- Нет, никогда.
- Хорошо. А как думаешь: случайно декорация гробанулась или это было подстроено?
- Понятия не имею... Слушай, - она глотнула холодного чаю из чашки, стоявшей на прикроватной тумбочке, - я вот думаю... Ты ребят своих отпусти. Все равно от них мало толку. Копошатся тут под окнами, только время зря тратят. Видишь - в театр их без пропусков не пускают, где они были, когда эта чертова декорация обвалилась?! Так что бессмыслица какая-то получается...
- Ну, это не проблема. С сегодняшнего дня будут у них пропуска. Так что не дрейфь, Надён, будешь везде под крылышком! И даже в твоем оч-чень Большом театре!
- Коль, не надо, слышишь? - она соскочила с кровати и резко выпрямилась. - Мне не нужна ТАКАЯ защита! Это я точно поняла. Сегодня. Нет вчера... В общем, не нужна и все!
- Ты, мать, переутомилась слегка! Ничего, отлежишься, придешь в себя все в голове по местам и уляжется. Зачем от реальной помощи отказываться, да ещё в твоей ситуации! Я тут потихоньку варюсь, информации накопал до черта на Василия Степановича твоего. Сидел он, соколик, - пять лет оттрубил. Валютные махинации... Он раньше в другом ресторане работал - не в сарае с колесами, а в крутом заведении в самом центре Москвы. Прямо перед Олимпиадой его свои же и заложили.А ты, похоже, наступила на хвост оч-чень ядовитой змее. Длиннющая, понимаешь ли, змея вырисовывается: голова тут шевелится, а хвост на Урале. И знаешь, что самое интересное? Эти ребята недавно проклюнулись и очень их деятельность московским семейкам не нравится. Врубаешься, о чем говорю? Тут же все по зонам влияния поделено давно и надолго. А тут эти... варяги, мать их! В общем, крупные разборки назревают. Это я к тому, что кроме тебя, у них тут до кучи врагов. Я бы им не завидовал! Всунуться в московские дела... или большая дурость или большая крутость нужна. Москва - это ж Змей Горыныч! И не о трех головах...
Надя усмехнулась.
- Коль, мой Горыныч - он тут, возле меня сидит. Щенок у меня. Я его Горынычем назвала. Лужу вон, гад, наделал! Вот с ним я разбираться и буду, а это все... Коленька, ты прости - я тебя, наверно, зря потревожила. Хорошо, что про Струкова рассказал, но знаешь... не хочу больше. Хватит! Коль, отзови ребят. Я понимаю - тебе это кажется бабским капризом, но поверь, что так будет лучше. Я справлюсь со всем сама...
- А вот это уже не твое дело. Ты, Надь, совсем спятила! Я с тобой не в бирюльки играю - стал бы ребят дергать за-ради родстввенного одолжения... Ты в серьезную передрягу попала. В оч-чень серьезную! Жизнь твоя в опасности, поняла? И не шути со мной - не люблю. Все, покапризничала - и будет! Я тебе ребят дал, мне и решать, когда их из дела вывести. А ты тут сбоку припека. Ясно? Ну все, пока!
В трубке послышались частые нудные гудки.
Надя наклонилась, чтобы положить трубку, и вдруг мгновенная волна тошноты судорогой скрутила её, согнула пополам, застряв в горле - еле успела добежать до раковины. Несколько приступов рвоты вывернули нутро, отняв все силы. Она снова легла, набрала номер Марготы и сказала, что на класс не придет, но надеется подползти к дневной репетиции...
Через полчаса Марго перезвонила уже из театра.
- Слушай, ну ты прямо в рубашке родилась: сиди дома спокойно репетицию отменили. Харечка заболел. Хочешь, подъеду?
- Нет, Марго, спасибо, душечка! Отлежусь. Подремлю, может...
- Ну, дрыхни! Я после прогона вечернего позвоню. "Тени" опять прогоняют с оркестром - что-то там у дирижера не ладится.
На том и порешили.
* * *
К пяти вечера, еле собравшись с силами, Надя двинулась на вокзал. За нею тенями, правда отнюдь не бесплотными, следовали Колины молодцы.
Голос железнодорожной сивиллы возвестил:
"Поезд Абакан - Москва прибывает на шестой путь всемнадцать десять."
Неужели сегодня? - нарастало предчувствие. И резкое как щелчок молниеносное знание: да, сегодня! Сейчас!
Она заторопилась в конец перрона - в это поезде вагон-ресторан обычно цепляли в хвосте состава.
Вот он! Надвигается. Наползает. Шипит...
Грязно-зеленый гремучий змей. На хвосте погремушка - красный вагон-ресторан.
В вагон Надя вошла одна, попросив ребят подождать на платформе.
Коридор. Никого... Где-то здесь должен быть, в самом конце вагона, за занавеской.
Появился, наконец. Побелел! Весь как-то сразу обмяк.
Она почти осязала как дрожат у него колени.
Подошла, стараясь двигаться неторопливо, не доходя пол-шага остановилась - лицом к лицу.
- Здравствуйте, Василий Степанович! Вы, наверное, уже поняли, что совершили ошибку - зачем на меня наехали? Не надо было вам этого делать, Василий Степанович. Совсем не надо! Однако, меня не интересует ни ваша богатая биография, ни род занятий, - меня интересует только мой кот. Верните кота!
Повернулась и пошла по вагону к выходу, бросив на ходу:
- Идемте за мной!
Струков послушно поплелся следом.
Ребята у выхода его поджидали, молча встали по сторонам, под белы рученьки подхватили и повели...
Он, голубок, разом лет на десять постарел, сгорбился, ноги свои сосиски еле передвигает, живот мешком над поясом перекатывается...
Наде его стало жаль.
Подвели к зданию вокзала, прижали к стене в уголке между двумя закрытыми киосками. Надя от них в сторонку отошла, там и осталась стоять.
Только потом, отпустив на волю "клиента", ребята доложили ей: мол, поведали Стпукову все, что о нем им известно, что висит он на волоске и что крупно ему повезло, потому как требуется от него только кот.
- Повезло тебе, гнида, что у дамы характер не мстительный и упекать тебя не собирается!
Результатом проведенных переговоров явился клочок бумажки с адресом. Ребятам Струков сказал, что продал кота сразу же по приезде в Москву.
15-ая Парковая, 12, квартира 5.
Костикова Тамара Давыдовна, товаровед магазина "Дары моря".
Надя сунула записку в карман своей шубки. Все в ней сжалось, подобралось - внутренне она уже устремилась к цели.
Кивнула ребятам:
- Ну... большущее вам спасибо! Дальше уж я сама.
- Не было указаний, - возразил тот, что был похож на героя-любовника, - черный, усатый, одетый с иголочки... только шрам на шее его выдавал. - Мы должны всюду вас сопровождать.
- Я утром с Николаем Петровичем переговорила... у него сегодня две важные встречи - так что, видно, он просто не успел лично вам передать... А мне сказал: передай моим на словах: после получения результата - свободны!
- И все-таки он должен был сам... мобильный всегда при нем. И при нас, конечно! Н-да, - покачал головой второй, который выглядел заметно попроще и вид имел донельзя замученный. Пелена смертной усталость застила взгляд. Не знаю, странно все это. Миш, ты как думаешь?
- Ну, мы с Николай Петровичем после семи все равно пересечемся... так что... - Михаил неуверенно поглядел на друга и принял решение. - Ладно. Поверим вам на слово. Думаю, не в ваших же интересах нас обманывать...