В бой, воздушные воины! Вместе с наземными войсками дружным сокрушительным ударом с земли и воздуха уничтожим немецко — фашистскую нечисть в Крыму.
Вперед! За Крым! За Советскую Родину!
Смерть немецким захватчикам!»
Я присутствовал на митинге в одной из истребительных частей. Обстановка не позволяла произносить длинные речи. Выступавшие давали клятву драться с врагом до последнего дыхания, до последней капли крови.
И вот раздается команда:
— По самолетам!
Вскоре аэродром огласился гулом моторов, и истребители звено за звеном устремились в небо сопровождать бомбардировщиков. Затем началась артиллерийская канонада. Заговорили пушки, гаубицы, минометы, взвились огненным смерчем реактивные снаряды «катюш». В знаменитом апрельском наступлении войск 4–го Украинского фронта помимо 51–й, 2–й гвардейской армий и нашей участвовали Отдельная Приморская армия, 4–я воздушная армия, Черноморский флот и Азовская военная флотилия.
Решительная операция по освобождению Крыма диктовалась целым рядом обстоятельств. Полуостров прзд — ставлял собой важную стратегическую позицию в бассейне Черного моря. Находясь в Крыму, фашисты держали паши войска, действовавшие на юге, под постоянной угрозой ударов с тыла. Потеря Крыма означала для Германии утрату престижа в странах Юго — Восточной Европы и в «нейтральной» Турции, откуда противник черпал нефть и другие стратегические материалы. Кроме того, Таврия прикрывала важные морские коммуникации врага. Отсюда понятно стремление фашистского командования любой ценой сохранить за собой Крымский полуостров.
Гитлеровцы защищались отчаянно. Однако это не спасло их. Могучими ударами артиллерии, танков, авиации, неудержимым напором сухопутных войск оборона противника была прорвана. Основной успех обозначился в полосе 51–й армии, которую поддерживала 8–я воздушная армия. Здесь‑то 11 апреля и был введен в прорыв 19–й танковый корпус. В первый же день он с боями прошел шестьдесят пять километров и к вечеру занял Джанкой. Вырвавшись на степные просторы, стальная лавина, надежно прикрытая с воздуха нашей авиацией, крушила на своем пути все преграды. Танковый корпус во многом предрешил успех всей операции.
12 апреля началось преследование отступавшего противника по всему фронту. На второй день были освобождены Симферополь и Евпатория, затем Бахчисарай и Судак, а 15 апреля подвижные части уже вышли к внешнему оборонительному обводу Севастополя.
Советские самолеты находились в небе почти беспрерывно. Наше господство над противником было полным. Действия авиации заранее планировались так, чтобы воспретить удары вражеских бомбардировщиков по советским войскам, держать под постоянным воздействием аэродромы неприятеля, огневые позиции его артиллерии и минометов, выводить из строя танки, сопровождать свою пехоту.
Наступала ночь, и па смену дневным бомбардировщикам, истребителям, штурмовикам поднимались ночные бомбардировщики соединения генерала Кузнецова. По-2 с малых высот бомбили аэродромы, пути сообщения, ни на минуту не давали врагу покоя. Когда выдавалась плохая погода, экипажи ходили почти над самой землей и сбрасывали бомбы с взрывателями замедленного действия.
Завоеванию безраздельного господства в воздухе во многом способствовало то обстоятельство, что мы накануне операции нанесли по вражеским аэродромам неожиданный удар. Идея эта возникла дней за пять до наступления. Мы с Хрюкиным сидели на его КП и прикидывали, как обезвредить вражескую авиацию. У фашистов было до трехсот боевых самолетов — сила, с которой нельзя не считаться. И мы решили сделать упреждающий налет на вражеские аэродромы.
На следующий день Хрюкин вылетел к Толбухину и вскоре позвонил мне:
— Все в порядке. Замысел одобрен.
Действия авиации в период наступления наших сухопутных войск произвели на представителя Ставки маршала А. В. Василевского благоприятное впечатление. Наблюдая с КП командующего фронтом, как под прикрытием истребителей наши штурмовики наносят удары по переднему краю вражеской обороны, он похвалил:
— Молодцы летчики!
Оценку представителя Ставки мы сразу же передали в соединения. Это вызвало новый патриотический порыв среди авиаторов. Приходилось даже сдерживать некоторых летчиков, увлеченных азартом боя.
Когда войска, прорвав оборону противника, продвинулись вперед и шум сражения начал несколько стихать, я подошел к Василевскому и представился. Он выслушал меня и спросил, давно ли мне присвоили звание полковника.
За меня ответил Тимофей Тимофеевич Хрюкин.
— Он, товарищ маршал, еще до финской войны был полковым комиссаром. В начале Отечественной ему присвоили звание бригадного комиссара, а когда ввели единые звания — почему‑то опять сделали полковником.
•Василевский рассмеялся и пообещал разобраться.
Вскоре после этого поступил приказ о присвоении мне звания генерал — майора авиации, а в газете был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом Суворова.
…За давностью времени трудно вспомнить все перипетии сражений тех дней, но наиболее яркие эпизоды сохранились на всю жизнь.
В одном из наших соединений был застенчивый, молчаливый летчик — штурмовик Леонид Беда. Глядя на его худенькую, почти мальчишескую фигуру, никто бы не сказал, что этот старший лейтенант — грозный боец, наводивший ужас на гитлеровских захватчиков. Он но знал страха в борьбе, всегда рвался туда, где было наиболее опасно.
Однажды Леонид Беда повел группу самолетов на штурмовку вражеского аэродрома. Хорошо поработали экипажи: вывели несколько машин из строя, подожгли склад с горючим. А когда собрались уходить домой, прямым попаданием зенитного снаряда повредило машину командира. Он передал по радио:
— Отказало управление. Иду на посадку.
Один из ведомых Беды, младший лейтенант Берестнев, не раздумывая, предупредил товарищей:
— Иду выручать командира.
К приземлившемуся в поле самолету кинулись немцы, но летчики — штурмовики лейтенант Брандис и младший лейтенант Амшеев открыли огонь и заставили их залечь. Леонид Беда и его стрелок Романов выстрелами из пистолетов вывели из строя приборное оборудование и бензиновые баки своего самолета и бросились к «илу» Берестнева. Как они втроем поместились в тесной кабине воздушного стрелка — трудно сказать. Только через минуту машина, подпрыгивая на кочках и выбоинах, уже устремилась на взлет.
Узнав об этом, я тут же позвонил редактору армейской газеты и попросил его подробно описать подвиг Берестнева. Сообщение о благородном поступке летчика в тот же день телеграфом было передано во все соединения.
…В составе 8–й воздушной армии был 9–й истребительный полк, который по справедливости называли созвездием Героев.
В разгар Сталинградской битвы гитлеровское командование перебросило туда 52–ю эскадру, считавшуюся ударной мощью германской авиации. Ее костяк составляли ветераны воздушного флота. Многие из них участвовали в боях на стороне Франко в Испании. Делалась ставка на то, чтобы навести страх и ужас на защитников советского неба.
Против отборных фашистских вояк требовалось создать не только надежный щит, но и разящий меч, который бы оказался в состоянии нанести по ним смертельный удар, развеять в прах не в меру раздутую славу фашистских асов. С этой целью и был сформирован 9–й истребительный полк. В его ряды влились многие уже прославившиеся к тому времени советские летчики. При отборе к ним предъявлялись высокие требования: иметь на своем счету не менее пяти сбитых фашистских самолетов, являть собой пример отваги и товарищеской верности. Преобладающее число летчиков полка были коммунистами, готовыми в критическую минуту лучше умереть, нежели изменить воинскому долгу.
Возглавил отборную гвардию советских асов бесстрашный боец и талантливый авиационный командир Лев Львович Шестаков. Полк Шестакова только за десять дней боев уничтожил пятьдесят вражеских самолетов. Особенно много ему пришлось поработать, когда гитлеровцы по воздуху пытались прорваться к окруженной в Сталинграде армии Паулюса.
За плечами Шестакова был к тому времени уже немалый боевой опыт. С фашистами он померился силами еще в небе Испании. О нем в свое время рассказывал мне Павел Васильевич Рычагов. Судя по наградам, которыми Советское правительство удостоило молодого летчика — добровольца, воевал Шестаков храбро. Грудь его украсили высшие боевые отличия — ордена Ленина и Красного Знамени.
В июне 1941 года майор Шестаков — командир полка в Одессе. В первый же день войны он поднял своих соколов навстречу вражеской армаде.
Времени на предварительное знакомство с людьми война ему не предоставила. Личный состав познавался непосредственно в сражениях.
Рассказывали о случае, когда ведомый в разгар боя потерял из виду своего ведущего, и тот чуть было не погиб. Узнав об этом, Шестаков приказал построить всех авиаторов.
— Измена товарищу — преступление, — сказал он перед строем и, отстранив летчика от боевых вылетов, добавил, что будет ходатайствовать об отчислении его из части.
Сам не свой ходил летчик по аэродрому, когда его друзья дрались с противником. Не было для него горше наказания, чем отстранение от боевой работы. Товарищи попросили командира пересмотреть суровое решение.
— Хорошо, — согласился Шестаков. — Если коллектив просит — пусть летает.
В воздушных боях этот летчик уничтожил более двух десятков вражеских самолетов и погиб смертью храбрых. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Полк, возглавляемый Шестаковым, сначала вел бон на дальних подступах к Одессе, а когда фашистские войска подошли вплотную к городу, он оказался единственной частью, оборонявшей твердыню Черноморья с воздуха. Моряки и пехотинцы, истекавшие кровью в неравной борьбе, с благодарностью взирали на краснозвездных «ястребков», которые наносили смелые штурмовые удары по тайкам и механизированным колоннам противника.
21 сентября 1941 года Шестаков предпринял небывало дерзкую по замыслу штурмовку вражеского аэродрома в районе Баден и Зельцы, где сосредоточилось множество «хейнкелей», «мессершмиттов» и «юнкерсов». Вылетев еще до восхода солнца, советские истребители с приглушенными моторами подошли к аэродрому неожиданно. Пока одна группа расправлялась с зенитными батареями противника, другая обрушила огненный смерч на палатки, в которых еще спали фашистские летчики, расстреляла самолеты на стоянках, подожгла бензосклад, штабеля с боеприпасами.
Полк вернулся домой в полном составе, а враг потерял более двадцати машин.
Семьдесят три дня бок о бок с защитниками блокированного города дрался истребительный авиационный полк Шестакова. Когда враг подошел почти вплотную к аэродрому и начал его обстреливать из артиллерийских орудий, командир принял решение перегнать самолеты па заблаговременно подготовленную площадку в районе 4–й станции Большого фонтана, по существу в черте города. Самолеты укрывали в сараях, между домами, и противник недоумевал, откутда они взлетают.
За время обороны Одессы полк Шестакова совершил 6600 боевых вылетов, провел 575 воздушных боев, 3500 штурмовок, уничтожил 124 вражеских самолета, не считая огромного урона, который он нанес противнику в живой силе и технике на земле. Двенадцать человек — Л. Шестаков, М. Асташкин, А. Елохин, И. Королев, С. Куница, Ю. Рыкачев, В. Серогодский, В. Топольский, М. Шилов, А. Маланов, и. Полоз, А. Череватепко — были удостоены звания Героя Советского Союза. Полк завоевал звание гвардейского, почетное наименование Одесский, на его Знамени засиял орден Красного Знамени.
На базе этого героического полка и была сформирована группа отборных асов во главе с Л. Шестаковым, которая потом наводила ужас на гитлеровцев в небе Сталинграда. Осенью 1943 года Л. Шестакову поручается сформировать и подготовить к боевым действиям второй особый полк асов, а в начале следующего года он уже участвует в боях по освобождению Украины. Нелепый случай оборвал жизнь выдающегося командира. 13 марта 1944 года над станцией Давыдковцы, неподалеку от Хмельницкого, гвардии полковник Шестаков со своим ведомым встретились с двумя десятками фашистских бомбардировщиков.