Лишь взявшись за ручку двери, я услышал всхлипывания Сары, которые разносились приглушенным эхом по всей комнате.
Что, мать вашу, произошло?
— Сара? — позвал я, включая свет. Легкость от того, что мы успели вернуться в «Северное Сияние» как раз к службе Отца Габриеля исчезла. Моя жена была на полу, ее тело сотрясалось, и она всхлипывала.
Потянувшись к ее плечам, я поднял ее с пола и подавил вздох. То, что я увидел, было, несомненно, причиной ее терзаний. Ее красивые волосы были подстрижены — не аккуратно подрезаны, а искромсаны. Это зрелище разожгло огонь внутри меня, детонируя ярость, какую я успел позабыть, с тех пор как был молодым парнем и ушел добровольцем на войну. Но эту ярость я не хотел вспоминать. Сжав челюсти, я дал ту же клятву, что и тогда.
Это не разрушит… нас.
Однако, эта клятва была другой. На этот раз одно слово в ней было другим.
Сара задрожала, когда я обнял ее миниатюрное тело. Я прижал ее к себе, позабыв, о моей холодной кожаной куртке. Хотя холод, несомненно, и добавил дрожь ее телу, но больше ее трясло от рыданий. Все, о чем я мог думать, когда держал ее рыдающую в своих объятьях, это о том, как спрятать ее от того, кто это сделал.
Кто это сделал?
— М-мне так жаль, — пробормотала она.
Ее извинения разрывали мое сердце в клочья.
— Тсс, с тобой все хорошо.
— Нет, не хорошо.
Ее слова прозвучали глухо. Когда я поднял Сару на руки, ее тело обмякло.
- Все в порядке, я уже здесь, — я пытался успокоить ее, пока нес к дивану. Когда я усадил ее, она протянула руку и прижалась ко мне, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи. От ее слез моя шея стала влажной.
— Сара, дай мне снять куртку. Все будет хорошо. Я не знаю, что произошло, но обещаю, все будет в порядке.
Она сжала меня крепче.
— Н-нет, мои волосы… они никогда не будут в порядке.
Я поцеловал ее в макушку. Я только частично видел, что произошло, но сейчас, при комнатном свете, я отчетливо разглядел растрепанные кончики ее когда-то длинных волос. Нежно гладя ее спину, я подождал, пока она сделала глубокий вдох и ее всхлипы станут реже реже. Сняв куртку, я позволил упасть той на диван. Я снова притянул Сару и спросил:
— Расскажи мне, что случилось. Ведь это сделала не ты, правда?
Ее голова двигалась из стороны в сторону на моей груди.
— Кто? — спросил я снова.
Она не ответила, икота не давала ей спокойно дышать. Я поднял ее подбородок.
— Сара, скажи мне. — Мой голос был жестче, чем я хотел. — Скажи мне, кто сделал это с тобой.
— Они сказали, что это была моя вина, мое напоминание о том, что я наделала. — С каждым словом она безуспешно пыталась опустить подбородок. Настойчиво возвращалась моя ярость, я отказывался ослабить свою хватку.
Они?
Я знал. Я понимал, кого она имела в виду, но мне нужно было услышать это от нее.
— Они? Кто они? И что ты сделала?
Словно жидкость, ее организм сам освободился от моих объятий, она сползла с моих коленей на пол. Когда Сара схватилась за мои ноги, ее рыдания вернулись. Сначала причитания были непонятными, но вскоре я разобрал.
-. . сказал, что я соврала или это ты солгал. Они не позволили мне ждать тебя. Я пыталась. — Ее голова опустилась ниже. — Я говорила им, что не могу обсуждать это… ты не давал мне разрешения. Прости, я знаю, что ты собираешься сделать. Я знаю, я была неправа. Я не… я не… понимаю, зачем они сделали это… я спрашивала… — Она качала головой, ее лоб почти коснулся пола. — Ты не говорил, что я могу… я пыталась… он сказал, что я предположила… Я не… я не… но она сказала, что я нуждаюсь в наказании… — ее голос колебался, как и скорость слов, некоторые она проговаривала быстро и незаметно, другие же медленно и громко. С каждой фразой мышцы ее шеи все сильнее натягивались — Мне так жаль…
Когда я снова взял ее за плечи, Сара молча сопротивлялась, ее тело было безвольным, она хотела оставаться на полу.
— Сара, прекрати извиняться. — От ее отчаяния мое сердце разлеталось на куски. — Пожалуйста, позволь мне обнять тебя. Ты не должна быть на полу.
Ее лицо повернулось в мою сторону. Красные пятна покрывали щеки, шею и грудь.
— Должна, — заявила она убежденно. — Я не заслуживаю тебя. Ты заслуживаешь жену, которая не будет тебя позорить. Я расстраиваю…
— Остановись сейчас же. — Я ждал, но ее слова тонули в потоке слез. И потребовал снова, — Сара, вставай. — Ее тело подчинилось. — Я просил тебя раньше. Больше никаких извинений. Мне нужны имена. Не заставляй меня напоминать тебе, что ты должна была ответить еще в первый раз.
Она обхватила свою талию руками, все ее тело дрожало. Даже ее длинная юбка развевалась при движении. Наконец, она ответила:
- Брат Тимоти и Сестра Лилит.
Я сжал подлокотник дивана. Каждая клетка моего тела жаждала отправиться в общину и встретиться лицом к лицу с подлыми трусами, которые сделали это в мое отсутствие. Мне не понятны их претензии. Но как бы то ни было, эти проблемы надо решать со мной, а не вымещать свое недовольство на Саре. Но я не мог сейчас сорваться и отправиться в общину. Не сейчас. Я не могу бросить Сару в таком состоянии снова одну. Она стоит передо мной, обхватив себя руками, и дрожит так сильно, как если бы раздетая находилась на холоде Аляски, а не внутри хорошо обогреваемого помещения. Сделав глубокий вдох, я сдержал гнев. Сейчас Саре было нужно кое-что другое.
Когда я встал, Сара сделала шаг назад. Она боялась меня, осознание этого воткнуло нож мне в сердце.
— Сара, ты думаешь, что сможешь уйти от меня?
Ее дыхание сбилось, когда она покачала головой. Отрезанные концы волос качнулись вокруг ее лица:
— Нет.
— Ты хочешь этого?
Она закусила губу перед тем, как прошептать в ответ:
— Нет, но я боюсь.
Наблюдая за ней, я задумался о намерениях Брата Тимоти и Сестры Лилит. Они хотели сломать ее, чтобы сломать нас, чтобы обеспечить мою неудачу? Если таковы были их намерения, то им не выиграть. Несмотря на все это, Саре хватило сил ответить мне честно.
— Ты боишься меня — своего мужа?
Она покачала головой:
— Нет, не тебя. А того, что ты собираешься сделать.
Я провел руками вверх и вниз по ее предплечьям, едва касаясь, но согревая ладони о рукава ее свитера.
— Что я собираюсь делать?
Отпустив свою губу, она ответила:
— Я знаю, что была неправа. Я заслуживаю твоего наказания.
Я притянул ее к себе:
— Позволь мне сначала услышать о твоих прегрешениях, и тогда я приму решение о наказании.
— Но Сестра Лилит сказала мне, что ты захочешь, что я заслуживаю и нуждаюсь….
Температура в комнате поднималась на несколько градусов при каждом упоминании их имен. Тем не менее, я не мог позволить Саре почувствовать, что взбешен. Если и будет наказание, то это должно быть сделано не из-за гнева, но в силу ответственности.
— Сестра Лилит и Брат Тимоти не имеют никакого отношения к твоему наказанию, оно остается на мое усмотрение. Ты желаешь, чтобы я снова спросил тебя о твоих прегрешениях?
— Нет, — ответила она быстро. — Я говорила с ними без твоего дозволения, и после… после того… как мои волосы… я спросила… их обоих. Брат Тимоти сказал, что я проявила проницательность. — Она покачала головой. — Я не хотела, но он член Комиссии, я должна была…
— Что-нибудь еще?
Ее губы побледнели, когда она сосредоточилась.
— Я думаю, что заснула во время прослушиваний записей Отца Габриеля. Я не хотела, — добавила она быстро. — Это из-за того, что мы рано проснулись.
Я не мог подавить улыбку, которая появилась на моем лице из-за ее детской честности. Я поцеловал ее в макушку.
— Что ж уже четыре, если тебе, конечно, больше нечего добавить.
Ее рука, лежащая на мне, вздрогнула на числе четыре. Я знал, о чем она думает: четыре нарушения это двадцать ударов ремнем. Освободив одну руку, я повел Сару к лестнице.
- Пойдем наверх.
Она не сопротивлялась и не просила; вместо этого ее плечи повисли, и она охотно пошла к нашей комнате. Когда мы оказались на верхней ступеньке, Сара сказала:
— Джейкоб…
— Да?
— Я понимаю, почему ты делаешь то, что делаешь. Я не прошу снисхождения, но я хочу, чтобы ты знал, как я сожалею.
Краснота на ее щеках и шее почти прошла.
— Сара, время приготовиться.
Кивнув, она села на кровать и сняла свой сапог. Когда она встала, и ее полосатая черно-белая юбка упала на пол, я поразился ее спокойствию. Как в учении Отца Габриеля: раз она исповедалась мне в своих грехах, то они больше не были ее заботой. Когда она стянула свитер через голову, мое притворство исчезло.
Мой взгляд скользил по ее прекрасному телу, прикрытому лишь нижним бельем. Последним доказательством ее аварии оставался лишь гипс. Кроме этого, ее безупречная кожа светилась в освещении нашей спальни. Я подошел поближе, желая обхватить ее руки, словно укрыть рукавами. Я так нуждался в том, чтобы прикоснуться к ней.
В этот раз она не отступила. Вместо этого она склонила голову, когда моя грудь повстречалась с ее лицом.
— Хотя твой ответ не изменит моего решения, но я хочу знать, — мои руки ныли от желания обнять ее, но я держался до тех пор, пока не закончил свой вопрос. — Как ты считаешь, ты нуждаешься в наказании?
После минутного колебания, она ответила:
— Я люблю тебя и доверяю тебе. Если это твое решение, то я принимаю его. Если ты выберешь что-то другое — я приму и это тоже.
Мои руки больше не слушались. Я обнял Сару и притянул ее к себе. Прикоснувшись губами к ее волосам, я сказал:
— Я не собираюсь тебя наказывать. — Она растворилась во мне. Прикасаясь к концам ее волос, я продолжил. — Этого не должно было случиться. Это не было указом Отца Габриеля. Тебе достаточно напоминаний для одного дня. Моя дорогая жена, я не думаю, что тебе нужно больше. А ты?
Двигая головой из стороны в сторону у моей груди, она сказала:
— Спасибо. Мне действительно очень жаль.
Когда я поднял ее подбородок, мое тело скрутило от боли за нее.
— Не нужно больше извиняться. Тебя обидели. Ты не сделала ничего плохого.
— Но…
Я прикоснулся своими губами к ее, чтобы остановить. Однако вместо того, чтобы успокоить ее, я отпустил свою страсть. Желание, которое я так долго сдерживал и загонял как можно дальше, бушевало, как лесной пожар. Его пламя уничтожило любые остатки подобия силы воли. Мои руки переместились на ее затылок. Лишь на мгновение я подумал о ее прекрасных светлых локонах, которые еще утром были на месте. Сейчас их нет. Но это уже не имело значения. Моей единственной мыслью, моей единственной потребностью, было приблизиться к Саре, чувствовать ее тепло подо мной, взять то, что Бог и Отец Габриель дали мне. Подарить ей такое наслаждение, которого она никогда не испытывала.
Стоны заполнили комнату, когда она прижалась ко мне и начала расстегивать пуговицы моей рубашки.
Хотя я испытывал боль от возбуждения в своих джинсах, я не хотел причинить ей сегодня еще больше боли. Не сегодня, и не после всего того, что она пережила.
— Сара, как твои ребра?
Раздвинув полы рубашки, она прильнула руками к моей груди.
— Пожалуйста, Джейкоб!
Как только она оголила мою грудь, ее маленькие ладони стали исследовать мои плечи, руки, и торс, ощущая то, что ее глаза видеть не могли.
Я расстегнул ее бюстгальтер и осторожно снял его, освободив маленькую грудь. Когда я прикоснулся к одной из них, ее сосок затвердел, и я решил, что их размер прекрасен. Крепко удерживая ее бедра, я наклонился и губами стал посасывать ее затвердевший сосок. Ее всхлипы поощряли меня, когда она запустила свои пальцы в мои волосы.
Сара потянулась руками к пряжке моего ремня, и, наконец, контроль частично вернулся ко мне.
Останавливая ее руку, я сказал:
— Сара.
— Пожалуйста, позволь мне расстегнуть его. Я хочу, чтобы твой ремень ассоциировался не только с болью.
Дерьмо!
Я отпустил ее руки и смотрел, как она расстегнула его, вытащила из петель и бросила на пол. Ее улыбка растопила мое сердце, и в то же время, вызвала еще больший прилив крови к моей и без того уже твердой эрекции. Только когда она освободила пуговицу и молнию на моих джинсах, я избавился от сдерживающих оков джинсов и боксеров.
— О, Джейкоб, — промурлыкала Сара, обхватив мой член и проведя рукой вдоль всей его длины. Мое сердце воспарило, когда она упала на колени.
— Боже, ты удивительная, — сказал я, — Но я хочу, чтобы ты встала. — Я потянулся к ней и помог встать. Когда она поднялась, наши губы столкнулись и языки затеяли танец страсти. — Поверь, я бы не отказался от этого удовольствия, но сейчас мне нужно быть внутри тебя. Это было так давно, не думаю, что смогу сдержаться.
Ее улыбка стала спусковым механизмом для моего взрыва. Я никогда не делал этого в ее сексуальном ротике. Взяв ее за руку, я направил Сару к кровати и снял с себя ботинки. В рекордные сроки я разбросал свою одежду по полу.
— Сейчас, — сказал, я с ухмылкой, когда повернулся к Саре.
Ее грудь поднималась и опускалась в ожидании, когда она опустилась на подушки.
Ее губы издавали волшебные звуки, когда я пальцами зацепил резинку ее трусиков и медленно опустил их вниз по ее ногам через гипс. Начав с лодыжки, я нежно целовал внутреннюю сторону ноги, чередуя левую и правую. Каждое прикосновение моих губ было откровеннее, чем прежнее. Хотя ее кожа покрылась мурашками, и мышцы сжались, она охотно открылась сама, предоставляя мне полный доступ.
— Оу, оу, — ее дыхание стало прерывистым, руки сжимали простынь, когда мой язык ласкал ее киску.
С каждым погружением в нее, внутри меня бушевала война. Моя эрекция требовала погружения туда, где мой рот наслаждался прекрасным вкусом моей жены. Раскрытые бедра Сары и ее сексуальные стоны поощряли каждое движение, мой язык погружался все глубже и глубже. Хотя я подозревал, что она не была девственницей, я также провел достаточно времени в чисто мужском коллективе, чтобы знать о том, что у меня был большой. Больше, чем у большинства мужчин. И я не хотел ее ранить. Она сможет легче принять меня, когда кончит. Продолжая ласкать ее лоно, я мучил ее тело до тех пор, пока мышцы внутри нее не напряглись, и она не выкрикнула мое имя.
— О, Боже, Джейкоб, это… это…
Медленно, я заскользил вверх, пока мое тело полностью не накрыло ее.
Потянувшись к моему лицу, она прильнула своими губами к моим, и я погрузился в них.
В то время как наши языки переплетались, я был готов уступить Саре.
— Если будет больно, мы можем сделать то, что ты…
— Пожалуйста, возьми меня, — прошептала она, затаив дыхание. — Я нуждаюсь в тебе.
Эту просьбу ей не нужно было повторять дважды. Вверх, вниз… и вот мой член как раз напротив ее бедер. Когда я вошел, то замер и посмотрел сверху на свою жену. Она была чертовски красива. В свете нашего первого раза, я не видел ее волос. Я увидел довольную улыбку на лице женщины, которая была полностью моей. Я уже властвовал над ее разумом. Я понял это из ее ответа, когда спросил о наказании. Она сказала, что решать мне. Теперь, наконец, я владел и ее телом.
— Что-то случилось? — спросила она, когда ее руки легли на мои плечи.
— Ничего. — Я поцеловал ее улыбку. — Я просто наблюдал за самой прекрасной женщиной в мире и подумал, как мне чертовски повезло.
Ее щеки порозовели, и я начал двигать бедрами. Наши тела вошли в синхронный ритм. Пока один из нас давал — другой брал, а потом мы менялись местами, всегда отдавая больше. Мои губы дразнили ее соски, целовали ее, и ласкали все, что было между ними.
Отец Габриель дал мне эту женщину, мою жену. Хотя я сопротивлялся, я не мог скрыть сильные эмоции, которые она у меня вызывала единением наших тел. Страсть и наше горячее желание заполнило комнату. Когда она в очередной раз взорвалась, ее ноги напряглись, губы издали стон наслаждения, и ее тело обнимало мое изнутри. Спазм толкнул меня через край: один заключительный толчок и с гортанным стоном я рухнул. Наши тела были все еще соединены.
Безрассудно пренебрегая тем, что может случиться в будущем, я поцеловал жену и прошептал:
— Я люблю тебя.
Ее скромная улыбка вернулась.
- Я тоже люблю тебя. Это просто… — она не закончила фразу.
— Что?
Она покачала головой:
— Мне стыдно.
С облегчением, я повернулся на бок и притянул Сару к себе, ее спина прижалась к моей груди. Обнимая ее, я засыпал ее макушку поцелуями.
— Ты всегда можешь рассказать мне обо всем. Что тебя смущает?
Она пожала плечами в моих объятиях.
— Наверное, я больше стыжусь.
— Ты пробудила мое любопытство.
Она вытянула шею, чтобы коснуться меня губами.
— Я просто не могу поверить, что не помню этого. Я имею в виду, это было… Вау. — Она закрыла ладонями свое лицо — Видишь, я краснею.
Моя грудь задрожала от смеха. Она может быть застенчивой, но в то же время, как от ее признания взыграло мое эго, близость ее мягкого, обнаженного тела заставили надеяться на второй тур. Часть меня была на пути к восстановлению в ту же секунду. Но на меня действовал так запах ее шампуня и его цветочный аромат, который выдвинул на передний план нашу последнюю проблему. Я перевернул Сару на спину и поцеловал в нос. Играя с концами ее волос, я улыбнулся, надеясь, что она могла услышать эту улыбку в моем голосе.
— Они милые.
Она выдохнула и поджала губы.
— Так и есть! — воскликнул я.
— Нет, не так. Я некрасивая. Я знаю, что тебе нравятся мои волосы. — Она зарылась лицом в мою грудь. — Нравились.
Я коснулся ее щеки.
- Мне нравятся твои волосы. Я люблю тебя, независимо от того, как выглядят твои волосы.
— Но я уродина.
Я нежно гладил ее руки, ее тепло сочеталось с моим.
— Сара Адамс, ты никогда не станешь уродиной. Даже, если будешь лысой, ты самая красивая женщина в мире. И кстати, тебе не позволено спорить со мной. Если я говорю, что ты красивая, ты красивая.
— Я даже не помню, какого они цвета.
Я засмеялся.
- О, это самый красивый цвет: солнечный свет в кукурузных рыльцах.
Она вытянула шею.
— О, так я блондинка?
Я повернул ее лицо к своему. Касаясь ее носа кончиком своего, я кивнул.
— Да, блондинка.
Она прильнула ближе.
— Спасибо.
Вдыхая смесь цветочного аромата и аромата, оставшегося после нашего занятия любовью, я вздохнул:
— Нет, Сара, это тебе спасибо.
И тогда я вспомнил, о времени, когда нашел ее.
— Ты уже поела? Ты голодна?
Она вывернулась из моих объятий.
— О, мне так жаль. Я нет, не голодна. Но я сделаю для тебя…
Я обнял ее крепче.
- Я не голоден. Я уже говорил тебе, что ты моя, вся моя, и я несу за тебя ответственность. Я хотел быть уверен, что ты в порядке.
Она раскрыла ладонь на моей груди и проследовала пальцами к моему подбородку.
— Была не в порядке, но сейчас со мной все хорошо.
Еще один поцелуй. Я поцеловал ее в лоб.
— И еще один момент на сегодня. — Я должен был сказать ей это. Я не хотел ждать.
— Да?
— Когда я вернулся домой, и ты была на полу… — я сделал глубокий вдох и поднял ее лицо к себе. — Я знаю, что в тот день предоставил тебе варианты, но, Сара Адамс, ты — жена члена Собрания. Никаких коленей. Ты не принадлежишь земле. Для меня достаточно твоих приветливых слов и склоненной головы. — Меня чуть не убило видеть ее униженной. — Ты понимаешь?
— Да — Она замолчала. — Мне просто интересно, что бывают исключения. Ведь раньше ты не давал мне закончить…
Из моего горла вырывался смех.
— Я полагаю, всегда могут быть исключения. Теперь спать. Это был очень длинный день.
— Спокойной ночи, Джейкоб.