— Стелла, — сказала доктор Хауэлл, — Мне нужно встретиться с тобой в медицинском центре. Прямо сейчас.
Я заморгала, проснувшись от ее взволнованного голоса.
— В чем дело? — Я сосредоточилась на часах возле кровати; не было еще даже трех утра.
— Мне нужно показать это тебе. Сможешь быть здесь, в реанимации, через полчаса?
В это время утром еще не перегружены дороги, но это все еще было рискованно.
— Я не смогу быть ранее, чем через час. Я поспешу
— Договорились, и, пожалуйста, не говори никому, куда ты собираешься.
Я посмотрела справа от себя и увидела, что Дилан накрыл свою голову подушкой, и ответила:
— Если это так важно, не скажу.
— Поверь мне, так и есть.
— Договорились. Увидимся так скоро, как я смогу. До встречи.
Звонок превался. Дилан закатил глаза, взглянув на мигающие красным светом часы на тумбочке.
— Боже, Стелла, ты когда-нибудь спишь?
Я наклонилась и поцеловала его в губы.
— Спи. Ты можешь запереть дверь, когда будешь уходить. Мне нужно бежать.
Он фыркнул, откинулся назад под подушку и пробормотал:
— Черт, я бы поспорил, но сегодня у меня слишком много всего. Кроме того, ты все равно не послушала бы меня.
Я поспешила в ванную, чтобы привести себя в презентабельный вид, настолько презентабельный, насколько можно быть таким ранним утром. Менее чем через десять минут, одетая в джинсы и готовая идти, я вернулась к Дилану.
— Мне жаль, что я тебя разбудила. Я оставлю ключ на столике у двери, чтобы ты смог запереть дверь. — Я наклонилась и поцеловала его в щеку.
Его манящий аромат, в сочетании с излучающимся теплом манил меня ближе. Температура на улице снизилась в последние несколько ночей, что делало Дилана и мою кровать гораздо более привлекательными вариантами, чем Трейси и интенсивную терапию. Когда я собиралась поцеловать его на прощание, он обнял меня и притянул ближе.
Хриплым с утра голосом он спросил:
— Ключ? Ты даешь мне ключ?
Я пожала плечами в его объятиях.
— Думаю, ты справишься с тем, чтобы запереть дверь.
Зарывшись своим щетинистым лицом в мой затылок, он пробормотал:
— Я верну его сегодня вечером.
Мне потребовалась каждая капелька силы воли, чтобы не забраться обратно в кровать.
— Или ты мог бы оставить его у себя, и тогда, если Фреду когда-нибудь что-нибудь будет нужно, а меня здесь не окажется, ты мог бы заскочить.
— Мог бы. Мы с этим парнишкой по-настоящему сдружились. Ты видела, как он был взволнован в прошлое воскресенье, наблюдая со мной за «Львами»?
Я засмеялась.
— Да, вы двое — это нечто. Позвонишь мне позже?
— Или, так как у меня есть ключ…
— Я, — Я колебалась, — Ммм… увидимся позже. — Я поцеловала его в щеку и пошла искать свое теплое пальто.
С той ночи, когда неделю назад Дилан остался у меня, он оставался еще на несколько ночей. Раньше я думала о том, чтобы дать ему ключ. В конце концов, у меня был ключ от его квартиры, хотя я не хотела его принимать. Он убедил меня взять его, как и убедил оставить там свою одежду. Думаю, эти две опции шли в комплекте. Однако я никогда не пользовалась его ключом. Наверное, я не чувствовала себя комфортно в его доме без него. Пока я ждала, чтобы прогрелась машина, мои холодные щеки покраснели. Я не чувствовала дискомфорта, оставляя его в своей квартире. Когда я выдохнула, в прохладном утреннем воздухе повисли слабые кристаллики льда. Мой пустой желудок сжался от осознания, что я сказала "пока" сексуальному мужчине в постели, и я почти сказала ему, что люблю его.
Когда, черт возьми, это случилось?
На прошлой неделе, когда я по телефону сказала маме, что пригласила его к нам в гости на Рождество, можно было подумать, что я сказала ей, что одна из моих историй рассматривается для Пулитцеровской премии. Она была в восторге от того, что у меня, наконец, были постоянные отношения. Имея двух дочерей, она очень ждала внуков. В настоящее время все, что у нее было — всего лишь Фред. Мне не поздоровится, когда она узнает, что он не приедет на Рождество. Рыбку стошнит от укачивания в аквариум.
Я покачала головой. Может быть, в двадцать девять лет я была готова встретить будущее с кем-то. Я никогда бы не подумала, что это будет кто-то вроде Дилана, детектива, которого некоторые считают слишком жестким. Однако, когда мы были вместе, я не замечала эту его сторону, не видела того, что подмечали другие.
Суббота, до того, как Дилан и Фред наладили контакт за просмотром футбола, началась немного скомкано. Почему-то он был недоволен моим клубничным вареньем. Я вошла на кухню и увидела, что он рассматривает банку. Когда я спросила его, что случилось, он объяснил, что у него аллергия. Я обещала, что не буду его есть, когда он рядом, но мне хотелось съесть это варенье. Оно было очень вкусным.
Позже в тот же день мы отправились в Дирборн на фестиваль Урожая Яблок. Хотя в моем расследовании, наконец, наметилась связь, и мне хотелось продолжать работать, Дилан уговорил меня прерваться на день. Я улыбнулась, вспоминая. Я наслаждалась прогулкой. Этот день был одним из тех не по сезону теплых осенних дней, подаренных предзимними Богами. С теплым бризом и ясным голубым небом.
Мы ходили, держась за руки, разговаривали, смеялись и наслаждались засахаренными яблоками. Когда наступил вечер, мы присели на плед, другой плед был обернут вокруг наших плеч, пили шипящий яблочный сидр и слушали живую музыку. После, Дилан повез меня домой, и я задремала. Впервые я испытала чувство полной безопасности и удовлетворенности.
Позже, я сказала себе, что дело не только в Дилане. Ннаметился прогресс в расследовании, достигнутый распутыванием денежного следа вокруг этого "Света". Делая, как предложил Бернард, я, наконец, соединила несколько точек. Хотя я сделала все это без повторного рассмотрения. В Хайленд Хайтс я планировала вернуться скоро, как только выпадет первый снег. Мне хотелось доказать, что заброшенное здание вовсе не такое заброшенное. Следы за запертым забором были бы доказательством, и с тем, как стучали мои зубы сейчас, долго ждать снега не придется.
Самая захватывающая связь, которую мне удалось выявить, была та, которой я еще ни с кем не делилась. Она касалась Марселя Кларксона, благотворителя, который пожертвовал здание, где в настоящее время размещался "Свет". Марсель был также первоначальным главным исполнительным директором "Уилкинс Индастриз". Он основал эту частную компанию в 1972, и у него был единственный сын — Гаррисон Кларксон. Момент просветления для меня наступил, когда я поняла, что до 1990 года Габриэль Кларк, основатель "Света" не существовал, а после 1990 года Гаррисон Кларксон прекратил свое существование. В лучшем случае бумажный след кончины Гаррисона был нечетким. В небольшом больничном извещении было указано, что Гаррисон Кларксон умер. Тем не менее, я не могла проверить это с помощью государственных записей о смерти. Единственное упоминание о Гаррисоне было в интервью с Марселем в 1998 году, в котором он упомянул о гибели своего сына.
Хотя веб-сайт "Света" давал немного информации относительно Габриэля Кларка, во всех остальных отношениях он утверждал, что воскрес от пепла тьмы. Предположим, я была права, и он действительно был Гаррисоном Кларксоном, который, возможно, не так далек от правды. Гаррисон вырос в величественном старинном особняке в Анджелле, одном из самых дорогих районов в Анн-Арбор, штат Мичиган. Он наследник старых денег, заработанных за спинами автомобилестроителей. Его отец, Марсель, основал "Уилкенс Индастриз" и разделил семейное состояние во время бума фондового рынка, увеличив эту ценность в геометрической прогрессии. Гаррисон посещал Мичиганский университет, следовал по стопам отца и достиг вершин. Затем в конце 1980-х годов рынки рухнули, и, согласно нераскрытым источникам, последовала семейная вражда. Это произошло примерно в то время, когда исчез Гаррисон и появился Габриэль Кларк.
Если я соединила правильные точки, то Гаррисон Кларксон стал Габриэлем Кларком, божественным проповедником и пророком Божьим.
Начало 1990-х было бумом самопознания. Мужчины и женщины, столкнувшиеся с финансовым опустошением, стекались на семинары самопомощи и мотивации. Из того, что я собрала из архивных рекламных материалов, Отец Габриэль, поскольку он назвал себя именем Архангела, поднялся на вершину. Возможно предопределяя, или, может быть, признавая финансовый потенциал, Габриэль путешествовал по стране, проводя бесплатные семинары для тысяч участников. Каждый семинар рекомендован только участникам, заинтересованным в личном успехе. Согласно данным государственной налоговой службы, в 1992 продажи от его книг, руководств, и видеозаписей превысили 10 миллионов долларов.
Незадолго до наступления нового века, в то же время, когда заболел Марсель, Габриэль отошел от путешествий и решил осесть со "Светом". К тому времени у него был круг из трех доверенных советников, которые были названы в качестве членов его консультативной комиссии. Их имена были перечислены на первоначальной заявке для безналогового статуса: Михаил (прим. пер.: не было среди архангелов Майкла) Джонс, Рафаэль Уильямс и Уриил Харрисон, интересно, что всех звали, как архангелов.
Если Уриил Харрис был Уриилом Харрисом — застройщиком, то мой круг завершен.
Без доказательной базы я предположила, что вражда между Марселем и его сыном закончилась до смерти Марселя Кларксона, потому что в 2001 году объединенные собственные капиталы Габриэля Кларка и Марселя Кларксона были переведены в "Свет". На бумаге Гаррисон Кларксон или Габриэль Кларк не имел ни гроша.
Моя теория состояла в том, что Отец Габриэль все еще был связан с "Уилкенс Индастриз", организацией, которая также владела "Энтерманн Риалти". Это было загвоздкой, и я работала над подробностями. Однако, если я была права, Отец Габриель не жил в заброшенном здании церкви в Хайленд-Хайтс. Он жил в особняке в Блумфилд-Хиллс, с собственной взлетно-посадочной полосой. Он также не был без гроша в кармане, но, основываясь на планах полета, летал на самолете стоимостью несколько миллионов долларов.
Под его контролем находилось здание старой школы, который гарантировал ему заброшенный вид, и он также контролировал два здания с переходом между ними и идеальным укрытием для производства всего, что он хотел.
Если я доведу свою теорию до следующего логического шага, и мать свидетелей также была права, между "Светом" и пропавшими без вести женщинами имелась связь. Я не была уверена до конца, что сюда можно было также отнести мертвых женщин. Возможно, я пыталась соединить слишком много, но я знала, что, по крайней мере, кое-что для Бернарда у меня есть, и только эта история может заставить его войти в здание старой школы в Глендейле.
Если единственное, что производилось в его стенах, было производство восхитительных консервов, то у нас была история пропавших без вести, возможное налоговое некоммерческое мошенничество и уклонение от уплаты налогов Габриэлем Кларком/Гаррисоном Кларксоном. Если бы вместо этого была связь с историей о наркотиках, расследованием, которой я занималась первоначально, тогда для Бернарда Купера не было бы закрытых дверей. За полторы недели, чтобы сэкономить на крайнем сроке Бернарда, эта история, которая заняла у меня месяцы, могла дать ему возможность выступить на национальном уровне.
Поскольку кусочки паззла только что встали на свои места, я не поделилась ими, но я все сохранила на своем ноутбуке. Каждый день я также отправляла электронные письма себе с прикрепленными архивами, зная, что в случае пожара или взлома они, по крайней мере, существуют в киберпространстве. В качестве одной из последних мер предосторожности я сохранила все на жестком диске, который спрятан в ящике для нижнего белья. Хотя это казалось чрезмерным, я знала, что это важно. По этой причине я намеренно не хранила никакой информации на моем рабочем компьютере.
Я боялась, что сервер недостаточно безопасен.
Под натиском всего этого я стала почти легкомысленной. Я пробивалась через медицинский центр в поисках Трейси. И нашла ее сидящей в зоне для ожидания, ее колено подпрыгивало вверх и вниз. Как только наши глаза встретились, она встала и поспешила в мою сторону. Мой восторг испарился в морщинах вокруг ее глаз и ее нахмуренных бровях.
— Трейси, что случилось? Кто-то, кого ты знаешь…?
В этом не было смысла. Она не позвонила бы мне.
— Нет, — сказала она, беря меня за руку и проводя через двойные двери. — У меня есть хороший друг, который работает врачом на скорой помощи. Мы вместе оканчивали медицинскую школу. — Она говорила шепотом. — Несколько недель назад мы говорили о необычных случаях. И я упомянула о некоторых вещах, которые мы с тобой обсуждали. Затем прошлым вечером она позвонила мне. — Пока мы двигались по тихому коридору, было заметно, что она сильно нервничает. — Я обещала ей, что ты не будешь называть ее имя. Это серьезное нарушение "Сохранения медицинской страховки и Закона об ответственности", но, когда она рассказала мне о кончиках пальцев женщины, я пришла посмотреть. Вот тогда я тебе позвонила. — Мы остановились в отдельной комнате, где из-за двери раздались звуковые сигналы.
Трейси сжала мою руку и взволнованно прошептала, — Подожди, пока ты сама все это не увидишь!
Мое сердце усиленно забилось, когда мы приблизились к женщине в кровати. Она была подключена к множеству трубочек, соединенными с оборудованием. Ее правая щека была опухшей, пурпурного цвета, глаза закрытые. Трейси взяла руку этой женщины и повернула ее ладонью вверх. Ее пальцы были белыми, кожу недавно сожгли.
Я ахнула.
— Она говорила? Кто-нибудь знает, что случилось?
Трейси покачала головой.
— Нет, ее нашли возле Вудвард Авеню и Ричтон Стрит, бегущей и спотыкающейся без пальто и обуви. Водитель автомобиля поднял ее и привез сюда.
Мужчина сказал, что она была едва в сознании, когда он ее нашел, но к тому времени, когда он привез ее, она уже была без сознания.
— Она сказала ему что-то? Звонили в полицию?
— Я ничего не знаю о человеке, который привез ее сюда. Только то, что я тебе рассказала. ДПД прибыли, как только ее привезли сюда, но ничего нельзя сделать без ее заявления.
Я осмотрела ее с головы до ног, видны были только верхняя часть груди, голова и руки.
— Другие травмы?
Трейси кивнула.
— Опять же, у меня мало информации. Мы должны уйти отсюда, пока нас кто-нибудь не заметил. Именно поэтому я хотела, чтобы ты приехала сейчас, до утренней суматохи.
— Мы прошли через пост медсестер, — напомнила я ей.
— У меня есть несколько друзей. Официально, нас здесь никогда не было.
Я коснулась руки женщины и подумала о жертвах в морге Трейси. К счастью, несмотря на то, через что она прошла, эта женщина была теплой.
— Давай убираться отсюда, — сказала Трейси. — Пока ты обещаешь ей анонимность, моя подруга, которая была лечащим врачом прошлой ночью, сказала, что поговорит с тобой.
Я согласилась.
Несколько минут спустя мы сидели в кафетерии госпиталя, за чашками горячего кофе и говорили с доктором Дженнингс, молодой женщиной азиатского происхождения, с уставшими глазами и зачесанными назад волосами.
— Ты не можешь на меня ссылаться, — начала она.
Я помотала головой.
— Не буду. Я обещаю. Спасибо, что согласились поговорить.
Она кивнула на Трейси.
— Она рассказала мне, что ты пытаешься сделать. Как только я увидела кончики пальцев, я вспомнила истории Трейси. Поэтому и позвонила.
— Пациентка сказала что-нибудь?
— Нет, когда ее привезли, она была без сознания. Не только из-за полученных травм, она поступила с переохлаждением. Я думаю, прошлой ночью было около минус семи градусов.
Я сделала глубокий вдох.
— А что насчет доброго самаритянина, который подобрал ее? Ему она что-нибудь сказала?
Доктор Дженнингс покачала головой.
— Он сказал, что ее речь была бессвязной, она все время говорила про свет. — Доктор Дженнингс потерла виски. — Бедняга сказал, что он все время говорил ей не подходить к нему. Думаю, он боялся, что она может умереть прямо в его машине.
Мое тело охватила дрожь. Мне нужно поговорить с этой женщиной или с мужчиной, который ее спас. Свет должен был быть "Светом", он просто должен был им быть. Это было бы связью с мертвыми женщинами.
Доктор Дженнингс согласилась, что я могу подождать, пока пациентка не придет в себя, и если это произойдет до того, как узнают ее личность, и ее семья или полиция вмешаются в дело с запретом на посещения, я смогу с ней поговорить.
Я с нетерпением ждала, желая, чтобы мой ноутбук оказался здесь, чтобы я могла записать мои наблюдения и выпить третью чашку кофе. Без еды желудок продолжало крутить, создавая узлы на узлах. Возможно, именно поэтому я удивилась, когда одна из медсестер из отделения интенсивной терапии похлопала меня по плечу.
— Мисс Монтгомери?
— Оу! Да, пациентка очнулась?
— Нет, мэм, еще нет. Однако, вас кое-кто ожидает у поста медсестер.
Я распрямила плечи.
— Меня?
— Да, мэм. Он попросил, чтобы я нашла вас.
Я кивнула.
— Хорошо, — я поднялась, — спасибо.
Когда я следовала за крупной женщиной в темно-синем костюме, мой разум пытался понять, кто мог вызывать меня в больнице. Еще не было семи часов утра, и я даже не сказала Бернарду или Фостеру, где я.
— Привет? — спросила я осторожно.
— Стелла Монтгомери?
Мой лоб наморщился.
— Да?
— Меня зовут Пол. Я тот, кто нашел эту женщину прошлой ночью в Вудворде. У меня есть несколько минут до работы, если вы хотите получить мое заявление.
Мой усталый разум возвращался к жизни.
— Да, Пол. Я с удовольствием сделаю это. Спасибо большое, что помогли ей и говорите со мной. Могу я узнать вашу фамилию, и где мне встретиться с вами?
— Я предпочел бы сделать это без протокола, так что никаких имен и фамилий. Но я хочу помочь этой женщине. Я работаю в химчистке на Гранд Бульвар в новом центре. "Мартинс". Мы можем встретиться там?
Мое тело покалывало от волнения.
— Да, я понимаю. Я не буду называть ваше имя. Буду там меньше чем через полчаса.
— Там людно в это время суток, но в двух кварталах от Рынка и Стейт-Стрит есть парковка.
«За Рынком и Стейт-Стрит», — сделала я пометку в уме.
— Спасибо, Пол, я приеду.
Вероятно, это из-за кофе и отсутствия еды, но когда я приблизилась к рынку, моя хватка на руле усилилась. Это была не улица, а большое здание, заполненное разными заведениями. Оно называлась иначе, но люди, знакомые с этим районом называли его «Рынок». С годами местные укоротили его, называя просто Рынок. Свернув с главной улицы, я повернула на Стейт-Стрит. В этом районе было больше переулков, чем улиц. На площади толпилось много обслуживающего персонала.
Опустив стекло со своей стороны, я спросила:
— Можно здесь припарковаться?
— Пять баксов за час, тридцать за весь день, — сказал мужчина, протягивая мне талон.
Когда я положила талон на приборную панель, экран в моей машине зажегся, указывая на новое текстовое сообщение. По привычке я нажала кнопку для разговора.
Текстовое сообщение от Трейси Хауэлл:
Я ПОГОВОРИЛА С ПОЛОМ СВИВЕЛОМ, ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРЫЙ НАШЕЛ ЖЕНЩИНУ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО ПОДУМАЕТ НА ТЕМ, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ЗАЯВЛЕНИЕ. БУДУ ДЕРЖАТЬ ТЕБЯ В КУРСЕ.
Когда я оглянулась на оператора парковки, большой чернокожий мужчина вдруг показался мне смутно знакомым.
Затем была жалящая боль в шее, и мой мир погрузился в темноту.