— А что он сделал?
— Его папа избил.
— За что? Из-за Мажино? Он узнал, что она тут была?
— Нет.
— Тогда за что? Ну Фрида, почему ты мне не говоришь?
— Он… трогал меня.
— Трогал тебя? Хочешь сказать, как Мыльная Голова?
— Вроде того.
— Он тебе показывал свои органы?
— Не-ет. Он просто трогал.
— Где?
— Здесь и здесь. — Она указала на маленькие груди, которые, словно два упавших желудя, разбросали несколько увядших розовых лепестков по ее платью.
— Правда? И как это было?
— Клодия! — устало сказала она. Вопросы я задавала неверные.
— Никак это не было.
— А как должно было быть? Приятно, да?
Фрида цыкнула зубом.
— Ну что он сделал? Просто подошел и ущипнул их?
Фрида вздохнула.
— Сначала он сказал, какая я симпатичная. Потом схватил за руку и дотронулся.
— А где были папа и мама?
— Там, в саду, сажали семена.
— И что ты сделала потом?
— Ничего. Выбежала из кухни, и прямо в сад.
— Мама говорила, что мы никогда не должны переходить пути одни.
— Ну а что бы сделала ты? Осталась, чтобы он тебя щипал?
Я посмотрела на свою грудь.
— У меня нечего щипать. У меня никогда тут ничего не будет.
— Клодия, ты всему завидуешь! Ты правда хочешь, чтобы он тебя щипал?
— Нет, просто мне надоело, что я всегда все получаю последней.
— Неправда. Как насчет краснухи? Сначала она была у тебя.
— Это не считается. Так что же произошло в саду?
— Я сказала маме, она сказала папе, мы все пошли домой, но он уже ушел, и мы его ждали, а когда папа увидел, что он поднялся на крыльцо, то схватил наш старый велосипед и швырнул ему в голову, а потом ударил и столкнул вниз.
— Он умер?
— Нет. Он вскочил и начал петь «Ближе к тебе, Господь». Тогда мама ударила его метлой и сказала, чтобы он не смел произносить имя Господа всуе, но он все пел, и тогда папа стал ругаться, а все начали кричать.
— Надо же что было, а я снова все пропустила.
— А потом пришел мистер Бафорд с ружьем, и мама сказала, чтобы он ушел отсюда, но папа сказал «нет, дай мне ружье», и мистер Бафорд дал, мама закричала, мистер Генри замолчал и побежал прочь, а папа в него выстрелил; тогда мистер Генри выпрыгнул из своих ботинок и дальше побежал в одних носках. Потом вышла Розмари и сказала, что теперь папа попадет в тюрьму, и я ее ударила.
— Прямо по-настоящему?
— По-настоящему.
— И за это мама тебя выпорола.
— Я же тебе сказала, что она меня не била.
— Тогда почему ты плачешь?
— Когда все успокоились, пришла мисс Данион, и мама с папой ворчали, кто же теперь пустит к себе мистера Генри, а она сказала, что мама должна отвести меня к доктору, потому что меня могли погубить, и мама снова начала кричать.
— На тебя?
— Нет. На мисс Данион.
— Почему ты все-таки плачешь?
— Потому что я не хочу быть погубленной.
— Что значит погубленной?
— Ну ты же знаешь. Как Мажино. Она погубленная. Так мама говорила, — Фрида снова заплакала.