Как Айви и предполагала, бедолага-огневик едва не дал дёру, когда она предупредила его, что сейчас к ним присоединится третий. Ухватив побледневшего (даже по лбу и переносице было заметно!) парня за локоть, Айви торопливо зашептала:
— Он точно не Факельщик, гарантирую! И он тоже дезертир. И ему нужна помощь!
— Ладно, поверю тебе на слово, — пробормотал парень дрожащим голосом.
— Так-то, — Айви отпустила его. — Как звать?
— Адам.
— Приятненько, я Айви, — девушка огляделась по сторонам, ища взглядом Пауля. Видимо, он был неподалеку и заметил ее движение, потому что уже через несколько мгновений стоял рядом.
— Привет, — кивнул лучевик съежившемуся Адаму. — Я Пауль. А ты?
— Адам. Привет, — пробормотал тот. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Да не бойся ты! — шепотом прикрикнула на него Айви. — Будешь так трястись — кто-то точно почует неладное. Ты уверен, что тут нет никого из ваших?
Адам замер.
— Вот, лучше уж совсем не двигайся, — кивнула Айви. — Так, рассказывайте по очереди. Кто начнет?
— Давайте я начну, — сказал Пауль. — Раз уж Адам мне не доверяет, как я вижу… Послушаешь, поймешь, какой именно я псих, и больше не будешь меня опасаться, — он коротко вздохнул и рассказал о своем плане и о том, что натолкнуло его на решение уйти из Луча.
— Д-да, — Адам поежился. — Вот и я… Убийцы они. Хуже самой чумы. Вирус хоть разумом не обладает. А эти…
Айви снова ощутила в груди что-то тяжелое — то ли ледяное, то ли раскаленное, царапающее изнутри.
— В общем, я вызвалась ему помочь, — сказала она. — Может, ты с нами?
— Конечно, я с вами! — с жаром воскликнул Адам. — А потом… может, вы мне поможете? — он посмотрел на Айви и Пауля по очереди.
— В чём? — спросил Пауль.
— Я после лечебницы просился к вам, — Адам быстро глянул на Айви, — но мне отказали. Сказали, что в Орден не берут людей со стороны. А зря… — он сник, но тут же снова вскинулся и продолжил: — И один из ваших воинов мне посоветовал идти в Ветоши и попросить убежища. Я и пошел… Меня туда еле пропустили — они же устроили там карантин, у них нет зараженных — вообще ни одного! Живут себе как жили, овощи выращивают, дома строят… Хорошие люди. Так вот, оказалось, что у них совсем нет лекарств. А болезни — обычные, вроде ангины — случаются ведь! И вот я подумал — хорошо бы им медикаментов раздобыть…
— И поэтому ко мне пришел? — нахмурилась Айви. — Мы лекарства не раздаем. Самим мало. Даже не думай.
— Я об этом и не думал! — Адам замахал руками. — Я наоборот… Я хотел и вам тоже помочь с лекарствами. Так вышло, что я знаю, где склад медикаментов на военной базе. Я сам его охранял.
— На вашей… В смысле, на базе Факельщиков? — Пауль хмыкнул. — Тогда ты лучше нас знаешь, что к ней не подобраться.
— Поверху — да. А вот снизу… — Адам замолчал и торжествующе посмотрел на собеседников.
— Как это — снизу? — удивилась Айви.
— Через канализацию. А в нее — через Катакомбы! — торжествующе выпалил Адам.
Айви вздрогнула, чувствуя, как кровь отлила от лица.
— Через… Катакомбы? Ты в своем уме?!
— А что такого? Есть же карты подземелий. Я слышал, что они у вас есть. Вот я и подумал…
Айви вдруг стало жарко. Что это она сейчас услышала?.. Она отошла на шаг в сторону и оперлась на кованую решетку ограды.
— Забудь, — глухо сказала она. — Выкинь эту мысль из продырявленной черепушки.
— Почему? — Адам, кажется, был неподдельно удивлен такой реакцией.
— А потому! — Айви резко обернулась к нему. Внутри вскипела жаркая волна гнева. Глупый мальчишка! Дурак. Наивный, наивный дурачок… — Там не вы-жи-ва-ют! — по слогам отчеканила она. — Там невозможно выжить!
— А как же экспедиции, которые доставили оттуда кучу артефактов, так что хватило на целый музей? А как же карты? Кто-то ведь их начертил!
— Карты, артефакты! — Айви завелась не на шутку. — Да что ты вообще об этом знаешь, сопляк! Все артефакты — с самых близких к поверхности уровней! И не так уж их много, кстати! Карты… Да что карты! Ты хоть представляешь, что такое Катакомбы? Там карты нужны трехмерные… И как в полной темноте, через толщу камня да в условиях диких магнитных и прочих аномалий сопоставить отдельные уровни? Все карты очень приблизительные, и…
— А ты хорошо разбираешься в этом вопросе, — мягко вмешался Пауль.
Айви уставилась на него горящими глазами и… сникла.
— Да, — устало сказала она. — Я много лет занималась исследованиями Катакомб, хотя сама в них и не спускалась. Я же училась на археолога… И да, я видела карты. И даже читала один отчет экспедиции. Поэтому я и говорю вам: это абсолютно бредовая идея. Там невозможно выжить. Это настоящий лабиринт, мы ни за что не выберемся, если войдем. А уж что нас там встретит… — она замолчала и отвернулась, обхватив себя руками.
— А я слышал, что нейрочуму принесла из Катакомб одна из экспедиций, — тихо проговорил Адам. — А раз там вирус — где-то там и лечение.
Айви дернулась, но ничего не сказала.
Пауль повернулся к Адаму и посмотрел на него долгим оценивающим взглядом.
— Ты какой-то совершенно новый, неисследованный подвид психа-самоубийцы, — серьезно сказал он. — Ты мне нравишься.
Адам с надеждой посмотрел на него.
— Ты пойдешь со мной?
— А почему бы и нет? — неожиданно усмехнулся лучевик. — После того, как я вломлюсь в лечебницу и выкраду биоматериал, мне все равно не жить на поверхности — так же, как и тебе. В Ветоши проситься… Так ты прав — надо не с пустыми руками прийти. Я не нахлебник и надеюсь никогда таким не стать. Да и любопытно, честно говоря, заглянуть в это легендарное место. Я столько о нем наслушался… Поэтому — авантюра как раз по мне!
Айви расширившимися глазами смотрела то на одного, то на второго.
— Да вы рехнулись, — с трудом выговорила она.
— А кто тут в этом городе еще не рехнулся — хотя бы чуть-чуть? — резонно заметил Адам.
— А ты мудрец, — хмыкнул Пауль, — философ!
— Иди ты, — буркнул Адам и посмотрел на наручные часы. — Уже почти десять. Давайте договоримся о встрече и разойдемся. Надо еще найти, где переночевать. В Ветоши мне возвращаться смысла нет — опять запрут в изоляторе на двое суток…
— Пойдем ко мне, — неожиданно предложил Пауль. — У меня в городе квартира есть. Заодно обсудим план похищения. Действовать надо быстро, лучше всего прямо завтрашней ночью, а то девчонке вколют какую-нибудь гадость…
— А почему ты думаешь, что до сих пор не вкололи? — скептически прищурилась Айви.
— Так карантин же, — напомнил Адам. — Двое суток ждут проявления вируса в крови…
— Верно, — кивнул Пауль. — А у нас для верности ждут трое суток. Так что время есть. Но немного.
— Хорошо. Встречаемся в десять утра. Но лучше не здесь, чтобы не «засветить» нашу группу, — Айви задумалась. — Кладбище Йохана Седого. Склеп Милфордов. Знаете?
— Кто ж его не знает, — ухмыльнулся Адам.
— Договорились. Не опаздывайте, — Айви коротко кивнула и быстро пошла к выходу из храмового двора, ловко избегая встреч с многочисленными знакомыми.
Внутри у нее всё кипело, сердце колотилось, и казалось, что негодование вот-вот вырвется наружу криком и струей раскаленного воздуха. Это же надо было такое придумать! Спуститься в Катакомбы… Нет, даже не так. Предложить ей спуститься в Катакомбы!
А почему она так возмущена?
Да потому, что она точно согласится.
Разве не об этом она мечтала вот уже пятнадцать лет?
В Катакомбах живет смерть. Она там повсюду. В коварных ловушках, расставленных ныне вымершими строителями для защиты от нежелательных визитеров. В зубах и когтях, в ядовитых выростах и щупальцах нынешних хозяев каменных лабиринтов. По поводу обитателей Катакомб ходили разные слухи: кто-то утверждал, что эти жуткие и опасные твари — результаты экспериментов основателей подземного города — таинственной, ныне вымершей расы человекоподобных существ, называвших себя эорда. Кто-то шепотом рассказывал страшные истории о том, что однажды один из его знакомых ушел в Катакомбы с очередной экспедицией — и, естественно, не вернулся; а через три года воды Серпентайна выбросили на берег уродливо раздутый труп существа с лапами и хвостом ящерицы — и мордой, до странности напоминающей лицо того самого знакомого…
В общем, гиблое место эти Катакомбы. И использовать их как безопасный путь до складов Факельщиков — да это просто смешно!
Нет, это страшно.
Нет, это чертовски привлекательно!
Одна Айви, конечно, не рискнула бы сунуться туда. А найти себе спутников для такой безумной авантюры она не рассчитывала. И тут вдруг такая удача! Да неважно, что они все равно сгинут там, не найдут выхода и уж тем более не вернутся с территории огневиков с добычей. Зато она наконец-то сможет сама побывать там…
О том, что она там и останется, хоть живой, хоть мертвой, Айви думала без восторга, но и без особого ужаса, как о чем-то само собой разумеющемся. Надо будет как следует подготовиться, конечно… Взять побольше кислородных баллонов… Нет, с большим грузом там далеко не уйдешь. Лучше уж захватить побольше припасов, оружия и медикаментов. Придется рассчитывать на маски и газоанализаторы. И на удачу.
Айви не заметила, как добралась до дома и буквально взлетела к себе на третий этаж. Уже давно она не чувствовала такого воодушевления. Захлопнув за собой дверь, она мгновенно избавилась от повязки и комбинезона и, едва не пританцовывая, закружила по комнате. В квартире было еще тепло, и она не стала разжигать огонь в печи, только включила водонагреватель и зажгла маленькую спиртовую горелку, чтобы вскипятить воды для кофе.
Так, впереди еще сумасбродная вылазка за какой-то там девчонкой в лечебницу Луча. Но планирование этой операции Айви решила оставить Паулю, а сама, взяв с полки старую тетрадь и карандаш, начала составлять список снаряжения и припасов для погружения в Катакомбы. На самом деле такие списки она составляла регулярно — раз в месяц уж точно, мечтая, как она наконец пошлет всех подальше и спустится в Шлюз одна. Но, конечно, мечты оставались мечтами — до сегодняшнего дня она была уверена, что нужный момент никогда не настанет. Что скорее она подцепит нейрочуму и умрет от этого «привета из подземелий», только здесь, на поверхности, под тусклым солнцем Туманных Островов, а не под красноватыми каменными сводами лабиринта.
Да, она не стала ни подтверждать, ни опровергать упомянутый Адамом слух о том, что нейрочума пришла в Город вместе с одной из немногих вернувшихся экспедиций. Она знала это совершенно точно. Но вот нужно ли было это знать другим? И тем более — она не испытывала ни малейшего желания отвечать на вопросы, откуда ей это так доподлинно известно.
***
— Войти в здание и подняться на третий этаж я смогу без особых проблем, — рассуждал Пауль. — А вот вывести девчонку не смогу. Охрана на выходе задержит. Для перевода биоматериала в другое здание нужно письменное распоряжение главного врача. Поэтому действовать будем так. Я проникаю в лечебницу, нахожу ребенка. Вы ждете внизу, во дворе, я передаю ее вам через окно. Всё.
— А охрана? — Айви не могла отделаться от ощущения, что в простой схеме обязательно найдется какой-то изъян. Слишком уж просто всё выглядело.
— Охрана есть только на входе в здание, плюс по периметру ограды. Но мы выйдем через… скажем так, черный ход, — ухмыльнулся Пауль. — В конце концов, меня тоже пару раз снимали с патрульной службы за… В общем, переводили в охрану зданий. Временно. И мне тоже было там скучно, — он покосился на Адама, тот понимающе кивнул.
— Тогда мне непонятно, зачем тебе вообще понадобились помощники, — не унималась Айви, — если всё так легко и просто, ты бы и один ее выкрал.
— И выкрал бы, — Пауль согласно кивнул, — я и не рассчитывал найти помощь, если честно. Но вдвоем, а лучше втроем — надежнее. Вдруг ребенок испугается и начнет вести себя неадекватно. Вдруг кто-то случайно заметит и начнет пальбу. Случайности, они такие… случайные.
— Ладно, — вздохнула Айви, — убедительно говоришь. Значит, ты проведешь нас на территорию через свой «черный ход»?
— Совершенно верно. Спрячетесь и будете ждать сигнала. Надо настроить «трески» на общую частоту.
— «Трески»? — нахмурилась Айви.
— Ну, передатчики, — досадливо отмахнулся Пауль. — У вас они как именуются?
— А, ты об этом. Да просто «коробки». Во сколько думаешь начать операцию?
— Примерно в девять. В это время как раз ужин заканчивается, а у врачей пересменка. Проще будет пройти незамеченным.
— Ну, мне всё понятно, — Айви посмотрела на Адама. — Ты как — готов?
— Ага, — улыбнулся тот.
— Тогда встречаемся в полдевятого на углу Парронса и Угольной, — подхватил Пауль. — С собой ничего не бери, мы с Адамом всё нужное принесем. Оденься как-нибудь незаметно… Да ты и сама понимаешь.
— Понимаю, — кивнула Айви и, покосившись в сторону, где стоял Адам, обнаружила, что он куда-то исчез. Встревожившись, она огляделась и удивленно сощурилась. Паренек медленно ходил вдоль стен склепа и разглядывал пыльные мраморные статуи, изображающие женщин в церковных одеяниях со скорбно склоненными головами и молитвенно сложенными руками.
— А вы знаете, что первым Патриархом Церкви был Ансхейм Милсфорд? — рассеянно сказал он. — Да, ты, Айви, уж конечно, знаешь, наверно…
— С чего бы? — хмыкнула Айви. — Я не церковник. Я скорее воин все-таки.
— Ну, мало ли… — пожал плечами Адам. — Могла слышать от своих. Так вот, Церковь была основана тогда, когда Катакомбы только открыли. Получается, сорок шесть лет назад. Заглянули на самые первые слои, нашли кучу артефактов и в их числе — тот самый Сосуд. И нашел его как раз Ансхейм. Принес в лабораторию и начал исследовать. И как-то так вышло, что он из этого сосуда что-то выпил — то ли намеренно, то ли по ошибке. И начал говорить с божествами.
— А может, просто выпил что-то особо забористое, — хмыкнул Пауль.
— Все так и подумали, — Адам развел руками, — но потом провели кучу экспериментов и убедились — дело не в том, что в сосуд наливают, а в нем самом.
— И что это значит — начал говорить с божествами? — нетерпеливо спросила Айви. Этот рассказ кое-что напомнил ей — что-то из историй, которые она слышала в детстве, когда мама брала ее с собой на работу, и маленькой Анни удавалось подслушать разговоры, которые вели за настоящим кофе настоящие археологи…
— Из лаборатории, где работал Милфорд, пошло большинство современных лекарств, в том числе и ребакт. Ну так вот. Вот ты состав ребакта знаешь?
— Нет, конечно, — пожала плечами Айви. — Во-первых, я не фармацевт и не химик. Во-вторых, его состав вообще никто не знает. Его же на военном предприятии делают.
— Во-от! — Адам поднял палец. — А почему, собственно, обычный антибактериальный и противовирусный препарат делают на засекреченном предприятии? И никто так и не выяснил — как его делают и из чего…
— Мало ли, — пожала плечами Айви. — Шпионажа опасаются.
— То есть лекарство, помогающее практически от всех известных болезней — что-то вроде секретного оружия, которым не надо делиться со всем остальным миром? Интересно, интересно… Но суть не в этом. Когда Милфорда спросили, как ему удалось найти формулы для всех этих чудодейственных препаратов, он сказал, что их ему открыли высшие существа, говорящие с людьми через Священный Сосуд. Тут же поднялась шумиха, и Ансхейма буквально силой заставили основать церковь. Люди смотрели на него как на провозвестника воли милосердных богов. А он как-то подозрительно быстро согласился.
— А откуда ты всё это знаешь? — поинтересовался Пауль.
— У меня мама была прихожанкой Церкви, — пробормотал Адам и отвернулся.
Айви насторожилась. Что-то было недосказано, она это чувствовала. А всё, что было связано с Церковью, тревожило ее до холодка по позвоночнику.
Были на то причины. И историю основания Церкви она, конечно, прекрасно знала. Еще и не в таких подробностях. Но не призналась бы в этом даже под пытками.
***
Как и предполагал Пауль, операция прошла без особых затруднений. Без четверти девять бывший лучевик провел сообщников на территорию лечебницы через неприметную дверцу в стене гаража, снаружи замаскированную ящиками и листами ржавого железа.
— Сидите тут, — он кивнул на большие металлические ворота. — Когда я вызову, просто выходите наружу — ворота не заперты. Справа будет здание без окон, обойдете его — за ним корпус лечебницы. Я вам из окна сигнал подам. Предположительно, с третьего этажа.
Айви кивнула. Она была сосредоточена и серьезна, а вот сопляк Адам немного раздражал Пауля своими ухмылочками и неуместными комментариями. «Как будто в войну играть собрался», — Пауль недовольно покосился на возбужденного парня, но ничего не сказал. Он надеялся, что у того в последний момент хотя бы не сдадут нервы, и не хотел на него давить. Пусть уж настраивается как может.
Проверив снаряжение — веревка, пара «сон-пакетов» — упакованных в пленку кусков марли, пропитанных усыпляющим составом (их применяли для обезвреживания буйных зараженных, если не хотели ранить или умертвить их на месте) и на всякий случай нож (Пауль очень надеялся, что он не понадобится). Остальное оружие он оставил Айви — оно только мешало бы.
Дальше всё было просто — войти в здание как обычно, кивнув дежурному за стойкой; свернуть в коридор с обеззараживающими камерами; подождать, пока коридор опустеет, и перебежать к кабинету дежурного врача; обезвредить того «сон-пакетом», раздеть и переодеться в его униформу; подняться на пустынный третий этаж — столовая для пациентов находилась на втором. Палата триста семь, бумажка на двери: «Мориан Стетс, 10 лет». Отлично.
Пауль уселся на койку, достал «треск» и вызвал Айви.
— Я на месте, готовьтесь. Через пару минут.
— Поняла.
Четко, твердо. Да, на Святую можно было положиться… В отличие от сопляка-огневика. Пауль снова почувствовал глухое раздражение по отношению к Адаму. Что-то с этим мальчишкой не так… Чутье еще никогда не подводило Пауля. Надо быть настороже…
В коридоре послышались легкие шаги. Пауль быстро спрятал «треск» и принял непринужденную позу.
Дверь открылась, в палату вошла Морри, увидела Пауля и в растерянности остановилась.
— Здравствуйте, — сказала она напряженным голосом.
— Привет, — Пауль поднялся с койки и стянул защитную маску. — Я пришел за тобой. Ты не больна, тебе нечего тут делать. Твой папа просил отвести тебя в безопасное место.
— Папа?.. — девочка, стиснув руки перед собой, подалась вперед. Глаза ее заблестели. — Вы его видели? Он жив?
— Сомневаюсь, детка, — мягко сказал Пауль, — ты же сама видела — у него уже шла трансформация. Так что его ты уже не увидишь, прости. Но самой тебе совершенно необязательно умирать. Я отведу тебя в клинику Святых. Знаешь, кто такие Святые?
— Да, — закивала Морри. — Они хорошие, мне папа говорил.
— Вот и пойдем, надо торопиться, — Пауль осторожно взял девочку за руку. — Сама понимаешь — выйти отсюда через дверь нам не дадут. Поэтому мы сейчас вылезем в окно. Но ты не бойся, я умею лазить по стенам. Нас учили, — он усмехнулся.
— В окно? — Морри просияла. — Как интересно! Вы меня похищаете, как… как храбрый рыцарь — принцессу из башни!
— Точно, — улыбнулся Пауль. Все-таки дети — странные существа. Даже в такой жуткой ситуации, когда кругом смерть, они все равно вспоминают какие-то глупые сказочки со счастливым концом. Что ж, пожалуй, пока так происходит, у мира есть надежда выкарабкаться…
Заблокировав дверь в палату стулом, Пауль подтащил койку к окну, привязал веревку к ее перекладине и закрепил второй конец на поясе. Посадив девочку на спину и как следует примотав к себе ремнями, Пауль достал «треск»:
— Внимание! Спускаемся.
Осторожно открыв окно, он залез на подоконник и натянул веревку. Койка перевернулась на бок и уперлась перекладиной в стены по бокам оконного проема.
— Отлично. Полетели, — сказал Пауль и начал спускаться, «переступая» по стене ногами, обутыми в форменные ботинки лучевиков со специальными «скалолазными» подошвами. Девочка за спиной тихо пискнула.
— Тише, — шепнул Пауль. Морри замолчала и только время от времени тихо вздыхала.
В окне на первом этаже мелькнуло чье-то лицо. Пауль неслышно чертыхнулся и, когда ноги коснулись земли, не теряя времени, обрезал веревку ножом.
— Быстрее! Нас заметили! — прошипел он двум серым теням, возникшим справа и слева. — Назад!
В окнах лечебницы замелькали свет и тени, зазвучали возбужденные голоса, но похитители уже выбирались через неприметную дверцу в узкий переулок, загроможденный остовами автомобилей, ящиками и распотрошенными мешками с мусором. Пауль первым нырнул в одну из подворотен, затем в оскаленный щепками вырванной двери зев подъезда.
— Слезай, принцесса, — сказал он, переводя дыхание и распуская удерживающие девочку ремни.
— Ух, здорово было! — засмеялась Морри. — Вы настоящий супергерой!
— Вот спасибо, — хмыкнул Пауль. — Насколько я помню из комиксов, у супергероев жизнь-то не сладкая!
— А у вас будет сладкая! — убежденно сказала девочка. — Вот увидите!
Бывший лучевик ласково потрепал девочку по макушке и вдруг, смутившись, резко отвернулся и склонился над большим свертком, лежащим в углу под развороченными почтовыми ящиками.
— Тут одежда и маска для тебя, — отрывисто проговорил он. — Переоденешься, а потом… Тётя Айви отведет тебя к Святым.
— Сам ты «тётя»! — возмутилась Айви. — Не слушай его, девочка. Просто «Айви»! И поторопись. После десяти к нам сложнее пройти, ворота запирают.
Она помогла девочке переодеться в неприметную городскую одежду и закрепить на лице защитную маску, скороговоркой выпалила «Завтра дежурю, в четверть десятого у некрополя» и быстро ушла, таща Морри за руку. У выхода из подъезда девочка обернулась и помахала Паулю рукой. Тот кивнул и помахал в ответ.
— О, какая трогательная сцена! — кривляясь, простонал Адам. — Просто слёзы из глаз! Принцесса и ры… — тут он осекся, и шутовская речь сменилась на жалобное подвывание, потому что Пауль, молниеносно оказавшись рядом, схватил его за предплечье и вывернул руку так, что парень упал на колени и изогнулся, тщетно пытаясь уменьшить боль.
— Заткнись, — спокойно сказал бывший лучевик. — Сейчас и впредь. Понял?
— А-а-ы-ы… По-онял… Пусти-и… — провыл парень, наклоняясь еще ниже.
— Отлично, — Пауль выпустил руку Адама и начал спускаться по лестнице к выходу.
— Погоди! Прости!.. Я больше не буду! Ты куда, эй?.. А я? Можно с тобой? — сопляк прыгал вокруг Пауля, как глупый пес-подросток, который нашкодил и искренне не понимает, за что хозяин так суров с ним. Пауль покосился на него со смесью брезгливой жалости и сочувствия. Такой дурачок точно пропадет в одиночку. Не бросишь ведь его… Придется терпеть.
— Куда-куда. Домой, куда же еще, — наконец ответил он. — И ты со мной. Куда тебя девать… Но лучше помалкивай. Ты меня каждой фразой бесишь.
— Понял, — потерянно пробормотал Адам и, чуть отстав, поплелся следом.
«И вот с таким человеком я должен буду спускаться в Катакомбы… — думал Пауль с раздражением. — Хорошо хоть, Айви с нами пойдет. Может, не даст мне придушить это недоразумение голыми руками…».
Чем его так настойчиво бесил этот жизнерадостный недоумок, Пауль так и не мог сам себе внятно объяснить.
***
В пустой и грязной холостяцкой квартире Пауля было холодно, пахло плесенью и ржавчиной — хозяин появлялся здесь редко и не удосужился установить печь. Но водонагреватель имелся и исправно работал, и Адам, не обращая внимания на явно недовольные взгляды Пауля, как следует вымылся и отогрелся под душем.
Настроение у Адама было приподнятое. Вылазка в лагерь Луча почему-то окончательно убедила его в том, что они трое — отличная команда, нашли друг друга неспроста, и поход на базу Факельщиков через Катакомбы тоже непременно увенчается успехом. Нет, он не ожидал, что всё пройдёт так же легко, как сегодняшнее «похищение принцессы», но внутренне уверился в том, что это как минимум выполнимо.
Единственным настораживающим фактором была странная враждебность к нему со стороны Пауля. Если поначалу тот вел себя по отношению к Адаму как старший товарищ, чуть ли не брат, то начиная с сегодняшнего утра, казалось, с трудом выносил его присутствие. Адам, который успел привязаться к бывшему лучевику — по правде говоря, он всегда мечтал иметь старшего брата — был искренне расстроен, поняв, что в отношении старшего напарника к младшему произошла такая неутешительная перемена. Наверно, это из-за того, рассуждал про себя парень, что он накануне вечером наговорил о себе много лишнего: ударился в воспоминания о детстве, о том, как они с мамой, которая была старше сына всего на семнадцать лет и потому еще не забыла, каково это — быть ребенком, дурачились вместе: к примеру, задрапировавшись в старые простыни, устраивали «прогулки привидений», вызывая среди соседей переполох и возмущенные крики. Теперь Пауль считает его несерьезным и глупым человеком, подумал Адам и тяжело вздохнул. Ну почему он такой болтливый… Мог бы держать язык за зубами, молчать с серьезным видом — глядишь, и сошел бы за умного… Ну, да что теперь жалеть. Что сделано, то сделано. Адам, продолжая сокрушенно вздыхать, улегся на матрас в углу и закутался в драное одеяло.
— Ну что ты пыхтишь как старая бабка! — неожиданно взвился притихший на своем диване Пауль. — Говори, если есть что сказать, а не надувайся, как пароварка!
— Да я ничего, я так, — испуганно забормотал Адам.
— Так, не так, а не так, так разэтак, — пробурчал под нос Пауль и неожиданно спросил: — Чаю хочешь?
— Ага, — обрадовался Адам, выпутываясь из одеяла, — если честно, замерз. Чаю неплохо бы горячего…
— Сейчас будет, — хозяин зажег спиртовую горелку и поставил на нее кастрюльку с питьевой водой. — А то ты из душа вышел вроде нормального цвета, а сейчас гляжу — посинел…
— Холодно у тебя тут, — робко заметил Адам. — А чего печку не поставил?
— Ни к чему, — буркнул Пауль. — Я здесь ночую редко. В основном в казармах. Да и вообще… — он замялся и уставился на синий огонек спиртовки.
— Что — вообще? — Адам почувствовал, что Пауль что-то недоговорил, и теперь это недоговоренное царапает его изнутри, пытаясь проковырять себе путь наружу, к ушам нежданного заинтересованного слушателя.
— У меня… одна знакомая из-за такой печки умерла, — через силу выдавил Пауль и снова замолчал.
— Пожар? — испугался Адам. — Ой, прости, мне жаль…
— Нет, не пожар, — Пауль прикрутил горелку, пламя еще сильнее посинело. — Угарный газ. Отравилась. Вместе со всей семьей. Отец, мать и… три девчонки.
«Так вот оно что», — мелькнуло в голове у Адама. Теперь ему стало нестерпимо стыдно за свое паясничанье там, в подъезде заброшенного дома неподалеку от лечебницы Луча. Парень уставился в пол, отчаянно желая провалиться сквозь землю.
— Да, — Пауль с усмешкой покосился на гостя, — младшая как раз вот такая была. Ты всё правильно понял.
— Извини, — пробормотал Адам. — Да уж, понял теперь. Прости, брат.
— Ладно, хватит об этом, — Пауль поднялся и достал из шкафчика с висящей на одной петле дверцей две кружки и жестяную банку с заваркой. — Пьём чай — спим — завтра на свежую голову начнем прорабатывать план.
— Слушаюсь, — невольно вырвалось у Адама.
***
Паулю приснилась Мэгги. Он давно не вспоминал о ней, о ее смешливых сестренках, полноватой добродушной матери и сухоньком, постоянно кашляющем, но бойком отце. Он сумел задвинуть подальше, поглубже воспоминания и чувства, которые делали его слабым. Всегда делали, как бы он ни старался. Всегда заставляли смотреть на мир не под тем углом. А это в нынешней ситуации было чертовски опасно.
Мэгги была старше него на два года. Познакомились они в аптеке, где девушка работала провизором. Это был первый год службы Пауля в патруле Луча. Во время самой первой своей облавы на Факельщиков он получил серьезный ожог предплечья и плеча. На базе ему перевязали руку и выдали пару обезболивающих пилюль, но Пауль, гордый и глупый новичок, высокомерно решил, что обойдется и без «дурмана», и выбросил таблетки в унитаз. В результате, промучившись до трех часов ночи от невыносимой боли, которая не то что уснуть — спокойно усидеть на месте не давала, он выполз на улицу и отправился в единственную в городе круглосуточную аптеку.
Добравшись туда через три четверти часа, от боли и усталости он уже не отличал света от темноты. И, конечно, сначала не разглядел девушку, которая, увидев в окошке для ночной торговли его серое лицо с черными провалами вокруг глаз и с искусанными до крови губами, в нарушение всех служебных инструкций и правил безопасности, выругавшись, отодвинула тяжелый засов и буквально втащила уже нетвердо стоящего на ногах лучевика в полутемное помещение аптеки.
Она сменила ему повязку, чертыхаясь и кляня на чем свет стоит «рукозадых костоправов» из лучевского лазарета. Ловко поставила обезболивающее внутривенно. Снабдила таблетками на следующие ночи, предупредила: «Больше двух не пей — одуреешь». Она была сильной, но нежной. Грубой, но ласковой. Она была ангелом-хранителем обезумевшего умирающего города. Ангелом с крепкими руками и обветренным лицом, с грубоватым голосом и богатым бранным лексиконом. Она оказалась причиной и поводом жить — и надеяться на то, что жизнь будет долгой.
Она познакомила Пауля со своими родителями и сестренками, и у нелюдимого лучевика вдруг появилась семья. Его там любили, над ним подшучивали, у него просили совета и с удовольствием надоедали своими советами сами. А Мэгги смотрела на него и на своих родных с одинаковыми любовью и теплом.
А потом ее не стало. Их всех в одночасье не стало.
И не стало того Пауля, который умел улыбаться, умел делать глупости и добродушно иронизировать над глупостями других. Того, который умел впускать людей в свой мир, слушать их и говорить с ними. Пауль, который умел жить, умер.
А почему не умер тот Пауль, который и после этого продолжал есть, спать и ходить на службу, ему и самому было непонятно.
С тех пор прошло три года. Первые пару месяцев из них он помнил, мягко говоря, нечетко. Но в какой-то момент мутная пленка, застилающая зрение, словно бы лопнула, и мир вернулся на свое место, только еще более грязный, тусклый и отвратительно живучий, чем раньше.
Пауль научился контролировать выражение лица, интонации и даже мысли. Ни единая душа не знала о том, что с ним произошло. И не должны были знать. Никто не должен был знать о том, что у него есть слабости.
Он даже сны научился контролировать. Хотя всем известно, что это невозможно.
Он просто решил, что отныне станет роботом, механическим приспособлением для очистки улиц. Будет думать только о поставленной задаче и о том, как выжить, чтобы выполнить эту задачу. И на этом сосредоточился: есть и спать надо для того, чтобы было достаточно сил; тренироваться — чтобы повысить шансы выживания в схватке; вступать в коммуникации только по вопросам несения службы.
Так было до того дня, когда он: первое — увидел Морри; второе — вспомнил о девушке-Святой, которая чем-то неуловимо напомнила ему… И третье — познакомился с этим чёртовым недоумком Адамом.
С живым, веселым, невыносимо глупым и наивным парнишкой Адамом, который, забери его Незримые, своим поведением до невозможности напоминал среднюю сестру Мэгги — Софи…
«Откуда вы взялись на мою голову?!».
С этой мыслью проснувшийся с колотящимся сердцем Пауль долго лежал не шевелясь в отсыревшем за ночь спальном мешке. Сквозь пыльные шторы пробивались лучи весеннего солнца. Адам ровно сопел на своем матрасе. Жизнь обещала начаться заново. И неважно, что в комплекте к новому смыслу шла и практически стопроцентная гарантия скорой смерти. Пауль чувствовал — он устал жить за пыльным стеклом. Пора выбираться под свежий апрельский ветер.