Через полчаса Адам, слегка пошатываясь, вышел за ворота монастырского комплекса и остановился. Перед ним возвышался Собор Священного Сосуда, обнесенный кованой изгородью. Ветер доносил откуда-то запахи гари и обугленного мяса. Адама передернуло. Он поправил повязку на лице, ссутулился и, шаркая подошвами великоватых ботинок, побрел в обход храмовой ограды.
Нет, в таком виде его невозможно узнать. На лице очки и повязка, одежда — как у типичного горожанина: мешковатые штаны и куртка с капюшоном. Походку Адам постарался изменить как можно сильнее. Поначалу шел медленно, шаркая, как древний старик, опустив плечи и голову, но потом сообразил, что так только вызовет больше подозрений, выпрямился и зашагал чуть быстрее, только слегка по-иному, чем обычно, ставя ноги: носками внутрь. Получилась слегка косолапящая, но устойчивая походка, напоминающая походку моряка.
Да, так его не узнают, даже столкнувшись нос к носу, успокаивал себя Адам, настороженно косясь по сторонам. На проулке вдоль храмовой ограды было безлюдно, и он миновал монастырский квартал, так никого и не встретив.
Теперь нужно было пройти по мосту через Серпентайн. Мост, который вел в Ветоши от «острия» центрального полуострова, носил имя Святой Полетты, в честь которой был назван и монастырь. Что это за Полетта и за что ее причислили к лику святых, Адам понятия не имел, а мост в народе называли просто «мостом Полли».
Прохожих на мосту не было. Неудивительно: в последнее время обитатели Ветошей обособились от остального города, крайне неохотно пускали к себе чужаков и сами почти не пересекали реку. Даже Факельщики опасались соваться на территорию, контролируемую сплоченной общиной бедняков, которую возглавлял некто по прозвищу Узел — по слухам, человек огромного роста и нечеловеческой силы, но спокойный и незлобивый — пока дело не касалось посягательств на его территорию и на спокойную жизнь его людей.
По мере приближения к западному берегу ноги Адама начали ощутимо подгибаться. Как-то его встретят там? Пропустят ли? Или ему и здесь дадут от ворот поворот, и он окажется абсолютным изгоем в родном городе?
Вот и берег. Неширокая дорожка вилась вверх по пологому склону между седыми гривами полегшего прошлогоднего бурьяна. Адам опасливо двинулся по ней по направлению к виднеющимся метрах в двухстах дощатым воротам.
Вдруг несколько серых холмиков в стороне от тропы ожили, увеличились в размерах и быстро двинулись в сторону незваного гостя. Адам от неожиданности дернулся и едва не рванул назад на мост, но его остановил негромкий оклик:
— Кто такой? Чего надо?
Одна из серых бесформенных куч развернулась в невысокую фигуру, замотанную в многослойное тряпье. Среди болтающихся лохмотьев блеснуло дуло пистолета.
Адам замер и медленно поднял руки вверх. Еще пять фигур в серых балахонах неслышно обступили его. Каждый держал какое-то оружие. Автомат, пистолет… Два ножа. Чем вооружен тот, кто встал за спиной, Адам, естественно, не видел.
— Что нужно? Отвечай! — снова потребовал тот, кто стоял впереди на тропе.
— Я с той стороны, — пробормотал Адам. — Ищу убежище.
— Мы не принимаем людей с той стороны, — собеседник ткнул дулом пистолета вперед, — нам тут не нужно заразное дерьмо из богатеньких кварталов! Проваливай, откуда пришел, — серые фигуры качнулись вперед, оружие тускло блеснуло в хмуром утреннем свете.
— Меня там убьют! — в отчаянии выкрикнул Адам, не двигаясь с места. Ему вдруг стало очень холодно. Начинали сбываться его самые мрачные прогнозы.
— А мне-то что? — хмыкнул стражник. — Все умирают, а ты чем лучше? И мы тут не хотим умереть от заразы.
— Я здоров, это совершенно точно! — уцепился Адам за последнюю фразу.
— Ха, все так говорят!
— Я только что из лазарета Святых. Они там только здоровых держат!
— От Святых? — неожиданно заинтересовался стражник. — Чем докажешь?
— Вот, — Адам медленно, чтобы не спровоцировать нацелившихся на него стражников, правой рукой стянул рукав с локтевого сгиба левой, где виднелся след от укола с засохшей капелькой крови. — Только что укол ставили. Час назад. Я был ранен, началась лихорадка, мне ставили ребакт внутривенно. А никто, кроме Святых, не лечит ребактом. Ни у кого его больше нет…
— А чем докажешь, что именно из лазарета, а не из лабораторий?
— А кто бы меня из лабораторий выпустил?..
— Тоже верно, — кивнул стражник. — А вдруг ты по дороге заразился?
— А у вас что, анализаторов нет? — простонал Адам.
— Ты дурак? — хмыкнул стражник. — Если ты час назад еще был в лазарете, то даже если по дороге вирус хватанул, он еще по крови не распространился, и анализатор его не обнаружит.
— Чёрт, точно, — Адам совсем сник. — А, нет! Все-таки не такой уж я дурак! — тут же вскинулся он. — На мне повязка с антисептиком, и я всю дорогу от людей шарахался! Меня там ищут, чтоб убить!
— Прямо ищут? — скептически хмыкнул стражник. — Прямо чтобы убить? И что ты за важная птица, интересно, чтобы посреди эпидемии за тобой убийцы охотились?
— Да очень просто, — Адам, не опуская рук, пожал плечами. — Я — дезертир из Факельщиков. Понятно?
— О, да, — стражник закивал, — понятно. Это… Кхм… Немного меняет дело. Ладно, — он убрал пистолет куда-то в складки балахона и решительно откинул капюшон, — опусти руки. Пойдем с нами. На двое суток запрем в изоляторе, потом проверим. Если здоров — оставайся, живи. Мы ж не звери… В отличие от твоих бывших товарищей.
— Вот-вот, — пробормотал Адам, с удовольствием опуская затекшие руки и встряхивая ими.
— За мной, — сказал стражник и, развернувшись, зашагал по тропе, Адам заторопился за ним. Остальные серые фигуры слаженно двинулись следом — по двое справа и слева, один — сзади.
— Как зовут-то? — на ходу обернулся первый стражник.
— Адам.
— А я Нэйт. С остальными познакомишься потом… Без очков и повязок. Если доживешь, конечно.
Нэйт отвел Адама в сарайчик без окон, но со щелястыми стенами, в которые проникали свет и сырой ветерок с реки. Показал умывальник, котел для кипячения воды на треноге над очагом; и отхожее место в закутке за хлипкой дверцей — яму с хлорной известью.
— Койка есть, еду принесут и подсунут под дверь. А пока я тебя запру. Не буянь, — и Нэйт вышел задвинул снаружи тяжелый засов.
Адам уселся на жесткую койку, стянул повязку, снял защитные очки и огляделся. Сарай при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и ветхим: стены были сколочены из толстых досок, а щели между ними оставлены намеренно — для вентиляции и проникновения света. Ну что ж, прорываться на свободу он и не собирался. Растянувшись на застеленных рваным ватным одеялом досках, Адам вдохнул исходящий от набитой травой подушки горьковато-пыльный аромат полыни и улыбнулся. Все-таки удача пока держит его за руку. Заразиться он точно не мог, а значит, всё будет хорошо. Адам глубоко вздохнул, расслабил все мышцы и постарался заснуть.
Проснулся он от грохота и подскочил на койке, спросонья не соображая, где он находится. В раненной голове стрельнула боль.
— Эй, приблудный! Бери еду! — раздался из-за двери старушечий голос, и под дверь протолкнули квадратный контейнер, бутылку и что-то завернутое в тряпицу.
— Спасибо! — отозвался Адам.
— Будь здоров! Посуду сам сполосни и оставь у себя до конца карантина.
В контейнере оказалась капустная похлебка с зеленью и большими кусками каких-то неизвестных Адаму грибов — ароматная и вкусная. В тряпицу были завернуты погнутая ложка и кусок серого хлеба.
«Ничего себе питание у бедноты, — изумлялся Адам, поглощая еще теплую похлебку и прихлебывая из бутылки кисловатый ягодный морс. — А у Святых одна крупа и мука. Им бы овощей… И мяса. Или хоть грибов тех же».
Проблема продовольствия в Городе в последнее время стояла уже не так остро, как, скажем, три года назад, когда все стратегические запасы закончились, а завоз продуктов из внешнего мира прекратился. Как испокон веков происходило в осажденных городах, были переловлены и съедены все грызуны, воробьи и прочая мелкая живность. Хорошо хоть, до людоедства не дошло: жители Ветошей поделились с обитателями многоэтажек молодняком скота и цыплятами. К тому моменту уже было установлено, что ни животные, ни птицы вирус не переносят, и тут дела с продовольствием понемногу пошли на лад: по окраинам города понастроили загонов и начали разводить там скотину, нагородили огородов и стали сеять морковь, капусту и прочее.
И все равно продуктов было в обрез: всё упиралось в ограниченность пригодных для земледелия участков в окрестностях. Город находился на продуваемом со всех сторон каменистом плато, постоянные ветры сдували плодородный слой. Не хватало воды для полива посевов, не хватало пастбищ для скота. Власти несколько раз отправляли отряды в соседние города — поискать, не осталось ли там припасов; в результате удалось пригнать несколько грузовиков с крупами и мукой. Похоже, что большая часть этих трофейных продуктов попала на склады Святых. А вот овощей им почему-то почти не перепадало — странно, неужели у ордена нет своих посевных территорий?..
Доев похлебку и едва ли не вылизав контейнер, Адам сполоснул посуду в умывальнике и поставил в угол. Выглянув через щель наружу, он увидел, что день клонится к вечеру. В воздухе пахло костром — обычным костром, в котором горят сухие дрова. Адам улыбнулся. Запах детства. Запах будущего…
Вдруг снаружи послышались шаги, и смутно знакомый голос окликнул:
— Эй, приблудный! Ты там живой?
Адам похолодел. Этот голос он никак не ожидал услышать. Не надеялся услышать. Или надеялся не…
— В-виллерс?..
Что-то грохнуло о дверь. Стенки сарайчика завибрировали.
— Что? Кто?.. Адам Роу?
— Ты же умер, — пробормотал Адам, опускаясь на корточки — ноги вдруг перестали держать.
— Ты тоже, — хохотнул бывший сосед, — во всяком случае, для западного берега точно. Если выйдешь отсюда — умрешь по-настоящему. Мне Нэйт сказал, что в изоляторе сидит дезертир из Факельщиков, вот я и решил пройти мимо — узнать, у кого это из моих… бывших товарищей по оружию, — судя по голосу, при этих словах Виллерс скривился, как от запаха тухлятины, — совесть, оказывается, имеется.
— Я думал, ты умер, — тупо повторил Адам.
— Я сбежал, — жестко сказал Виллерс. — Мне надоело убивать здоровых людей по приказу этих придурков. В последней ходке… А-а, черт… До сих пор тошнит, как вспомню. В общем, пошли они в задницу! Чума убивает, а мы ей работу облегчаем. Чистильщики, мать вашу… — он сплюнул.
— Вот и я… — Адам поднялся на ноги и подошел к двери. — Меня кошмары замучили, — жалобно сказал он. — Крики… И главное — вонь, — его передернуло, — волосы горят, тела… Я есть не мог. Мне всё воняло этим дымом…
— Та же хрень, — тихо сказал Виллерс. — И самое-то противное — ты хоть у кого-нибудь еще проблемы с аппетитом видел? Всем наплевать, все только трофеями хвастаются за ужином… Нелюди.
— Нелюди, — вздохнул Адам. — Говорят, от нейрочумы в чудовищ превращаются. А на самом деле…
— Это точно. Я рад, парень, что ты от них ушел. Тут у нас жизнь, конечно, не праздник. Зато народ отличный. Отсидишь карантин — приспособим тебя к делу. Нам тут крепкие люди нужны. Стройки, ремонта много. Скоро пахота, посевная…
— Расскажи, как вы тут живете, — попросил Адам.
— Да просто живем. Обычная деревенская жизнь. Пашем, сеем, урожай собираем. бабы детей рожают, старики умирают. Медикаментов вот у нас мало, — Виллерс вздохнул. — Всё подрастратили за последние пару лет. А взять неоткуда. Все запасы — у медиков Святых. А они, конечно, с нами делиться не будут. Им самим мало.
— Хм-м, — протянул Адам. — Не только у Святых…
— Что — не только у Святых?
— Не только у Святых, говорю, лекарства есть. У нас… У Факельщиков склад медикаментов военной базы остался.
— Ну да, вроде бы где-то есть, — с сомнением в голосе протянул Виллерс. — Но я сам ни разу…
— Да точно тебе говорю! — с жаром воскликнул Адам. — Я первый год в охране складов служил. Так меня пару раз ставили в смену к зданию, на двери которого крест нарисован! Я потихоньку расспросил старшего — он сказал, что там склад медикаментов! Просто… ну сам знаешь. У Факельщиков же лечить людей не принято. Я думаю, оттуда если что и берут, то для высшего командного состава…
— Ну, это возможно. Так и что толку? Сам знаешь, как эти склады охраняются. Все равно нам эти медикаменты никак не добыть.
— О, так ты уловил мою мысль! — засмеялся Адам. — Есть одна мыслишка… Но очень уж рисковый способ. Ты сам в охране складов никогда не стоял?
— Нет, меня как-то сразу в патруль определили, а что?
— А то, — торжествующе продолжил Адам, — что я целый год там проторчал. А служба скучная — хоть вой! Туда же никто доступа не имеет, кроме своих. Попробуй сунься кто со стороны — там три круга охраны.
— Так и я о чем!..
— Да погоди ты!.. В общем, за год я всё там в округе облазил. Со скуки. И нашел потайной ход! Туда можно пробраться через канализацию! — торжествующе выпалил Адам.
— Ты там вниз головой свалился куда-то, что ли? Ты думаешь, военные совсем дураки, что оставили такой очевидный лаз к собственным складам?
— В том-то и дело, что ни черта он не очевидный! Ты дослушай, Уилл! Там есть спуск в Катакомбы. А по ним куда угодно добраться можно…
— Точно крепко стукнулся головой, — вздохнул Виллерс. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас ляпнул? По Катакомбам добраться можно только на тот свет. Точка.
— Но кто-то же по ним ходил! — запротестовал Адам. — Туда столько экспедиций отправляли!
— И многие из них вернулись? — саркастически хмыкнул Виллерс.
— Ну кто-то же вернулся! Даже карты подземелий существуют! Наверняка у тех же Святых они есть!
— И как ты у Святых их раздобудешь?
— Приду и попрошу, — буркнул Адам. — Не знаю. Тут еще подумать надо. Выкраду. Залезть к Святым в любом случае проще, чем на военную базу.
— Ну-ну, — насмешливо проговорил Виллерс. — Видать, парень решил умереть наиболее геройским способом. Зато уж наверняка. И чтобы запомнили — «Помните, какой он был фантастический дурак?».
— Слушай, — Адама начало слегка потряхивать от возбуждения. — Сколько тут, в Ветошах, живет народу?
— Ну точно не скажу. Тысячи две, наверно. Может, и больше.
— Вот! И что лучше — две тысячи человек помрут по время эпидемии какой-нибудь дизентерии или один молодой дуралей рискнет и попробует пролезть туда, куда взрослые и умные люди… трусят соваться? — он замолчал и отвернулся от двери, обхватив себя руками. Внезапно возникшая идея стремительно разрасталась в нем, заполняла грудь, будто горячим паром, надувала ощущением собственной значимости и приподнимала над землей и над своими мелкими проблемами и страхами.
— Трусят… — пробормотал Виллерс. — Ну, наверно, можно и так сказать. А что такого? Да, мы не хотим помирать. Тут, за рекой, мы более-менее отгородились от нейрочумы. И от всяких здоровых психов вроде огневиков. Так с чего же нам добровольно на смерть-то лезть? Ты хоть примерно представляешь, что там, в этих Катакомбах?
— Примерно, — отозвался Адам. Да, представлял он. Примерно. И этого «примерно» хватило, чтобы у него начали стучать зубы. Все-таки хорошее воображение — это проклятие, а не дар…
— Ну ладно, это всё пустые разговоры, — подытожил Виллерс. — Тебе еще тридцать шесть часов тут сидеть. Вот и думай — герой ты или… Точнее, псих или нормальный.
— Ладно, — слабо улыбнулся Адам. — Буду думать. Спасибо, что зашел. Я чертовски рад, что ты жив. И… Что тоже бросил этих… зверей.
— Я тоже — насчет тебя, — усмехнулся Виллерс. — Бывай, сосед. Надеюсь, через положенное время ты выйдешь отсюда и присоединишься к нашей теплой компании.
Послышались неторопливые удаляющиеся шаги. Адам отошел от двери, сел на койку, поставил локти на колени и обхватил голову руками.
***
Айви стояла на входе во двор Прибежища, привалившись к стене и хмуро глядя в проем ворот. Уже две с лишним недели она торчала здесь, как самый бесполезный из кирпичей в ограде. Ее ребята каждые три дня приносили, приводили раненых и незараженных, коротко здоровались с ней, прятали глаза… и уходили в Город, на настоящую службу. Под пули, огонь и невидимый туман заразы. А она оставалась в безопасном месте.
Айви злилась. Все эти дни прошли для нее под знаком глухой злобы и бесплодных размышлений о том, как же изменить ситуацию. Жук как-то раз, задержавшись возле нее, тихо пробормотал: «Сходила бы еще раз к Учителю, может…», но Айви грустно покачала головой. Она знала, что это бессмысленно. Не Учителем принято это решение, и не ему его отменять.
Айви, как бешеная, взялась за тренировки. Всё время, не занятое дежурствами и короткими периодами сна, она проводила с оружием в руках. Оттачивала мастерство владения мечами, взялась и за арбалеты, и даже за ненавистный огнестрел. Результаты ее радовали… а толку?.. Она только и могла, что мечтать о возможности применить в деле полученные навыки.
Но — уже две недели ничего, кроме скучной постовой службы. В этот переулок вообще никто не забредает. Только свои, когда приводят раненых или здоровых в Прибежище.
Скука. Бессмысленность. Тоска. Злость.
Они еще пожалеют…
Мрачные размышления вдруг прервал звук неторопливых шагов. Подняв взгляд от серого растрескавшегося асфальта, Айви увидела идущего прямо на нее человека. Лицо его скрывали очки и повязка, фигуру — мешковатая одежда, так что нельзя было даже определить, мужчина это или женщина. Айви вскинула винтовку.
— Стоять! Запретная зона! — спокойно, но достаточно громко сказала она.
Визитер остановился шагах в десяти и снял очки. Айви вгляделась в верхнюю часть лица — и поняла, что человек ей смутно знаком, а затем припомнила, что если и видела эти глаза, лоб и переносицу, то полностью залитыми кровью.
— Привет! — сказал человек. Судя по глазам и голосу, это был молодой парень. — Это ведь ты меня вытащила. Верно? Чуть больше двух недель назад, одиннадцатый квадрат, ранения в висок и в плечо. Ты? — он шагнул чуть ближе, и Айви угрожающе повела дулом винтовки.
— Ну, я. Скорее всего, — настороженно отозвалась она. — И что?
— Спасибо хотел сказать, — судя по голосу, парень робко улыбнулся.
Айви неслышно вздохнула. Паренек, которого они вытащили в последней ходке, вспомнила она. Жив, значит… И то хорошо. Появление перед ней человека, спасенного ею не так давно в Городе, только усилило тоску и злость на свое нынешнее бесполезное существование.
— Тебя выписали? — хмуро поинтересовалась она. — Куда теперь? Ты вроде бы сказал — ты Факельщик. Вернешься к своим?..
— Нет, — твердо сказал парень. — Не вернусь. Ни за что. А если они меня увидят…
— Ты труп, — закончила за него Айви. — И что ты тогда тут околачиваешься?
— Поговорить с тобой хотел, — сказал парень. — Сейчас не время и не место, ты на посту… Во сколько сменишься?
— Чего это мне с тобой говорить? — насторожилась Айви. — Какие у нас с тобой могут быть разговоры?
— Я потом объясню, — парень быстро огляделся по сторонам. — Поверь, это очень важно, и для вашего Ордена в том числе. Это связано с помощью здоровым.
— Ну ладно, — с сомнением протянула Айви, — послушаю тебя, так и быть. В четверть десятого приходи.
— Только не здесь, — парень снова заозирался. — Давай встретимся в более тихом месте. Где-нибудь внутри храмовой ограды, а?
— Тоже мне нашел тихое место, — пожала плечами Айви. — Там с восьми еду раздают. Там будет совсем не тихо.
— В том-то и дело. Меня никто там не разглядит в толпе.
— Ну хорошо. Тогда возле калитки в некрополь.
— Спасибо, — прошептал парень и мгновенно растворился в ближайшем переулке.
Айви не сразу опустила винтовку, настороженно прислушиваясь к легким удаляющимся шагам.
До конца смены оставалось еще три часа, и она успела совершенно известись от любопытства — что же такого хочет сообщить ей этот парнишка? Она, конечно, не помнила его имени, не узнала бы его на улице, даже увидев без повязки… Что ему от нее надо, черт возьми?
Без пятнадцати девять к воротам Прибежища забрел еще один праздношатающийся. Боевик Луча в полном вооружении, но совершенно один, что было странно, потому что по городу эти вояки обычно перемещались только группами.
— Что-то тут сегодня подозрительно многолюдно, — пробормотала Айви, наставляя на нежданного визитера винтовку.
Лучевик поднял руки, остановившись шагах в шести-семи. Айви отметила, что этот «посетитель» смелее — или наглее — предыдущего: его, казалось, совершенно не смущало направленное на него оружие.
— Приветствую! — сказал лучевик.
— И вам не болеть, — изумленно произнесла Айви — она, как ей показалось, узнала голос… Да что за чертовщина, одно к одному! Дурацкий одиннадцатый квадрат, проклятущая толпа зараженных, мерзкие огневики… Высокомерный командир лучевиков и второй, спокойный и доброжелательный… Как их всех угораздило снова собраться в одно и то же время в одной точке?
А может, это неспроста?..
— Я вижу, вас перевели в охрану Прибежища, — заметил лучевик. — Что так? По состоянию здоровья? Вы были ранены?
— По состоянию, ага… — процедила Айви. — Здоровья. Вот только не моего. И не физического.
— Решения командования, они бывают… Да? — многозначительно сощурился лучевик — он был в защитной маске и без очков, и по выражению глаз можно было понять, улыбается он или серьезен.
— Не обсуждаются, во всяком случае вслух и с чужаками, — отрезала Айви. — Чему обязана вашим внезапным визитом?
— О, вы так всех нарушителей встречаете? — хмыкнул лучевик. — А я просто так зашел. Можно сказать, захотелось узнать, как у вас дела.
— Ну вот, узнали. Жива, здорова, зла как черт, — вырвалось у Айви.
— Все-таки зла, — кивнул лучевик. — Не буду лезть не в свое дело, но вам явно досталось ни за что.
— Вот и не лезьте, — буркнула Айви. — Поздоровались, теперь все-таки будьте любезны доложить о цели вашего визита.
— Сам не знаю, — неожиданно ответил лучевик, разводя руками.
Айви от неожиданности опустила оружие, но тут же снова вскинула, наставив дуло на странного визитера.
— В смысле — не знаете? У вас что, провалы в памяти? Мысли путаются? — она не на шутку встревожилась.
— Да нет, — усмехнулся лучевик. — Не в том смысле не знаю. Просто — на меня напала меланхолия, и ноги сами принесли меня туда, где по определению должны наставлять на путь истинный тех, кто с него сбился.
— А вы, значит, сбились?
— Можно и так сказать, — лучевик немного помолчал, глядя на величественные шпили храма, — сбился… Или и не стоял на нем никогда.
— Что вы имеете в виду?
— Вы… Можно узнать ваше имя? — вдруг спросил лучевик. — Меня зовут Пауль.
— Айви, — ни к чему ему знать ее настоящее имя, хватит и общеизвестного прозвища.
— Очень приятно, — Пауль слегка поклонился, — вы ведь на посту? Вам не положено вести пустые разговоры. Может, поговорим после девяти?
— Ничего, у нас тут не такая уж железная дисциплина, — усмехнулась Айви. — Да и после смены у меня назначена встреча. Так что говорите сейчас, если уж хотите что-то сказать.
— Ладно, — Пауль повернулся к ней вполоборота и уставился на окна лечебницы, светящиеся теплым оранжевым светом. — Мне кажется, Айви, что вам можно доверять. И даже если я ошибаюсь… Чёрт, пустословие какое-то. Бред. Попробую объяснить. Сегодня я сдал в нашу лечебницу — а вы знаете, что у нас за лечебницы, — последнее слово он будто бы выплюнул, — совершенно здорового ребенка. И вот теперь думаю… — он замялся.
— Вас стала мучить совесть? — спросила Айви, изо всех сил стараясь изгнать из голоса малейший намек на издевку.
— Можно сказать и так, — задумчиво сказал Пауль, продолжая внимательно разглядывать окна лечебницы. — Хожу вот по городу и размышляю: как лучше выкрасть ее из палаты — влезть через окно третьего этажа или все-таки попытаться пробраться в здание через дверь?..
Айви от неожиданности громко фыркнула.
— Ничего себе у вас мысли!
— Слышали бы вы… — с неожиданной болью в голосе произнес лучевик, повернувшись к ней. — Отец уже почти трансформировался, а она его позвала… И к нему даже рассудок вернулся. Вы такое видели?..
Айви почувствовала, как в груди заворочался угловатый обломок льда.
— Видела, — сглотнув, сказала она.
— Простите, — сказал Пауль, снова переводя взгляд куда-то вбок и вверх. — Думаю, вы такое могли видеть намного чаще, чем я. Но у вас же не принято тащить здоровых в клиники и проводить над ними опыты…
Ледяная глыба в груди превратилась в огненную.
— Не принято, — деревянным голосом сказала Айви. — Так я не поняла — сюда-то вы зачем пришли? Вы так смотрите на окна нашей лечебницы — потренироваться решили, что ли? — она нервно хихикнула.
— Нет, — тихо сказал Пауль, поворачиваясь к ней, — я пришел увидеться с кем-то из вас и, возможно, договориться, что вы примете девочку, когда… Если я ее выкраду и смогу привести к вам.
— Ну естественно, ее тут примут. Удивятся, конечно… Но вам после этого назад на базу путь заказан. Вы понимаете, что станете в глазах Луча преступником и дезертиром?
— Да и плевать, — отмахнулся Пауль. — Может, меня еще убьют при попытке сбежать с девчонкой. Главное — чтобы ее не пристрелили заодно… Хотя… Уж лучше пуля, чем… То, что ее там ждет.
— Это точно, — вздохнула Айви. — Лучше пуля. А вы, значит, в дезертиры податься решили. Какой у меня сегодня день богатый на дезертиров…
— А что, были еще дезертиры? — заинтересовался Пауль. — У вас в отряде, что ли?
— Нет, слава Незримым, не у нас, — усмехнулась Айви, убирая винтовку. — Представляете, несколько часов назад сюда забрел дезертир из огневиков. Один из тех, кого мы тогда вытащили из одиннадцатого квартала — помните, мы там встречались?
— Помню, — кивнул Пауль. — И что, один из недобитых выжил и решил завязать с разбоем?
— Выходит, так. И вот сегодня он заявился сюда и сказал, что у него есть для меня какая-то полезная информация. Попросил встретиться с ним после окончания смены в безопасном месте.
— Оч-чень интересно, — протянул Пауль. — Надеюсь, это не ловушка.
— А зачем им устраивать ловушку на меня? — искренне изумилась Айви. — Да еще и внутри храмовой ограды.
— Ну, если внутри храмовой ограды, тогда вы будете в безопасности. А можно мне с вами? — неожиданно спросил Пауль. — В конце концов, я тоже дезертир. Вернее, пока еще нет, но непременно им стану. А этот парень — если он искренне решил завязать с убийствами и разбоем, может оказаться даже полезным. Может, у него совесть есть. И человечность, чёрт дери! Может, он мне поможет вломиться в нашу клинику…
— А что, вполне возможно, — заинтересовалась Айви. — Погодите… Так я бы тоже вам с удовольствием помогла. Мне, по сути, терять нечего. Дезертиром я не стану — не у своих же краду. А если пристрелят — так невелика потеря для мира.
— Не говорите ерунды, — сурово сказал Пауль. — Не заигрывайте со смертью, она может не понять шутки.
— А я и не шучу, — буркнула Айви. — Да ладно, не обращайте внимания. Значит, через двадцать минут у входа в некрополь. И не подходите сразу. Я переговорю с тем парнем и подам знак. А то еще перепугается и наделает каких-нибудь глупостей.
— Хорошо, — кивнул Пауль. — Договорились, — и он скрылся в том же переулке, в который несколькими часами ранее убежал бывший Факельщик.