Никки лежала на больничной койке и неотрывно наблюдала, как в ее вены закачиваются жидкости и лекарства. Кружилась голова. Пациентка огляделась в поисках своей сумочки — хотела позвонить Эллен, нуждаясь хотя бы в небольшой моральной поддержке, затем посмотрела на часы. Эллен уже закрыла магазин и ушла проводить занятие йогой.
Уйти. Уйти. Слово застряло в голове.
Джека не стало. Джек мертв. Перед глазами промелькнула картинка, как его тело вытащили из багажника. Никки вспомнила кровь, и желудок скрутило.
Наверное, придется купить новый коврик в машину. Когда она в первый раз увидела Джека, скрюченного в ее багажнике, то крови не заметила. Но когда коронер вытащил тело бывшего мужа наружу…
Картинка вспыхнула снова. Желудок угрожал взбунтоваться. Хотя ему уже нечем бунтовать.
С двухсотдолларовым ужином Никки уже давно распрощалась. Сейчас ее донимали лишь пустые рвотные позывы и ощущение, что она умудрилась надорвать легкие.
Джек мертв.
Теперь Никки сомневалась, что послужило причиной недомогания: паника или цыпленок под соусом «Марсала».
Выяснить это означало, перевалит ее и без того выжатый до последней капли банковский счет за тысячедолларовую отметку или нет. Н-да, в свое время она отдала предпочтение страховке с более низкими премиями, но более высокими отчислениями. Никки вообще редко болела. Все просто и ясно — она не могла себе позволить болеть.
Однако в данный момент она больна. Так больна, что ее желудок выблевал все лекарство, заблевал тело ее мертвого бывшего мужа и парня, с которым она столкнулась на автостоянке. Интересно, он коп или простой зевака? Вопрос вертелся в голове, и на несчастную накатила новая волна тошноты. Стиснув пластмассовый розовый тазик, который на случай нового приступа ей вручила медсестра, Никки поборола тошноту.
Закрыв глаза, она припомнила, как незнакомец со стоянки смотрел на нее с высоты своего роста. Его голубые глаза оказались темнее ее глаз, однако темно-каштановые волосы и оливкового оттенка кожа делали их более выразительными — особенно выразительными. И Никки заметила его взгляд, обеспокоенный и почти извиняющийся, даже, когда единственным, кто должен был приносить извинения — явно она. Но Никки понятия не имела о правилах хорошего тона для подобных ситуаций. Прежде ее никогда ни на кого не выворачивало.
Во-первых, она уделала его обувь, а потом… Господи, ей и думать не хотелось о том месиве, что осталось на его футболке.
Или выражении его лица. Или хохоте на заднем плане.
— Не думай об этом. — В мозгу вспыхнуло воспоминание о рубашке Джека — всей той крови.
Мертв. Джек мертв.
— Не думай об этом.
В груди саднило. Никки не испытала никакого трепета, увидев бывшего в ресторане, но почти три года она его любила. Обожала. Ее мир вращался вокруг этого человека, она пыталась сделать его счастливым, пыталась быть той женой, какую он хотел, а он разбил ей сердце.
— Не думай об этом.
— Не думай о чем? — спросил мужской голос у двери.
Раздетый по пояс Даллас припарковался перед офисом, между машинами Остина и Тайлера. Схватив с приборной панели испачканную рвотой футболку, он поспешил в здание. У дверей его встретил Бад — язык наружу, короткое коренастое тело от носа до хвоста виляет от радости при виде хозяина.
— Привет, Бад. — Присев, он погладил пса. — Нет! — скомандовал Даллас, стоило Баду направиться прямиком к его кроссовкам, будто пес учуял что-то аппетитное. Даллас поспешно выпрямился и зашагал в офис, откуда доносились голоса. Бад увязался следом. Пока они шли, его когти стучали по паркету, а нос все принюхивался.
Заглянув в офис, Даллас с порога обратился к партнерам:
— Сделайте одолжение: пробейте Никки Хант и самое основное мне на стол. Затем достаньте адрес ресторана «Веннис», пока я быстро, очень быстро приму душ. — Он встретился взглядом с Остином. — Хорошо поработал над делом Нэнса. С меня пиво.
Тайлер вбил в свой компьютер:
— Никки Хант, иди к папочке. — Он оторвался от экрана. — Что стряслось? Эта женщина тебя без рубашки оставила?
— Не совсем, — признался Даллас. Позже им расскажет, пусть хорошенько посмеются — хотя он не считал этот случай таким уж забавным. Однако когда младший О’Коннор покидал место преступления, парни все еще не могли угомониться. Нахмурившись, Даллас с Бадом на хвосте направился в холл. Дом, милый дом.
Когда Даллас нашел здание и предложил Тайлеру и Остину открыть «Не трожь Техас!» — их собственное детективное агентство — обоих приятелей передернуло от стоимости дома. Даллас же смекнул, что за пятьдесят тысяч сверху часть здания легко превратится в маленькую квартирку.
Шагнув в ванную, он собрался было запустить футболку в стопку с грязным бельем, но, поразмыслив, отправил ее в мусорную корзину. Сбросив кроссовки, поставил их на столешницу, подальше от Бада. Разделся и, не дожидаясь пока потечет теплая вода, прыгнул под душ. Намылился, сполоснулся и схватил полотенце.
Чуть погодя, наполовину одетый, он открыл дверь, ведущую в офисный коридор.
— Нарыли что-нибудь?
— Тут две Никки Хант, — откликнулся Тайлер. — Одна стриптизерша, очень горячая штучка, другая художница и почти такая же горячая. Так которая?
— Ты же понимаешь, за какую мы голосуем? — громко высказался Остин.
Даллас натянул футболку через голову и представил женщину со стоянки. Она была сексапильной, но в том ли духе, что и стриптизерши? Бывают ли стриптизерши такими мягкими?
— Не знаю, — ответил он и провел рукой по влажным волосам. — Они обе местные?
— Почти, — отозвался Остин. — Стриптизерша из Хьюстона.
— Блондинка? — предложил Даллас.
— Они обе блондинки, — не удержался от смешка Тайлер. — Погоди, знаю. У нее третий или четвертый?
— Третий, — ответил Даллас.
— Побеждает художница, — подытожил Тайлер.
— Проклятье, — ругнулся Остин. — Я-то надеялся, ты со второй знакóм и меня представишь.
— Можно подумать я бы ее для себя не придержал. — Даллас сгреб ключи и пошел обратно в холл, задержавшись у двери офиса. — Что еще узнали?
Тайлер поднял взгляд.
— У нее галерея — продает свои работы и некоторых других художников в магазине на площади.
— Это связано с тем убийством, что свалилось тебе на голову? — серьезно спросил Остин.
— Ага.
— Не жертва? — Тайлер бросил сочувственный взгляд на экран за своей спиной.
— Не-а. В ее багажнике нашли тело бывшего мужа.
— Она поработала? — спросил Тайлер.
— Не уверен. — Даллас мысленно содрогнулся, припомнив, как вынес ей приговор. — Достал адрес «Веннис»?
— Да, Уолтерс-стрит, два-два-три-четыре. Тольке лучше бы тебе галстук надеть. Для высших слоев местечко.
— Вряд ли я буду обедать. — Что-то брякнуло о ногу Далласа. Он опустил взгляд туда, где Бад уронил свою миску. — У тебя все мысли только о еде, парень?
— Дела обстояли бы по-другому, позволь ты ему немного оттянуться, — поддразнил Остин.
— Когда докажет, что знает, как пользоваться презервативом. Тогда и позволю.
— Компания нужна? — спросил Тайлер.
Даллас оглянулся.
— Не-а. Но не мог бы ты выгулять и покормить Бада? Я могу припоздниться.
— Да, к слову о Баде, — шутливые нотки в голосе Тайлера угасли. — Забыл сообщить, тут для тебя кое-какие бумаги от адвоката Серены.
— Дерьмо! — Даллас резко развернулся, шагнул в офис и выхватил из руки Тайлера конверт. Надорвал его и прочел несколько первых строчек. — Она, мать ее, это делает. Можете, мать ее, поверить, что она в самом деле это делает? Совместная опека, хрена с два!
Тайлер опустился на спинку кресла.
— Ей нужен ты, а не собака.
— Сам ее вкусненьким побаловал, — улыбаясь, заметил Остин.
— Это был секс мести, — вставил слово Тайлер. — Я бы не отказался разок так отомстить Лизе. Как следует ее отшпилить, а потом послать лесом.
— Это была чертова ошибка — Та, о которой Даллас горько сожалел. Он только-только закончил ремонт квартиры и позвал нескольких парней перекинуться в покер, «обмыть» новые хоромы. Парни ушли, Даллас как раз приканчивал последнюю банку пива — на две сверх своей нормы. И тут явилась Серена, заверяя, что пришла проведать Бада, а Даллас весьма поднабрался, чтобы ее впустить. Просто пьян и возбужден, чтобы не отмахиваться от ее авансов. Хотя он четко помнил, как говорил ей: «Если мы этим займемся, то это совершенно ничего не значит».
Только О’Коннор скатился с нежданной гостьи, как вспомнил о кольце на ее пальце и осознал, как заблуждался. Кое-что это значило. Это значило: если Сирена была способна спать с ним, Далласом, пока носила помолвочное кольцо Билла, тогда, пожалуй, она, запросто могла спать с Биллом, ее начальником, в течение последних пяти лет, пока носила обручальное кольцо Далласа.
Когда он предъявил ей свои подозрения, Серена призналась, дескать, был у них с боссом разовый перепих, но конечно же, заверила она Далласа, тогда это ничего не значило.
В точку!
Он вышел из себя. И даже не потому, что она ему изменила.
А потому что ни разу за весь брак — и, провалиться ему на этом месте, если он не отверг несколько симпатичных задниц — он не изменял Серене. И почему?! Да потому что он чертов кретин!
Даллас уставился на бумаги. Он начал сминать их в комок, и тут в нижней части почтового бланка его внимание привлекли имена адвокатов.
Джек Леон. Вот почему ему знакомо это имя. Мертвый парень в багажнике Никки Хант был сотрудником преуспевающей адвокатской конторы, в которую Серена, в свое время, обратилась за разводом и теперь использовала, чтобы выбить опеку над собакой Далласа.
Возвращаясь мыслями к убийству, он швырнул бумаги на стол Тайлеру.
— Окажи мне еще одну услугу. Пробей Джека Леона, адвоката, и позвони мне. И не забудь покормить Бада.
— О чем вам не стоит думать?
Никки подняла глаза на вошедшего в ее крошечное, огороженное занавеской пространство детектива Энтони О’Коннора. Она уж было подумала, что ее навестил парень, которого она использовала вместо пакета для рвоты. Но не судьба, это всего лишь обвиняющий ее в убийстве Джека коп-главнюк.
Не то чтобы она особо беспокоилась. Она невиновна. Беспокоятся только преступники, ведь так?
— Простите, — сказала Никки. — Я иногда разговариваю сама с собой. — Подступила тошнота, и Никки, глянув на висевший слева от нее пакетик с жидкостью, притянула тазик поближе. Врач заверил, что лекарства в капельнице в конце концов успокоят ее желудок.
— Пожалуй, вы можете рассказать мне, что это ваше «Я» говорит о событиях этого вечера.
Вот снова — обвинительный тон, отражавшийся на его лице. Взгляд стал жестче, правая бровь слегка выгнулась, а губы сжались в тонкую линию. Если он пытался ее запугать, то мог поставить себе «отлично». Этот пристальный неодобрительный взгляд явно наводил страх. Парня так смотреть в полицейской академии научили?
«Наверное, мне следует беспокоиться».
— Вы же на самом деле не думаете, что это сделала я? — Желудок снова скрутило. Она глянула на капельницу. «В конце концов» еще не скоро наступит.
— Это сделали вы?
— Нет. — Никки села и расправила плечи, стараясь сойти за человека с сильным характером. Разумеется, задачка не из легких, когда на тебе больничная сорочка с открытым задом, а в подоле примостился розовый, как то самое средство от расстройства желудка, больничный тазик.
Выгнутая бровь полицейского говорила, что он ей не верил.
Как ей убедить его? Или, может, лучше вообще ничего не говорить. Она подумывала попросить адвоката, но вместо этого решила прочистить неугомонный желудок.
Вернее, проделать подобные телодвижения.
Когда сухие позывы прекратились, коп подал ей влажную салфетку. Она подняла глаза и встретилась с его темно-карим взглядом в надежде, что подозрение исчезло без следа. Не-а. Очевидно, детектив не способен быть милым с людьми, которых считает убийцами.
— Зачем мне засовывать его в багажник? — выпалила она и вытерла лицо салфеткой, на случай если по причине своего нового способа коротать время пустила слюни.
Взгляд полицейского стал еще холоднее.
— Почему бы вам мне об этом не рассказать?
— Почему бы вам на минутку не выйти. — Медсестра, полная афроамериканка, вплыла из-за занавески. — Мне нужно взять кровь. — Она недобро зыркнула на детектива, и тот удалился.
Никки посмотрела на медсестру.
— Я не убивала своего бывшего.
— Милочка, сдается мне, если твой бывший хотя бы приблизительно был так же плох, как мой, или так же груб, как был груб со мной тот коп, что доставил тебя сюда, ты сделала этому миру одолжение.
Наблюдая, как кровь наполняет пробирку, Никки вспомнила рубашку Джека и поборола очередной приступ тошноты.
Когда медсестра удалилась, Никки опустилась на подушку и закрыла глаза. Она точно не знала, сколько прошло времени, когда услышала покашливание. Никки открыла глаза, и ее снова сразил обвиняющий взгляд детектива.
— Полагаю, вы собирались объяснить, как тело вашего бывшего мужа оказалось в вашем багажнике.
— Нет, я не собиралась этого объяснять. Потому что не засовывала Джека в свой багажник. Я не стреляла в него. У меня нет пистолета. Я даже не знаю, как из него стрелять. — Она посмотрела на свои руки. — Разве вы не должны провести с моими руками один из тех пороховых тестов?
Детектив склонил голову набок и внимательно посмотрел на подозреваемую. Очень внимательно. Посмотрел так, будто Никки собиралась сказать что-то основательное, что-то важное. Она затаила дыхание и подождала.
Еще подождала.
Когда детектив так и не заговорил, она плюхнулась на подушку. Кто же знал, что рвота отнимает столько сил?
Он достал из кармана блокнот, что-то в нем набросал и снова поднял взгляд.
— Знаете ли, кассир в продуктовом магазине рассказала, как вы грозились убить вашего бывшего.
— Я не с ней разговаривала, я сама с собой разговаривала. Она просто сделала вывод, что я беседую с ней. Я бормочу, когда расстроена.
— Вы были достаточно расстроены, чтобы его убить?
— Он кинул меня со счетом в «Веннис». Вам вообще известно, как там дорого? Так что да, я вышла из себя. Разозлилась достаточно, чтобы сказать, как мне хочется его укокошить, но… я не убийца. Я даже пользуюсь безопасными мышеловками.
Морщинка между его бровями ее смутила. Он ей верил или нет?
Детектив почесал голову.
— И что вы делаете, когда их поймаете? Кладете в багажник?
Она моргнула.
— Нет. Отношу на улицу и выпускаю.
— Да ну? — Он не сводил с нее глаз. — Что же тогда мешает грызунам вернуться в дом?
Никки вспомнила, как Нана и Эллен задавали ей тот же вопрос.
— Вероятно ничего, но мое дело их не убивать. Потому что я не убийца.
Похоже, ее аргументы не произвели особого впечатлении++я. Очевидно, использование безопасных ловушек доказательством не считалось. Снова заглянув в блокнот, детектив спросил:
— О чем вы с бывшим спорили в ресторане?
— Мы не спорили. Он не одобрил, когда я, воспользовавшись пальцами, выловила креветку из его гамбо, но мы не спорили.
— Так почему же он ушел и кинул вас со счетом?
— Не знаю. Когда я пришла в ресторан, Джек висел на телефоне. Он вышел, затем вернулся и сказал, что у него какие-то проблемы. Я спросила, что случилось, но тут снова зазвонил телефон и он сказал, что должен ответить. Попросил меня сделать заказ и ушел.
— Она говорит правду, — раздался глубокий мужской голос из-за спины детектива О‘Коннора. Чтобы посмотреть в лицо своему такому нужному и драгоценному стороннику, Никки пришлось наклониться вправо на добрых пятнадцать сантиметров. Не то чтобы внешние данные имели значение. Если бы она отчаянно не нуждалась в мятном дыхании, расцеловала бы. Ей в самом деле прямо сейчас нужен был кто-то на ее стороне.
На мгновение Никки встретилась взглядом с голубыми глазами, фокус сместился ниже, на футболку серо-голубого цвета, обтягивающую широкую грудь. Слава богу, он переоделся.
Детектив О’Коннор резко развернулся и посмотрел в лицо новоприбывшему.
— Что ты здесь делаешь?
— Только что вернулся из «Веннис», разговаривал с официантом. — Парень снова посмотрел в глаза Никки пристальным голубым взглядом и кивнул.
— Проклятье, Даллас, — вскипел детектив. — Ты не коп.
Не коп. Даллас. Усваивая информацию, Никки наблюдала за столкновением мужчин.
Даллас сунул ладони в карманы джинсов и нахмурился.
— Но я частный детектив.
Так, не коп Даллас был частным детективом. Что частный детектив здесь забыл?
— Это не твоя проблема, — настаивал детектив О’Коннор. — Даже не начинай совать нос в мое дело.
— Имеешь в виду помогать? Поскольку я только что навел твоих ребят на настоящее место преступления за рестораном. Бьюсь об заклад, мисс Хант оставила машину именно там. — Даллас посмотрел на нее. — Я прав?
Никки кивнула.
— Кровь? — поинтересовался детектив О’Коннор.
— Ага. Также там оказалась связка ключей, на которую я обратил внимание твоих парней. Держу пари, ты выяснишь, что ключи принадлежали ее бывшему. И если чутье меня не обманывает, также выяснишь, что у него имелся ключ от машины мисс Хант.
Оба мужчины посмотрели на нее в ожидании подтверждения.
— Раньше у него был дубликат, — призналась она, пытаясь понять, что это означает. — Думаете, Джек хотел украсть мою машину?
— Не обязательно, — сказал Даллас. — Но это могло бы объяснить, как он оказался в вашем багажнике.
— Превосходно, — рявкнул детектив О’Коннор. — Значит, тебе удалось обскакать моих парней и первым прибыть в ресторан.
— Вообще-то, первыми были они. Просто не проверили заднюю стоянку.
— Просто держись подальше от моего дела. — И без того хмурый детектив О’Коннор набычился еще сильнее.
Похоже, обвиняющий взгляд на Далласа не действовал.
— Просто пытаюсь добраться до истины.
— Мы доберемся до истины, — возразил детектив.
— Можно подумать система не допускает ошибок. — Теперь и Даллас рассвирепел.
Детектив О’Коннор не сдавал позиций.
— Это не система, это — я. А я ошибок не допускаю.
Пропуская мимо ушей последнее замечание, Даллас снова посмотрел на Никки. Видимо, он сосредоточился на розовом тазике в ее подоле.
— Учитывая, что еще я обнаружил на стоянке, выходит, жертву тоже рвало. Полагаю, им что-то подсыпали в ужин.
— Кто-то меня отравил? — спросила Никки.
— Она не твоя клиентка, — огрызнулся детектив, не обращая внимания на Никки.
Даллас глянул на нее.
— Могла бы ей стать.
— Кто-то меня отравил? — повторила Никки.
Вопрос так и остался без ответа, пока двое мужчин продолжали спорить. Несмотря на то, что Никки терпеть не могла надоедать людям, он казался ей в какой-то степени важным. Разве врачи и медсестры не должны знать, что ее отравили?
— Пытаешь вывести меня из себя? — вызверился детектив О’Коннор.
— Нет. Пытаюсь помочь мисс Хант, — возразил Даллас.
— Эй, — вклинилась мисс Хант, все еще усиленно раздумывая над отравлением. — Так меня?…
— Ты ее даже не знаешь, — обвиняющее заявил коп.
Частный детектив улыбнулся Никки.
— Мы подружились.
— Меня правда отравили? — снова повторила она.
— Это было до или после того, как ее на тебя стошнило? — спросил детектив О’Коннор, привлекая внимание частного детектива.
— Думаю, как раз во время этого. — Даллас снова широко ей улыбнулся.
— Подружились они, хрена с два! Ее на тебя стошнило. Следующим твоим словом будет, что теперь ты представляешь ее интересы.
Даллас переключил внимание обратно на полицейского.
— Эй, а это мысль.
— Я задала вопрос. — Желудок скрутило, и Никки положила руку на живот. Ей было плохо, но насколько плохо? Что за отраву она проглотила? Смертельно ли это? Вдруг у нее внутреннее кровотечение, а эти двое бог весть о чем спорят?
Зазвонил мобильник. Детектив О‘Коннор выхватил телефон из петли на поясе, прошил частного детектива взглядом и ответил на звонок.
— Алло. Ты пропадаешь. У нас плохие… — он сделал паузу. — Знаю, Даллас только что мне рассказал. Вызови туда криминалистов. Эй… снова пропадаешь. Перезвоню позже. — Детектив ткнул пальцем в Далласа и сказал: — Не делай этого со мной. — Затем вышел из огороженной шторкой палаты.
По-прежнему прижимая руку к животу, Никки проводила взглядом его и сосредоточила внимание на голубоглазом частном сыщике.
— Меня кто-то отравил?