Глава 05.
И дома дел полно…
А ещё Василию пришлось слегка и построиться. Хоть жизнь советских людей улучшалась на глазах, но многого не хватало. Ясно, что и многие соседи Стефановичей дружно озаботились личным подобным хозяйством и, помимо огородов, на пустыре неподалёку, кто как мог, понастроили всевозможные сараи. Раз имелась такая возможность, и деньги были, то и Василий нанял нескольких соседей, и за десяток дней они соорудили хороший погреб и поставили над ним крепкий сарай, пусть и деревянный. Что делать, требовалось самим позаботиться насчёт будущих и непростых времён. Хоть и Герой, никто не собирался обеспечить семье Василия тепличные условия. В паре выделенных им комнат и так места на всё не хватало, и надо было думать немного наперёд. Ведь скоро ребёнок родится! Само собой, надо было срочно сделать и разные запасы. Как многие, заводить всякую живность ни мама Ганка, ни Алеся не собирались. И ухаживать некому, и кормов просто так не достать, так и средства имеются. И сам мужчина, и члены его семьи были твёрдо уверены, что Великая Отечественная война не за горами. Так что, они и закупали всё, что пока можно было достать — одежду и обувь, продукты длительного хранения, разную бытовую мелочь. Василию в любом случае придётся уйти воевать, и кто позаботится о его женщинах и ребенке? Только они сами.
Так скоро надо было думать и о приёме родителей Алеси. Олекса и Янина Михальчики, явно видя дальнейшее, и печальное, развитие событий в мире и памятуя о предупреждениях зятя, тоже решили перебраться к младшей дочери. Их старшие сын Петрусь и дочь Майя с семьями, пока жившие в Каменец-Литовском, сильно пострадавшем в сентябре-октябре прошлого года во время боёв с фашистами, ещё раздумывали. Но, судя по письмам от них, как бы были и настроены последовать за своими родителями, просто уже ближе к осени. Но, к сожалению, другой старший брат Алеси Янка, слегка переваливший за двадцать лет, мобилизованный в сентябре в польскую армию и воевавший с фашистами где-то под Львовом, так до сих пор и не объявился. О нём пока не было никаких известий. Тесть Василия уже делал запрос в соответствующую советскую комиссию о судьбе младшего сына, только вот в списках пленных у немцев он не значился. Оказалось, что советская и немецкая стороны как бы обменялись такими списками.
Василий, конечно, как мог успокаивал жену. Жаль, но Янка мог и погибнуть. Хотя, имелся большой шанс и на то, что он мог просто уйти с польскими войсками в Румынию. Много их туда ушло. Как знал попаданец, англичане с французами перебросили их оттуда в свои колонии. И теперь Янка мог находиться где-нибудь в Египте или Сирии. А потом его оттуда, вместе с польским частями, наверняка пошлют воевать против итальянцев и немцев в Ливию, и где он опять может и погибнуть, или же, попасть и в плен. Если уже, вдруг, не послали воевать под Нарвик? Как помнил Василий, когда-то англичане притащили туда и польские части. Так что, оставалось лишь надеяться, что судьба окажется благосклонной к брату Алеси, и он сможет вернуться домой. С другой стороны, если даже и выживет, может и не захотеть, или просто не отпустят…
Конечно, Василию хотелось заняться и более важными делами. Но, раз теперь Алеся безотлучно находилась дома и рядом с ним, и он сам чувствовал себя не совсем хорошо, то у него просто не было возможности отвлечься на изучение содержимого мобильника и сочинение посланий к товарищам Сталину и Берии. Так и старенький «Ремингтон 10», использованный им в ноябре-январе, уже с начала февраля покоился на дне Оки. А пока искать другую писчую машинку он не стал. Просто опасно было привлекать к себе внимание.
Нет, свои вещи Василий смог проверить, и они оказались в целости. Но мужчина забрал оттуда только польский трофейный пистолет и пять магазинов с патронами к нему, так и мешочек с трофейными принадлежностями для чистки оружия. Он чувствовал себя без оружия не совсем уютно. В это время красные командиры и многие советские руководители, как правило, ходили с личным оружием, но Василий пока находился на лечении, ни к одной части не был приписан, и потому после госпиталя оружие никто ему не выдал.
Пока имелась возможность, надо было лучше обучить пользоваться пистолетом и Алесю, и даже маму Ганку. Василий намеревался оставить его им. И сейчас в городе хватало разных нехороших случаев, так потом, во время войны, преступность однозначно бы выросла. Потому его женщины должны были уметь защищать себя. Они и учились, в свободное время, использованию пистолета в разных случаях, так и уходу за ним. А потом семья пару раз сходила в овраг поблизости и, подгадав время, когда там никого не было, произвела пробные стрельбы. Хотя, и Алеся, и мама Ганка уже стреляли из этого же пистолета ещё в Белоруссии, осенью, по пути в Барановичи и теперь тоже с удовольствием отстреляли по магазину, и довольно удачно.
Василий узнал и интересные, хоть и нежелательные, новости. Оказалось, что он, из-за своего тщеславия и невольным шагам Алеси, как-то поделившейся разными сведениями со своей заводской подружкой, двадцатилетней Настей Волчковой, за время «зимней» войны выдвинулся и в местную музыкальную «знаменитость». Хотя, и сама Алеся, вместе с подружкой, как раз сагитировавшей её на артистическую «деятельность». Они уже успели успешно участвовать в нескольких заводских концертах и исполнить там песни и музыку, конечно, привнесённую Василием из будущего.
У молодой женщины муж Яков работал на заводе шофёром и тоже был призван, и воевал со своей батареей 76 мм пушек «Ф-22У» в составе 29 механизированного корпуса. Несколько стрелковых батальонов, как-то усиленных лёгкой артиллерией и миномётами, и посаженных на «полуторки», двигались вдоль Финского залива вслед за танками. И даже за 29 легкотанковой бригадой комбрига Черняховского. Но Василий с Яковым знаком не был, и его батарею и батальон к рейдовой группе не придавали, так что, познакомиться им пришлось уже дома, в Горьком. Как Василию стало лучше, Настя тут же вместе с мужем навестила подружку. И интересно было, так две женщины довольно близко и сблизились, и часто помогали друг другу. Кстати, Настя тоже была беременной, просто срок, хоть пара и поженилась ещё весной, был поменьше.
Хоть жена и держалась с Алесей накоротке, но Яков, явно из-за большой разницы и в возрасте, как бы и положению, чувствовал себя с Василием не совсем уверенно. Он был моложе его на восемь лет и так и остался простым красноармейцам. И смог получить лишь медаль «За боевые заслуги». С другой стороны, воевал и, главное, жив остался. Финны, как правило, как раз и старались выбивать водителей автомашин. И теперь Якова, получившего ранение под Хельсинки, раз Сормовский завод испытывал острую нужду в работниках, то вернули обратно в свой транспортный цех.
— Знаешь, Яков, а ведь я со своей группой проходил через этот Порвоо и видел там разгром, устроенный танкистами товарища комбрига Черняховского. Значит, и твой батальон был там?
— Да, Василий! –тут же ответил Яков. — И, получается, это ты со своими КВ-1М порвал финскую оборону в лесочке «Круглый» и пошёл на Хельсинки! А наша батарея вас поддерживала!
Да, так и было. Хоть и воевали рядом, но на войне у каждого свои положение и задача. Хорошо, что целы остались. Яков в этом лесочке был ранен, а танки Василия прорвались и пошли дальше. Но после выяснения данного факта, напряжённость меж ними исчезла. Как ни крути, вместе воевали!
Ну а далее разговор пошёл про музыкальные дела. Оказалось, что теперь в Горьком и области большим успехом пользовались песни и музыка, показанные Василием в Барановичах, так и взятые Алесей из тетрадки, оставленной им, ещё и присланные в письмах. На танцах часто исполнялись «Полесский танец» или танго под «Танго любви», и, само собой, вальс под «Весенний вальс» на рояле или гитаре. И на многих концертах или просто посиделках, уже под гитару, пели «Надежду», являвшуюся коронным номером Насти на концертах заводской самодеятельности, и «Алесю». А ещё можно было слышать «Главное, что есть ты у меня», «Позови меня тихо по имени», и «Там за туманами». Последняя песня, оказалось, больше полюбилась и речникам, и военным морякам, принимавшим на Сормовском заводе военные корабли. Хотя, мало кто знал, кто как бы их автор. Главное, людям они понравились. Порой исполнялись, пусть и на польском языке, «Греческое вино», или на испанском — «Бесамэ мучо» и французском — «Если б не было тебя». Последние две песни прочно осели в репертуаре работницы техотдела Кончиты Павловой-Веласкес, как оказалось, испанки, эмигрировавшей вместе с родителями, после победы Франко, из Испании и вышедшей здесь замуж за инженера Владимира Павлова из танкового производства. Хотя, Василий с ним был слегка знаком. Сама Алеся, подружившаяся и с Кончитой, отметилась исполнением «Танго любви» и «Греческого вина». В репертуар местных музыкантов вошли и «Музыка ангелов» как бы Моцарта, и гитарные «Путь домой» и «Романс о любви», хоть и нехорошо, но уже как бы сочинённые Василием. Хотя, оказалось, что до Горького успели дойти и как бы народные «Памяти танкиста» и «На поле танки грохотали», исполненные им под Хельсинки. Ну, да, тогда там хватало и горьковчан.
Да, теперь попаданцу надо было немного подумать, что там из песен и музыки оставить на мобильнике. Хотя, время ещё имелось. Но пока он показал гостям первые куплеты «Травы, травы» и «Ты неси меня, река». Трогать разные патриотические песни попаданец побоялся. Слишком заметно будет. А безобидная любовная лирика для героя-танкиста вполне уместна.
Но Василий не всё время сидел дома и лечился. В первые две недели его, конечно, никто не тревожил. А начале третьей парторг танкового производства Евгений Гинзбург сам явился к ним домой и поинтересовался насчёт его житья-бытья. Хотя, понятно было, что просто по должности. Тем не менее, свои обязанности он выполнял строго. Раз положено обеспечивать своим работникам достойный быт, вот парторг и следил, в числе прочих обязанностей, и за этим. Хоть Василий был уже в армии, но как бы заводской, так и мама Ганка и Алеся являлись работницами завода. И, вообще, в советское время партия и партийцы много чем занимались, и по настоящему.
А так, Евгения Исаевича занимала, прежде всего, его прямая партийная работа. Он сразу же пригласил Василия навестить своё прежнее рабочее место, посмотреть там свежим пристальным взглядом и выступить перед работниками. И последнее являлось и главным. Что ни есть партийно-агитационная работа.
Конечно, Василий согласился. Понимал, что теперь он часть советского общества и, как советский командир и Герой Советского Союза, должен нести и разные общественные нагрузки. Иначе и не поймут, так и просто неудобно было перед людьми.
Вообще, увиденное на танковом производстве его порадовало. Сормовский завод уверенно наращивал количество выпускаемой боевой техники. Фактически к «зимней» войне успели выпустить лишь пару десятков КВ-1М, потом, оказалось, уже в ходе боевых действий, ещё столько же. А теперь на танковом производстве, хоть данные и скрывались, но Василий узнал, что в день могли спокойно выпускать штуки три танков или чуть больше, раз они попроще, самоходок. Но, похоже, что основное производство тяжёлых танков всё же намечалось на Челябинском трактором заводе.
Вообще-то, Василий слегка отличился и на заводе. Нежданно он предложил небольшие изменения в воздушных фильтрах.Чуть себя не выдал! Хоть металлические сетки были заменены на тканевые фильтры, но недостаточной мощности. Зимой это было некритично. А вот летом могло аукнуться. Вот попаданец и предложил слегка изменить конструкции и усилить фильтры. Но заводское начальство явно восприняло всё как советы бывалого танкиста.
А ещё Василий высказал и интересное пожелание:
— Знаете, Евгений Исаевич, было бы лучше, если поставить на КВ-1М 100 мм морскую пушку. У него патроны унитарные, и сразу же резко повышается скорострельность. Так и пушка как бы посильнее.
Но тут сам секретарь его удивил:
— Вообще-то, Василий, есть пушка! На заводе №92, у Грабина. Ф-28Т, калибра 95 мм, с длиной ствола 50 калибров, танковый вариант. Разработана в инициативном порядке. Выпущено десяток штук. Но она ещё и не испытана. Василий Гаврилович разработал дуплекс — 95 мм пушку Ф-28 и 122 мм гавбицу Ф-25. Последняя в как бы танковом варианте стоит на разных модификациях САУ-122. А вот пушка пока никому не понадобилась. К тому же, есть задание ГАУ, кстати, в том числе и Грабину, на разработку 85 мм и 100 мм танковых пушек. Но они ещё не готовы. Будут лишь через несколько месяцев, и их, раз задание ГАУ, требуется ещё испытать и принять на вооружение. И, конечно, Василий, сам понимаешь, что это секретные сведения и разглашению не подлежат.
Что оставалась сказать Василию:
— Э, Евгений Исаевич, мне уже не раз пришлось столкнуться с секретными боевой техникой и оружием. Были у меня в рейдовой группе и САУ-122, видел и сами Ф-25. Хорошие боевая техника и орудия. А так, было бы неплохо и интересно поставить эти пушки Ф-28Т и на танки, и самоходки, и желательно даже на базу КВ-1М. Эти самоходки выступали бы неплохими истребителями танков, так как поражали бы цели у врага с дальнего расстояния. Сами, из-за хорошей брони, оставались бы неуязвимыми. Ясно, что требуются хорошие оптические приборы. Ещё обязательно надо установить пулемёты, рации и обеспечить прикрытие от атак с воздуха.
— Что же, Василий, передам твоё мнение Василию Гавриловичу. Теперь ты у нас, насколько я понимаю, один из самых успешных танковых командиров и воевал как раз на наших танках. Честно говоря, мы очень рады, что их боевые испытания достались нашим же заводчанам. Сами военные могли и не справиться. Как мы уже не раз сталкивались, техническая подготовка у них не на высоте.
Да, тут парторг был во многом прав. К сожалению, многие советские танковые командиры, что попадались Василию, пока не совсем обладали нужными техническими знаниями. Частично они были переучены на курсах из бывших кавалеристов. Так пока боевая техника и не обладала достаточной надёжностью и, если честно, не хватало квалификационный кадров для её эксплуатации. Она больше ломалась и сама вставала, чем поражалась врагом. И тут как раз работники Сормовского завода, в том числе и попаданец, неплохо знавшие выпускаемые ими танки, обеспечили КВ-1М нужное обслуживание и достойное применение. Другие танковые командиры могли их просто запороть и, как всегда в боевых условиях, бросить. А Василий, хоть ему и тяжело пришлось, довёл свои тяжёлые танки до Хельсинки! А теперь было не страшно. И личный состав подготовят, и нормальные ремонтные службы обеспечат, и, в случае потерь, будет чем пополнить танковые части.