Антонио тут же подбежал и помог ему спешиться. Ратмир отцепил от седла посох и, доковыляв до подстилки, со стоном опустился на неё.
— Когда тебя уже успели ранить?! И за что? — обеспокоенно произнёс Антонио, с состраданием наблюдая, как Ратмир потирал рукой больную ногу.
— Да, ерунда, — пожал плечами Ратмир. — Остановил на скаку чужую лошадь.
— Надеюсь, что та дама, которой ты оказал эту услугу, достойно тебя отблагодарила? — улыбнулся прекрасный Антонио, придвигая поближе к подстилке небольшую коробку.
— Более чем, — усмехнулся Ратмир. — Но подробностей не жди от меня.
— Узнаю галантного Ратмира. Никогда и никому никаких подробностей о своих дамах, — развёл руками, улыбаясь, Антонио и достал из коробки бутылку вина и пакет с хлебом и мясом. — А это нам с тобой выдала наша прекрасная Агнешка. Как только узнала, что ты вызвал меня на встречу, тут же достала из своих запасов бутылку вина, что ей давал с собой Учитель.
— Очень мило с её стороны! — довольно улыбнулся Ратмир. — Передавай ей от меня привет.
— Обязательно. У нашей Агнешки сейчас бурный роман с немецким послом, — рассмеялся Антонио. — Ты мог видеть его там, на царском балу.
— На Руси это называется — на пиру, — поправил его Ратмир, наблюдая за тем, как ловко Антонио разливает по небольшим серебряным бокальчикам тёмно-рубиновый напиток.
— Пусть будет так, — согласился его собеседник и протянул ему наполненный бокал: — Держи, брат. Почти месяц мне с тобой не удавалось пригубить вина, — и тут же с отвращением добавил: — Как тебе не мешает эта борода?! Ужас! Хотя тебе она даже где-то и к лицу…
— Сам терпеть не могу её, но приходится пока маскироваться. Сейчас сниму, — улыбнулся Ратмир и, смочив лицо вином, аккуратно снял бороду с лица и положил рядом с собой. Затем поднёс бокал к губам и с удовольствием вдохнул его запах: — Узнаю аромат вина с виноградника Учителя.
— А помнишь, как мы мальчишками помогали ему собирать виноград?
— Конечно. А потом ногами давили его в деревянных бадьях, — Ратмир сделал пару глотков и, восхищённо прикрыв глаза, почти простонал: — Это оно, то самое вино.
— Которое? Ты и год узнал? — удивился Антонио.
— То самое, которое мы с тобой ногами давили, — озорно улыбнулся Ратмир.
— Да ну тебя, Ратмир! — возмутился Антонио и шутливо замахнулся на приятеля: — Вот отлуплю сейчас тебя как следует.
— Ты же всегда говорил, что раненых не трогаешь, — продолжая улыбаться, ответил Ратмир. Допив вино, он откинулся на спину на покрывало и закрыл глаза: — Пресвятая дева Мария! Хорошо-то как вот так на солнце валяться и ни о чём не думать.
— А ты знаешь, кто на днях прислал нашей Агнешке послание? — загадочным голосом произнёс Антонио.
— И кто же? — не открывая глаз, спросил Ратмир.
— Наша белокурая Виола, — Антонио со скрытым злорадством увидел, как вдруг напряглись жилы на шее его собеседника и как тот нервно сглотнул, не открывая глаз.
— И что же было нужно баронессе Седеркрейц? — чуть охриплым голосом спросил Ратмир. Он открыл глаза, но в них уже не было ни капли веселья.
— Простая женская болтовня, — пожал плечами красавчик Антонио, продолжая наблюдать за реакцией Ратмира. — Правда, по секрету мне Агнешка сказала, что баронесса спрашивала и о тебе.
— Вот как, — вздёрнул брови Ратмир и, нахмурившись, добавил: — Меня это давно уже нисколько не интересует.
— Конечно, я понимаю тебя, брат, — сочувственно произнёс Антонио, опять разливая вино по бокалам. — Такое предательство трудно простить. Ей нужно было подождать всего один год. Ты бы вернулся после своей миссии в Китае и смог бы жениться на ней. Но она поспешила стать баронессой Седеркрейц — второй женщиной в Швеции после их королевы. И теперь у неё есть всё кроме тебя. Агнешка сказала, что её дочери уже семь лет и скоро ожидается второй ребёнок.
— Не нужно больше об этом, — устало отозвался Ратмир и взял протянутый Антонио бокал с вином.
— Конечно, не нужно, — согласился тот и тут же добавил: — А всё-таки жаль. Ведь у тебя с ней в коллегии была такая любовь! Мы все вам завидовали…
— Довольно, Антонио! — с досадой качнул головой Ратмир. — Я тебя позвал по другому делу.
— Хорошо, хорошо, брат. Ты только не сердись. Говори, что там у тебя, — с готовностью отозвался тот.
Ратмир достал из другого обшлага кафтана бумагу и графитный карандаш.
— Вот здесь находится царская библиотека. Вот тут протекает река. Самое ближнее место — это. — Ратмир ткнул карандашом в нужное место на рисунке. — Тут и нужно выкупить на время подворье и скорее начать рыть подкоп.
— Всё-таки подкоп, — с сомнением посмотрел на рисунок Антонио, отпивая из бокала вино.
— По-другому никак. Всё очень сильно охраняется. До самой Александровой слободы сам знаешь сколько постов. Да что я тебе объясняю! Ты и сам иногда там бываешь по посольским делам, — ответил Ратмир и потянулся за хлебом и мясом. — Что-то я проголодался.
— Ешь, ешь, — пододвинул к нему поближе раскрытый свёрток с едой Антонио и вздохнул: — Хорошо, раз ты говоришь, что подкоп — значит, будем делать подкоп. Дам указание выкупить подворье, собрать надёжных людей и начнём.
— Думаю, что дней за двадцать управитесь. Очень широким не нужно делать. Главное, чтобы не задохнуться и нормально протаскивать узлы с книгами. А дальше — с нашим человеком по реке на лодке до первого поворота налево, — озабоченно добавил Ратмир. — Там большая пристань и много всяких лодок и людей. Очень легко затеряться.
— Неужто удастся незаметно всё вынести? А через границу как обычно? — нерешительно спросил Антонио.
— Как я понял, кроме царя никто этой библиотекой не пользуется. Выносить придётся не всё сразу, а две-три книги за раз. И вместо них нужно будет подготовить подделки. Мой человек займётся этим. Их-то я и буду ставить на место, чтобы никто из посторонних людей не догадался. А через границу с твоими посольскими служащими две-три книги никому не бросятся в глаза. Их обычные люди никогда в глаза не видели, потому и не смогут узнать. Да и местной знати царь этих книг особо никому не показывает. Так что я уверен, что здесь не будет никаких трудностей, — Ратмир привычным жестом откинул волосы со лба.
— Да-а уж! Даже не верится, что эта библиотека скоро вернётся домой. Самая большая мечта Учителя наконец-то исполнится..
— Одна из самых больших, — поправил его Ратмир и добавил: — Да и не так скоро. Представь, сколько нужно времени на то, чтобы перетаскать оттуда почти два обоза книг. А потом ещё и через границу их переправить, — Ратмир стал, морщась, с явным усилием подниматься с подстилки. — Пора нам ехать, брат Антонио, скоро темнеть начнёт. Много вокруг оголодавших и ожесточившихся. Не хочется из-за этого губить чужие жизни и проливать чью-то кровь.
— Давай помогу, брат, — кинулся к нему на помощь Антонио. — И держи свой посох. Ты прав, пора домой.
— И у меня будет ещё одна просьба к тебе, брат, — придерживая лошадь, обратился Ратмир к другу. Тот в этот момент уже приторочил подстилку к седлу и садился на лошадь.
— Говори.
— Печатней заведует хороший человек — Андроник Невежа. Он достаточно умён и внимателен и может мне помешать. Нужно сделать так, чтобы в ближайшие дни он получил приглашение от наших мастеров печатных дел для ознакомления с новыми печатными станками. Он должен уехать в Италию и оставаться там как можно дольше. Лучше — навсегда. Ты же понимаешь, что рано или поздно откроется, что вместо драгоценных книг на полках в царской библиотеке стоят подделки. Я не хочу, чтобы этого человека казнили.
— Я понял тебя, Ратмир. Ты прав — безвинные люди не должны страдать из-за политических дел. Так учит наш Учитель. Но, увы, иногда приходится и их приносить в жертву, — вздохнул Антонио и, улыбнувшись, весело добавил: — Хотя думаю, что ему я смогу помочь покинуть Русь в ближайшее время.
И они оба — бок о бок — поскакали в сторону Москвы.
Глава 18
Время было уже около полуночи, и в светлице боярыни Мирославы Кольчуговой, плача полупрозрачными слезами, горели восковые свечки, даря окружающему ночному миру дрожащий свет.
На большой широкой постели с балдахином, подложив под спину кучу пуховых подушек и вытянув больную ногу, полусидел-полулежал Ратмир в чистой, отглаженной кремового цвета кружевной рубахе и в светло-серых портках. В руках у него была небольшая вытянутая гитара. Длинные, сильные пальцы скомороха ловко касались её натянутых струн и извлекали из них нежную, щемящую душу мелодию.
Вот затихли последние аккорды. Сидевшая на краю постели Мирослава вздохнула: — Разных мне приходилось слышать музыкантов, но никто из них не играл такую душещипательную музыку. Как же она мне по душе пришлась, Ратмирушка!
— А ты обучись её играть сама, — добродушно улыбнулся Ратмир. — Вот и будешь себя утешать, когда захочется.