Неожиданно раздался странный, жужжащий звук, и в деревянную перекладину прямо рядом с виском Ратмира с резким треском вонзилась оперенная железная стрела. Ратмир резко отдёрнул голову и непонимающе посмотрел на дрожавшую стрелу. Вокруг неё был закручен кусок бересты, накрепко привязанный суровой нитью.
Помощник конюха Фёдор в три прыжка заскочил на террасу и взволнованно посмотрел на Ратмира:
— Не задело тебя, барин?
— Как видишь, нет, — едва слышно произнёс побледневший Ратмир.
— Так давай быстрее за мной на лошадей и искать того, кто стрелял в тебя! Я за лошадьми… — кинулся, было, он вниз к конюшне.
— Стой! — воскликнул Ратмир.
— Чего ждать-то?! Он уйдёт!
— У нас нет ни кольчуги, ни шлема. А без них скакать и искать в темноте вооружённого луком человека глупо, — нахмурился Ратмир, разглядывая торчащую из балки стрелу. — Считай на верную погибель…
— Да, ты, барин, наверное, прав, — нехотя стал подниматься обратно Фёдор. — Тогда что будем делать?
— Пока ничего, — сдвинув брови, произнёс Ратмир, с силой выдёргивая стрелу из балки. Он отвязал от неё бересту и, поднеся поближе к горящей свечке, вслух прочитал: «Первое и последнее предупреждение. Убирайся, покуда цел. Срок — до полудня завтрашнего дня».
— Однако, — только и проговорил помощник конюха.
— Угольком написано… Кто бы это не был — убивать меня он не собирался. По крайней мере — сейчас. Если хотел бы, то сразу в голову и попал бы. Сразу видно, что стрелок отменный, — крутя в руках кусок бересты и размышляя вслух, проговорил Ратмир. — Это предупреждение…
— Что тут у вас? — послышался встревоженный голос Мирославы. Она подошла к Ратмиру в наброшенной на плечи душегрейке. Полы её обшитой кружевами нижней рубахи едва слышно шелестели на каждом шагу. Она взяла из рук Ратмира стрелу. Он сам протянул её кусок бересты. Она прочитала и, охнув, прикрыла ладонью рот.
— Что же это значит, Ратмирушка? — с отчаяньем в голосе спросила она, не сводя с него встревоженного взгляда.
— Это значит, что я на верном пути, — вздохнул Ратмир и, обняв женщину за плечи, кивнул Фёдору: — Иди спать, Фёдор. На Руси есть одна хорошая поговорка: «Утро вечера мудренее». Нам всем нужно отдохнуть, а утром будем уже решать, что делать дальше.
Помощник конюха тоже согласно кивнул и, легко сбежав по ступенькам лестницы, направился к себе на конюшню.
Ратмир с Мирославой зашли в дом. Поставив подсвечник на стол, Мирослава подошла к сидевшему на постели Ратмиру и опустилась перед ним на колени:
— Ратмирушка, сокол мой ясный. Я же могла потерять сейчас тебя навсегда. Скажи мне, что я могу для тебя сделать, чтобы знать, что это поможет тебе избежать такой вот нечаянной погибели?
— А что ты сможешь сделать, Мирослава? — пожав плечами, улыбнулся Ратмир. — Не в силах человек всё предусмотреть. Невозможно уберечься от того, что уже начертано свыше… Значит, пока не судьба… Ложись, милая. Сегодня у меня был нелёгкий денёк. Мне нужно отдохнуть до завтра, — Ратмир с удовольствием растянулся на своей половине постели и, подправив под головой пуховую подушку, прикрыл глаза.
— Конечно, спи, радость моя, — торопливо согласилась Мирослава. — Только спросить я тебя уже давно хотела. А вот после сегодняшней стрелы мне тем более нужно знать. Кто ты, Ратмир? Я только и знаю, что ты — скоморох и друзья твои — скоморохи.
— И что ты хочешь знать? — не открывая глаз, неожиданно жёстким голосом спросил он.
— Ну, есть же у тебя отец с матерью, братья, может сёстры… Где-то ты же жил до этого? — взволнованно глядя на лежавшего перед ней мужчину, произнесла Мирослава. — Вот убили бы тебя сейчас — кому я должна была бы сообщить эту скорбную весть?
— Не убили же, — тем же жестким тоном ответил Ратмир.
— И, Слава Богу, что не убили. Но кто ты, откуда родом?
— Родом я из Суздаля. Батюшка умер, когда мне было восемь лет. Матушка скончалась, когда мне минуло двенадцать. Братьев и сестёр у меня нет. Если убьют — сообщишь моим скоморохам. Этого достаточно, — как отрезал, ответил скоморох и повернулся на бок. — Спи, Мирослава. Я, действительно, очень устал и хочу спать.
— Хорошо, Ратмирушка. А только мне было бы спокойнее, если бы ты рассказал мне побольше о себе. Я ведь так люблю тебя, — жалобно произнесла женщина. В ответ ей была тишина…
Мирослава потушила свечку, легла на спину, накинула на себя лёгкое покрывало и уставилась широко раскрытыми глазами в потолок. По её щеке, освещённой мягким, рассеянным лунным светом скатилась прозрачная слеза…
Глава 4
Ранним утром Ратмир осторожно встал с постели, набросил на себя кафтан и направился к выходу.
— Что так рано поднялся, Ратмирушка? Только светать начало? — приподнялась на локте Мирослава.
— Взглянуть хочу, пока не потоптали, кто там мог быть за забором со стрелами. Может следы какие оставил. А ты спи-спи пока, милая, — озабоченно произнёс Ратмир.
— Куда уж тут спать, — Мирослава тоже встала с постели и потянулась за душегрейкой. — С тобой пойду.
— Послушай меня, Мирослава. Вот мне сейчас совсем не нужно, чтобы ты ходила туда со мной. Я должен один всё внимательно обсмотреть и подумать. А ты только отвлекать будешь. Пойми и не обижайся: я — мужчина и решаю мужские дела. А ты — женщина. Вот и займись по хозяйству или чем другим, — уже другим, не терпящим возражений тоном, произнёс Ратмир и, с лёгкой досадой посмотрев на женщину, шагнул за дверь.
— Хорошо, милый, как скажешь, — Мирослава озадаченно присела на постель и огорчённо вздохнула.
Ратмир вышел за забор и пошёл вдоль него, прикидывая взглядом расстояние и место возможного пребывания неизвестного стрелка из лука. Легкий ночной туман ещё стоял низко над землёй и мешал рассмотреть следы под ногами. Тем не менее, метров за сто от терраски Ратмир увидел на земле отпечатки лошадиных подков. Он присел на корточки и внимательно стал их разглядывать. Потом поднялся и прошёл по ним в сторону от подворья Мирославы ещё метров двести и понял, что следы, скорее всего, ведут к подворьям, расположенным около Девичьего монастыря…
Затем он вернулся на подворье боярыни Мирославы и увидел помощника конюха Фёдора, державшего под уздцы двух лошадей. Поймав удивлённый взгляд Ратмира, тот торопливо пояснил:
— Боярыня Мирослава Авдеевна приказали подготовить их. Сказали, что вы с ней собирались к озеру для гимнастических упражнений. Пойти, позвать её?
Лёгкая досада опять пробежала по лицу скомороха, но он промолчал и только кивнул. Фёдор протянул ему поводья обеих лошадей и опрометью кинулся в терем. Почти тут же он выскочил обратно, и через несколько мгновений следом за ним появилась улыбающаяся женщина с какой-то котомкой в руках.
— Едем, Ратмирушка? — она подошла к лошади и оглянулась на Фёдора. Тот без слов подскочил к ней и помог взобраться на спокойно стоявшее животное. Ратмир пожал плечами и с небольшим усилием забрался на свою лошадь и, тронув поводья, молча, направил её к воротам.
Так они проехали, не разговаривая, почти половину пути до озера.
— Ратмирушка, у меня сердце разрывается от твоего молчания, — наконец-то решилась она. — Скажи, что я не так делаю? Обидела тебя чем? Ты сам не свой стал в эти дни…
— Не обращай внимания, милая, — глуховатым тоном отозвался скоморох, кинув на неё внимательный взгляд. — Сама видела вчера — какие события стали происходить. Вот и идёт голова кругом. Не до любовных утех мне пока, прости.
— А я вовсе не о любовных утехах говорю, — Мирослава покачала головой. — Просто мне кажется, что чем-то я стала тебе докучать. Женщины всегда это чувствуют… Только что именно тебя смущает — не пойму…
— Тебе это кажется, — ответил её собеседник, спешиваясь с лошади. Затем он подошёл ко второй лошади и, придерживая стремя, помог Мирославе спуститься на землю. Неожиданно добавил: — Хотя, да, Мирослава. Есть одно, что не по душе мне порой приходится в наших отношениях…
— И что это? — замерла Мирослава.
— Извини уж за прямоту, но ты в последнее время всё чаще относишься ко мне по-матерински: пытаешься руководить мною, указывать, что мне делать, решаешь за меня все простейшие вопросы… — Ратмир, чуть прищурившись, посмотрел ей прямо в глаза: — А я — мужчина. Я должен сам решать все свои дела. И прости за честность, но заниматься любовными утехами с женщиной, пытающейся заменить тебе мать — противоестественно человеческой натуре…
— Во-о-т как, — растерянно протянула Мирослава. Слова Ратмира неприятно удивили её. — Так я же хочу, чтобы было как лучше для тебя.
— Наверное, — пожал плечами скоморох, стягивая в себя рубаху. — Только мне это не нужно и я этого не просил и не прошу у тебя.
Мирослава присела на траву и, прижав к груди котомку, растерянно замолчала. Покусывая губы, она стала просто наблюдать, как разминает в гимнастических упражнениях своё мускулистое тело Ратмир. Из глаз её покатились прозрачные слезинки.