но глаза смеялись.
Дом сотрясался застенным храпом Давыдова. Отпустившие опустевшую посудину пухлые губки выпятились расстроенной уточкой, лицо с пренебрежением и едва ли не презрением глянуло на закрытую дверь. Виноватое пожатие плеч под халатом обрисовало положение: «А что делать? Жизнь такая». С двери взгляд перетек на мускулистый торс Яна.
Дэни вздохнул — приятель в этих делах всегда впереди.
— Жаль, что больше никогда вот так не увидимся… — Ян пошел на штурм. Рука на коленку. Поглаживание. Глупое хихиканье и бархатный шепоток в ушко. Еще бокал. Проглотив содержимое как воду, Давыдиха вдруг поднялась, оправила полы разворошенного халата и беззастенчиво уставилась на Яновы вороные кудри до плеч.
Она медленно пошла к санузлу.
Оглянулась на Яна.
Ян тоже встал.
Дэни отвернулся и стал делать себе бутерброд.
- - — -
Бутерброд съеден. Одинокий Дэни нетактично прислушивается ко всему, что не храп.
«Топ-топ». Дэни вскакивает — из разверзшейся соседской тьмы на него, держась за писюн, глядит мелкий Давыденок. И прошмыгивает в сторону занятого туалета.
Операция «Перехват» проходит успешно — крепкая рука мягко и уверенно разворачивает постреленка в сторону кухни.
— Я хочу пи-пи! — в соответствии с возрастом тупит несносный мальчишка.
— Там занято. — Дэни приставляет табурет вплотную к раковине, а мальчугана водружает сверху. — Здесь. Не стесняйся, все свои.
Ага. Теперь все свои. Почти.
Журчит ручеек, потом Колька заправляется в пижамку.
— А где мама?
— Скоро придет.
— Я к ней хочу. У меня живот болит.
По глазам видно — выдумал. Надо отвлечь. И увести, чтобы не видел, не слышал.
— Хочешь, настоящий кнут покажу?
Подарок деда. Единственная вещь, что напоминает о прошлом.
— Очень! — прыгает мелкое чудовище от удовольствия.
— Пойдем.
В комнате бардак. Дэни ищет везде, затем лезет под кровать. И что бы не сложить все как надо? Женщины не хватает.
Не хватает. Он скрипит зубами, представляя приятеля. Наконец, ладонь нащупывает то, что нужно — длинную сплетенную из кожи змею.
За дверью слышна возбужденная возня, через миг появляется веселый Ян:
— Надо бы еще за одной сбегать…
— Дядя Денис, дядя Иван, я вам телефон починил! — радостно сообщает оставленный без внимания монстр. — Он был сломан на кусочки, а я взял и соблал!
Колька сияет. Дэни и Ян переглядываются.
Ян реагирует первым. Он открывает окно и забрасывает выхваченную у мальчишки черную коробочку как можно дальше в соседский двор. Ян и Дэни глядят на мерзкого Давыденка — убили бы. Тот с воем выносится вон в объятия раскрасневшейся Давыдихи.
Ян быстро собирает вещи. Нужное-ненужное, лишнее-полезное. Одно в сумку, остальное в угол.
Отдохнули.
- - — -