Город медленно тонул в надвигающейся тьме. На часах стоял поздний вечер. Небо, захлебнувшееся от туч со стороны «Зоны теней», постепенно чернело и гасло, распуская свои огоньки-звёзды на волю. Мы должны были добраться до самого края города, где располагалась таинственная группировка «Андерскай». Мы не могли выдвинуться завтра, не могли откладывать этот поход на несколько более благоприятное время суток — нам было откровенно всё равно на ближущуюся опасность, которая постоянно укутывала город своими коварными лапами. Ночь. Именно в это время мы
превращались в потенциальную жертву для всего того, что обитает за границей зоны.
Тщательно проверив снаряжение, я достал пистолет и сунул его в карман кофты. Он влез с трудом, но я был готов ко встрече с людьми. Вернее, с теми, кого раньше называли людьми.
Патронов было крайне мало. Пара обойм и горстка незаряженных пуль. Старый, наполовину сломанный нож, аптечка, упаковка чудопищи и бумажки, пухлые от воды.
Болди и Ева не были особо разговорчивы. Они просто шли впереди нас и иногда менялись парой-тройкой надуманных фраз. Мы с Харли молчали. Лишь один раз я кинул свой взгляд в сторону её шеи, но она сделала вид, будто не заметила. Её волосы легко поднимались на воздушных потоках и также легко опускались. Глаза сверкали огнём, я бы даже сказал — горели. Лёгкая улыбка застыла на её лице, будто она чего-то ждала.
Мы шли к границе. Там мы уточним цель нашего маршрута. Но сейчас мы шли не самым привычным путём — он лежал через узкие улочки, погружённые во тьму громадных теней. Луна, яркая, блестящая, горела в щели между крышами домов. Но её света не хватало, чтобы насытить голодные, почерневшие от теней улицы так важным для всего живого светом. Над нами иногда загорались разбитые фонари, говоря нам что-то на азбуке Морзе. К сожалению, я мог понять только примитивное «SOS». Свет фонарей сушил нам всем глаза, колол нас своей гнетущей волной, то исчезая, то вновь появляясь. Разбитые автомобили, словно обнажённые, валялись на краях улочек, сверкая отражающими свет элементами.
18:53. Солнце продолжает бежать от наших взглядов, так возлюбивших непросветную тьму. Наконец, мы упёрлись в высокий забор из сетки, за которым виднелась широкая улица. Так просто нам не перелезть. Я решил спросить у проводника, коим выступил
Болди, не сбились ли мы с пути:
— А ты уверен, что мы идём туда, куда нужно?
— Нет, — ответил он спокойно, — мы зайдём кое-куда. Восполним запасы патронов. Там автосалон есть один, в нём засело приличное количество людей.
— И нам обязательно идти к ним?
— Видишь ли, — как будто защищая парня, вступилась Ева, — в последний раз мы умудрились потратить даже больше, чем предполагали. У нас осталось четыре магазина…
Четыре магазина?! Да это же по 10 патронов на каждого! Чёрт, чем они думали, когда в бой лезли?! Такими темпами мы скорее в гробы скатимся, чем до торгового центра доберёмся! Ещё и ночь надвигается.
— Вашу ж… — более смягчённо выругался я. — И как мы с ними тягаться будем?
— Ну, — Болди почесал затылок, — мы можем предложить им обмен, но, как видишь, менять нам нечего. Зато у них есть много моделей оружия…
— Ты-то откуда знаешь?
— Я видел, когда с Евой гулял.
— Это правда, — подтвердила она.
— Ах вы сволочи… — вмешалась Харли. — Без меня гуляете?
— Ага, сама-то одна на улицу ходит…
— Зато вы пьянствуете, выпивая всякую дрянь на пару — хоть бы поделились!
— Да уж, мы, может, тебе же лучше делаем!
— Самый умный тут, что ли?
Я видел, как конфликт появился между подростками из неоткуда. Словно злой фокусник вытащил из своей тёмной шляпы чёрную, как грязь, змею, которая начала душить дружбу между всеми троими.
Поразительно, а ведь всё началось с одного маленького вопроса… Который задал я. И чувствовал себя после этого виноватым. Яд, который впрыснула гадюка-ссора, уже тёк по венам молодых людей.
А балаган продолжался, жирнел.
— Да, да, Харли, мы знаем, что ты у нас самая строгая и умная. Именно поэтому тебе стоит следить за своей формой, а не бухать с нами! — Ева явно пыталась задеть чувства золотоволосой девушки.
— Да пошла ты! Подруга, блин, называется… Я решил вмешаться:
— Ребята, давайте уже остынем все, ладно?
— Не занималась бы эта малявка ерундой — мы бы, может, и не стояли бы тут, высматривая тех болванов. Даже Лион тебе сказал — не о том ты беспокоишься, Харли! — почти кричал Болди.
Лицо Харли изменилось. Словно молния, меня пробил насквозь её вмиг опечалившийся, раненый вид. Глаза потухли. На них заблестели слёзы, в которых отражался уличный фонарь, нависший над нами. Волосы словно потяжелели, опустились и больше не игрались с локонами, как пару минут назад. Губы искривились, побледнели, точно так же, как и кожа, изрисованная царапинами и ссадинами. Я сорвался, не выдержал.
— Болди, Ева, закройте, мать вашу, рты и успокойтесь!
Пара словно оцепенела, их пыл испарился.
Потекла первая слеза. Харли укутала себя руками и уронила взгляд на асфальт. А потом и вовсе повалилась на него, сев на колени. Она плачет. Девушка, которая даже ни разу не жаловалась на боль. Она плачет… я видел, когда плачут другие девушки, но никто из моих знакомых ни разу не пролил ни одной слёзы. Конкретно — Милли. Она даже не расстраивалась ни разу, в то время, когда я для неё казался слишком грустным. Потекла вторая слеза, я видел, как она, оторвавшись от лица, медленно летела в сторону земли и разбилась, будто хрупкий кристалл, оставив после себя тёмное пятно. Ситуация казалась безысходной.
Я решил поступить как друг. Подойдя к девушке, я присел на корточки и обнял её. Такая холодная… нет, дело даже не в кофте. Харли будто погасла, стала бледнее, слабее. Я крепко обнимал её, не знаю, что она думала, что чувствовала, но я определенно что-то чувствовал. И это гораздо больше, чем просто привязанность. Девушка не выдержала. Она бросилась мне в объятия, чуть не повалив меня на землю и громко зарыдала. Зарыдала. Нет, такое слово точно не подходит для описания её нынешнего состояния. Эти слёзы, горькие, горячие, падали одна за другой, разбиваясь об асфальт. И казалось, будто всё живое замерло от лицезрения такого состояния Харли.
— Ник, про… Прости меня…
За что простить? Я не понимал.
— Прости, что должен меня… Выслушивать… Сейчас… — она давилась словами, интонацией, слезами. — Я не могу… Не могу так больше…
— Т-щ-щ… — утешал её я, шипел, словно змея.
Пара обидчиков смотрела на меня так, словно просили о пощаде. Но я не собирался им ничего говорить. В конце концов — я сам виноват в том, что произошло.
Луна уже расцвела, она сияла ярким, жёлтым блеском и походила на дырявый, сплюснутый кусок сыра. И пока я смотрел на этот аппетитный круг — Харли успокоилась. Она по-ужьи извертелась и выскользнула из моих объятий. Затем заявила:
— Ненавижу вас.
Девушка утирала слёзы с глаз кистью рук, спрятанной в кофту. Веки её покраснели, осушились, но затем быстро намокли снова. Она продолжала беспощадно тереть свои глаза. Я взглядом показал Болди и Еве, что им следует извиниться.
— Харли, ты это… Прости нас, мы правда не хотели, —
оправдывался парень.
— Ничего, — снисходительно ответила только что плакавшая девушка. — Со всеми бывает.
«Неужели они настолько демократично помирились? Прямо не верится», — подумал я.
Тишина. Она продлилась недолго.
— Осталась одна проблемка, — указала пальцем на забор Ева, — как будем действовать?
— Обходить смысла нет, — ответил я, — придётся вас подсадить.
— Серьёзно? А сможешь?
— Думаю, да. Ну, по одному.
Пара уступила Харли. В конечном счете, они провинились перед ней.
Мы все провинились перед этой хрупкой на первый взгляд девушкой. Она с разбега упёрлась своими тёмными кроссовками с весьма колючим протектором в мои ладони и перемахнула за границу. Затем это повторила Ева. Болди же повторил это только со второго раза, да и то с особым трудом. Его вес, как мне тогда показалось, перевалил за отметку в 80 килограммов. Я остался один. Между нами прочертили очень внушительную черту. Я не мог с такой ловкостью перелезть через забор. Тут даже уцепиться не за что!
— Ник, а ты как тогда? — с испугом спросила Ева.
— Попробую обойти. Болди, у тебя есть вторая копия карты?
— Есть, вроде, но там только часть.
— Сойдёт. Покажи, где мы, а дальше сам разберусь.
Он откопал в своём рюкзаке клочок жёлтой, измятой бумаги и сунул его сквозь сетку, свернув листок в неаккуратную трубочку. Я принял эту посылку и начал вглядываться в изображение. Неудивительно, но я не смог ничего разглядеть.
Фонарик. Не помню даже, когда я последний раз им пользовался. Откопав его во внешнем кармане рюкзака, я осветил чуть ли не всю улицу. Верне, мне так показалось, когда свет отразился от бумажного листа и попал мне прямо в глаза. Тьма незаметно легла на город, закрыв его от солнца своей длинной, мохнатой шерстью. На карте, вернее, на клочке карты, чертёж был очень жирным, неаккуратным. От этого я долго не мог вникнуть в построение чертежа. Улицы были кривыми, дома вообще чуть ли не круглыми. Мда, ручная работа — явно не его конёк. Болди просунул палец сквозь сетку и ткнул куда-то перед автосалоном, который был выделен красным цветом.
— Вот, мы здесь. Обойдёшь тут, — он вёл свой палец очень криво, — затем тут, а потом через главный ход идёшь — и мы тебя будем ждать вот у этого дома. Включи рацию только.
Я нажал на кнопку, кольцо загорелось голубым.
— Ну вот, держи связь, идём, девчонки!
— Дурак, — злобно ему ответила Ева. — Ник, будь осторожен.
Я уверенно кивнул.
Они скрылись за поворотом. Болди, Ева, Харли. И я снова один перед обнажённым в ночи городом.
Когда я вышел из зловещей и коварной от своего размера улицы, я начал слушать бьющуюся в уши тишину. Давно проснулись мои старые знакомые — сверчки. Они звонко трещали под бетонными домами, в своих глубоких норках. Их песни, не понятные для обычных людей, служили мне как подсказки. Ночные насекомые смолкали, когда мне грозила опасность, и расцветали, когда я оставался один на один с этим мрачным, несчастным городом. Небо было чистым, полным от звёзд, больших и маленьких, ярких и не очень, и мне казалось, будто полоса Млечного Пути переливалась из сиреневого в синий цвет, чем-то напоминая наш коридор. Луна же давно затерялась на этом тёмном, блестящем полотне, так щедро усыпанном блёстками. Она превратилась в просто жёлтый, ничем не примечательный круг.
Я шёл довольно долго, рация тихо шипела, но я не спешил к ней обращаться. Наконец передо мной предстал невысокий дом, этажа в три высотой. Я подошёл вплотную к входной двери и хотел
ухватиться за ручку, но дверь всё сделала сама, начав скрипеть, она распахнула передо мной чёрный, непроглядный подъезд. Сверчки примолкли, разбежались. Из тьмы доносились звуки капель, падающих на пол. Я достал фонарик и включил его, навёл вперёд… Почти вплотную на меня уставился висящий вверх тормашками труп, чуть ли не разорванный до самого основания и костей. Он был привязан ногой к потолку железной цепью, врытой ему в плоть. С его макушки капала кровь, на лице застыла жуткая гримаса, глаз один, по всей видимости, левый, отсутствовал напрочь, на его месте была воткнута записка, пропитавшаяся кровью. Рук не было, бок был разворочен огромным предметом, словно бензопилой. Одежда мокла в крови, тонула в ней. Я долго стоял, долго думал, живот мой скрутило. Такой мерзости я не наблюдал ещё нигде. Я аккуратно вытащил записку, сложенную в треугольник, и развернул её. Красная, скользкая от крови бумага лениво раскрылась. Все складки слиплись. Текст оказался очень неинформативным:
«ЦЕНА: 120
28.06.18
Торговый дом Sun»
— Кто-то явно не смог придумать что-то интересное, оставляя эту записку.
Я бросил листок на пол, вряд ли он кому-то ещё понадобится. Обтёр свои липкие от крови руки об кофту и пролез под трупом.
Лучи фонаря боязливо освещали лестницу, идущую вверх. Но я всё равно не мог отчётливо разглядеть то, что ждёт меня впереди. Я осмотрелся вокруг. Чуть дальше стояла большая, железная, открытая, чуть ли не выломанная дверь. Ступеньки шли вниз, казалось, будто они вели прямо в ад. Что ж, делать нечего — придётся идти вперёд, вернее, вниз.
Ледяной воздух кусал мою оголённую шею, чёлка болталась перед глазами. Я вышел в освещённое уличным светом помещение. Очередной продуктовый магазин, разграбленный, как и все остальные. Касса пуста, даже кнопки забрали для потехи. Прилавок кричал своей пустотой о бедности ситуации и о том, как трудно жить после такого грабежа. Витрины разбиты, пол усыпан осколками стекла, рваными вещами, смешанными с грязью. Мне не хотелось оставаться здесь, и я вышел на улицу. Надо мной горела яркая светодиодная вывеска: «Sun». Очень интересное название, но если сравнивать этот магазин с Солнцем, то, скорее всего, оно давно уже себя изжило и сжалось до состояния чёрной дыры.
Я сел на лавочку, сырую от вчерашнего… Хм… Сегодняшнего дождя. Ничего, вода — не сало.
20:19. Я ждал, часы застыли. Вот с неба упала звезда, подтянув за собой яркий белый хвост, будто стараясь скрыть его от моих глаз. Я смотрел в небо и вспоминал о том, как мы с Милли выбрались ночью на прогулку.
Она — девушка порядочная, но и не такое могла сделать вопреки своей правильности. Мы долго расхаживали по освещённой мягким светом улице, улыбались прохожим, улыбавшимся нам. В ту ночь мы ели мороженое, которое купили в небольшом ларьке. Она очень любила вкус лесных ягод — при первой возможности она выбирала блюдо именно с таким вкусом. Я же очень любил — да и сейчас люблю — шоколадное мороженное. Мы оба заказали по три шарика. Гуляли в парке, смотрели на музеи, наблюдали за звёздами. Та ночь была наполнена теплом, счастьем. И даже холодное мороженое не давало нашим сердцам остыть от переполняющих их эмоций. Когда нам было пора расходиться, Милли задала мне странный вопрос, на который я до сих пор не могу дать ответа:
— Ник, а ты бы мог убить меня, если бы другие люди после этого никогда не страдали?
— Что?! Милли, о чём ты говоришь?!
— Ну, мне просто интересно — можно ли убить кого-то ради всего человечества? А если убиваешь другого человека ради своей жизни, значит, вероятно, жизнь имеет цену?
— Конечно же нет! Ведь жизнь человека бесценна!
Бесценна.
Милли захихикала и поцеловала меня в щёку.
— Мой герой!
Я вышел из воспоминаний. Пока я раздумывал, меня ещё не убили. Это уже хорошо.
Но к чему Милли задала такой странный вопрос? Не знаю наверняка, но, скорее всего, она просто хотела знать ответ. Знать, на что способен я. И в чём заключаются мои границы. Но разве человек познаётся в самопожертвовании? В таком случае, это просто смерть ради жизни.
— Да где же они?
Я вдавил кнопку рации, шипение смолкло:
— Ева, вы где? — отпустил кнопку.
Снова нажал:
— Ева, приём!
Шипит. Но ни Евы, ни Харли, ни Болди я не слышал.
— Что за чёрт? — высказал я.
Звуки из рации стихли, раздался голос Харли:
— Ник? Сюда, быстро!
— Харли? Что, что там у вас?
Рация гудела, трещала, слышались глухие выстрелы, щелчки, крики, вопли.
— Харли?! Харли!
— Ник, беги по улице направо, туда, где автосалон! — срывался голос молодого парня.
— Я, я сейчас! Чёрт, чёрт, чёрт!
Я устремился вперёд, туда, откуда потихоньку слышались выстрелы. Мимо летели переулки, сухие деревья и нерабочие фонари. Машины создавали для меня трассу-слалом, но я не должен медлить.
Я был уже возле автосалона, который сиял выставочными огнями. Большое полукруглое здание белого цвета было обставлено ограждениями и укреплениями из мешков. Машин здесь не было, вернее, они стояли прямо на дороге, зато было много выживших. Чёрт, да их просто уйма! Я подбежал к Болди, который как раз укрывался за одним из красных автомобилей. По мне открыли огонь. Свинец падал около ног, кусочки дроблёного асфальта били мне по рукам, а иногда по лицу.
— О, Ник, слава Богу, ты здесь! У нас тут… Небольшие проблемки. Патронов не очень-то и много. И, похоже, их больше, чем нас в… раз, два, три… в три раза!
— Чёрт… патронов хватит?
— Хватит, если не тратиться понапрасну. Или не хватит…
— Так, ладно, план какой?
— Э, план? — он вылез из-за укрытия и выпустил три пули. — Ну, убить их…
— Убить — совершенно не план! Чёрт, он у нас есть хотя бы?!
— Не! — отозвалась Харли, стреляя из-за фургона.
— Чёрт… — я снова обругался.
Выхода нет. Так просто свалить с поля боя мы не можем. Сдаваться бесполезно. Выжившие нас окружали. Они заходили с флангов: спереди, справа, слева. Они кричали и стреляли по нашим укрытиям. Искры от автомобиля летели в разные стороны. Пара из них обожгла мне щёку. Остаётся только одно — идти напролом.
Я дождался, когда выстрелы чуть успокоятся. Перебравшись к спереди стоящему авто, я выпрыгнул из-за него и начал стрелять прямо в прыжке. Я видел всех и каждого, я застал их врасплох. Отправив пару пуль в свободный полёт, я убил сидящих за укреплением ребят. Они повалились на землю, издавая жуткие стоны. Один вылез мне навстречу, я упёрся ему в лоб дулом и спустил курок. Пуля вгрызлась ему лоб, кровь хлынула навстречу другим. Человек улетел обратно за мешки. Я согнулся, по мне стреляли, но горячий свинец боялся ко мне прикоснуться и моментально остыть. Подобрав чужой пистолет, я забрался на другой автомобиль и свалился на укрывавшегося за ним мужчину, из его рук полетело мачете, воткнувшись в почву газона. Бедняга успокоился, когда очередь из двух пуль пробила ему живот. Вырвав мачете из почвы, я устремился к жалким остаткам людей. Один был без оружия, он бежал мне навстречу, закинув руку с пилой назад, однако, слегка подогнувшись и выставив перед собой меч, я хладнокровно расправился с нападающим. Болди пристрелил ещё одного. Ева с криком прибила последнего к стене и расстреляла обидчика, выплеснув ярость выжившему в грудь.
Но Харли затерялась.
— Харли! — я кричал во весь голос. — Харли! Где эта…
— Вот она! — донёсся голос Болди.
Я подбежал к паре, которая пялилась на Харли. Она стояла одной ногой на парне.
— Ещё раз спрашиваю: где вы храните свои запасы?
— Да пошла ты к чёрту, дура! Пусти меня! — огрызался парень. — Тише, тише, Харли, — начал останавливать её я, — может, он даст нам какую-нибудь полезную информацию, если мы сохраним ему жизнь? А, как тебе?
— Ничего я вам говорить не буду! Вы убили моих друзей! Вы, вы… Чёртовы ублюдки!
— Что ж, — девушка навела пистолет, зарядила его, — плата за твоё молчание…
— Стой, Харли…
Раздался выстрел. Кровь брызнула на её потное личико, запачкав волосы и кофту. Лицо парня застыло, образовалась красная дыра.
Бесценна…
Золотоволосая девушка повернулась ко мне, задрав вверх голову. Её кровавое лицо сияло в лучах выставочных фонарей, которые уставили свои взоры прямо на нас. Харли не походила на саму себя, грозно стиснув брови.
— Я не смогла. Уж извините.
— Чёрт, Харли, ты же его просто застрелила… — прикрыв рот, воскликнула Ева.
— То есть, то, что мы перебили чёртову тучу выживших, тебя не волнует? — её обвинили. — Лион был прав. Я действительно занимаюсь не тем, чем нужно. Искать иголку в стоге выгоревшего сена. Ладно, пошли, посмотрим, что они там припрятали.
Хотелось бы мне узнать, что это за иголка.
Девушка направилась в здание, перешагнув через труп. Мы с опаской пошли за ней. Кто же ты?
Автосалон выглядел шикарно. Даже несмотря на редкие капли крови, излишки мусора и грязи, он был бел и почти чист. Кручёная лестница вела на второй этаж, который буквально парил над местом для оплаты автомобилей и прочих услуг. Люстры на потолке придавали салону нежно-голубой оттенок. Всюду стояли столы и кровати, краденные из других магазинов. Это было видно по их иному дизайну. Харли поднялась на парящий этаж.
— Чёрт меня побери!
— Что там? — крикнул Болди.
— Блин, да здесь просто туча оружия!
Парень с девушкой рванули к Харли на невероятной скорости, подняв в воздух клубни пыли и песка. Я продолжал разглядывать помещение. Кровати не заправлены, хаотично расставлены. Заглянув под одну из подушек, я обнаружил листок бумаги. Снова записка. Не то, чтобы я любил копаться в чужих постелях, но сейчасто было уже не так важно, у кого смотреть, а у кого — нет. А вот и текст:
«Лена, прочти это, когда будет время. Это ВАЖНО.
Оно следит за нами. Лена, оно выслеживает нас! То, что мы сбежали от него, ещё не означает, что оно отстанет! Я знаю, Лена, это звучит дико, но иногда я слышу его голос. Оно говорит со мной, Лена! И говорит на своём языке! Это не просто тупая тварь или машина для убийства — это развитый организм, способный думать! Чёрт, может, оно сейчас знает, что я пишу это! Лена, послушай, мы должны валить из этого города к чертям собачьим! Даже несмотря на то, что простые выжившие для нас не представляют особой опасности — мы все можем сдохнуть от этой твари! Лена, прошу тебя, услышь меня, мы должны валить нафиг из этого проклятого города!».
Я знал, о ком или о чём идёт речь.
— Выслеживает, значит…
— Ник! Иди сюда, скорее! — радостно звала к себе Ева.
— Иду!
Я поднялся на второй этаж. Воздушные ступеньки лестницы были невероятно прочны, но мне казалось, будто сейчас они надломятся. Все трое стояли с тяжёлым оружием. Болди еле держал на руках огромный пулемёт, Ева орудовала полуавтоматом, а Харли вглядывалась в прицел винтовки. Как дети… Только игрушки другие.
— Ребят, вы серьезно?
— Нет конечно! — Болди рассмеялся. — У них даже патронов нет! Макеты, похоже.
— Эх, такое добро пропадает! — расстроилась Харли, скривив лицо, всё ещё красное от крови.
— Да уж… Тут патроны только к пистолетам. На, держи, — он бросил мне две обоймы, — ты круто с оружием обращаешься.
Я поиграл мачете в руках, покрутил его, повертел, стряхнул с него кровь. Чуть более чистое лезвие сверкало белизной, окружающей нас в автосалоне. Меч я привязал к боку рюкзака, чтобы тот не болтался.
— Идёмте. Больше тут делать нечего, — позвал с первого этажа Болди.
Мы вышли на улицу. Уточнив маршрут похода на карте, наша команда двинулась по главной улице. И вновь забор с колючей проволокой. Мы миновали его тем же путём.
Ноги начали отекать, ныть. Впереди горели дома, неоновые вывески, рекламные щиты. Мы с любопытством разглядывали световой пейзаж, что коварно манил нас к себе. Но мы-то знаем, что нас так просто не провести. К тому же, если мы не будем издавать лишние звуки, то запросто минуем тот огромный дом, откуда на нас свалилось неизвестное существо.
Пока мы шли, Харли снова пристроилась ко мне. Болди с Евой отошли вперёд и начали балаганить на свои темы. Их голоса звучали довольно радостно, несмотря на то, через что нам пришлось пройти. — Ник, ты выходил один? — неожиданно спросила моя спутница, вытирая красное от крови лицо рукавом кофты.
Пара этого не услышала. Наверное…
— Что? С чего ты взяла?
— Ой, да не держи меня за идиотку. Я прекрасно знаю, что ты сам ходил. Я ведь права?
Она умна. Даже очень. Я не могу так ей просто врать.
— Ладно, ладно, да, — перешёл на шёпот я. — Да, я выходил.
Дальше-то что?
— И куда ты выходил?
— Вот только давай не строить из себя детектив, ладно? Я просто вышел на улицу. Прогулялся вокруг и зашёл. Ну не спалось мне, видишь ли…
— Ты из меня дурочку не строй, я прекрасно знаю, что ты куда-то ходил… — она навела на меня указательный палец. — И, кажется, я догадываюсь, где ты шлялся!
Вдруг, послышались выстрелы позади нас. По нам открыли огонь.
Выследили.
— А-а-а-а-й! — закричала болезненным голосом Ева.
— Чёрт возьми, какого хрена?! — я вытащил пистолет и начал отстреливаться от тьмы.
Теневой листопад укрыл нас с головы до ног. Вывески погасли. Впереди виднелись огненные розочки выстрелов, распускавшихся в нашу сторону. Красные, жёлтые, синие.
— Ева, Болди, Харли, в укрытие!
Все трое отбежали за автомобиль, по мне безуспешно стреляли, я лишь пятился назад, укрывая невидимого противника огнём.
На асфальте я увидел кривую чёрту из крови, тянущуюся к троице. Боже, Ева…
Очереди-гончие не стихали, срывались с цепей хозяев, наровясь перегрызть мне горло.
— Ах вы сволочи! — еле сдерживая слёзы, заорал парень. — Я вас всех прикончу!
Он полез под огонь, но я, схватив его за шиворот, утащил за автомобиль. Около нас что-то упало, как будто очень тяжёлый, но небольшой камень.
— Граната… — вымолвила Харли дрогнувшим голосом. — Граната!
Мы побежали в ближайший переулок что есть сил, за нами вспыхнул взрыв, осветив улочку. В моих глазах помутнело, в ушах всё заглохло.
Не знаю, сколько мы бежали, Болди нёс Еву на руках. С её ноги чтото капало. Забежав в первый попавшийся открытый подъезд, мы расположились в нём и решили на время передохнуть. Все мы не могли отдышаться. Только Ева тяжело втягивала мокрый воздух, закатив глаза.
— Ник, где там твоя аптечка?!
Я немедленно полез в рюкзак и начал рыться в вещах. Вот и аптечка — небольшая коробочка. Я щёлкнул замочком и распахнул её. Вот спирт, вот марля, бинт.
— Так, сейчас, сейчас, потерпи немного, — судорожно двигая руками, утешал девушку Болди, — марля, спирт, должно помочь. Ева чуть ли не орала от боли. А я ведь когда-то боялся опозориться перед троими, перевязывая себе плечо.
— Потерпи, ещё чуть-чуть…
Мы с Харли глядели друг на друга. Она сидела на полу, откинувшись на стену спиной. Где мы сейчас? Что нам делать? Никто не знает. — Ник, — утирая слезу, произнёс парень, — взгляни. Вот это здание было прямо за нами. Там впереди должен быть торговый центр.
— Что? Ты хочешь, чтобы я?..
— Вы с Харли. Идите и зовите на помощь. Мы будем здесь. Рацию не выключай.
— Ладно.
— Будьте осторожны.
Мы с Харли в быстром темпе направились к торговому центру, который, по словам Болди, должен был находиться впереди.
— А с чего ты взял, что Болди не ошибся?
— Не знаю. Я просто надеюсь, что «Андерскай» там. Иначе Ева может погибнуть.
— Всё будет в порядке, я уверена…
— Надеюсь.
Мы шли, ноги болели во всю. Сверчки пели. Звёзды потухли, млечный путь растворился в небе, словно молоко в чёрной воде.
Перед нами предстало огромное, вытянутое, полигональное сооружение, похожее на многогранник. Оно было хорошо освещено со всех сторон, вокруг окружено небольшой стеной из всевозможных досок и мусора. Мы подошли к окружающей его ограде и позвали людей.
— Кто там?
— Нам нужна помощь, срочно!
— Нет, за рамки объекта мы не выходим! Назовите себя.
— Прошу вас, мы сделаем всё… Всё, что скажите, только помогите нам!
Через несколько минут огромная железная дверь распахнулась.