- Что?
Полина Федоровна показала на свою правую, потом на левую руку.
- Полгода.
- Полгода!.. Как же он писал нам письма?
Мишка, глядя зачарованными глазами через окно на залитый солнечным светом Кремль, промолвил:
- Письма писал я.
- Вы? Но ведь его ж почерк!
- Я, Полина Федоровна, могу делать любые немецкие аусвайсы*.
_______________
* А у с в а й с ы - удостоверения.
- Теперь поняла... А родители ваши... где они?
- Отсиживаются в лесу.
- Почему в лесу? А Пышковичи?
- От Пышковичей остались одни головешки. Вы, Полина Федоровна, не узнаете теперь Белоруссии. Почти что вся она перебралась в лес. Например, на Волчьем острове можно встретить больше людей, чем на каком-нибудь городском проспекте.
- А сады?
- И сады сгорели.
- Ах, как жалко!
- Людей, Полина Федоровна, больше жалко. Сады можно новые насадить. Мой батька говорил, что Антон Софронович еще до революции выучился на садовника. Он знает, как сажать и растить сады. Вот прогоним гитлеровцев, вы переедете в Пышковичи...
В дверях показался Корницкий с детьми.
- Мишка! - прервал он своего адъютанта. - Покажи Надейке и Анечке, что там есть в твоем чудесном мешочке. Идите, детки, к дядьке Мише... - И каким-то озорным тоном промолвил жене: - А ты, Поля, набери номер моего крестного батьки Осокина и скажи ему только два слова: "Антон дома". Я хочу, чтоб у меня были сегодня самые лучшие друзья нашей семьи.
В коридоре раздался звонок. Корницкая, которая взяла трубку телефона, снова положила ее и пошла открывать двери. Почтальонша сунула ей газету.
- Ваша "Правда". Читайте на второй странице, Полина Федоровна.
- Благодарю.
Полина Федоровна закрыла двери и развернула газету. Но то, что она увидала на второй странице внизу, не взволновало ее, как раньше. Кладя развернутую газету перед мужем на стол, промолвила:
- Очерк про тебя.
- "Это твой сын, Родина..." И мой портрет? Откуда?
- Неделю тому назад заходил корреспондент "Правды". Расспрашивал про тебя. Попросил твою фотографию...
...Вечером пришел генерал Осокин.
Корницкий попросил:
- Разбинтуй мне руку, крестный...
Жена спохватилась, подошла к мужу:
- Я сама...
- Не женское это дело, Поля. А вдруг и этой руки нету...
- Не говори так, Антон, - перебил его Осокин. - Пойдем в кабинет.
Они пошли в кабинет. Осокин плотно прикрыл дверь. Спросил, берясь за перевязь:
- Вы что - поссорились?
- Нет... Скажи, ты узнал мой почерк?
- В последних письмах был только твой дух, а не рука.
- Вот видишь. А она не признала!
- Не придавай этому значения.
- В семнадцатом году один ивановский ткач учил одного белорусского хлопца всему придавать значение. Помнишь окопы под Барановичами?
- Когда оно было!
- Да, давно. Но с того времени я иначе стал глядеть на людей и их дела. Видишь эти пальцы?
- Было работы твоему доктору!
- Его фамилия Толоконцев. Если б ты знал, из чего он, волшебник, смастерил эту руку!.. Да, теперь я полный инвалид...
- Успокойся, Антон. Хватит тебе работы. Будешь выступать на заводах, в колхозах.
- А что дальше? Смотреть на свой пустой правый рукав? Из Москвы ты проводил группу, которая насчитывала только шестнадцать бойцов. Сегодня вокруг них уже собралось четыреста человек отборных партизан. Ты и Галинин живьем меня оторвали от моих хлопцев, чтоб превратить в бездумного пенсионера. Только из этого у вас ничего не выйдет!..
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я
______________________________