Согласно моим правилам, мне следовало уйти и позволить Саре справиться с последствиями ее наказания в одиночестве, но мое тело отказывалось в этом сотрудничать с моим разумом. Я пытался сопротивляться, но, когда она растворилась во мне, прижимаясь дрожащим телом, руки сами приняли решение. В тот момент, когда я обнимал ее изящное тело, она украла еще один кусочек моего сердца. Кусочек, который я никогда и не думал делить с кем-то. Я отнес ее и помог, но никогда прежде в моих руках она не была такой. Когда она прижалась ко мне, наша разница в размерах вдруг стала очевидной. Я был в ботинках, а она полностью обнаженной, и я был выше ее почти на голову. Пока ее лицо прижималось к моей груди, моя решимость пала, внутри меня бушевала битва.
Сара была признана виновной в том, что забыла правила, которых никогда не знала. И как ее муж, я был ответственен за приведение в ход наказания. Я понимал принцип наказания, но это была не теория: это была реальность.
Я держал кожаный ремень в руках и почувствовал вибрацию, когда тот опустился на ее хрупкое тело. Каждый удар омрачал не только ее, но и меня. Когда она произносила цифры, которые я требовал, я напоминал себе, что это было для ее же пользы и выживания; однако, эти рассуждения не уменьшали мою ненависть к самому себе. Она должна ненавидеть меня, не только за это, но и за все, что с ней происходит. Но тут она вцепилась в мою рубашку и пояс, как будто держалась изо всех сил, боясь, что, если она отпустит, то улетит, как пыль на ветру. Этого не произойдет. Я не позволю. Я не смогу.
Я не выбирал Сару себе в жены, но опять же, я не отказался от нее. Это было даже невозможно. Ведь тогда я мог потерять все, чего добился. Для меня был важен успех, для Сары он был важен также. Мы стояли в тишине несколько минут, ее прерывали лишь редкие всхлипы и рваные вдохи Сары. Она была обернута моими руками, она была только моей. Я решил, что хоть ставки и были высоки, но выигрыш того стоит. Она не просила об этом, и при этом она не знала, как этим усложнила мою миссию. Но она была здесь, и если это то, что мне нужно сделать для нас обоих, чтобы добиться успеха, то я сделаю это.
Сара, наконец, успокоилась, но ее плечи продолжали дрожать от каждого неровного вдоха. Глядя в зеркало, я увидел длинные золотистые локоны, они струились вокруг ее лица и на плечах. Ее волосы больше не были собраны в косу, которую Сара заплела только утром. Теперь они каскадом падали вниз по ее спине, слегка покачиваясь, с каждым ее вздохом. Я старался задержать свой взгляд на ее прекрасном лице и волосах, а не смотреть ниже, но мои глаза затягивало ужасом, когда я видел свидетельства моего наказания, те ужасные напоминания — следы, которые я оставил. Пять отчетливых длинных рубцов выступали на ровной округлой вершине ее бедер. В ярком освещении ванной, отметины горели красным на ее бледной нежной коже.
Моя рубашка на груди продолжала намокать от ее слез. Нежно растирая ее обнаженные спину и плечи, я старался быть аккуратным, чтобы случайно не задеть своей большой рукой болезненные отметины, которые я ей оставил. Я причинил ей достаточно боли. Через три недели после ее приезда и аварии ее травмы начали заживать. Я ощущал боль в груди от осознания того, что ее красивая кожа вновь была испорчена. И на этот раз это была моя вина.
Каждый раз, когда я начинал двигаться, она прижималась крепче, тем самым залезая не только мне под кожу, но и проникая глубже в мое сердце. Мое тело реагировало так, как отреагировало бы тело любого здорового мужчины на близость обнаженной женщины, но я знал, что сейчас не время. Саре нужны были комфорт и забота, а не секс. Если мы займемся этим сейчас, то для нее секс всегда будет ассоциироваться с наказанием. Я готов ждать, лишь бы только у нее никогда не было таких ужасных ассоциаций. Когда придет время, я не хочу, чтобы это был просто секс, я хочу заниматься любовью с этой женщиной.
Мой ремень лежал, свернувшись на кафельном полу под нашими ногами, словно змея, готовая совершить прыжок. Ее мерзкий яд повредил Сару, впитываясь в ее плоть и причиняя страдания. Если бы это была настоящая змея, я бы оторвал голову от ее свернутого тела. Тогда ее клыки больше не будут жалить, и Сара сможет спать спокойно, зная, что нет никакой опасности. Но этого не произойдет. Ее опасность исходила от меня. Она еще не понимала субординацию и полномочия на работе в нашей жизни. Она не могла знать об истинной опасности, которая таилась за каждым углом. Единственный способ уберечь ее от этого — ввести ее в курс жизни. Ее единственной целью было принять Сару и стать Сарой. Соответствовать «Свету» — ее единственный способ спастись.
— Сара, — сказал я, поднимая ее подбородок и видя красные следы на ее щеках и шее. — Мы должны собраться. Рейчел отправилась домой, чтобы подготовиться к службе, так что я собираюсь прикрыть гипс и поставить тебя под теплый душ. — Ее тело напряглось, и я знал, о чем она думает. — От теплой воды ты сначала почувствуешь боль, но со временем она принесет облегчение ранам. Еще у меня есть мазь, которой обрабатывали травмы после аварии, она поможет.
Мои слова были могилой. С каждым словом о нашем несуществующем совместном прошлом, я рыл ее все глубже и глубже.
Она кивнула, уткнувшись в мою рубашку, а потом, словно вспомнив, что нужно говорить, сказала:
— Если ты так говоришь.
Я поцеловал ее волосы.
— Я знаю, что говорю. Так же я думаю, что нам нужно сменить твои повязки на глазах. Доктор Ньютон сказал, что они всегда должны оставаться сухими.
— Все в порядке.
Ее плечи поникли, и голос доносился, как далекий сигнал, как грустная мелодия, которая потеряла свой задор. Я хотел послушания, а не безжизненного зомби. Как-то я должен найти способ помочь ей занять свое место, место, где она будет в безопасности и счастливой, живя в соответствии с учениями Отца Габриеля.
Я указал ей сесть на закрытый унитаз. Когда она это сделала, я вспомнил, что нашел ее там, прежде чем… прежде чем наказал. Когда боль в ее нижней части встретилась с прохладой сидения, ее нижняя губа, исчезла между ее зубов. Как мог я сдерживался, чтобы не упасть на колени и не умолять ее о прощении. Но я не мог. В соответствии с учением «Света», просить прощение — это была ее участь, а не моя.
— Сейчас я собираюсь обернуть твой гипс, — сказал я после того, как она немного привыкла к своему положению.
— Все идут на службу?
Я не знал, может быть, она пыталась отвлечься от своих мыслей, спрашивая о других вещах. Если это было так, то я с радостью готов помочь ей.
— Да, — ответил я. — Это большая община. У нас у всех есть работа, но в воскресенье и в среду служба — единственное время, когда любая работа прекращается. Ну, за исключением силовой станции, ее останавливать нельзя.
— Сило… — она остановилась, чтобы перефразировать. — Могу я спросить, что это такое?
Она училась.
— Ее название все объясняет. Это место, где сила воды вращает турбины. Своим вращением они приводят в работу генератор, который питает общину.
— Силы воды?
— Да, хотя у нас есть и ветряной генератор, но водный более надежный и предсказуемый. Пока у нас есть река, до тех пор у нас есть энергия.
— Ты расскажешь мне, где мы, или, чтобы узнать это я тоже должна ждать?
Я закончил обматывать пленкой ее гипс, и, взяв ее за руку, помог подняться. Хотя она должна была почувствовать себя лучше, ее лицо снова исказила гримаса боли.
— Как я и говорил, мы приехали сюда вместе, ты и я. И ты знала, куда мы едем. Ты знала, что мы переезжаем в «Северное Сияние», на Дальний Север, на Аляску.
Она медленно качала головой из стороны в сторону, и на ее лицо упали волосы.
— Я не понимаю, как все забылось. Но кажется, я помню место, где мы жили раньше и переезд на Аляску.
— У нас нет времени, чтобы помыть тебе голову, — сказал я, чтобы сменить тему и убрать несколько прядей, которые выпали из ее прически. Ее волосы растрепались, и я провел ладонью по ним, пропустил через пальцы. — К тому же, мы мыли волосы утром, и они все еще хорошо выглядят. Тебе лишь нужно будет переплести свою косу.
— Они всегда должны быть заплетены только в косу?
Небольшая частичка эмоций, промелькнувшая в ее вопросе, вызвала у меня улыбку.
— Конечно, нет. Просто коса — это то, что ты чаще всего заплетала в прошлом. Я это имел в виду.
— Оу, — вздохнула она, — Рейчел упоминала о пучке. Думаю, на службу мне лучше убрать волосы в пучок. — Ее голос стал мягче, и она добавила. — Если, конечно, ты не против.
— Если ты помнишь, как сделать это безопасно, то прекрасно. Я могу помочь тебе с многими вещами, но, думаю, ты не захочешь моей помощи с укладкой.
Услышав это мое самоуничижительное заявление, она подняла свое лицо к моему, и ее губы сформировали потрясающую улыбку. В этой улыбке я увидел проблеск надежды на наше будущее. Я почувствовал маленький саженец в своих руках, в моей груди. У него были сломаны корни, травмирована кора, и ему были необходимы: уход, солнце и питательные вещества. Я обратился с безмолвной молитвой к Отцу Габриелю, о том, чтобы в один прекрасный день этот саженец зацвел прекрасным цветом.
— Возьми, — сказал я и протянул ей расческу.
Эти недели, которые она должна была провести без зрения, давали мне явное преимущество. Я мог смотреть и изучать мою жену, не стесняя и не смущая ее при этом. Когда она откинула волосы, я смотрел, любуясь, как по-настоящему она была красива, особенно теперь, когда цвет ее щек посветлел. Синяки сошли и исчезли покраснения, обнажая ее сливочную нежную кожу. Хотя синева на ее горле почти сошла, местами все еще оставались коричневые пятна, и шею по-прежнему необходимо прикрывать. Вот почему Рейчел посоветовала Саре надеть водолазку.
Сегодня будет первое знакомство Сары с последователями. Каждый в общине понимал, как важно для «новичков» чувствовать, что в общине ему рады. Вновь прибывшие члены были разными. Они не понимали, что они были новыми. По этой причине они были в основном окружены людьми, которые помогали с их акклиматизацией. Все Собрание и Комиссия, а также их жены, были группой поддержки Сары… ну, за исключением Брата Тимоти и Сестры Лилит. Так как Брат Даниель был моим куратором, он также стал наставником и для Сары. Вот почему Сестра Рут решила помочь в ее подготовке. После истерики Сары, я подошел к обеим из них в частном порядке и обсудил мое беспокойство. Я не просил о помощи Сестру Рут, так как это могло вызвать больше проблем с Лилит и Братом Тимоти. Тем не менее, я сделал ставку на заботливую натуру Сестры Рут; и моя ставка окупилась.
Лилит и объяснила Саре, что как жена члена Собрания, она занимает особое почетное место. В связи с этим, а также по другим причинам, ее переход к «Свету» был более трудным, чем у простых последователей. Но в то же время, люди в этом узком кругу избранных знали дорогу к «Свету» лучше, чем кто-либо другой, и будут делать все возможное, чтобы способствовать ее успеху.
— Это поможет мне в душе, — сказала она, убирая волосы заколкой, которую я ей подал. Я усмехнулся, когда увидел бледное пятно на ее губе. Она закусывала губу, когда сосредоточенно закалывала волосы. Когда Сара заговорила, ее освобожденная губа вновь стала приобретать розовый оттенок.
Когда теплая вода попала на ее спину и стекла на бедра, я почувствовал, как Сара вцепилась в мои руки. Бесчувственно я выдавил слова, которые должен был сказать в рамках обучения:
— Ты помнишь, никаких вопросов!
— Да, Джейкоб. — Она ответила сквозь стиснутые зубы.
Прошло еще немного времени, пока ее мышцы расслабились, и я понял, что она наконец-то чувствует себя комфортнее. Как только она вышла из душа, я нанес мазь, все время, объясняя, что та помогла ей в прошлом. Мы выключили свет в ванной, и я заменил повязку вокруг ее глаз. Только когда она была одета и готова к службе, она упомянула свое наказание.
— Я предполагаю, что буду сидеть на службе.
Это был первый раз, когда я видел мою жену, в чем-то кроме ночной рубашки. Я не мог не смотреть на ее великолепие. Она сделала, как и сказала, пучок, закрепив приподнятые с шеи волосы на затылке. Она была одета в черную водолазку, которая плотно прилегала к ее груди, и исчезающей на ее тонкой талии в джинсовой юбке длинной до середины икры. Поверх водолазки она надела джинсовый пиджак, который по цвету подходил к юбке. На правую ногу она обула высокий сапог на каблуке, который почти соответствовал высоте ее гипсового фиксатора. В этом сапоге ее походка была лучше, чем, когда она была в тапочках. Рейчел выбрала ей одежду, в том числе и белый бюстгальтер с трусиками, скрытыми под ней. Шею Сары я украсил серебряной цепочкой и крестиком. Она была точной копией той, что носили все жены членов Собрания и Комиссии.
Было что-то невероятное в присутствии Сары и ее уверенности в себе, несмотря на ее наказание. Что-то, что гипнотизировало меня. Когда я смотрел на нее, единственное, о чем я мог думать, единственное, что имело значение, это то, что она была моей. Вся моя. Мой разум понимал ошибочность наших путей, но в этом мире она была моей. Отец Габриель и «Свет» дали мне ее, объединили нас, как мужа и жену.
Я пытался сосредоточиться на ее заявлении.
— Да, — ответил я, когда она уверенно подошла ко мне и столу, на котором был наш ужин.
Немного нервно она потянулась к новому украшению, и крестик заскользил на цепочке из стороны в сторону. Сделав глубокий вдох, она немного опустила подбородок и спросила:
— Могу я поесть стоя?
— Почему, Сара?
Да, я засранец.
— Потому что мои напоминания по-прежнему болят, и, если ты позволишь мне, я хотела бы дать им успокоиться.
Она была более совершенной, чем я мог представить. Я даже представить не мог, что такое может быть на самом деле. По-настоящему, мне не нужно было ее подчинение, но черт, это было горячо. И я спросил:
— В чем смысл боли, Сара?
— Она нужна, чтобы напомнить, что нужно думать, прежде чем говорить, а также не задавать вопросов.
— Если я позволю тебе стоять, ты все еще будешь помнить об этом?
Когда при ответе ее губы задрожали, я почувствовал, будто в мое сердце всадили нож:
— Да, я буду помнить об этом.
— Ты можешь стоять.
— Спасибо.
Безумно горячо!
Я поправил штаны, уменьшив давление, моя реакция на ее привлекательность была очевидной.
Мы тренировались ходить по комнате, но, покинуть клинику — это было совсем другим. Она должна полностью доверять мне и позволить мне вести ее через темный мир. Надев пальто и перчатки на Сару, выйдя из нашей комнаты, мы прошли по тихому холлу, и оказались в холодной ночи. Когда она вдохнула застывший воздух, я спросил:
— С тобой все в порядке? Ты несколько недель провела в клинике.
Она обхватила меня за локоть своей маленькой рукой и ответила:
— Да, в порядке, пока ты рядом.
Дело в том, что я, без сомнения, знал, что именно она имела в виду. В этом исковерканном мире, я был ее якорем. Таков и был план с самого начала. Но осознание того, что он работал, вместо ликования вызывал у меня тошноту. Она заслуживала намного больше, чем это.
Когда мы оказались в храме, нас все приветствовали. Хотя я дал ей лишь краткие указания, как реагировать, она выполняла их в точности. Для тех, кого она не знала, она улыбалась и кивала, все время крепко держась за меня. Так было, пока мы не встретили Брата Бенджамина и Сестру Рейчел. Тогда я взял ее руку и переложил ее в руку Рейчел.
— Сара, я приду и заберу тебя после того, как закончится служба. Сестра Рейчел подведет тебя к Сестре Элизабет. Сестра Рут сидит на ряд впереди. Они все будут рядом и присмотрят за тобой.
Рейчел улыбнулась мне, когда сжала руку Сары.
— Спасибо, — ответила Сара. — Со мной все будет хорошо.
Она повернулась к Рейчел, понимая, что ей разрешено говорить со знакомыми ей людьми:
— Спасибо, — сказала она.
Рейчел кивнула в нашу с Бенджамином сторону:
— У нас все будет хорошо, я обещаю.
Большой зал наполнил ропот, под обычный звук приветственного общения перед службой, мы с Бенджамином прошли к нашим местам. Стоя на своем положенном месте, я бросил взгляд на собрание последователей. Сара и Рейчел пробирались к своим местам среди жен членов Собрания, где их уже ждала Элизабет. Хотя Сара и старалась скрыть это, но каждый раз, когда она присаживалась или передвигалась по скамье, выражение ее лица свидетельствовало о крайнем дискомфорте. Через некоторое время я наблюдал, как Сара и Элизабет пошли вместе, и Элизабет держала Сару за руку. Казалась, что эти двое говорили о чем-то своем. Я представил, что, возможно, Сара рассказывала ей о своем наказании.
Я подумал так потому, что прежде чем началась служба, Брат Тимоти наклонился ко мне:
— Я вижу, Сестра Сара пришла на службу сегодня вечером.
— Да, Брат, ее пригласил Отец Габриель.
— О, я знаю. Я просто не был уверен, что она сможет ходить. Но, кажется, что необходимость сидеть представляет для нее большую проблему.
Температура моего тела поднялась:
— Брат, Сара сообщила мне о том, что произошло, пока вы и Отец Габриель были в ее комнате. Я позаботился о наглости моей жены. — Я поднял брови и переместил взгляд на Сестру Лилит. — Возможно, вам стоит последовать моему примеру.
Хотя я слушал Отца Габриеля, мой взгляд никогда не покидал мою жену. Из-за дискомфорта, который она испытывала, мое беспокойство возрастало. Хотя я и доверял Рейчел и Элизабет, но все-таки, они не были мной. И в конечном итоге, я нес ответственность за Сару. Тем не менее, с течением вечера мои опасения угасли. Если кто-то не знал правды, то они действительно, поверили в то, что Сара Адамс вернулась после своей аварии, того ужасного инцидента.
Слово «инцидент» наполнило меня ужасом. Отец Габриель все еще не вынес свой вердикт относительно участи Сары. Это соответствовало плану, графику и протоколу. Но это не значило, что я был в восторге от того, что моя жена страдала от большего наказания. После заключительной молитвы Брат Даниель подошел ко мне:
— Брат Джейкоб, я очень доволен присутствием Сестры Сары здесь сегодня вечером. Ты должен гордиться ею.
Легкое напряжение покинуло мои плечи:
— Спасибо, брат. Так и есть.
— Отец Габриель хотел бы поговорить с нами несколько минут.
— Сейчас? — спросил я, нервно глядя в сторону движущихся людей.
— Да.
Когда он ушел, я протянул руку к Бенджамину:
— Брат, мне нужно поговорить с Отцом Габриелем. Могу я попросить тебя…
Он не дал мне закончить:
— Можешь не спрашивать. Я возьму наших дам и отведу их в зимний сад. Мы будем ждать тебя там.
Люк шагнул ближе:
— Ты не возражаешь, если и Элизабет будет с вами? Я также должен быть на этой встрече.
Бенджамин утвердительно кивнул:
— Я прикрою ваши спины, — сказал он с усмешкой, и ушел навстречу нашим женам, которые по-прежнему сидели на своих местах.
Люк локтем легко ударил меня по ребра и прошептал:
— Плохи твои дела…
— Что? — Мои глаза широко распахнулись. — Ты знаешь что-нибудь об этой встрече?
Я услышал его горловой смех:
— Нет, я ничего не знаю о встрече. Я о том, что ты сделал плохо своей жене.
Я пожал плечами:
— А не должен был?
— В конце концов, должен. Но еще слишком рано. Она все еще может…
Мое сердце перестало биться, когда я мысленно закончил его фразу. Она все еще может быть изгнана. Ее испытательный срок не закончился. Честно говоря, никто не был полностью защищен от этого. Это довольно редкое событие среди постоянных членов, но все же может произойти. Хотя никто никогда мне этого и не говорил, но у меня возникло стойкое ощущение, что такова была судьба пилота, которого я здесь заменил.
Люк похлопал меня по плечу.
— Эй, забудь, что я сказал. Сара сегодня молодец. Я думаю, ты тут сам справишься.
Я вытянул руку и остановил его, прежде чем мы приблизились к кабинету Отца Габриеля:
— После этой встречи мне нужно поговорить с тобой кое о чем, что сегодня произошло.
Уголки губ Люка поднялись, образовывая однобокий оскал:
— Элизабет рассказала мне.
— Вульгарность? Гордость? — спросил я, отпуская руки и повторяя слова Сары, которые она использовала сегодня.
Он кивнул.
— Новые последователи. Это моя работа. Элизабет и я видим и слышим такие вещи часто. Это не конец для нее, и кроме того, я наблюдал за Сарой сегодня. Я верю, что ты позаботился об этом. Я прав?
— Да, я сделал это.
Он снова похлопал меня по плечу.
— Тогда мы все сделали верно. Проблема была рассмотрена и решена согласно учениям «Света». Сделаем вид, что ничего не произошло.
Я вздохнул с облегчением.
— Подожди минутку. Элизабет сказала? Ты собирался сказать мне?
— Собирался, но Элизабет сказала, что она убедила Сару обо всем рассказать тебе самой. Мы хотели дать ей шанс. Опять же, мы постоянно делаем это для новых последователей. Поверь мне, если я буду выносить такие мелочи на рассмотрение Собрания, то мы будем проводить там весь день. Конечно, я сообщу об этом куратору. Но я знаю, даже могу сказать, что уверен, что брат Даниель думает так же. Нарушение было. Ты позаботился об этом. И проблема решена.
— Спасибо.
— Она говорила насчет воспоминаний? — уточнил Люк.
— Каких воспоминаний?
Сколько дерьма еще случится этим вечером со мной?
— Слушай, — сказал Люк, потянувшись к моей руке. — У вас с Сарой сегодня, очевидно, был запоминающийся день. Как ее муж, ты можешь поступить на свое усмотрение. Но как координатор новых последователей, могу ли я дать тебе несколько советов?
Я кивнул.
— Сара рассказала Элизабет свое воспоминание о расслабляющем беге. Она сказала, что вспомнила это в первый же день, как пришла в себя. Это произошло, прежде чем ей разрешили говорить, и она забыла об этом. И не вспоминала до тех пор, пока Элизабет не упомянула о беге.
Его слова перекликались с биением моего сумасбродного сердца. Конечно, Люк мог видеть, как вздымалась моя грудь.
Какие еще у нее есть воспоминания?
Люк продолжил:
— Сара сказала, что не было никаких других воспоминаний, и она исправно принимает свои лекарства. Элизабет убедила ее рассказывать тебе, если у нее будут возникать новые воспоминания.
Он положил руку на мое плечо:
— Вот мой совет, у тебя много дел сегодня. Неважно, сколько раз мы скажем Саре, что ничего из этого не является новым, для нее это новое. Воспоминание не самое большое ее беспокойство, когда ты вернулся. Она согрешила при Элизабет. Но помимо этого, она оступилась при визите Отца Габриеля. Сара не понимает значимости рассказа о своих воспоминаниях. Если она будет наказана за то, что не рассказала тебе о небольшом воспоминании, то научится бояться их, точнее, она перестанет рассказывать тебе о своих воспоминаниях. Это твой выбор, но помни, почему брат Даниэль и я здесь. Мы будем рады дать совет, и мы хотим, чтобы у вас все получилось. Свет — это не путешествие в одиночку. Ты не одинок в этом.
Я вздохнул:
— Это сложнее. Быть по эту сторону. Чем сидеть на собрании.
Люк кивнул:
— Я был там однажды. Ну, Элизабет не была приобретенной. Но ей все равно пришлось все внушать. Мы здесь для тебя, и для Сары. Теперь, давайте узнаем, что там происходит. — Он склонил голову в сторону кабинета Отца Габриеля
Я кивнул. Сделав глубокий вдох, Люк и я вошли в кабинет.
Из-за стола поднял глаза Отец Габриель. Брат Даниель был уже там, восседая на одном из стульев, стоящих перед нашим духовным лидером. Рядом с братом Даниелем было два пустых кресла.
— Братья, — поприветствовал нас Отец Габриель. — Присаживайтесь. Прежде чем мы встретимся с Собранием и Комиссией утром, я хочу обсудить мой указ о наказании Сары за инцидент.