Неожиданно послышался приближавшийся топот копыт. Ольга насторожилась и ещё сильнее принялась жевать свои губы до пунцового цвета. Затем облизнула их язычком и с улыбкой уставилась в сторону дороги. Внезапно лицо её вытянулось, и улыбка тут же сошла с сочных, ярких губ — на пригорке показалась Мирослава верхом на гнедом коне. К седлу её коня был приторочен свёрнутый в рулон мужской кафтан.
— Вот так встреча! — почти спокойным голосом произнесла Мирослава. Казалось, что она не сильно была удивлена встречей с девушкой. — Что, не прискакал ещё добрый молодец? Или я рановато объявилась?
— Кхм… — только и смогла выдавить из себя ошарашенная Ольга, не сводя с женщины изумлённого взгляда. Но быстро придя в себя, она пожала плечами и по-детски беззащитно улыбнулась: — О чём вы, тётушка?
— Змея подколодная тебе тётушка. А я для тебя — Мирослава Авдеевна. И нечего мне здесь дурочку из себя разыгрывать, — грубо ответила ей женщина и направила коня прямо на сидевшую под кустом Ольгу.
Мужчина, сидевший на противоположном берегу озера, оторвал спину от дерева и, вытянув шею, стал внимательно следить за происходящим на том берегу.
— Ой, что же вы делаете, Мирослава Авдеевна?! — жалобно воскликнула девушка, закрываясь обеими рукам от нависшей над ней большой лошадиной морды. — Я же боюсь! Что я вам плохого сделала?
— И ты ещё спрашиваешь?! — грозно сдвинула брови Мирослава. — Ты — малолетняя потаскушка!
— За что вы меня так называете? — заплакала Ольга, прикрыв лицо руками. — Что я вам плохого сделала? — жалобно повторила она, продолжая отчаянно рыдать.
— За то, что ты, гадина малолетняя, посмела на чужого мужика позариться. Да он же тебе в отцы годится! Что тебе среди сверстников ухажёров не хватает? И, вообще, откуда ты здесь взялась на мою голову?! Никогда мне бабка твоя, Анна Дмитриевна, не говорила мне про тебя, — продолжая удерживать коня над беззащитной девушкой, сурово произнесла Мирослава.
— М-м-ирослава Ав-вдеевна, уб-берите, пожалуйста л-лошадь, — начав от волнения заикаться, жалобно попросила девушка. — А матушка м-моя с-сбегала из д-дому и п-потому они с-с б-ба-бушкой н-не р-разговаивали д-долго…
— Мирослава, отведи от неё коня немедленно! — неожиданно за спиной боярыни Кольчугиной раздался жёсткий голос Ратмира. Лицо её разом полыхнуло огнём, и она нехотя отвела коня в сторону. С болью в сердце Мирослава увидела, как скоморох тут же подбежал к всхлипывавшей девушке. Он нежно обнял Ольгу за плечи, прижал к себе и гневно посмотрел на Мирославу:
— Что ты творишь, Мирослава?! Кто тебе дал право так измываться над Олюшкой?
— Моя любовь к тебе, — смело ответила Мирослава, глядя прямо в глаза Ратмиру.
— Разве же это любовь?! — с горечью произнёс он, поглаживая рукой по голове, затихшую в его объятиях девушку. — Любовь — это когда любят оба и никто никого не заставляет любить насильно.
— Так разве же я тебя заставляла себя любить? — изумилась, терзаемая видом прижимающейся к Ратмиру девушки, Мирослава. Она ловко спешилась и встала подле коня, держа его под уздцы и с кнутом в другой руке.
— Я никогда и не говорил, что любил тебя, — негромко произнёс Ратмир, посмотрев боярыне Кольчуговой прямо в глаза.
— Так что же это было, Ратмирушка? — в отчаянии прошептала она и прижала пальцы к губам. В глазах её появились слёзы.
— Кто она тебе? — тихо спросила Ольга, подняв глаза на скомороха и продолжая крепко обнимать его.
— Это боярыня Кольчугова. Мне она никто.
— А почему она говорит, что ты любил её? — несмело спросила девушка, не спуская с него глаз. Её тёплое дыхание касалось шеи Ратмира, и он почувствовал, как лёгкая истома начинает охватывать всё его тело.
— Она ошибается, радость моя, — Ратмир коснулся губами её волос, вдохнул их чудный аромат и добавил, вновь глядя прямо в глаза Мирославы: — Я только тебя люблю, Олюшка моя. И только с тобой я хотел бы провести остаток своей жизни.
— Опомнись, Ратмир! — воскликнула боярыня Кольчугова не в силах больше выносить такие муки. — Разве же ты не видишь, что она ещё совсем дитё и сама не знает, что ей нужно! Вот посмотришь, вспомнишь ещё мои слова. Наиграется она тобой и променяет на молодого, богатого… А я тебя всю свою жизнь буду любить и лелеять. Пылинке не дам на тебя сесть… Вернись ко мне, Ратмирушка…
— Нет, Мирослава, — покачал головой Ратмир. — Лучше год прожить с любимой, чем всю жизнь с постылой…
— Постылой?! — ахнула Мирослава, и схватилась обеими руками за щёки. — Так я для тебя постылая?
Ратмир не успел ничего ответить, так как в этот момент со стороны дороги опять послышался приближавшийся лошадиный топот, но на этот раз уже двух лошадей и чьи-то грубые, мужские крики под свист кнута.
Стоявшие все трое переглянулись и растерянно уставились в сторону дороги. Через несколько секунд на пригорке появились два здоровенных бородатых всадника, размахивавших кнутами и палицами.
Ратмир крепче прижал к себе Ольгу и быстрым взглядом окинул окрестности в поисках подручных средств защиты.
— Ну, что, Ратмирка! — крикнул один из них. — Вот и настал твой смертный час!
При этих словах, неизвестный мужик, сидевший на том берегу озера, стараясь быть незаметным, вскочил на ноги и исчез в лесных зарослях.
— Стойте, мужики! Что происходит?! — крикнул скоморох, пытаясь выиграть время и найти возможность спасти женщин и спастись самому. Он с отчаяньем посмотрел на своего коня, пасшегося поодаль. Там к седлу были приторочены сабля и оружие. Ратмир оглянулся на Мирославу и увидел у неё в руках кнут. Женщина поняла его без слов и кинула ему этот кнут. Ратмир тут же толкнул Ольгу на землю со словами: «Лежи смирно» и, подхватив кнут, шагнул навстречу бородатым мужикам: — А теперь поговорим… Узнал я вас, мужики. Это же вы вместе с Никиткой в тот раз напали на меня. Где скрывались-то после того, как с позором бежали тогда от кнута?
— Борзый ты, скоморох! Не твоего ума дело — где мы были. Да и не от твоего кнута утекли мы тогда. А вот сейчас-то ты уже точно ничего не сможешь сделать. Потому как две твои бабы тута. И думаешь, небось, как их спасти от наших любовных намерений. Иль стрекача дашь? А мы-то бабами этими в обязательном порядке попользуемся, — радостно загоготал один из них по имени Фрол.
— Это успеется, — хмуро рявкнул на него второй всадник по имени Демидка. — Сначала давай с Ратмиркой расправимся. А то потом опять от Васьки лещей схлопочем. А ну, бабы, в сторону! — крикнул он растерявшимся женщинам.
— Сделайте, как он сказал, — неожиданно крикнул Мирославе Ратмир и указал глазами в сторону кустарника, где до этого сидела Ольга. — И бегите отсюда обе! Мне так будет сподручнее.
Мирослава кивнула и, подойдя быстрым шагом к лежавшей на земле Ольге, подхватила её за плечи, рывком подняла на ноги и потащила за собой к кустам.
— Ну-ну, — усмехнулся Фрол, направляя на Ратмира своего коня и помахивая кнутом. — Говоришь, легче тебе будет? А я бы на твоём месте ни разу и не сопротивлялся бы. Тогда и смертушка была бы и скорая и безмучительная…
— Это мы ещё посмотрим, — увереннее пробормотал Ратмир, убедившись, что женщины находятся в более-менее безопасном месте.
Фрол кивнул Демидке и тот начал заходить на лошади с другой стороны. Ратмир сделал шаг назад к озеру, оценивая обстановку…
— Что, так и будем стоять и смотреть? — тихо шепнула Мирослава стоявшей рядом Ольге.
— Что предлагаете, Мирослава Авдеевна? — также тихо отозвалась та, не спуская глаз с Ратмира.
— Видишь обломки брёвен под кустами?
— Ага, большие, — Ольга кинула быстрый взгляд под кусты. — Под ноги лошадям кинем?
— Догадливая, — мрачно усмехнулась боярыня Кольчугова. — Кинем — лошади с перепугу шарахнутся. Глядишь и скинут того или другого…
— Ага, или сразу обоих… — поддержала её мысль Ольга, продолжая внимательно наблюдать за медленно загонявшими Ратмира к озеру всадниками. — Надо уже кидать, а то ему одному с двумя такими кабанами не справится.
— Ну, с Богом! — негромко произнесла Мирослава, и они обе почти одновременно наклонились к увесистым обломкам павших деревьев и, подхватив их, тяжело побежали по песчаному берегу в сторону всадников и кинули обломки брёвен прямо под ноги лошадям. Испуганные лошади, заржав, встали на дыбы. Мирослава с Ольгой кинулись обратно к кустам за новыми обломками деревьев.
Страшно ругаясь, всадники попытались удержаться на своих скакунах. В глазах Ратмира мелькнули чёртики и он, мастерски размахнувшись кнутом, зацепил сначала одного всадника и скинул его на землю. Та же участь постигла и второго. Пока они, возясь в пыли, поднимались с земли, Ратмир точными ударами кнута заставил их лошадей ускакать прочь от озера.
— Ну, вы даёте! — восхищённо крикнул он в сторону кустов, где находились Мирослава с Ольгой, и направился было в сторону Фрола и Демидки.
Но в этот момент вновь неожиданно со стороны дороги послышался топот копыт уже нескольких лошадей и на пригорке появились четыре всадника в зипунах и летних ватниках с копьями наперевес. Их бородатые, мрачные лица в шапках-ермолках не предвещали ничего хорошего. Всадники безмолвно проскакали мимо Ратмира и женщин прямиком к Демидке и Фролу. Те закричали страшными голосами и побежали в кусты. Перепуганные женщины подбежали к Ратмиру и крепко прижались к нему с двух сторон. Он машинально обнял их обеих и обескуражено наблюдал за тем, как молчаливые всадники догнали убегавших Фролку и Демидку и поочерёдно всадили в каждого из них свои копья. Те завизжали как свиньи и тут же смолкли. Всадники развернулись и, держа на весу окровавленные копья, также безмолвно проскакали мимо растерянных Ратмира и его женщин и исчезли за пригорком…
Неожиданно Ратмир услышал негромкий свист с другого берега озера. Он повернул голову и увидел там того же самого темноволосого бородатого мужика, что спас ему жизнь несколько дней назад, когда эти же грабастики напали на него возле Девичьего монастыря.
— Кто же ты, дружище? — крикнул ему Ратмир, выпуская из объятий Ольгу и Мирославу.