— Я спросила, как мне отблагодарить вас, сударь, за спасение моего брата? — хрустальным смехом рассмеялась девушка. Или так показалось Ратмиру…
Он растерянно улыбнулся и покачал головой: — Вы мне ничего не должны, сударыня…На моём месте так поступил бы каждый христианин…
— Я… и моя бабушка, — мы очень благодарны вам за то, что спасли нам сегодня нашего Митеньку, — неожиданно девушка схватила его за руку и поцеловала её. Ратмира словно копьём пронзило. Он почувствовал необыкновенный аромат, шедший от её волос. Странное волнение охватило его.
— Как вы здесь оказались? — неверным голосом спросил он, не сводя с неё глаз.
Неожиданно девушка зарумянилась и отвела взгляд в сторону: — Вы на меня так смотрите, сударь… Мне, право, неловко. Пожалуй, мы пойдём с братом, а то бабушка хватится нас.
Она смущённо опустила глаза, и двинулась было в сторону стоявшего чуть поодаль брата, но Ратмир схватил её за руку: — Я не отпущу вас, пока мне не скажете, откуда вы здесь появились. Я точно знаю, что раньше вас здесь не было.
— Мне же больно! — обиженно произнесла растерявшаяся девушка, и её большие глаза наполнились слезами.
— Ох, простите! Я ни в коем случае не хотел вас обидеть! — Ратмир в замешательстве отпустил руку девушки и почувствовал себя последней скотиной. Он уже сам не знал как ему вести с ней. Но одно понимал точно — он должен узнать, где живёт это неземное создание.
— Ещё раз простите меня за вольность, что я позволил себе. Только скажите мне, как вас зовут, — он с мольбой посмотрел на неё.
— А вы не будете больше больно хватать меня за руки? — наивно спросила она и подняла на Ратмира свой восхитительно-трогательный взгляд.
— Никогда в жизни, — тихо произнёс Ратмир, понимая, что пропал. — Только скажите, где вы живёте. Вы ведь недавно появились здесь?
— Да, мы с братцем только вчера вечером приехали к нашей бабушке. Она живёт здесь на крайнем подворье. Её зовут Анна Дмитриевна, и она служит при монастыре по хлебному делу. Сказала, что мы с братцем скоро станем дородными, как и положено купеческим детям, — смех девушки необыкновенно приятными колокольчиками отозвался в душе Ратмира.
— Так как всё-таки зовут вас?
— Я — Ольга. А это мой братец — Митенька, — вдруг шаловливо улыбнулась девушка и, схватив братца за руку, легко побежала с ним прочь от озера. — Прощайте, сударь! — крикнула она Ратмиру. — Впрочем, погодите. Нельзя ли мне на вашей лошадке прокатиться? Я страсть как люблю кататься на лошадях.
— Если позволите, то я вас прямо до самого подворья и довезу, — не веря своему счастью, спросил Ратмир.
— А как же вы довезёте? Ведь у вас только одна лошадка. А нас с вами уже трое, — опять звонко рассмеялась девушка.
— Так я вас с братцем посажу на лошадь, а сам рядом пойду, — счастливо улыбнулся Ратмир.
— Ну, если только так, — согласилась девушка и добавила с чуть капризной интонацией: — А то я ужас как не люблю пешком ходить лишний раз.
Ратмир испытывал странные, волнующие, уже давно забытые чувства, подсаживая почти невесомую, похожую на хрупкую статуэтку Ольгу на свою лошадь. Аромат волос и юного тела девушки кружил ему голову. Следом он помог забраться ей за спину её братцу. Затем, взяв лошадь под уздцы, повёл её, старательно обходя любые кочки и буераки. Про боль в ноге он забыл напрочь…
Они весело переговаривались между собой ни о чём. Развеселившийся мальчишка также вставлял свои фразы в их разговор. И они не заметили, как оказались у больших деревянных ворот небольшого подворья, находившегося на приличном расстоянии от подворья боярыни Мирославы.
— Вот мы и приехали. Ратмир, помоги мне спуститься, — капризно-весёлым тоном произнесла юная Ольга, весело глядя на радостно улыбающегося скомороха. И добавила: — Ничего, что я тебя на «ты» назвала. Ты мне совсем не кажешься взрослым дядькой. Ты такой весёлый и милый.
— Я только рад этому, — неожиданно засмущался Ратмир и подставил ладонь под ножку девушки. Она чуть приподняла светлое платье, отороченное кружевами, чтобы удобнее было спуститься, и у Ратмира неожиданно перехватило дыхание при виде её сухощавой, узкой лодыжки…
Девушка взялась рукой за щеколду двери.
— Подожди, Ольга, — внезапно во рту у Ратмира пересохло. — Я бы хотел ещё раз покатать тебя на лошади. Или просто прогуляться вместе у озера.
— Хорошо, я завтра приду с братцем туда же. Но только к полудню. Приходи, если хочешь, — рассмеялась Ольга.
— Я обязательно буду, — кивнул Ратмир, не сводя с неё глаз, словно впитывал в себя образ юного создания, прежде чем перед ним захлопнутся ворота.
Спустя несколько минут после того как ворота эти перед ним всё-таки закрылись, он взял лошадь под уздцы и, не торопясь, направился опять в сторону озера.
Глава 2
Кое-как закончив упражнения на озере, Ратмир вернулся на подворье, где его уже с нетерпением ждала Мирослава. В трапезной на большом столе, покрытом искусно вышитой скатертью, стоял кувшин с рябиновым квасом, и вкусно пахло свежевыпеченными шанежками и сладкими пирогами.
— Садись, милый, на своё любимое место, — указал рукой Мирослава на лавку в начале стола. — Буду тебя вкусным квасом и шанежками баловать.
Ратмир рассеянно улыбнулся и, кивнув, сел на указанное место. Он, молча, как-то отстраненно стал наблюдать за тем, как Мирослава взяла серебряную, украшенную самоцветами чашу, и начала наливать в неё из запотевшего глиняного кувшина тёмный пенистый напиток… Шаловливый взор юной нимфы продолжал стоять у него перед глазами…
— … твой квас… Ратмир, держи чашу-то!.. — неожиданно ворвался в его сознание встревоженный голос женщины. Она с недоумением смотрела на него: — Я зову тебя, зову, зову, чтобы ты чашу взял, а ты замер, словно окаменел вдруг, глаза в одну точку… Что с тобой, Ратмир?
— А-а … нет, нет, ничего, — встрепенулся скоморох, протягивая руку за чашей, наполненной янтарно-коричневым напитком. Взгляд его стал более осмысленным и озабоченным. — Извини, милая. Что-то я призадумался. Всё это дело об убиенных послушницах ваших мне покоя не даёт.
— Вот ещё шанежку возьми, Ратмирушка, — Мирослава пододвинула к нему поближе серебряное блюдо с румяными шанежками.
— А скажи-ка мне, милая, ты что-нибудь слышала здесь о темнице при монастыре?
Мирослава удивлённо посмотрела на него и, чуть помедлив, кивнула:
— Года два назад я слышала от одного из местных стариков, что должна быть темница. Только где — он не говорил. А может и говорил, да я не запомнила. Оно мне нужно было тогда?
— А как мне найти этого старика?
— Так он помер прошлым летом.
— Вот как! Очень жаль, — нахмурился Ратмир.
— Да уж, хороший был старик. Умный. Тем более, что он как раз и трудился каменщиком при строительстве нашего собора. А что это вдруг тебя заинтересовало? Думаешь, что как-то связано со смертью наших послушниц?
— Не думаю. Просто вчера случайно игуменья проговорилась о ней, да и не захотела больше об этом ничего рассказывать. Вот мне и любопытно стало, — Ратмир потянулся за шанежкой.
— Матушке игуменье нелегко приходится, — вздохнула Мирослава, сложив руки под подбородком. Она с любовью посмотрела на Ратмира. — Как говорится: многие знания — многие печали. Вот и она много знает, да не всё скажет. Особенно того, что, на её взгляд, не имеет отношения к тому, чем ты занимаешься.
— Конечно, — нахмурился Ратмир. — Зато просить меня помочь ей в деле, которое не имеет отношения к убийству — это всегда пожалуйста. Так дело не пойдёт. Если я что-то спрашиваю — значит мне это нужно.
— Верно! Вот сейчас поедешь в монастырь и так ей прямо и скажи! — горячо поддержала Мирослава, не сводя с него внимательных глаз. Что-то её стало смущать в поведении любимого мужчины, но что именно — она пока никак не могла понять.
Спустя некоторое время Ратмир подъехал к воротам монастыря, и узнавшая его охрана спокойно распахнула перед ним ворота.
Игуменья Евникия уже ждала его у себя в келье.
— Доброго тебе дня, матушка Евникия, — поприветствовал он её.
— Спаси Бог тебя, Ратмир, — каким-то странно-глухим голосом отозвалась игуменья, перебирая на столе свитки. Ратмир заметил, как дрожат её бледные, чуть искривлённые пальцы с коротко обрезанными ногтями.