Каждый знал, о чем думает другой. Они едва сдерживали улыбки, стоя у алтаря.
— Кэролайн Элизабет Кент, берешь ли ты Броуди Натана Квинелла в свои законные мужья…
Она повторяла клятвы на репетиции, читала их про себя тысячи раз, пытаясь уловить все оттенки значения слов. Но что в них было заключено именно для нее? Она посмотрела на Броуди. Его глаза сияли, иногда он кивал, словно в знак согласия. Кэрри подумала, что галстук у него слишком затянут.
В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии…
Мужчина, который через несколько минут станет ее мужем, внимательно слушал священника. Тот, наверное, уже сотни раз произносил эти слова, они же услышат их лишь однажды. Это контракт — вот что она знала точно. Обещание, что они вместе встретят все, с чем бы им ни пришлось столкнуться в жизни. А еще, хотя Кэрри и не хотела быть слишком сентиментальной в день своей свадьбы, этот контракт связывал их духовно и физически на всю жизнь. Шел 1993 год, и «вся жизнь», казалось, только начинается.
Пока смерть не разлучит вас…
Внезапно ее охватил страх, такой сильный, всепоглощающий, что Кэрри едва устояла на ногах.
— Кэролайн? — Услышала она спокойный, теплый голос священника.
Она опомнилась и улыбнулась.
— Согласна, — искренне сказала Кэрри и посмотрела в глаза Броуди. Да, она действительно согласна стать его женой. Его темные глаза были центром ее мира. Она любила просыпаться рядом с ним и смотреть, как дрожат во сне его веки. Он грезил — во сне и наяву. Кэрри любила его за это — за сотни сюрпризов, которые таил в себе этот человек.
Броуди Квинелл, берешь ли ты…
Кэрри не могла бы точно сказать, кто поймал ее букет. Да и вообще она мало что помнила о своем «особенном дне». Все так быстро пролетело. Она опомнилась только тогда, когда они с Броуди поехали в Костуолд, где им предстояло провести короткий медовый месяц. Броуди мог отлучиться с работы лишь на несколько дней.
Каменный коттедж недалеко от Чиппинг-Нортона был собственностью одного из коллег Броуди по университету.
— Так тихо. — Кэрри стояла у окна, за которым открывался вид на темные поля. — Но думаю, я не смогла бы тут жить. Я бы скучала по городу.
— Боб тут и не живет. Он обычно приезжает на выходные. И симпатичных студенточек привозит, наверное.
Кэрри рассмеялась.
— Броуди, что ты несешь в нашу брачную ночь. Вот чем ты, значит, собираешься заниматься, когда я постарею? Будешь развлекаться с юными дарованиями? Давать им частные уроки?
— Даже не собираюсь отвечать на столь гнусные инсинуации.
Большие руки Броуди ловко справились с крошечными пуговицами на ее блузке. Ткань соскользнула с плеч. Он расстегнул лифчик, и они перебрались поближе к камину, в котором Броуди разжег огонь. Владелец коттеджа оставил им достаточно поленьев, а также шампанское в холодильнике.
— У нас хорошие друзья, — сказала Кэрри.
Броуди обнимал ее, зарывшись лицом в волосы, и ничего не ответил.
Потом они лежали, завернувшись в одеяло, у огня, пили шампанское и ели канапе, которые еще утром доставили сюда из Оксфорда.
— Это ведь навсегда, понимаешь, — сказала Кэрри. — Ты, я, дом, дети, собака, каникулы. С нами ведь никогда ничего не случится, да?
— Я об этом позабочусь, — ответил Броуди, целуя ее в лоб.