Глава 22
Сегамачо
Капли крови сначала попадались часто, и Сегамачо легко шел вперед. Его взгляд наталкивался на них везде: там темное пятнышко на травинке, здесь листик запачкан, а тут — на ветке прерывистая полоса. Однако по мере приближения к лесу обнаруживать следы стало труднее. Сергей Иванович крутился среди деревьев и кустов, пытаясь их отыскать, пристально вглядывался в каждый лист, бросался к каждой темной точке, которую видел.
И все же наступил такой момент, когда капли крови исчезли.
— Где ты, сволочь? Покажись, — рычал участковый, отчаянно всматриваясь в траву.
Но, как ни вглядывался и ни вслушивался Сегамачо, вокруг шумела только лесная жизнь, далекая от случившегося на берегу. Где-то на ветке дерева тенькал зяблик, с ним наперегонки звенели еще какие-то птицы, голоса которых он не узнавал. Рядом стрекотала сорока и перелетала с дерева на дерево, издалека доносилось бодрое утреннее «ку-ку». Природа оживала, тянулась к первым солнечным лучам, наслаждалась теплом.
С шумом мимо мужчины пронесся зеленый жук и заставил его невольно повернуть голову в сторону. Его взгляд наткнулся на густые заросли малины, которые хорошо могли спрятать человека, если в этом возникла бы потребность.
Сегамачо замер, даже затаил дыхание. Бешено колотилось сердце, казалось, что его стук разносится по округе. Он узнал это место. Час назад именно здесь он кричал от горя и крушил все вокруг. Обломок толстой ветки лежал там же, где он его оставил. Мужчина поднял импровизированную дубинку и раздвинул с ее помощью малинник. Конечно, там никого не было, но на одной стороне куста он обнаружил много следов крови.
— Значит, ты здесь прятался, урод, — горько произнес Сегамачо, а потом с упреком набросился на себя, — а я куда смотрел? Нет, какой идиот! — он отчаянно хлопнул себя по лбу, — был рядом с убийцей… раненым, и не заметил его?
У него снова появилось желание завыть. Отчаяние захлестнуло разум. Эмоции победили логику и попытку вдумчиво вести расследование. Он тяжело опустился на землю, поставил локти на колени и опустил низко голову. Двигаться, думать, анализировать не было сил. В груди дрожала пустота и безысходность.
— Все в порядке. Все хорошо, — внушал себе Сергей Иванович, успокаивая расстроенные нервы и прекрасно понимая, что ничего хорошего нет.
Издалека донесся вой полицейской сирены. Это звук привел его в чувство. Времени на личный поиск уже не осталось. Если его не найдут на месте происшествия, решат, что он сбежал.
Сегамачо встал, встряхнул головой, чтобы прогнать ненужные сейчас эмоции, и внимательно посмотрел на заросли. Пятна крови виднелись на высоте метра от земли и покрывали с десяток листьев. Мужчина подошел к ним вплотную: крайний запачканный лист темнел на уровне низа его живота.
— Куда же ты ранен, ублюдок? — пробормотал Сегамачо, пытаясь опять включить логику, — точно не в ногу, следов крови было бы в разы больше, и они находились бы ниже. Может, Котыч ударил тебя в живот? Нет, это тоже неверно.
Сергей Иванович понимал, что его друг сопротивлялся, о чем свидетельствуют раны на ладони. Однако, скорее всего, появились они в результате самозащиты, а не спланированного нападения. Ослабленный Костик, одной рукой зажимающий разрезанную артерию, увы, не мог причинить серьезный вред преступнику.
Сегамачо опустился на корточки и стал разглядывать землю, но на траве он следов не увидел. Напрашивалось два простых вывода: либо преступник прикрыл рану, либо она была неглубокая, кровь быстро свернулась и перестала течь.
— Итак, предположим, рану этот гаденыш прикрыл, тогда надо искать человека с пятнами крови на одежде.
Он произнес эти слова вслух и сразу понял их абсурдность. Ну, кто, находясь в здравом уме, щеголяет в одежде с пятнами крови? Естественно, что убийца давно уже переоделся и избавился от улики.
Мужчина еще раз примерил высоту через свое тело. Окровавленный лист упирался ему в живот ниже пояса. И здесь Сегамачо осенило, и он закричал:
— Ну, я и дурак! Как же я сразу не догадался. Котыч с убийцей тянули друг у друга нож. Выходит, у преступника рана тоже на руке. Думай, Серега, думай! Как человек ведет себя, если у него рана на руке? Он оборачивает ее чем-нибудь и прижимает к груди. У меня рост 187 сантиметров. Крайний запачканный лист упирается мне сюда, — он коснулся низа живота. — Если бы я прижал руку к груди, я держал бы ее на 25–30 сантиметров выше. Так, что же у нас выходит? — мужчина произвел в уме нехитрые расчеты, — грудь убийцы — на высоте метра или метра двадцати над землей.
Сегамачо вышел из кустарника, поднял прутик и, увлеченный новой мыслью, стал на земле делать расчеты.
— Прибавим еще шею и голову, допустим, сантиметров сорок, — бормотал он, — что же получается? Метр двадцать плюс сорок равно метр шестьдесят. Выходит, что преступник невысокого роста.
Мужчина удовлетворенно хмыкнул и довольно потер руки, но тут же снова огорченно воскликнул:
— Господи, ну как же так, Костян! На тебя напал коротышка, а ты даже не защитился!
Рыбак секунду постоял, подумал, а потом опять расстроено выдавил из себя новое предположение.
— А если их было двое? Нет, ерунда. Два нападающих и защищающийся создают много шума, который бы усилился поверхностью воды. Я бы обязательно услышал. Но была тишина!
Да и с запачканным листом не все гладко. Если на него кровь капала с высоты, то идея насчет роста преступника была шита белыми нитками и трещала по швам, как Сегамачо ни пытался соединить ее лоскутки.
Несмотря на то что большинство его предположений оказывались неверными, от полученных выводов у Сегамачо поднялось настроение. Он вновь ощутил боевой подъем. С азартом охотника он опять приблизился к малиннику и еще более пристально стал вглядываться в листву, надеясь обнаружить улики. Вой сирен прекратился. Следственная группа прибыла на место, но выйти к операм он пока не мог.
— Так, а это что?
Он осторожно отодвинул ветку и увидел на ней длинный темный волос. Уже обрадовался, потом досадно хмыкнул.
— Бабы малину собирали, вот и оставили.
Потеряв интерес к волоску, Сегамачо перевел взгляд на другую сторону куста, но ничего не нашел. Тогда он еще раз осмотрел землю под ногами и заметил то, что ранее ему было недоступно. Он с трудом присел, и теперь этот объект был у него прямо перед глазами. Крохотный клочок ткани, темно-красного цвета, шириной не более трех, а длиной десяти миллиметров, прицепился к малиновому шипу.
— Этот придурок щеголял в красных штанах, что ли? — удивился Сегамачо, но оценить на ощупь качество ткани так и не решился: вдруг это важная улика, а он ее лапать будет.
— Не двигайтесь! — услышал он за спиной приказ, — медленно поднимите руки вверх и повернитесь.
— Не успел! — огорченно воскликнул Сегамачо, — Ребята, я Сергей Иванович Гусев.
— Вот когда повернешься, мы и увидим, что ты за гусь, — каламбуром ответил голос за спиной.
Сегамачо поднял руки, медленно встал и повернулся. Перед ним стояли двое мужчин в гражданской одежде, и один направил на него оружие.
— Это я вас вызвал. Ваш руководитель час назад со мной говорил по телефону.
— Мы тебя услышали, а теперь шагом марш вперед.
— Я не могу отсюда уйти. Здесь ценная улика. Она очень маленькая, боюсь, потом не смогу найти это место.
Оперативник остановился на минуту и по рации доложил о своей находке начальству. Ответ Сегамачо не расслышал, но понял, что отбой, сейчас его никуда не поведут. Они стояли на месте и ждали начальство примерно пять минут. Вскоре кусты затрещали, и на их пятачок свободного пространства вышли еще три человека в гражданской одежде.
— Кто из вас Олег Петрович Нестеренко? — осмелился спросить Сегамачо, стоя с поднятыми руками.
— Это я, — сделал шаг вперед невысокий человек, плотного телосложения, в спортивной куртке и джинсах, — а вы, как я понимаю, Сергей Иванович Гусев?
— Да.
— О какой улике вы говорите?
— Видите эти заросли малины? Я предполагаю, что здесь стоял раненый преступник, когда я бегал по лесу и искал его.
— Как вы узнали, что он ранен?
— Я прошел по дорожке кровяных следов до этого места.
Нестеренко внимательно пригляделся и тоже увидел пятнышки крови на листьях. Сегамачо поднял сухую палочку, не такую большую, как его бывшая дубинка, осторожно провел ее между веток малины, которые соединились, когда его заставили встать.
— Видите этот крохотный кусочек ткани, приставший к шипу? Возможно, это обрывок одежды преступника.
Нестеренко махнул рукой, подозвал к себе сотрудника, надевающего латексные перчатки, и велел ему поработать на этом месте. Он предложил Сегамачо вернуться на поляну и подробно рассказать о происшествии, а также о его собственных догадках. Сергей Иванович неохотно согласился.
— Я не осмотрел заросли малины с другой стороны. Может, и там найдутся какие-нибудь улики или следы.
— Не переживайте, этим теперь займутся профессионалы, — следователь взял телефон и хотел позвонить, но у него ничего не получилось.
— Здесь связи нет. Нужно выезжать на дорогу, чтобы дозвониться.
— Пойдемте, Сергей Иванович, на место рыбалки. У меня к вам много вопросов.
Они вышли на опушку и направились в стоянке. По дороге Сегамачо начал сбивчиво рассказывать о том, что случилось и как он обнаружил друга мертвым, но следователь его перебил.
— Сергей Иванович, начните с того, как вы собрались на рыбалку, почему предпочли именно это место. Потом мы с вами разберем ваши действия по минутам, а сейчас я хотел бы владеть общей картиной.
— Да, конечно, — ответил Сегамачо, — я буду рассказывать с вечера.
Пока они шли к машинам, он успел поведать обо всех событиях, которые предшествовали этой ночи, но промолчал о встрече с пьяной женщиной: она не имела никакого отношения к происходящему, а, наоборот, показывала его, как мужчину, в невыгодном свете. «Господи! — в который раз подумал Сегамачо. — Как я, взрослый человек, попал в такую переделку!»
Проходя мимо места, где лежал Котыч, Сегамачо хотел шагнуть к куску брезента, покрывающему тело, но следователь его остановил, и сам приближаться не стал.
— Сергей Иванович, осторожно. Вы и так здесь уже достаточно наследили, — предупредил Олег Петрович, — не осложняйте криминалисту работу, пожалуйста.
Нестеренко передал по рации сообщение и, когда увидел оперативников, показавшихся из леса, указал им пальцем на кусты. Затем он потянул за рукав Сегамачо и пошел к месту стоянки.
Они приблизились к столу, где ночью выпивали друзья. Сейчас здесь разложили вещи оперативники. При взгляде на эту картину что-то царапнуло сознание участкового, мелькнула какая-то идея, но Нестеренко задал очередной вопрос, и мысль исчезла.
— Во сколько вы приехали на берег?
— В начале одиннадцатого.
— Почему так поздно? — удивился следователь. — Обычно рыбаки стараются застать либо вечернюю, либо утреннюю зорьку, а вы к ночи приехали.
— Мы так и планировали, но опоздали. Хотели поужинать и спать лечь, чтобы с утра пораньше рыбачить. А потом посидели и решили ночью леща половить. Он в это время близко к берегу подходит. Сами видите, что место подходящее, — Сегамачо развел руки и показал на озеро.
— Хорошо. Во сколько стали рыбачить?
— Думаю, около часа разошлись по сделанным затончикам.
— То есть, вы три часа выпивали? — уточнил следователь, записывавший показания в блокнот.
— Нет. Пока палатку поставили, места сделали, от травы берег кошкой очистили, прикормку в каждое «окно» положили — уже к двенадцати время было.
— Покажите, где сидели вы, а где был ваш друг, — попросил Олег Петрович.
— Мое место находится прямо напротив стоянки. В-о-о-о-н там, — Сегамачо показал рукой на куст, — окошко Котыча расположено вправо от меня, это если стоять лицом к озеру, метров пятьдесят в сторону. Его там тяжело ранили, но он сумел еще несколько метров дальше проползти и упал в кустах. Я его в полумраке даже не сразу заметил, думал, он в лес ушел.
Пока Сегамачо рассказывал, он наблюдал за оперативниками, которые подошли к береговым зарослям. Он видел, что полицейские осторожно подняли брезент, потом почему-то задвигали ветками кустов. Затем вообще разошлись по сторонам и пошли вдоль кромки воды. «Интересно, что они делают?» — подумал он, но вслух произнес другое
— У меня есть версия, почему преступник увидел первым Котыча, а не меня.
— Правда, расскажите, — следователь на своих сотрудников не смотрел, иначе тоже увидел бы интересные перемещения.
Сегамачо показал на куст, который загораживал его место рыбалки, потом сбегал за курткой и продемонстрировал, что даже при свете дня его было сложно заметить, а уж ночью — тем более. Он повернулся, чтобы положить куртку на место, и опять взгляд за что-то зацепился, но озарения не произошло.
— Я здесь записал вопросы, которые возникли у меня, — он протянул тетрадку Нестеренко и уже открыл рот, чтобы пояснить догадки, но не успел.
— Олег Петрович, — услышали они крик, — а где труп?