— Ну, то-то же, — усмехнулся тот и подал своим знак рукой. Опричники, громко переговариваясь, гурьбой вышли из дома. Ратмир подошёл к лежавшему на полу певчему Никитке и, опустившись на колено, прикрыл ему застывшие в безумном ужасе глаза. В этот момент послышался свист кнутов, лошадиное ржание. Опричники с хохотом и гоготом ускакали со двора. Наступила зловещая тишина…
Ратмир тяжело шагая на неверных ногах, вышел на крыльцо и, повернув голову, замер от неожиданности: прямо на него смотрели мёртвые глаза отца Павла, скрючившегося у деревянных перекладин крыльца. Окровавленными руками он держался за нож, всаженный ему в область грудины под самую рукоятку. Внезапно Ратмир увидел, что из кармана кафтана отца Павла торчит какая-то светлая трубка. Он присел, взял её в руки и стал рассматривать. Трубка оказалась небольшим оленьим рогом обрубленным с обеих концов.
Внезапно Ратмира осенила какая-то мысль, и он пошёл вокруг дома, внимательно разглядывая всё у себя под ногами и вокруг. Дойдя до места, куда выходило окно опочивальни певчего Никитки, скоморох ещё более внимательным взглядом окинул всё вокруг, и его внимание привлекла странная длинная палка в детскую руку толщиной торопливо сунутая кем-то в кустарник, разросшийся прямо у стены дома. Ратмир осторожно вытащил её и увидел, что палка внутри была полая и что с одного конца на палке были свежие царапины. А на другом конце палки он увидел несколько седых волосков, зацепившихся за неровности на срезе.
Скоморох вздохнул, аккуратно снял волоски и, завернув их в лист лопуха, положил себе за пазуху. Потом достал оттуда же обрезок оленьего рога и попытался приладить его к концу палки, где были найдены седые волоски. Конец рога лёг в пазы палки в самый раз. Ратмир поднял глаза сверху и стал рассматривать окно опочивальни певчего. Но там он не увидел ничего похожего на то, что искал и нахмурился. В этот же момент его взгляд привлекло темневшее округлое отверстие в большом бревне, служившем опорой для стен второго этажа. Ратмир осторожно поднял палку и протянул противоположный её конец прямо к этому отверстию. Конец палки плотно вошёл в отверстие. Ратмир присел и ухнул в олений рог. Сверху послышался странный, гулкий звук. Ратмир отпустил руки, придерживая рог — палка продолжала висеть.
Тогда скоморох быстрым шагом направился к входу в дом и через пару минут уже внимательно рассматривал отверстие в том самом деревянном бревне, что крепило брёвна второго этажа. Увидеть его можно было, только если пригнуться к самому полу.
— Ну, вот оно и есть то место, откуда Никитке вещал голос. Ай да, отец Павел! — хмуро покачал головой Ратмир. — Такой бы ум да на доброе дело!
Ратмир спустился вниз и, кинув взгляд на остывавшее тело певчего Никитки, вышел за порог. Там он достал из кармана кафтана лист лопуха. Развернул его, аккуратно взял седые волоски и, опустившись на одно колено около мёртвого отца Павла, приложил их к бороде мертвеца. Сомнений не было — волоски с раструба палки принадлежали отцу Павлу.
Ратмир поднялся на ноги и быстрым шагом направился во двор к своей лошади. К счастью, она оказалась на месте и, легко вскочив на неё, скоморох направился к подворью Михайловой Анны Дмитриевны.
Глава 14
Подъехав к подворью, Ратмир быстро спешился и подвешенным деревянным молотком сильно постучал по деревянным, оббитым железными узорами воротам.
— Кто тама? — раздался мужской с хрипотцой голос.
— Мне нужна Анна Дмитриевна. Дело у меня к ней срочное, — нетерпеливо опять постучал в ворота скоморох.
— Счас отопру. Что стучать-то беспрерывно? — беззлобно проворчал тот же мужской голос и загремел засовами. Вот одна из половин ворот сдвинулась со страшным скрипом с места и в образовавшемся проёме неожиданно возникла приземистая женская фигура в зипуне и видавшем виды кокошнике. Женщина бочком выбралась из ворот, кинула на Ратмира быстрый, острый взгляд маленьких, чёрных глаз, чему-то усмехнулась, и торопливо зашагала в сторону маленьких лачужек, стоявших в низине, у самой рекой.
— К Анне Дмитриевне я, — Ратмир по-хозяйски шагнул во двор.
— Так это… нет ещё хозяйки-то, — смущённо почесал затылок худой, желтушный мужик лет сорока с реденькой, сивой бородкой на остром подбородке.
— Ой, Ратмир! Пришёл, как и обещал, — неожиданно раздался нежный голос Ольги из открытого окна терема на втором этаже. — Никодим, покажи ему, где вход, — попросила она мужика, открывавшего ворота. Тот прищурился, пожал плечами и рукой махнул куда-то в сторону дома. Ратмир торопливо зашагал в ту сторону. Мужик внимательно посмотрел ему вслед, сплюнул и пошёл к себе в сторожку.
Ратмир шагнул за дверь вовнутрь терема и оказался в просторной, чистой, светлой горнице. По ступенькам деревянной, добела отскобленной ножом лестницы навстречу ему спустилась Ольга. Её глаза сияли восторгом, маленькая грудь под нежно — розовым платьем вздымалась от волнения.
— Где твоя тётушка? — Ратмир не сводил с неё глаз. — У меня мало времени. Я пришёл просить твоей руки.
— Ой, моей руки! — смущённо воскликнула девушка и зарделась как маков цвет. — А тётушка же на послушании в монастыре, хлеба печёт для сестёр. Она вернётся только к вечеру… Но ведь она не может дать благословения. Только мой батюшка… А он будет в Москве только через десять дней…
— А где твой братец? Где остальные?
— Никого нет. Братец гостит у наших родных в Новгороде. Холопы исполняют свои повинности… — пожала плечами Ольга и, грациозно подбежав к Ратмиру, взяла его за руку. — Разве тебе мало меня одной.
— Девонька моя любимая, — у Ратмира перехватило дыхание, и он поднёс к губам её руку. Она посмотрела на него каким-то серьёзным, почти взрослым взглядом и дыхание её стало учащаться, сочные губы приоткрылись…
Не помня себя, Ратмир притянул её к себе и, крепко обняв, страстно зашептал: — Олюшка, свет мой ясный! Полюбил я тебя всем сердцем… Вчера и сегодня был я на краю гибели и не знаю, что меня ещё ждёт завтра… Нет моих сил больше терпеть эту муку, — Ратмир чуть отпустил её и, взяв за плечи, посмотрел прямо в глаза девушки: — Прошу только об одном — стань моей прямо сейчас. Если уж и суждено мне завтра погибнуть, так я буду знать, что ты моя на веки вечные…Клянусь тебе, что как только мы окажемся в Италии, так тотчас же и обвенчаемся!
Ольга продолжала смотреть на него тем странным, почти взрослым взглядом. Её грудь часто вздымалась, а тонкие крылья носа трепетали…
— Да… я согласна… — прошептала она одними губами и глаза её неожиданно стали наполняться слезами. — Я так люблю тебя, Ратмир… я согласна, — повторила она и сама уже прильнула губами к его напрягшейся мускулистой шее.
— Где твоя опочивальня? — прошептал он, теряя над собой контроль и подхватывая на руки её легкое тело в нежном, кисейном платье.
Девушка махнула рукой в сторону ступенек и, спустя несколько мгновений Ратмир уже открыл ногой дверь в девичью опочивальню.
— Солнышко моё… ладушка моя… ягодка моя сладкая, — возбуждённо прошептал Ратмир, бережно опуская Ольгу на атласное покрывало узкой девичьей постели под балдахином.
— Только, пожалуйста… Ратмир… — прошептала она, пытаясь улыбаться, но глаза её были полны слёз.
— Да, моя девочка…не бойся…я буду очень нежен … Я постараюсь не причинить тебе боли… — Ратмир рывком скинул себя кафтан, сбросил сапоги. Он опустился на колени перед её постелью и рукой наконец-то коснулся до вожделенной узкой щиколотки девушки и сжал её. Она чуть застонала.
— Прости, радость моя, — выдохнул он и, склонившись над ней, нежно провёл пальцем по быстро бившейся на виске девушки синей жилке, по её полураскрытым губам и наконец, сам жадно приник к ним своими губами…
— Ещё никогда в жизни я не был так счастлив как сейчас, — негромко, но взволнованно произнёс Ратмир спустя некоторое время. Он лежал на спине, подложив левую руку под голову. Пальцами правой руки перебирал шелковистые пряди волос Ольги, чья голова лежала у него на груди. Девушка нервно покусывала губы и, казалось, теперь не знала как себя вести.
— Что же теперь будет, Ратмирушка? — стеснительно прошептала она, не поднимая на него глаз.
— А теперь мне сам дьявол на страшен, Олюшка моя, — ответил скоморох. — И я сделаю всё, чтобы устроить наше счастье.
— Ведь твои злоключения уже закончились? — неожиданно спросила она.
— Да нет, радость моя. К сожалению — нет. Становится слишком опасно. Нам с тобой придётся сегодня же укрыться в итальянском посольстве. И сегодня же нужно начать готовить документы на выезд из этой страны. Только, когда мы окажемся в Италии, я буду спокоен за тебя.
— Что ты такое говоришь?! — Ольга от удивления даже приподнялась на локте, не замечая, что грудь её оголилась. — Разве же нас примут в итальянском посольстве? И почему мы там должны скрываться? Что ты такого натворил, Ратмирушка? Мы, что, и вправду поедем в Италию?!
— Да, радость моя. А в итальянском посольстве мои друзья и они помогут нам уехать в мою любимую, солнечную Италию. Ты тоже обязательно её полюбишь. И там я тебя познакомлю с моим Учителем…
— Учителем? Ты никогда не говорил мне о нём, — по-детски удивлённо проговорила Ольга и, спохватившись, прикрыла грудь покрывалом.
— Не нужно, — Ратмир придержал край покрывала. — Дай мне возможность любоваться этой красотой. А Учитель мой — это святой для меня человек. И если бы не он, то ещё неизвестно кем и где я сейчас был бы.
— Он тоже живёт в Италии?
— Да, Олюшка и он будет очень рад нашему счастью.
— А как зовут твоего Учителя? Ты с таким уважением говоришь о нём, — по-детски рассудительно произнесла Ольга.
— О нём мы с тобой потом поговорим. А сейчас, душа моя, я прошу тебя остаться дома и ждать моего приезда. Собери только всё самое необходимое. Я сегодня же перевезу тебя в посольство…
— В итальянское? — уточнила Ольга и глубоко вздохнула: — Ох, Ратмирушка, что-то так страшно мне.
— Не бойся, ангел мой, — Ратмир пальцем приподнял за подбородок её чудную головку, лежавшую у него на груди. Он вновь восхитился отточенными чертами лица девушки и бездонной фиалковой красотой её выразительных глаз. Губы Ольги были полураскрыты, и она была так привлекательна в своей беззащитности и наивности. Ратмир провёл рукой по шелковистой коже вдоль её горячей спины, дошёл до ложбинки между бёдер … Ольга вздрогнула, и слегка сжалась…
— Не бойся, счастье моё, — дыхание Ратмира вновь стало частым и тяжёлым и, дрожа от нетерпения, скоморох опрокинул девушку на спину, Его тяжёлая рука легла на девичью грудь, а правым коленом он осторожно раздвинул её бёдра…
Спустя некоторое время Ратмир, уже одетый, стоял у окна и внимательно оглядывал окрестности.
— Если бы ты знала, ангел мой, как мне не хочется сейчас расставаться с тобой! — с сильной досадой произнёс он, отходя от окна. — Но мне сейчас очень нужно переговорить с Антонио. У меня ведь тут ещё остаются дела.