В тот момент, когда медсестра ушла, Джейкоб молча выпустил мою руку, и, вскочив со стула на пол, начал шагать по комнате, его шаги, звучали у подножия моей кровати. Мне не нужно было видеть, чтобы понять его настроение — его раздражение ощущалось в каждом шаге. Я ждала, что он скажет что-то о том, что произошло. Я хотела у него выяснить, кто такие Брат Тимоти и Oтец Габриель, и какой силой они обладали. Я хотела бы знать, как эти люди имели право не давать мне пить воду или что-либо еще. Я хотела понять, о чем говорил Брат Тимоти. Мне нужны были ответы.
Хотя, казалось, что Джейкоб защищал меня и мое поведение, он тоже врал и отвечал на каждый вопрос без оглядки на мои ответы. Я хотела понять, почему он делал это. С каждым ударом его обуви на жесткой подошве, что отбивали стаккато по кафельному полу, я чувствовала, что его беспокойство, как и мое, растет.
Мои мысли захватил ритм движений Джейкоба, повторяющихся со счетом четыре на четыре: четыре шага, чтобы пересечь ширину комнаты, четвертый шаг, сдерживающий шарканье ноги, затем четыре шага обратно.
Мой разум прокручивал варианты. Может быть, мы поссорились до аварии. Может быть, он не посылал меня на обледенелую дорогу. Каждая мысль увеличивала мое беспокойство, заставляя его подниматься ступень за ступенью, пока оно не приблизилось к точке кипения. Я представила себе человека, который продолжал ходить. В образе, который я создала, у него были голубые глаза, а также щетина на щеках и подбородке. Я не была уверена, был ли тот образ моим настоящим воспоминанием или предполагаемым портретом, основанным на ощущении прикосновений его рук и лица.
Внезапно мое сердце остановилось, когда громкий стук разнесся по всей комнате. Я сжала губы и съежилась при мысли, что вернулся кто-то из Комиссии.
— Я принесла лед, — сказала медсестра, пока открывала дверь. — Вы хотите, чтобы я покормила Сару?
Внутренне я застонала. Снова обращались не ко мне, тогда как разговор шел именно обо мне. В конце концов, Сара — это Я. Может кто-то спросит об этом меня?
Прежде чем я успела возмутиться на отсутствие моей самостоятельности, Джейкоб ответил: — Нет, дайте мне чашку. Я позабочусь об этом.
— Это мой долг…
— Сестра, если мы поторопимся, пока лед тает, это не нарушит постановление Комиссии. Но если Комиссия решит, что лед — это жидкость, это будет моей ответственностью, а не вашей. Я попросил лед, и вы принесли его мне, а не Саре.
— Спасибо, — ответила она. — Я никому не скажу.
— Но, если кто-то спросит, — он говорил властно, — Вы принесли мне лед.
— Да, Брат. Вам нужно еще что-нибудь?
— Снотворное для Сары. Доктор Ньютон говорит, что ее тело исцеляется лучше, когда она спит.
— Я принесу, но сначала дам вам немного времени на лед. Снотворное работает очень быстро.
Через несколько секунд раздался звук захлопнувшейся двери и, судя по молчанию, я поняла, что медсестра ушла. Вдруг все, что я хотела сказать и узнать, растворились под моей растущей потребностью влаги ото льда. Неосознанно мой язык метнулся к моей обветренной, потрескавшейся коже губ; я ждала холодной влажности, которая была под контролем Джейкоба.
Наконец-то я услышала, как Джейкоб придвинулся на стуле ближе к моей кровати. В голове создавался мой маленький мир. В моем воображении, подушка стула, на котором сидел Джейкоб, была покрыта пластиком или винилом. Я не знала цвета, но определила материал по звуку шипения, который послышался, как только он опустил свой вес на стул.
Джейкоб мимоходом задел мою щеку, вытирая слезу, я не знала, что ее пролила. Я увернулась от его прикосновения. Это было неправильно. Я не могла дать палец на отсечение за мои рассуждения, но в глубине души я не верила, что была той, кто плакал или позволял другим людям контролировать каждый мой шаг. Джейкоб потянул мой подбородок обратно к себе. Я ждала слов его поддержки и ободрения. Их не было. Вместо этого он просто потребовал: — Открой рот.
Напряжение в моем позвоночнике говорило мне, чтобы я боролась, но если бы я это сделала, то не получила бы ту влагу, которая была так нужна моему организму. После минутного колебания, я сделала, как он велел. Моя награда за повиновение пришла в виде крошечного кусочка льда. Этого было немного, но холодная влага чувствовалась, как дождь на сухой потрескавшейся земле. Закрыв губы, я наслаждалась чистым, свежим божественным скольжением вниз по моему горлу.
— Еще.
Я сделала, как он сказал, желая большего: больше льда, больше воды, больше его глубокого голоса. Мне надоело молчание, и, судя по тому, как Джейкоб ранее измерял палату шагами, у него было, что мне сказать. Я ждала, но кроме звука его указаний — ничего, тишина затянулась. Снова и снова, я открывала рот, и каждый раз он кормил меня кусочком льда. Скоро мы вошли в ритм, и даже его указания исчезли. Каждый раз я проглатывала, а затем сразу же открывала свои губы, бесстыдно жаждущие следующего кусочка небесной прохлады. Когда мое горло онемело, я подумала, что никогда не пила столько замороженной воды, сколько сейчас. Моя новая одержимость съесть всю чашку была заменена на желание услышать его голос. Мои проблемы временно исчезли в успокаивающем тумане, после того, как его пальцы коснулись моих губ, и я с удовольствием взяла то, что он дал.
Вдруг дверь открылась, и наша хрупкая связь была разрушена. Я быстро закрыла рот, когда услышала, как стул Джейкоба переместился. В эти несколько секунд мое сердце екнуло, и я боялась услышать звук голоса Брата Тимоти. Вместо этого я услышала, как Джейкоб говорит с медсестрой, называя ее по имени, Сестра Рейчел.
Поскольку они обсуждали мои лекарства, и она потянула за мою капельницу, я пыталась повторить все те вещи, которые хотела сказать. Я хотела сказать Джейкобу о том, что не помню аварию, Комиссию, Свет, или даже его. Я хотела узнать больше о нас, кем мы были, и почему оказались там, где я чувствовала себя настолько неправильно.
Мои вопросы крутились на кончике языка, но я не могла их задать. Это было не только потому, что он сказал мне не говорить; это было так, словно необходимость их задать исчезала. Потребовалась вся моя сила, чтобы удержать их. Усталость ударила в меня, как товарный поезд, в результате чего Джейкоб и слова Сестры Рейчел расплывались и мои конечности становились все более тяжелыми. За очень короткое время мой маленький незнакомый мир исчез.
Пока я медленно просыпалась от глубокого сна, мой разум задержался в том месте, где мир был сном и реальностью. Пока я не попыталась открыть глаза, и обнаружить лишь темноту, все эмоции нахлынули разом. «Все» … это слово обычно так много охватывает. Но сейчас, для меня это означало, лишь напоминание о том, что произошло накануне.
Меня зовут Сара. Моего мужа зовут Джейкоб. По его словам, наша фамилия Адамс. Я попала в аварию и нахожусь в больнице.
Как ни старалась, я не могла вспомнить ничего, кроме того, что произошло вчера.
Я заблокировала все это? Почему? И почему мои недавние воспоминания кажутся неправильными, как будто они принадлежат кому-то другому?
Я лежала неподвижно, и мои губы озарила улыбка, когда я вспомнила лед предыдущей ночи. Я не смогла вспомнить Джейкоба, но его покровительство наполнило меня незнакомым чувством тепла. Затем звук щелчка двери вернул меня к настоящему.
— Брат Джейкоб? — прошептал женский голос.
Я ждала, мне было интересно была ли она медсестрой. Через несколько секунд, когда женщина повторила имя Джейкоба, стул переместился по полу и кровать скрипнула. Джейкоб должно быть спал, положив голову на матрас.
— Сестра Лилит, почему вы здесь?
Лилит? Имя кажется мне знакомым.
— Собрание скоро начнется. Меня послали, чтобы остаться с Сарой.
— Почему?
— Вас вызывают.
— Сейчас? Они ведь понимают, что мне нужно остаться здесь.
Вызывают? Это прозвучало зловеще.
— Я уверена, что они обсудят это с вами. У каждого из нас есть работа, которая должна быть выполнена. Если один человек не выполняет свое назначение, это влияет на все сообщество. Не только работа Сары не выполнялась за прошедшую неделю, но и ваша, Джейкоб. Я уверена, вы можете догадаться, чья работа, по мнению Комиссии, наиболее важна. Одно дело, пока она лежала без сознания, но сейчас она…
— Сейчас она ранена, не может говорить и вставать. Доктор Ньютон не осматривал ее с тех пор, как она проснулась. Вместо этого, ее энергия была израсходована на посещение вашего мужа.
Мужа? Вот почему ее имя показалось знакомым — Брат Тимоти упоминал Лилит, когда был здесь… если это было днем ранее? Она должна была находиться в той толпе людей.
Джейкоб продолжил: — Я понимаю важность своей работы, но я говорил с Братом Микой. Никакие доставки или отгрузки не отменялись…
Его решимость возрастала с каждой фразой, которой он продолжал защиту. Сестра Лилит говорила твердо, но Джейкоб был в своем праве. Я пошевелила плечами и выпрямила шею. Громкость их разговора, не позволяла мне спать, не используя снотворное. Последнее, что я узнала из их беседы, было то, что Джейкоб сказал о моем питании. Я поджала губы и ждала ее ответа.
— Отец Габриель, — голос Сестры Лилит смягчился, — знает, что лучше. Мы должны верить ему, даже тогда, когда нам непонятны его методы. Только ему известны планы и что лучше для коммуны. Если Сестра Сара намеренно решила ослушаться…
Джейкоб прервал её: — Она этого не делала. Я свидетельствовал. Вы были здесь вчера. Вы слышали ответы Сары на вопросы Брата Тимоти.
— Брат Тимоти и мы все слышали ваши ответы, — ответила она. — Мы так и не слышали ее. Они ждут вас на собрании. Я не знаю мнения Комиссии, но полагаю, что после Собрания ваше прошение о питании Сары будет услышано. Я уверена, что без вашего присутствия, Брат Джейкоб, этого не случится. Действительно, как и с другими вещами, решение остается за вами.
Джейкоб был частью этого, частью коммуны. Что бы это значило? И как она могла угрожать мне, но говорить, что решение за ним?
Впервые с тех пор, как ночь покинула комнату, Джейкоб взял мою руку в свою и спросил. — Сара, ты меня слышишь?
Я сжала его руку один раз.
— Ты не будешь одна. Сестра Лилит будет здесь. Я свяжусь с доктором Ньютоном и скажу ему проверить твое состояние до моего возвращения. Ты меня понимаешь?
Я сжала его руку.
— Я также позвоню Брату Люку. Я надеюсь, он отпустит Сестру Элизабет прийти и посидеть с тобой. Прежде всего, ты должна беречь свои голосовые связки. — Тон его голоса стал более тревожным. — Неважно кто и что говорит тебе, очень важно, что ты говорить не можешь. Неважно кто это. Как твой муж, я запрещаю тебе разговаривать. Это ясно?
Хотя его требование, казалось архаичным, было что-то большее в голосе Джейкоба, чем диктаторское указание. Стратегически скрытые между слов предупреждения, к которым я планировала прислушаться. Он не столько ограничивал мою речь, сколько говорил о том, кому я могу доверять. Может ли это быть причиной моей аварии? Были ли эти люди опасны? Мои вопросы не иссякали, пока я стискивала его руку.
— Я вернусь так скоро, как смогу. И затем мы выслушаем, что нам скажет доктор Ньютон.
У меня было четкое ощущения, что не было никакой любви между моим мужем и Сестрой Лилит. Я не знала почему, но меня это не заботило. К тому же, по определенным причинам, я чувствовала разницу в его отношении к Элизабет. В его устах даже имя ее звучало теплее.
Бегло сжав мою руку, Джейкоб ушел.
Когда Сестра Лилит пересекла комнату, звук ее шагов отличались от Джейкоба или даже от Сестры Рейчел. Услышав этот звук, я решила, что она была на высоких каблуках. Лежа спокойно на подушке, я снова надеялась, что это всего лишь длинный ночной кошмар. Тем не менее, это было не так. С каждой минутой становилось все более очевидным, почему я заблокировала мои воспоминания об этой жизни. Это было просто слишком странно.
Шаги Сестры Лилит остановились, и кто-то новый открыл дверь в палату.
— Доброе утро, Сестра Сара.
Я узнала голос медсестры Рейчел, и мои щеки порозовели. Наконец, обращались лично ко мне.
Пока Сестра Рейчел поправляла простыни, она разговаривала с Сестрой Лилит. Чем больше я слушала, тем больше мне нравилась Сестра Рейчел. Она относилась с уважением к власти, которой обладала жена Брата Тимоти, но в то же время хорошо справлялась со своей работой, объясняя свои обязанности и то, чем мы будем заниматься в течение следующих тридцати минут. По словам, которые мне удалось подслушать, я была без сознания почти неделю. В мой второй день сознательного состояния мне хотелось двигаться, но в основном, я была взволнована известием о том, что смогу принять душ. Сестра Рейчел вежливо попросила Сестру Лилит выйти в холл. Неловкое молчание, которое за этим последовало, было молчаливым противостоянием, я не знаю, что случилось дальше, но к счастью, дверь, наконец, открылась и закрылась, и Рейчел облегченно вздохнула.
Каждая часть моего тела болела от травм после аварии, гиподинамии и недостатка питательных веществ. Голос Сестры Рейчел успокаивал, она не переставала говорить со мной, выполняя каждую задачу. Перед тем как я встала с кровати, она переместила все трубки. У меня не было ни малейшей идеи о том, что же они мне давали через капельницу. Джейкоб говорил, что это питание, но я думаю, что лекарства поступали тем же путем. Только однажды я осталась отсоединенной от «системы», Сестра Рейчел попросила меня посидеть у края кровати. Даже такое простое действие потребовало от меня огромных усилий.
— Постарайся не вставать на травмированную ногу. Это может оставить хромоту в будущем. Мы будем использовать инвалидное кресло для твоих перемещений.
Она сказала мне перебраться из кровати в кресло и затем покатила меня в помещение, которое, как я предполагала, было ванной комнатой. Без сил и зрения я была полностью в ее власти. На протяжении всех ее действий она уточняла, хорошо ли я себя чувствовала, и было ли мне комфортно. Помня предупреждение Джейкоба, я двигала только головой. Когда я сделала это в первый раз, то ожидала той же реакции, что и была днем ранее, но этого не повторилось. Может быть, я выздоравливала.
Вот бы только мои воспоминания вернулись.
Сестра Рейчел удалила что-то напоминающее бинт с моего бока, что указывало на то, что у меня было сломано как минимум одно ребро. Затем она закрепила что-то твердое на моем бедре. Это был какой-то фиксатор из пластика для защиты моей больной ноги. Для того, чтобы предотвратить мое заваливание на больную ногу, она сказала держаться за ручку над моей головой. Я предположила, что она была закреплена на потолке. Придерживаясь, я опиралась на здоровую ногу; и, тем не менее, мои мышцы напрягались с каждым шагом все больше и больше.
Я начала задаваться вопросом о том, стоило ли это таких усилий. Я села на пластиковое сидение, Сестра Рейчел повернула на меня душ и теплая вода полилась на мою кожу и волосы. Чистый аромат мыла и шампуня заполнял мои чувства, смывая затхлые запахи больничной койки и трубок. Не думая о последствиях, я открыла свои губы, чувствуя, как вода наполняет мой рот, продолжая литься дождем.
— Не слишком много, Сара; это может быть нехорошо для тебя, — прошептала Сестра Рейчел, напоминая мне о запрете Комиссии.
После купания она помогла мне выйти из душа и вытереться. Она также помогла мне надеть мягкую рубашку, пока капли воды стекали по моим волосам, и она сказала:
— У тебя прекрасные волосы.
Я обдумала ее комментарий и поняла, что не могла представить мои собственные волосы. По тому, как они цеплялись за мою спину, я знала, что они были длинные, но как бы ни старалась, я не могла представить их цвет.
Вот бы знать, как я выгляжу? Я была потеряна в мыслях о других вещах, которые забыла, когда Рейчел помогла мне сесть в инвалидное кресло, вручила зубную щетку и направила мою руку к стакану воды. Неуверенная, что делать с водой, я колебалась, не зная, был ли это тест, или она хотела, чтобы я выпила.
— Если ты справишься здесь сама, я собираюсь оставить тебя в покое на минутку, пока ты чистишь зубы. Я должна вернуться в палату и внести изменения в твои записи. Когда я вернусь, я принесу тебе новую длинную ночную рубашку.
Я кивнула. Немного воды, которую я получила, когда принимала душ, лишь возбудило мою жажду. Я хотела больше. Как только я почувствовала, что Сестра Рейчел ушла, я выпила стакан воды и поставила его на место. Натиск холодной проточной воды сковал холодом низ моего позвоночника. Я вспомнила Сестру Лилит и была уверена, что если бы она услышала, то без колебаний передала бы Комиссии, что я игнорирую их постановления. Однако моя жажда была сильнее моего страха и я, не колеблясь, выпила второй стакан воды, перед тем как почистила зубы.
Вернулась Сестра Рейчел и прошептала мне: — Только что пришла Элизабет. Я думаю, что Сестра Лилит готова уйти, но она не уйдет, пока снова не увидит тебя.
Мои уставшие мышцы напряглись, и желудок с водой скрутило от одного только упоминания ее имени.
— Не переживай, — продолжила Рейчел, — они обе находятся в холле. Перед тем как они зайдут, я хочу, чтобы ты переоделась и расчесала волосы, и мне нужно заменить повязки на твоих глазах. Им нельзя оставаться влажными.
Я закусила губу своими почищенными зубами, чтобы не заговорить. Она собиралась снять повязку с моей головы. Что, если я могу видеть? Что, если мои глаза не повреждены? Опять же, что если они повреждены?
Рейчел взмахнула свежей ночной рубашкой над моей головой. Касание мягкой материи, я чувствовала длинные рукава и пуговки по всей длине переда рубашки. То ли от истощения, то ли от отсоединения от лекарств, мои пальцы плохо меня слушались, когда я пыталась застегнуть рубашку. Вода, которую мне удалось, выпить яростно хлюпала в пустом желудке.
— Ты в порядке? — спросила Сестра Рейчел, после того как протянула руку, чтобы остановить меня от падения вперед.
Я кивнула, бисеринки пота покрыли мою чистую кожу.
— Я собираюсь сменить повязку и заплести твои волосы, но давай это сделаем в кровати. — В каждом её слове слышалась забота. — Я не хочу объясняться с Отцом Габриелем, почему ты рухнула в ванной.
Отец Габриель? Почему она не скажет Джейкобу?
Я слышала, как открылась дверь и Рейчел проводила меня к кровати. Звук шагов был похожим, и все-таки, отличался, что дало мне знать о том, что в моей палате было несколько человек. Затем мое кресло остановилось, другая пара рук помогла мне встать. Я повернула свои покрытые глаза в направлении этого человека.
— Сара, я так по тебе скучала, — это не была Сестра Лилит, а значит это была Сестра Элизабет. — Я так рада, что Брат Джейкоб позвал меня, чтобы присмотреть за тобой. — По расположению голоса я поняла, что она была выше меня, и по тому, что она держала меня за руку и не добавляла Сестра, я пришла к мысли, что мы были друзьями.
— Я проинформирую Комиссию, что вам значительно лучше.
Взявшись за руки, мы замерли от прозвучавшего голоса Сестры Лилит. От того каким образом она это сказала, у меня на затылке волосы встали дыбом.
— Спасибо, Сестра Лилит, что были здесь, пока я не приехала. — Хотя ответ был вежливым, от ответа Элизабет сквозило холодом. Похоже, к Сестре Лилит мы испытывали схожие чувства.
Сестра Лилит не ответила, но я слышала, как открылась дверь, щелчок, и удаляющийся звук ее каблуков.
Моя тошнота понемногу отступала, я выдохнула и расслабилась на чистых простынях. Элизабет отрегулировала мое положение, положила подушки под ногу, в то время как Рейчел справа от меня подключала мою руку к капельнице. То как они болтали между собой, давало мне ощущение близости и безопасности. Впервые после того, как я очнулась после аварии, атмосфера не казалась мне неправильной.
Была ли Элизабет моей подругой, или возможно сестрой? Была ли у меня другая семья, кроме мужа? Были ли у меня дети? Родители мои и Джейкоба? Сколько нам лет? Моя рука опустилась на мои губы, чтобы остановить меня от попытки говорить. У меня накопилось так много вопросов.
Когда я опустила голову на подушку, мягкие голоса заполнили атмосферой дружбы, когда-то казавшуюся враждебной комнату. Мой предыдущий приступ тошноты прошел, но оставшийся пот охладил меня. Будто читая мои мысли, Элизабет укрыла одеялом мое дрожащее тело. Мне удалось слабо улыбнуться ей, меня укутало теплом. Мне очень хотелось услышать все, о чем они говорили, но в мгновение ока их голоса отдалились, и сон украл мой первый реальный шанс на получение ответов.