The Color Morale — Walls
Вокруг меня стены — они сужаются и сдавливают со всех сторон. Свет то включается, то исчезает полностью, из-за отсутствия окон я теряюсь во времени и постепенно начинаю сходить с ума. Сменную одежду мне так и не приносят — я думаю, что Роберт специально заставляет меня носить платье, в котором он меня трахнул, чтобы я почувствовала его власть надо мной, но единственное, что меня преследует всё это время: отвращение к себе. Неприязнь к Робу только увеличивается, когда я вспоминаю свою беспомощность и слабость, и чем дольше я нахожусь здесь, тем сильнее я тону в своих мыслях. Я готова стонать от бессилия.
Парень не приходит ко мне после нашего последнего «откровенного» разговора.
Слишком откровенного.
И я не понимаю, чего он хочет добиться. Он то издевается надо мной, то заставляет выглядеть шикарно для сходки Боссов кланов, то балует едой и безграничными бутылками воды, то принуждает меня к сексу, а теперь вообще решил извести одиночеством.
Когда лежать на кровати становится невозможным, я начинаю ходить от стены к стене, считая минуты до прихода служанки, которая приносит мне поесть. Голова идёт кругом от цифр, они всегда разные и совершенно несвязанные между собой.
В какой-то момент я обрываю подол платья, в котором постоянно путаются мои ноги, и начинаю тренироваться, чтобы хоть как-то убить время. Я отжимаюсь до тех пор, пока силы не покидают меня. Снова брожу по комнате, словно по камере, и постоянно думаю.
Я не была в душе уже давно, и от меня начинает изрядно попахивать. Голова идёт кругом не только от собственного запаха, но и из-за духоты. Кондиционер то включают, то выключают, словно играя со мной. Будто ставя какой-то эксперимент.
Я на грани. Сколько я уже здесь? Неделю? Две? А, может быть, всего лишь пару часов?
Роберт пытается свести меня с ума. В буквальном смысле этого слова. И чем дольше продолжается эта пытка, тем сильнее моё желание выбраться отсюда. Даже у заключённых условия не такие жестокие, как у меня.
Меня держат здесь, словно животное.
Часы превращаются в бесконечность, отвратительное жгучее чувство пустоты охватывает меня и затягивает в свою бездну. Я тону в ней, словно в адской пучине лавового кратера.
Я исследую каждый уголок этой маленькой комнаты, напичканной странными предметами, постепенно въедающимися мне в голову, буквально прощупываю каждый сантиметр стен и пола. Ожидание, неизвестность, непредсказуемость, бездействие, одиночество. Уж лучше бы меня пытали каждый день, чем бросили в клетку и заперли, позабыв о моём существовании.
Интересно, если я перестану есть, ко мне придут и начнут насильно запихивать еду в глотку? Может быть, проверить?
Когда моральных сил не остаётся вообще ни на что, я просто ложусь на кровать и смотрю в потолок. Долго. Достаточно долго, чтобы они начали паниковать, не умерла ли я? Не откусила ли себе язык. Дышу ли я вообще?
К еде я не притрагиваюсь, и когда служанка приносит мне следующую порцию, она даже не удивляется. Просто забирает старый поднос и оставляет в комнате новый. Запах вкусной выпечки смешивается с жареным мясом и расползается по помещению — живот скручивает, и рот наполняется слюнями. Я не двигаюсь.
Сглатываю, медленно и глубоко дыша, прикрываю глаза, чтобы из полумрака выбраться в кромешную темноту. Активность, которая преследовала меня последнее время и которую я совершенно не знала, куда можно деть, сменяется усталостью и ленью. Нет ни физических сил, ни моральных.
Кто я? Что я здесь делаю? Почему со мной всё это происходит. Что со мной стало?
Я убивала людей. Не колеблясь, не испытывая ни капли жалости. Я просто спускала курок и забирала жизни, на которые показывал пальцем Рэки. Я следовала приказам, я была верной и послушной, выполняла всё, что он пожелает. Всегда. С самого начала. И у меня было всё.
А теперь у меня нет ничего.
Дверь медленно открывается, и я открываю веки, поворачивая голову в сторону гостя. Роберт. Он стоит на пороге и смотрит на меня. Я не вижу его лица, потому что здесь темно, а свет у него за спиной перекрывает все черты лица парня. Он кажется дьяволом в божественном свете. Или богом, окутанным тенью.
— Поднимайся, — командует Роб.
Я приподнимаюсь на локтях и осторожно сажусь на кровати. Чего он хочет? Спустя столько времени, которое я провела в одиночестве, меня уже мало что удивит.
— Вставай, Малия, — из его уст моё имя звучит странно и диковато.
Я жадно смотрю ему за спину, понимая, что всего лишь за стенкой находится светлое и просторное помещение, с душевой и с огромными окнами. И я свешиваю ноги с кровати, поднимаясь на ноги. Парень отступает назад и встаёт ко мне боком, показывая, что я должна выйти из своей «комнаты». Я неуверенно переступаю с ноги на ногу. Мне не страшно. Всё, что Роб мог, он уже со мной сделал.
Я медленно иду к нему, останавливаюсь на пороге комнаты, прищуриваясь и прикрывая веки рукой, потому что из-за яркого света боль пронзает мои глаза, и делаю один решительный шаг «на свободу».
— Молодец, — довольно мурлычет Роберт. В его руке я замечаю брелок от моего ошейника, которым он, очевидно, собирался воспользоваться, если бы я начала сопротивляться. — А теперь иди сюда.
Я в замешательстве. Я дезориентирована и смущена. Привыкнув к свету, я осматриваюсь, продолжая щуриться.
Здесь светло и дико непривычно после тёмной жуткой комнаты.
— Малия, — Роб говорит тихо и спокойно.
Я поворачиваюсь к нему и подхожу чуть ближе, в последний момент замечая, что парень стоит возле стола, на котором лежит пистолет. Я замираю, жадно впившись взглядом в оружие. Это мой. Я узнаю его из тысячи. Его у меня забрали в день, когда Рэки проиграл меня в карты. Когда это было? Кажется, сто лет назад.
Голова раскалывается из-за света и свежего воздуха. Здесь прохладно и хорошо.
— Возьми его, — приказывает Роб, и я теряюсь.
Взять его? В чём подвох? Зачем он даёт мне в руки оружие? Я же могу убить его. Оно, скорее всего не заряжено. Да. Точно.
Мне не нужно повторять дважды — я хватаюсь за пистолет и беру его ослабевшими пальцами, ощущая убийственную тяжесть в своей руке.
— Он заряжен, — спокойно говорит Роберт. — У тебя есть два варианта. Убить себя или меня. Патрон всего лишь один.
Я поднимаю взгляд на парня и встречаюсь с его холодными властными карими глазами. Он что с ума сошёл? Так просто говорит мне об этом? Он безумен…
— Давай, — на грани шёпота подначивает меня Роб. — Один выстрел. Всё, как ты захочешь, Малия.
Я медлю. Что-то здесь не так, в чём-то здесь подвох. Если оружие действительно заряжено одним патроном, то я смогу выстрелить. Убью Роберта, и сюда сбежится охрана. Она скрутит меня, и я не знаю, что они со мной сделают. Предоставят мне самую страшную смерть, которую можно найти в этом мире, или будут мучить меня, пока я не сойду с ума окончательно?
Выстрелю себе в голову, и всё это закончится. Роберт победит.
Я резко приставляю пистолет себе к подбородку и пристально смотрю на парня. Он даже не двигается. Одно нажатие. Один выстрел. И я стану свободной. Закончатся все мои страдания. Я буквально вижу, как пуля въедается мне в голову, а мои мозги разлетаются, забрызгивая идеальный пол и стены. Тело падает, а Роберт так и стоит напротив меня, вглядываясь в остывающий труп. Что он почувствует? Радость? Разочарование? Поражение?
А потом я резко направляю пистолет на парня, и усмешка трогает его губы. Мы стоим так несколько секунд, вглядываясь друг другу в глаза.
— Стреляй, — вкрадчиво бормочет он.
Я не шевелюсь, даже не дышу.
Парень неожиданно делает пару медленных шагов ко мне и прикасается рукой к шее. Я дёргаюсь, чтобы избавиться от пальцев, но Роб сильно хватает мою шею, второй рукой притягивает меня за талию и прижимается ко мне почти в плотную. Между нами только пистолет, упирающийся в грудь Роберта. Мой палец на спусковом крючке.
— Стреляй, — с придыханием говорит он. — Ну, же. Малия. Убей меня. Ты же этого хочешь.
Он смотрит мне прямо в глаза, его дыхание прерывистое и почти незаметное. Вот он, прямо рядом со мной. Я могу выстрелить и убить его прямо сейчас. Я могу это сделать. Но почему у меня такое чувство, что это всё просто игра? Роберт хочет, чтобы я выстрелила, значит, пистолет не заряжен. Поэтому парень так безумно настаивает, чтобы я нажала на курок. Выстрела не будет, и Роб победит.
— Да пошёл ты, — выдавливаю каждое слово, убирая палец с курка.
Парень усмехается и отстраняется, забирая у меня пистолет. Я внимательно наблюдаю за Боссом «Жажды». Ожидать от него можно всё, что угодно.
— Он не заряжен, — бросаю я, когда он уже собирается положить пистолет обратно на стол.
Роб замирает, оборачивается ко мне, вскидывает руку, целясь в огромное окно, и, не задумываясь, стреляет. Выстрел грохотом скользит по комнате, оглушая меня, патрон застревает в пуленепробиваемом стекле, и я отшатываюсь. Всё внутри меня рушится так же внезапно, как и охранники, врывающиеся в комнату и направляющие на нас автоматы.
— Босс? — они непонимающе смотрят то на меня, то на Роба.
— Всё нормально, уходите, — парень даже не смотрит на своих людей, и те покидают помещение. — Видишь, Малия. Я не соврал. Ты могла убить меня. А потом эти парни убили бы тебя. И тогда всему этому, — Роберт показывать то ли на комнату, то ли на его жизнь, — пришёл бы конец.
Я непонимающе смотрю на парня, совершенно обескураженная и сбитая с толку. Он был заряжен. Он, чёрт возьми, был заряжен. Какая же я идиотка!
— Ты теряешь хватку, — Роберт бросает оружие на стол. Он словно разочарован мной. — Когда я тебя впервые увидел, ты была уже бесполезна, но теперь от тебя вообще нет никакого толку.
Парень проходит к столу и открывает нижний ящик.
— Бесполезна? — мой голос хрипит, и я прокашливаюсь. Да что он себе возомнил? Я была лучшей! Я…
— Ты собака, Малия. Идеально обученная, преданная и безжалостная собака, — Роберт поворачивается ко мне лицом, и в его руке я вижу какой-то ключ. — А я хочу, чтобы ты была кошкой. Привязанной не к человеку, а к месту. Дикой, гордой и самостоятельной. Я дам тебе новый смысл жизни, который не смог предоставить тебе Рэки. Выбор за тобой, — он прожигает меня взглядом, а внутри меня всё пылает в негодовании и отрицании. — Ты можешь вернуться в эту комнату и остаться там навсегда. Или ты можешь присоединиться ко мне. Доказать, свою верность. Не мне. Клану. Может быть, когда-нибудь, ты убьёшь меня и займёшь моё место. Решай прямо сейчас.
Я в ступоре смотрю на Роберта, не в силах понять, играет он со мной или же говорит серьёзно. Убью его и займу его место? Стать Боссом клана? Не просто шестёркой или правой рукой, а вести за собой людей? Это бред. Я не достойна этого. Место Босса передаётся по наследству. Чтобы стать главой клана, мне как минимум нужно выйти на Роберта замуж, а этому не бывать. Никогда.
Но одна лишь мысль о том, что я вернусь в эту тёмную бездну и останусь там до скончания своих дней, сводит меня с ума. Я упустила свой шанс застрелиться. И если я сейчас откажу Роберту, то больше у меня не будет возможности воспользоваться его предложением. А получив оружие, добившись его доверия, я смогу убить не только Роба, но и себя.
Это всё противоречит моим принципам и обещаниям, которые я дала себе, когда меня проиграли, но… Играть по чужим правилам единственное, что мне остаётся.
— Хорошо, — говорю я, вскидывая голову. — При условии, что я не вернусь в эту комнату. Я согласна.
Роб усмехается.
— У тебя будет всё, если ты будешь хорошо себя вести, — парень медленно подходит ко мне.
Я дёргаюсь, когда его руки тянутся к моей шее, но проворные пальцы перехватывают её. Роб снимает ошейник.
— А теперь сходи-ка в душ, от тебя воняет как от свиньи, — парень слегка морщится, отступая.
Я всё ещё в замешательстве. Он снял ошейник? Хочет показать, что настроен серьёзно и что его слова не ложь? Что же, чёрт возьми, творит у него в голове? Даже я не могу представить, насколько этот парень безумен…
А безумна ли я, раз согласилась на его предложение?