— Что, Ратмир? — встревожено прошептал старик Никифор. Тот не успел ничего ответить. В этот момент они услышали за дверью чьё-то тяжёлое дыхание. Раздался негромкий стук. Ратмир бесшумно подошёл к двери, встал боком ближе к стене, держа в правой руке кинжал.
— Кто стучит? — спросил он, прислонясь спиной к стене.
— Потешник Ратмир мне нужен. Разговор у меня к нему очень важный. Отворите, тогда скажу — кто я, — раздался взволнованный, дребезжащий женский голос. Удивлённо хмыкнув, Ратмир быстро вернулся к лавке, взял с изголовья серый кафтан и, надев его, открыл дверь. Неяркий свет от горящей свечи заставил его прищуриться. В полумраке коридора он увидел перед собой грузную женщину за семьдесят в чёрном монашеском одеянии. Рядом с ней стоял корчмарь со свечкой в руке. За ними высилась фигура ратника Прохора. Чуть поодаль темнела ещё одна женская фигура. Пожилая женщина жадно взглянула на него: — Не ты ли тот самый потешник Ратмир будешь? Боярин Федоскин сказывал про молодого…
— Ну, я — Ратмир, — настороженно смотрел на неё скоморох. — А тебя-то сюда нелёгкая зачем принесла? Кто ты?
— Дозволь войти в твою комнату и переговорить с тобой наедине? — не дожидаясь ответа, женщина, молча, отобрала горящую свечу у корчмаря и, шагнув в комнату, прикрыла за собой дверь. Ратмир недоумённо следил за ней.
— А это кто? — женщина ткнула указательным пальцем в сторону лежавшего на лавке старика Никифора. — Вели выйти ему. При нём я не буду разговаривать.
— Это мой товарищ и место его здесь. А ты пришла сюда незваной, женщина, и хочешь здесь командовать? Не выйдет, — недовольно посмотрел на неё Ратмир. Он почему-то с первого взгляда проникся непонятной неприязнью к неожиданной гостье. Её поведение только усугубило эту неприязнь. Ратмир распахнул дверь: — Иди, откуда пришла. Не желаю иметь с тобой никаких дел.
— Погоди, Ратмир. Ты же видишь, что это человек монашеского сословия, — неожиданно вступился за женщину старик Никифор и, накинув на себя кафтан, подошёл к ней и участливо спросил: — Что за беда приключилась с тобой, матушка? Присядь вот сюда на лавочку, да расскажи нам. Или мне уйти-таки?
— Спаси тебя Бог за радушие твоё, добрый человек! Но у меня и впрямь разговор один на один с товарищем твоим. Не обессудь! — воскликнула женщина, ободрённая его поддержкой. Она перевела взгляд на Ратмира: — Прости, что ненароком обидела твоего товарища, потешник Ратмир. Беда у меня приключилась страшная. И не знала я, как мне быть. Да только поверенный мой — боярин Федоскин — рассказал мне про тебя. Вот я и приехала просить тебя о милости — помоги мне в беде моей. Я в долгу не останусь.
— Да кто ты? — по-прежнему сухо спросил Ратмир, глядя исподлобья на незваную гостью. Что-то сильно беспокоило его в этой женщине. А что именно — он никак не мог понять.
Матушка промолчала, проводив взглядом закрывшего за собой дверь старика Никифора, и после повернула голову к Ратмиру:
— Я — схимница Серафима из Девичьего монастыря. Игуменья наша матушка Евникия отбыла на днях на богомолье во Владимир. Оставила меня приглядывать за монастырём и сестрами нашими. А сегодня вот такое горе у нас… И к кому обратиться-то? — она поднесла дрожащей рукой свечку так близко к лицу Ратмира, что тот даже отшатнулся назад.
— Поберегись с огнём-то так! — воскликнул раздражённо он и, отойдя в сторону, присел на лавку, указав ей рукой на другую лавку: — Присаживайся, в ногах правды нет.
— Спаси Бог тебя, сынок! — с облегчением присела на другую скамью схимница Серафима. Она поняла, что этот строптивый скоморох всё-таки решил снизойти до её беды. Поставив свечку на стол и достав из кармана монашеского одеяния белый с вышивкой рушник, она утёрла им взмокшее лицо: — А не видела ли я тебя раньше, потешник Ратмир? Уж больно мне лицо твоё знакомым кажется.
— Не знаю. Нет у меня времени на пустые разговоры. Говори, что за беда у тебя. Выслушать — выслушаю, но не обещаю, что смогу помочь, — резко прервал её Ратмир. Он с усилием потёр пальцами переносицу и недовольно уставился на нежданную собеседницу.
— Ехать тебе сейчас со мной нужно. Там всё сам увидишь, — неожиданно залилась слезами женщина.
— Ехать?! — воскликнул раздосадованный Ратмир. — Я не желаю сейчас никуда ехать. Просто расскажи, в чём дело и всё.
— Три послушницы монастыря …страшную погибель свою нашли сегодня в нашей кладовой… — сдавленным голосом сквозь слёзы, тяжело дыша, прошептала матушка Серафима.
— Убили? — вскинул голову Ратмир.
— Порешил их кто-то…страшно порешил. Не пожалели душегубы девиц невинных наших, — женщина преданно уставилась в глаза Ратмиру. — Я поначалу хотела обратиться к покровителям своим при дворе. Остались у меня ещё несколько родственников. Да только потом до меня дошло, что негоже нашему монастырю такие известия в народ пускать. Тайно нужно бы сыск провести, да найти обидчиков и наказать примерно. Чтобы неповадно было такое вытворять.
Ратмир помолчал и неожиданно спросил:
— А кем ты была в миру? Только правду говори мне.
— А мне и скрывать нечего, — приосанилась женщина. — В миру я звалась княгиней Натальей Вельяминовой.
— Кх-м …вот оно как. Значит, не показалось мне, — каким-то странным голосом произнёс Ратмир. Лицо его окаменело, глаза приобрели стальной оттенок. Он прищурился, глядя куда-то мимо незваной гостьи.
— Что скажешь, потешник Ратмир? Нужно тебе ехать туда самому и всё смотреть, — с надеждой склонилась в его сторону женщина.
— Что тут говорить… — каким-то чужим голосом продолжил Ратмир, переведя на неё холодный взгляд. — По убийствам Разбойный приказ должен следствие производить. В Судебнике так сказано. Я не могу поперёк закону идти. Можешь ехать сразу в Разбойный приказ, и там тебе дадут знающих людей.
— Ох, нет! Я же тебе пояснила, потешник, что негоже нам такие истории в народ пускать. Игуменье нашей матушке Евникее и монастырю какой урон будет нанесён! Смотри, я вот тут серебряных монет тебе принесла. Если мало — скажи. Ещё принесу. Только уж не нужна монастырю такая огласка, а тебе и твоим товарищам всякая денежка пригодится, — торопливо зашептала растерявшаяся схимница Серафима.
— Нет, — твёрдо ответил Ратмир и указал на дверь. — Иди, откуда пришла.
— Сынок, да не отказывай ты мне в просьбе моей! Смотри, на колени встаю перед тобой — только помоги! — воскликнула в отчаянии пожилая женщина. Она грузно сползла со скамьи и, тяжело дыша, встала перед Ратмиром на колени. — Да если бы не молва, что только ты можешь верно отыскать татей, разве ж встала бы я на колени перед всякой чернью!
— Чернью, — усмехнулся одними губами побледневший Ратмир и с прищуром посмотрел на стоявшую перед ним на коленях женщину: — Незачем тебе с чернью дела иметь, женщина. Вот и ступай себе с Богом в свою обитель и посылай за дьяком Разбойного приказа.
— Никуда я не пойду, пока не услышу твоего согласия, — твёрдо заявила схимница Серафима, не спуская с Ратмира горящего взора.
— Тогда я пойду отсюда, — пожал плечами скоморох и быстрыми шагами вышел за дверь. Он прошёл во мраке длинного коридора мимо растерявшегося корчмаря и ратника Прохора. Стоявший поодаль старик Никифор кинулся за ним.
— Что ей нужно от тебя, Ратмир? — возбуждённо спросил старик Никифор, догнав Ратмира у конюшни.
— Ты же всё слышал, Никифор! — раздражённо ответил тот.
Никифор пристально посмотрел на своего товарища. Давно он не видел его в таком состоянии. Вернее — никогда ранее.
— Ты не хочешь помочь этой монашке?
— Нет!
— Так и не помогай. Никто тебя не может принудить к этому. Только я не пойму, что это ты так расстроился из-за этого? Ты и раньше отказывал некоторым, но никогда так не переживал, — пожал плечами старик Никифор.
— Прости, Никифор, что накричал на тебя, — с досадой произнёс Ратмир. — Кому понравится, когда ему спать не дают и за ночь дважды будят почём зря?
— И то, правда, — согласился старик Никифор. — Тогда как быть-то?! Я таких баб знаю — будет стоять из упрямства на коленях, пока не свалится замертво.
— А по мне — так пусть стоит, хоть до второго пришествия, — холодно отозвался Ратмир и направился к белевшей в ночном сумраке лестнице, ведшей на сеновал. — Пойдём, Никифор, вот здесь и отоспимся до утра.
Чей-то жалобный всхлип в ночи заставил их замереть на месте.
— Кто здесь? — настороженно спросил Никифор, вглядываясь в темневший в дверном проёме женский силуэт.
— Эт-то я…б-батюшка… — запинаясь и едва сдерживая рыдания, произнесла женщина. Сделав несколько шагов в их сторону, она остановилась.
Мужчины узнали в ней помощницу схимницы Серафимы.
— Ну, чего тебе? — недовольно спросил Ратмир, догадываясь, о чём пойдёт речь, и сильно досадуя из-за этого.
— Д-дочь т-там….т-там моя дочь…Настенька, — не в силах больше сдерживаться, глухо зарыдала женщина и опустилась на колени.
Ратмир отвернулся, с раздражением простонал и с силой ударил кулаком по ошкуренному деревянному столбу, служившему опорой для сеновала в конюшне. Зафыркали и заржали испуганные звуком удара лошади в своих яслях. Старик Никифор вздрогнул и повторно с удивлением посмотрел на Ратмира.
— Простите, люди д-добрые, — продолжила рыдать келейница Ефросинья. — Только душа моя и сердце в клочья рвутся, как вспомню кол, торчащий из шеи моей Настюши…