Стойте, стойте! Да вы рехнулись! — без надежды на убеждение кричала Ева.
Мы спустились в квартиру, которую оставили открытой.
— А вдруг там кто-то жив? Вон, если бы мы в тот раз не вышли, Никольза бы здесь не было! — отзывался ушедший в зал Болди. Он показался в конце тёмного коридора. Лишь частички света, исходящего из кухни, озаряли его тело.
— Ева, вдруг там что-то новое? Что-то, чего мы не видели? Нам надо перестать бегать и узнать, что там случилось!
— Новое? Если смерть для тебя — что-то новое, то, пожалуйста, я вас не держу! Идите, смотрите, да хоть пьянку с выжившими устраивайте! — она беспокоилась.
Я чувствовал, как голосовые связки в её горле медленно стыли от страха.
За Болди показалась Харли, она медленно посмотрела на едва уловимые в коридоре силуэты пары. Но Болди не собирался
уступать.
— Знаешь, если бы ты была чуть менее занудливой, я бы подумал, но тут у нас экстренная ситуация. Тем более с нами Никольз! — он весело кивнул в мою сторону. — Ты видела, как он всех в том дворе вынес? Да мы всех на раз уделаем! — он вытянул руку, указывая в приблизительную сторону, где находился красный дым.
— Вы. Никуда. Не идёте. Вам ясно? — уже почти враждебно, пытаясь подавить свой пыл, сказала участница диалога.
Болди медленно подошёл к ней, я начал всматриваться в сумрачный коридор. Он заглянул Еве в лицо и, присев, ухватился за её ноги. Через мгновение Ева была уже на его плечах. Болди начал её успокаивать, пытаясь выдавить хоть какую-то шутку.
— Ох, женщины, как же тяжело с вами спорить…
— Пусти меня!
— Не сопротивляйся, мы с тобой просто прогуляемся до улицы.
— Болди, поставь меня на землю!
— Ты же сама говорила, что мы так давно никуда не ходили! Вот тебе и романтика, и ночь, и всё, как вы любите!
— Я тебе сейчас устрою романтику!
Пара выглядела очень забавно. Ева дрыгала ногами и руками, но как будто не в серьёз. Болди посмотрел на Харли и жестом попросил её захватить с собой рюкзак своей спутницы, чуть-чуть сморщив лицо.
Первая не переставала капризничать и выкручиваться.
— Болди! Не вздумай! Я ведь и ударить могу!
— О-о, ну всё, козыри пошли… Вечно вы в одно место бьёте…
Он понёс Еву на себе, она что-то ковыряла на его рюкзаке, не обратив на меня внимания. Я услышал продолжение их разговора, чуть приглушённого эхом:
— А я тебе говорил, что ты вовсе нетяжёлая?
— Отстань!
«Как дети», — подумал я, слегка улыбнувшись.
Я прошёл в зал. Было сосем темно. Увидев около своей кровати рюкзак, я направился к нему. Неожиданно, об меня кто-то ударился и слегка пошатнулся в сторону. Харли. Я узнал её по запомнившемуся в тот день силуэту. Лишь тусклый лунный свет очищал от тьмы треть её спокойного, но милого лица. Она посмотрела на меня, сжав небольшие губки. Не знаю, что такого я в ней находил. Она не была похожа на простую девушку, нет… в её душе что-то застряло. Какой-то ком обиды и печали. И я видел, что ей было некому высказаться, она не могла найти поддержку в близком человеке. Я смотрел в её глаза. Они были невероятно тёмные, туманные. Харли оставалась для меня самой таинственной загадкой.
Она протиснулась между мной и стеллажом, задев мою руку. Я решился помочь ей.
— Харли, тебе нужна помощь?
Она остановилась в дверном проёме.
— Нет, не нужна. Давай быстрее…
— Я иду.
Я схватил рюкзак и проверил, всё ли на месте, ночь за окном не дала мне всё разглядеть, и мне пришлось в спешке идти вслед за Харли. Свет на кухне был уже выключен, да и в конце коридора, в прихожей, было светло только благодаря лампочке на лестничной клетке. Я влез в кроссовки и спустился вниз.
Харли закрыла дверь на замок и поставила рюкзак подруги на землю. Болди пустил Еву с себя. Она медленно упёрлась в землю ногами, словно пёрышко, и отряхнулась, подув на свисавшую к глазам чёлку.
— Ну, тебе понравилось? — хихикая, спросил Болди.
Ева сжала губы и, взяв свой рюкзак, ответила:
— Да иди ты…
Парень усмехнулся.
На улице было темно, как в бочке. Еле видные силуэты домов сливались с чистым ночным небом, и разглядеть их можно было только благодаря ярким точкам, чей свет не проходил сквозь бетонные «коробки». Луны уже не было, видимо, она осталась за той стороной нашего дома, ближе к горам. Мы пошли по какому-то воображаемому маршруту, за Болди, тот в полголоса начал инструктаж. В частности, для меня:
— Итак, сейчас ночь. В чём главное преимущество ночи? Правильно, в отсутствии света. А в чём главная опасность ночи?
— Э…
— Правильно. В отсутствии света, — его жесты руками были не различимы во тьме, мне оставалось только слушать. — Так, Ник, главное — держи оружие наготове. Не шуми, не разговаривай по пустякам, будь предельно внимателен и не отходи от нас ни на шаг!
Усёк?
— Угу, — так же тихо промычал я, доставая из рюкзака свой пистолет.
Мы шли, часы показывали уже 01:09. Страх уютно обустроился в наших телах. Мурашки нервно бегали по коже, цокая своими холодными лапками, оставляя вместо следов маленькие неровности. Монотонные песни сверчков звенели по оба уха. Они будто слышали нас и пытались что-то сказать, журча своими голосовыми каналами. Но мы не могли понять, что они говорят. Вот сверху пролетела ворона, сливаясь с ночным небом. Хлопая крыльями и издавая протяжные звуки, она сотрясала гробовую тишину. Минуты медленно крались, и мы приближались к границе, за которую, возможно, ещё никто в здравом смысле не ступал. Уже отсюда были видны огни домов, вывесок, фонарей. Красный столб дыма убавил свою интенсивность, но продолжал цепляться за тонкие нити жизни. Мне всё ещё не верилось, что та часть города, в которую, по словам моих спутников, ступать было опасно, работала и функционировала, словно являясь отдельным миром.
Перед нами вырос высокий забор из неаккуратной, ржавой сетки,
укутанный колючей проволокой и сотнями надписей-
предупреждений.
— Вот, — начала Ева, — туда даже попасть никто не пытался. Сетка цела, так что пойдёмте лучше домой… — она взялась за свои руки, немножко втянув голову, будто мёрзла.
Я аккуратно пощупал ограду и понял, что раскусить такой материал обычными резцами не получится.
— Она слишком прочна. Видны попытки её раскусить, вот.
Небольшие порезы, ржавчина в некоторых местах ободрана.
Болди посмотрел на меня и, немного подумав, промолвил:
— Значит, нужно искать другой путь… — он посмотрел налево. —
Крыши, — ткнул в сторону дома, освещённого горящей машиной. — Если пройдём по крышам домов, сможем запросто миновать ограду.
Там спустимся.
— И зачем я на это согласилась? — вздохнула Харли.
Парень посмеялся.
— Можно подумать, что у тебя выбор был…
Мы подошли к дому, через который собрались пробираться, дверь, на моё удивление, была открыта. Мы вошли и включили фонарики. Всюду валялась штукатурка голубого цвета, разбитые вазы, стёкла поблёскивали своими острыми углами, словно кристаллы, застрявшие в толстом слое грязи. Стены были расписаны красками, обклеены всевозможными газетами. Я приготовил пистолет.
— Будьте начеку, — приказал голос направляющего.
Мы медленно, боком поднимались, заглядывая на к верху идущие этажи. Некоторые квартиры были открыты и скрипели своими дверьми, каждый раз вызывая своим звуком настоящую пытку нашим нервам. Наконец мы выбрались на крышу. Даже здесь, наверху, было гораздо чище и спокойнее, чем там, в людных низах. Я ступил на карниз и увидел под собой ту ограду. До ближайшей крыши было рукой подать, но ночь как будто специально внушала мне
неуверенность, и я не мог решиться прыгнуть.
— Та-ак, ну, кто идёт первым? — сонно ухмыльнулся Болди.
— Может, ты, Милый? — посмотрела на него Ева. — Вам же, мужчинам, всё нипочём, конечно…
— А ну-ка, замолкли.
Харли отошла назад и резко стартовала, чиркнув по крыше своими кроссовками. Она ловко перелетела на другой дом и оттряхнула своё плечо, на котором мигала рация. За ней последовал и Болди, и Ева. Настал мой черёд. Я отошёл на приличное расстояние и убрал пистолет в рюкзак, затянул потуже лямки и глотнул свежую порцию воздуха. Уши мои разложило. Я начал разгон. Впереди идущие огни расплывались во тьме, создавая насыщенную полосу, вещи в рюкзаке шушукались, двигались, только ноги, тянущие вниз, мешали мне взлететь до небес. Через пару секунд я уже оказался на том доме, где меня заждались трое. Они тихо похлопали мне, и мы спустились на землю через пожарную лестницу. Впереди нас уже горели уличные фонари, главная дорога была освещена тёмножёлтым светом.
— А ты неплохо прыгаешь, — начал главный затейник прогулки. —
Спортом занимался?
— Разве что — в школе.
Я вспомнил наш большой белый зал. Наш тренер, имя которого я никогда не мог запомнить, всегда давал нам свободное время для само разминки, где я бегал, прыгал, резвился. Хорошее было время, спокойное…
Было тихо, мы шли на почти умерший красный дым, находящийся в окружении огней и высоких домов. Я снова вытащил свой пистолет, положив в правую руку. Внимательно смотрел по сторонам. Закоулки прятались от света, из канализационных люков вываливались комки горячего пара. Как это всё могло работать? Мои спутники изображали лишь недоумение. Навстречу нам бил слабый,
прохладный воздух, доставая из глаз частички слёз. На лице, руках я начал чувствовать холодные капли. Асфальт медленно темнел от капель. Это начинался дождь.
01:38. Вокруг были высокие дома, обвитые неоновыми вывесками, словно лианами. Уличные фонари сменили свой цвет на яркожёлтый и больше не казались пугающими. Дождь продолжал усиливаться, на асфальте оставалось малое количество сухих островков. Одежда мокла, мы надели кофты, тем самым почти слившись с ночным небом. Дым пропал, угас. Но я понял, что он был за небольшим зданием, прямо за красным кирпичным домом, этажей в девять. Мы развернулись и обогнули большой дом, увидели вход во двор и направились туда.
Послышались голоса, и мы спрятались за кусты, которые здесь были очень кстати, шли вдоль тротуара, прямо во двор. Подобравшись поближе к источникам звука, я увидел сквозь заросли несколько фигур, одна из которых сидела на каком-то ящике жёлтого цвета. Рядом с ним догорал небольшой фаер, из которого перестал исходить дым. Трое выживших, говорили о чём-то своём, не стесняясь тишины.
Раздалось оглушительное рычание, идущее с крыши того самого высокого здания. Громкое, басистое, демоническое, ужасное. Тело моё окоченело от такого звука, внутри меня всё сжалось, оцепенело. Это было что-то нечеловеческое, большое, грозное. Такого звука я не слышал даже в самых страшных фильмах. Спутники мои
забылись, онемели от страха.
Фигуры смолкли, задрожали, занервничали.
— Это что за хрень? — послышался незнакомый голос.
— Не знаю… — вымолвил кто-то в ответ.
Настала роковая тишина. И даже горящая рядом с ними бочка, служащая костром, перестала издавать трески обугливающегося дерева. Всё молчало, затаив дыхание, надеясь, что это нечто сочтёт нас всех за муравьёв. Подул холодный ветер, заколыхалась листва.
Дождь усилился.
Позади выживших с грохотом приземлилось что-то большое, тёмное. Это явно не человек, но было похоже. Люди закричали и начали палить из орудий. Тишина разбилась об выстрелы из автоматов. Неизвестное существо схватило первого своими могучими лапами и швырнуло его куда-то далеко. Тот закончил свой полёт хрустом костей. Второй продолжал кричать и нервно стрелял из пистолета. Нечто вдавило бедолагу в асфальт, тело жертвы превратилось в куклу. Последний бросил оружие и закрыл глаза руками, молясь во всё горло плачущим голосом. Существо вплотную подошло к нему и без особых усилий воткнуло обе руки ему в грудь. Жертва смолкла, и убийца резко развёл руками, разорвав тушку на две равные части. Столбы крови хлынули в разные стороны. Внутренности человека расхлестались по всему асфальту. Кровь мешалась в
образовавшихся дождём лужах.
Мы застыли. Не дышали, перехотели. Кошмар охватил наши сознания, не давая ни одной мыслишке пробежать мимо.
Существо громко и тяжело дышало, смотря по сторонам. Из его больших ноздрей валил горячий пар. Глаза, да и всё его тело слилось в мокрой ночи. Оно пошло прочь по дороге, прямо за жёлтый ящик, и через пару секунд тень скрылась во тьме. Дождь уже погасил огонь в бочке. Стало совсем темно. Только неоновые вывески за нами слегка освещали мокрый асфальт впереди. Мы слушали минуту, две, три. Шевелиться было страшно, морально тяжело. Надо бежать, надо прятаться.
Наконец я вздрогнул, успокоился, разогнулся. Выглянув из-за кустов, я долго всматривался в ночную бездну, вслушиваясь вдаль. Только дождь. Никого и ничего более. Все живые организмы попрятались. Всё боялось нечто большого, страшного. Свирепость гостя дала о себе знать: на лице Евы выбились слёзы. Они стекали с мокрого личика, сваливаясь на мёрзлый асфальт. Глазки покраснели.
— Господи… — выдавил убитым тоном Болди.
Он держал Еву, будто боялся, что её, словно маленькую девочку, украдёт что-то ужасное.
Харли смотрела на меня и не спускала широко открытых глаз. Она не знала, что делать. Никто не знал.
В голове я почувствовал ритмичное пульсирование, будто кто-то посылал мне сигналы из космоса, далёкого, тёмного, неизведанного. Я помассировал виски, но это не помогло. Выйдя на дорогу, я посмотрел на товарищей. Они безмолвно кричали мне, чтобы я вернулся обратно, в кусты, к ним. Но тяга интриги была куда сильнее. Я вцепился в жёлтый ящик и стал нащупывать на нём замочки, всё время смотря вперёд, куда ушло существо. Замочки щёлкнули, и крышка ящика начала открываться, посвистывая гидравлическим механизмом. На крышке ящика загорелась маленькая жёлтая лампочка и начала мигать. В самом же контейнере лежали различные препараты, записки на каком-то странном языке, и круглый динамик в виде кольца. Патроны тоже были, но я не знал, какие именно используют наши пистолеты, поэтому ссыпал в боковой отдел своего рюкзака всё, что смог. Помимо всего того, что я смог вместить, была ещё и еда. Какие-то странные пластиковые коробочки разных цветов с указанием количества питательных элементов. Я собрал всё. Даже бумажки. Но основную часть контейнера занимал другой контейнер. Он был квадратный, из тонированного и очень прочного стекла с замками. Я не стал разбираться что там, но думал, что рано или поздно мы вернёмся сюда… если останемся живы.
Дождь ослаб. Я подобрался к своим спутникам, они опомнились, но продолжали молчать.
— Ребят, нужно уходить.
— Правда? Ты чего, самый же разгар на улице! — повысила на меня тон Харли.
— Будь спокойнее, пожалуйста. Эта тварь может быть неподалёку… — Да ну? А давай счас её позовём, а?
— Ты чего ко мне прикопалась? Я, по-твоему, виноват, что мы сейчас здесь?
Её глаза намокли. Но не от дождя. Я видел внутри неё страх, который рвался наружу, и который она не в силах была сдерживать. Я знал, что помочь ей мог только близкий человек, но, увы, таких у неё не было. Болди и Ева уже нашли друг друга, а вот Харли — нет.
Мне казалось, будто я здесь не просто так, будто должен спасти её разум, душу от поглощения тьмой и отчаянием. Но почему? Чем именно она заслуживала спасения — я не в силах ответить.
— Валим, валим, пока можно! — Болди с Евой были уже в
нескольких метрах от нас.
Мы вдвоём побежали за ними. Харли вытирала глаза мокрыми рукавами кофты. Пытаясь оторваться от меня, она ускорила темп. Вещи в рюкзаке моём громыхали. В конце концов, я перешёл на пеший ход. Все трое впереди остановились и начали грести руками к себе, показывая, что я иду слишком медленно, и что пора скорее отсюда выбираться. В ответ я лишь помотал головой, только снизив темп. Они окружили меня и достали оружие. Мы шли так до самой границы.
Неоновые вывески блестели в лужах, фонари сеяли свет во все стороны, озаряя главную улицу. Последние капли дождя разбивались об асфальт и навсегда сливались с мокрой пеленой. Вокруг — ни души. Но мы продолжали оглядываться, целясь в каждую мышь, птицу. Стояло 02:55. Я не мог не заметить, как все трое погрузились в мир уныния и раздумий. Мне, да и никому в мире не суждено прочитать чужих мыслей. Но подростки явно философствовали на тему жизни и смерти.
— Никто отсюда живым не выйдет, — бросил в темноту Болди. Я ничего не ответил, потому что слишком устал и в кои-то веке хотел, чтобы настал следующий день.
А что, если правда? Что, если мы не выберемся отсюда? Неужели вот так я закончу свою жизнь? Так глупо погибнуть от свинцового снаряда, пущенного снайпером наобум. Или буду разорван на куски неизвестным человечеству существом. Нет, так жить нельзя… мы должны бежать, разбиться о тысячи предметов, падая с высоты. Но мы должны выбраться, чего бы нам это ни стоило.
Мы перебрались через границу тем же путём. Было всё так же темно и прохладно, но теперь — ещё и мокро.
— Какие идеи будут? — внезапно спросила Харли.
— Никаких, — ответил я.
— Я пас, — сказал Болди.
— Чёрт, говорила же… — дрожащим голосом молвила Ева. — Зачем… зачем мы полезли туда? — на её глазах блестели слёзы. —
Вы вечно, вечно меня не слушаете!
— Ева, прошу, давай не сейчас?
— Я устала, я не могу, мне дурно… — она пошатнулась и начала падать. Болди поймал её. — Мне дурно.
— Ева? Что с тобой?
— Устала. Не могу больше.
Болди взял девушку на руки.
— Идём быстрее.
Наконец вернулись домой. Не зажигая света, Болди унёс Еву на руках в комнату.
— Как думаешь, что с ней? — спросил я.
— Она испугалась, — спокойно ответила Харли. — Может, сознание на ходу потеряла, не знаю…
Она пошла на кухню и зажгла свет над раковиной. Сняла рюкзак, кофту, взяла всё в свои руки и пошла в душевую. Я сделал то же самое, но сел на диван и уткнулся в потолок. Долго видел череду моментов, которые произошли в «Зоне теней». Я раскрыл рюкзак и начал доставать оттуда всё, что смог унести. Выкладывал всё на стол. Патроны, еда, письма с непонятными надписями, медикаменты, тоже непонятно для чего предназначенные. И динамик. Всё.
«Кроме еды ничего полезного», — подумал я и снова упал на диван. В воздухе светились частички пыли, словно те самые звёзды на ночном небе. Сверчки пели за окном, закрытом досками. Я посмотрел на динамик. Он был необычен и я взял его в руки, с трудом дотянувшись до стола правой рукой. Размером он был с ладонь, совсем нетяжёлый. Просто динамик с матовым прозрачным пластиком вокруг чёрной пластмассовой сеточки. Я надавил на него, и сеточка деформировалась, вернулась в прежнее состояние. Кольцо вокруг засветилось синим, затем голубым. Из динамика очень тихо, почти беззвучно шли какие-то гудки. Я покрутил кольцо, гудки стали громче. Вскоре мне надоела эта игрушка, и я бросил её в рюкзак, нажав на кнопку включения, чем оказалась сеточка.
Затем я взял бумажки и начал их перебирать, словно карты. Символы были непонятные, будто авторы использовали свою шифровку. Это были всевозможные закорючки, скобочки, кружочки. Но на одной из бумажек я заметил большую надпись жирным шрифтом:
«Infinitum— первые результаты исследований Автор: Доктор Н. Уайт».
Я перевернул листок и продолжил читать:
«Мы тщательно изучили проблемы, возникшие с проектом «Созвездие». Отмечается, что в период с 01 по 23 число будут проведены эксперименты. В качестве подопытных выступят бывшие преступники, получившие пожизненный срок. К сожалению, о людях, имеющих ограниченный срок лишения свободы, информации пока
нет. Но к делу.
Мы выяснили, чем характеризуется чрезмерный выброс адреналина, и готовы предоставить вам кое-какие сведения, изложенные на листе 2».
Послышался звук открывшейся двери. Я убрал листки. Из душа вышла Харли. Её волосы были влажными, слегка путались, вились вокруг её лица, и она упорно поправляла их ладонями. На ней была футболка морского цвета, явно больше, чем ей нужно, свисала ниже бёдер. Больше на Харли ничего не было надето. Мне так показалось. Или я просто так хотел? Не важно. Она села рядом со мной и так же погрузилась в раздумья. Мы долго сидели, не смея посмотреть друг на друга. Наконец она начала:
— Сумасшедшая ночка, да?
— Ага, — на выдохе ответил я.
— Ты… как себя чувствуешь?
— Да нормально, вроде.
— Ясно.
Наш диалог был короток, скучен, примитивен. Но я чувствовал, будто смог найти общий язык с ней.
— Скажи, а что вы делали, пока я спал?
— Мы? Да так, беседовали, чай пили. Больше у нас заняться нечем. Но Болди очень хотел, чтобы ты как-нибудь с нами посидел.
— Не знаю. Может, как-нибудь не в этом городе. Вот выберемся отсюда…
— Не выберемся, — она покачала головой в разные стороны. —
Выбраться мы отсюда не сможем…
— Нет. Вы ошибаетесь. Я докажу вам это.
— И как? Выйдешь из этого города в одиночку?
— Если надо будет — выйду.
Харли усмехнулась и встала с дивана.
— Ладно, спокойной ночи… Никольз, — на её лице загорелся румянец, повеяло теплом.
Она медленно пошла в зал. Я последний раз осмотрел кухню, погасил свет и пошёл спать.
Сон был сладкий, безусловно, мы все устали. Сегодняшняя ночь высосала из нас все соки, затронув самые глубокие слои сознания.