Куда подевалась сестра? Тим шарил глазами по колышущейся толпе. Он посмотрел на часы, надавив на кнопку сбоку и осветив большой циферблат. Почти одиннадцать. Куда она на этот-то раз ушла?
Он всматривался в темноте в смутные силуэты. Несмотря на то что вокруг парка ярко горели высокие уличные фонари, а внутренние аллеи освещались декоративными фонарями поменьше, лица отдельных людей различить было сложно. Некоторые уже с полчаса как стали расходиться, очевидно, устав от двух с лишним часов плохого пения и однообразных скучных воспоминаний, оставшиеся же стали разбиваться на небольшие группки, и ему стало труднее следить за Меган.
Нельзя сказать, чтобы ему этого очень хотелось. Просто хоть кто-то в семье должен уже начинать вести себя ответственно. А разве не он теперь единственный мужчина в доме? И разве не он должен с этого момента следить, чтобы все было хорошо, чтобы жизнь и впредь протекала нормально? Хотя что теперь считать нормальным? Кто-нибудь знает? Он точно не знает.
Молодых девушек находят убитыми, а убийцы разгуливают на свободе, отцы уходят из дома и переезжают — правда, пока только из, а не к — из-за женщины, которой бредит по ночам каждый подросток. Хотя отец-то уже далеко не подросток, уныло подумал Тим, пнув острым носком своего черного кожаного ботинка камешек и глядя, как он запрыгал по сухой траве. Разве мужчине в его возрасте не положено быть умнее? А теперь еще мать укатила в Форт-Лодердейл со своей лучшей подругой, школьной медсестрой, которая, правда, была разодета совсем не как медсестра, когда заехала за матерью сегодня вечером. И сколько пройдет времени, прежде чем он сумеет прогнать из памяти ее рыхлые груди, вываливающиеся из лифа ее слишком короткого и чересчур облегающего платья? Господи, о чем эта Рита только думала? Что же люди видят в действительности, когда смотрят на себя в зеркало? Или они смотрят, но не видят?
— Следи за сестрой, — предупредила его мать, перед тем как уйти. Без сомнения, то же самое она сказала перед этим Меган. «Следи за братом», — слышал он ее шепот. Интересно, если мать действительно уехала на свидание, то ведет ли себя прилично? В отличие от его отца и сестры. Меган что, совсем не соображает, с кем связалась? С Грегом Уоттом, с ума сойти! Мало того что она позволила этому дылде схватить ее и закинуть на плечо, как мешок с картошкой, так она еще и обжималась с ним на виду у всех, в самый разгар так называемого чествования погибшей подруги! Неужели и вправду решила, что их никто не увидит? Если они с Грегом ушли в другой конец парка, это вовсе не значит, что они стали невидимыми! Да их все равно бы кто-нибудь застукал, даже если б они улетели на луну! У нее что, совсем нет чувства собственного достоинства?
Но потом что-то, слава богу, случилось. Он был слишком далеко, чтобы увидеть, что именно, и слишком далеко, чтобы что-то слышать, но что-то, определенно, произошло, кто-то что-то сказал, потому что Грег с сестрой вдруг перестали льнуть друг к другу, как две виноградные лозы. Грег ушел в одну сторону, а Меган в другую, и больше они так ни разу друг к другу и не подошли.
Но Меган и к нему не подошла, понял вдруг Тим, не зная даже, радоваться ему или тревожиться. А потом он увидел Грега с Джоем, которые в компании других таких же качков играли в импровизированный тачбол. И не обращали ни малейшего внимания на компанию подростков, рассевшихся в круг и слушавших классическую песню «Битлз» «Земляничные поляны» в отвратительном исполнении Виктора Драммонда. Может, Меган тоже там?
Нет, ее нет среди них, понял Тим, пристально разглядывая лица сидевших в тусклом свете. Но и среди тех, кто раскачивается в такт музыке и размахивает в душном воздухе обгоревшими свечками, ее тоже не было. Нет ей никакого дела до ваших земляничных полей, радостно подумал Тим (ему эта песня никогда не нравилась — глупая и бессмысленная). Хотя что вообще имеет смысл?
Ветерок донес до него сладковатый запах марихуаны, и он стал всматриваться в темноте в рассевшихся под большой ананасовой пальмой молодых людей, которые по кругу передавали друг другу самодельную сигаретку. Копы, как ни странно, оставили их в покое, очевидно, решив, что если ребятки накачаются, то проблем с ними будет меньше. А может, они совсем уж дураки и просто не видят, что творится у них под носом.
Тим увидел, что Джинджер Перчак, Таня Мак-Гаверн и еще несколько девушек тихонько плачут, дожидаясь своей очереди. Интересно, они Лиану оплакивают или себя? Любопытно, что даже сейчас, когда прошло уже больше недели с того дня, как нашли труп Лианы, девушки разражаются слезами при малейшем подстрекательстве, а иногда и без. Иногда достаточно просто как-то не так на них посмотреть — а как на них смотреть? — и они начинают рыдать. Зато никто их ни в чем не обвиняет и не обзывается, никто не ставит под сомнение их сексуальную ориентацию. Почему девушкам можно — более того, это даже поощряется — выражать свои эмоции по всякому пустяковому случаю, а парней принуждают сдерживаться даже в самых серьезных ситуациях? Разве это справедливо?
В слезах нет ничего позорного, сказала ему мать после того, как отец их бросил, сама чуть не рыдая в голос. Неправда, это позорно. Он прекрасно это понимал, хотя слышал, как плакала Меган, закрывшись у себя в спальне. Его отец утратил нравственные ориентиры, и все в их мире пошло кувырком. Теперь он, Тим, должен быть бдительным, внимательным и даже осторожным. Если он будет слабым, если отвлечется хоть на миг, если допустит, чтобы его глаза заволокло слезами, как это часто бывало с матерью, когда она думала, что ее никто не видит, то как он сможет заново найти себя в этом мире? Как он сможет вывести их к свету?
Тим снова зажег циферблат, понимая, что прошло всего несколько минут с тех пор, как он посмотрел на часы в последний раз. Куда запропастилась Меган, черт побери? Рядом с Грегом ее не видно, рядом с Джинджер и Таней — тоже, а уже становится поздно, через час они должны быть дома. Не убежала же она куда-нибудь? Не такая уж она дура, в самом деле!
И вдруг ночной воздух наполнился прекраснейшими звуками. Звуками девического голоса, чистого и прозрачного, как холодный горный ручей. Она пела: «Спасешь ли ты меня утром?», и с каждым грустным рефреном ее голос набирал мощь и решительность.
Тим обернулся на голос. «Я сижу и мучаюсь жаждой. Брось мне спасательный круг, пока я не перешла черту».
Тим невольно затаил дыхание. Пела Далила Фрэнклин. Все вокруг зашевелились и стали прислушиваться, склонив головы набок, до него донесся недоверчивый шепот: «Это правда Далила Фрэнклин?» — «Должно быть, под фанеру поет», — сказал кто-то еще.
— Мать твою! — заорал Грег, бросив мяч и протолкавшись в круг. — Неужто это и вправду поет Биг Ди?
Далила немедленно замолчала и уставилась в землю, будто желая, чтобы она разверзлась у нее под ногами.
— Что такое? — Подле Грега показался запыхавшийся Джой Бэлфор. — Похоже на поросячий визг.
— Заткнись, Бэлфор! — рявкнул Грег.
— Я решил, что тут курицу зарезали.
— Господи, да заткнись же, говорят тебе.
— Да пошел ты! — обозлился Джой.
— Так, хватит, — вмешался Виктор Драммонд. — Мы собрались, чтобы почтить память Лианы, так что уберите отсюда свои задницы.
— Ах, да, я и забыл, что ты у нас специалист по задницам! Точно, педик? — ответил Джой.
Все дружно затаили дыхание. Тим смотрел, как Виктор схватил свою гитару и медленно поднялся на ноги. На одно мгновение Тим решил, что Виктор сейчас хрястнет Джоя гитарой по голове, но Виктор повернулся к нему спиной и побрел прочь. «Опера окончена», — бросил он через плечо.
— Как это окончена? — крикнул ему вдогонку Джой. — Она не закончится, пока толстая дама не споет, ты разве не знаешь? Ой, — добавил он, — толстая дама уже пропела.
Сидящие рассмеялись.
— Значит, пора собираться домой, — продолжал Джой. — Ведь толстая дама спела.
Тим думал, что Грег сейчас снова попросит Джоя заткнуться, чтобы Далила допела песню. Одно его слово — и все насмешки прекратятся. Но вместо этого он захохотал вместе с остальными, а потом пожал своими широкими плечами, как будто говоря Далиле: «Извини, я попытался, но…» И снова пошел играть в футбол.
Далила сидела еще несколько минут, склонив голову. Интересно, думал Тим, о чем она думает. Затем она медленно поднялась на ноги и пошла прочь.
— Толстая дама пропела, — крикнул откуда-то сзади какой-то парень.
— Зануда, — крикнула Далиле какая-то девица.
И тут зазвучала другая песня, уже с другого конца стремительно распадающегося круга, которую подхватили по всему парку десятки разрозненных голосов: «На каждой вечеринке должен быть свой зануда. Поэтому мы тебя и пригласили. Зануда, зануда».[39]
Они безжалостно преследовали Далилу до самого выхода из парка. Тим видел, как она пробежала по дороге и скрылась за углом, и невольно почувствовал жалость к ней, потому что он мог только презирать дочь женщины, разрушившей его семью. И покачал головой, пытаясь избавиться от столь неуместного сочувствия. Какое имеет значение, что у Далилы ангельский голос? Значение имеет лишь то, что она толстая и неуклюжая, а следовательно, представляет собой легкую мишень. И любой человек, находящийся рядом с ней, также становится легкой мишенью. Нет, Тим не может позволить себе такую роскошь, как сочувствие.
— Ну и ну! — послышался у него за спиной девичий голос. — Кто бы мог знать, что она так классно поет?
Тим обернулся и оказался лицом к лицу с Эмбер Вебер.
— Да, — ответил он, не зная, что еще сказать. Он всегда смущался в присутствии девушек, а Эмбер Вебер была не просто девушкой, она была дочерью шерифа, и, какой бы она ни была костлявой, она все-таки минимум на два дюйма выше его и к тому же довольно красивая, а он не знает, как разговаривать с высокими и красивыми девушками, у которых, к тому же в отцах ходят шерифы, поэтому просто ответил: «Да».
— Даже жалко ее как-то, — продолжала Эмбер, как будто прочитав его мысли.
— Да.
— Плохо, что она такая толстая — из нее бы вышла прекрасная Кэт. Извини, — тут же спохватилась Эмбер. — Я знаю, Меган великолепно сыграет эту роль. Просто жду не дождусь, когда мы начнем вместе репетировать.
— Да. — Она что, пытается флиртовать с ним? До сего момента она с ним и парой лишних слов не обмолвилась. — А ты ее случайно не видела?
— Твою сестру? — Эмбер огляделась. — Нет. Но я видела ее… — И она запнулась, не докончив мысль.
«С Грегом», — мысленно закончил за нее Тим.
— Как так вышло, что ты не пришел на прослушивание? — спросила Эмбер.
Тим пожал плечами.
— Зря ты не пришел, это было так здорово. Может, тебе стоит поговорить с мистером Липсманом, пока еще не слишком поздно. Может, тебя в хор возьмут или еще куда-нибудь.
— Вряд ли, — ответил Тим.
— Не любишь мюзиклы?
Тим неопределенно пожал плечами. На что она намекает, интересно? На тот дурацкий список педиков?
— Ты не знаешь, который сейчас час? — спросила Эмбер.
«У нее что, часы испортились?» — подумал Тим, взглянув на запястье.
— Круто, — сказала Эмбер, показав на светящийся циферблат. — Почти одиннадцать.
— Черт, мне пора, — отец должен за мной заехать. — И она показала на противоположный конец парка. — Тебя не надо подвезти?
Тим с радостью принял бы это предложение, потому что больная нога беспокоила его весь день, а он за весь вечер ни разу не присел. Уж не говоря о том, что ему скучно, он устал и обозлился на Меган. Куда же она запропастилась?
— Я не могу. — Ему показалось, что в глазах Эмбер промелькнуло разочарование. Неужто? — Но я могу проводить тебя, — предложил он, произнеся самую длинную фразу за вечер.
— Отлично, а то я немного побаиваюсь. Ну, ты понимаешь.
— Да.
Они быстрым шагом пошли через парк, обходя группу подростков, еще сидевших в разорванном кругу, фактически уже превратившемся в полукруг, и стараясь не попасть под мяч, который со свистом летал над головами.
— Эй, ты, болван, — крикнул ему Грег. — Уходишь, не попрощавшись?
— Ты не видел мою сестру? — вопросом на вопрос ответил Тим.
Грег ничего не ответил. У Тима мелькнула мысль, что Грег его не расслышал, но он тут же ее отбросил, увидев насмешку, тронувшую углы его губ, и понял, что переспрашивать бессмысленно. Подумав, стоит ли показать Грегу палец, он решил, что лучше не стоит. У матери и без того достаточно проблем. Не хватало ей, чтобы он еще вернулся домой с переломанными ребрами. И вновь он обратился мыслями к матери: чем она занимается, едет ли уже домой? Форт-Лодердейл приблизительно в часе езды отсюда. Значит, они с Ритой уже должны выехать на магистраль, если хотят вернуться домой к полуночи.
— Это он болван, — прошептала Эмбер, тронув Тима за локоть.
Тим ощутил удар током, прошедший через локоть прямо ему в штаны, и даже остановился, чувствуя, что у него подкашиваются ноги.
— Ты в порядке? — спросила Эмбер, снова к нему прикоснувшись.
Тим подумал, что, если она не прекратит его касаться, то его парализует раньше, чем они выберутся к тротуару.
— Да, — пробурчал он.
— У тебя с ногой что-то?
— Поранил слегка, — выдавил он хриплым голосом.
— Да? Как это ты умудрился?
— Споткнулся, — солгал он. Не мог же он сказать, что пытался воспроизвести кое-какие приемы кунг-фу из фильма, который вчера ночью показывали по телевизору, отчего зацепился одной ногой за другую и рухнул на пол. На экране это выглядело так просто. Ему мог бы пригодиться этот прием в случае, если пришлось бы защищать мать или сестру от… От чего? И кого он хочет обмануть? Он на собственных ногах-то устоять не может, а собирается еще кого-то защищать.
— Надо быть осторожнее, — сказала Эмбер.
— Да.
На этот раз она не давала волю рукам, и остаток дороги они проделали в молчании, причем Тим все это время всматривался в темноту, надеясь увидеть где-нибудь Меган. Патрульная машина отца Эмбер стояла на улице, шериф был рядом.
— Привет, пап, — сказала Эмбер, подходя к машине. — Это Тим. Тим Кросби.
Тим видел, как прищурился шериф, протягивая ему руку.
— Сын Яна Кросби?
— Да, сэр. — Тим почувствовал, как этот здоровяк сдавил ему пальцы, отчего у него моментально онемела рука.
— Мама Тима преподает английский в школе, — сказала Эмбер. — На следующий год будет нас вести.
«Если мы не уедем из Флориды», — подумал Тим.
— Тебя подвезти, Тим? — спросил шериф.
— Нет, спасибо, сэр. Спасибо.
— Тим ждет свою сестру, — объяснила Эмбер. Но шериф уже садился за руль.
— А что Далила? — услышал Тим.
— Она уже ушла. — Эмбер открыла дверцу со стороны пассажирского места и без лишних слов села на переднее сиденье рядом с отцом. Потом повернулась и помахала Тиму, когда машина тронулась с места.
Тим стоял на тротуаре, глядя вслед исчезающему автомобилю и потирая локоть, к которому притронулась Эмбер, рукой, которую смял ее отец. Что все это значит, думал он. Этот ее внезапный интерес к нему — он действительно ей симпатичен или просто понадобился надежный спутник, человек, который безопасно проводил бы ее до противоположного конца парка?
— Кто знает? — произнес он вслух и пошел обратно. «Сам черт не разберет, что творится у женщин в головах», — услышал он бормотание своего отца.
Он уже почти добрел до середины парка, когда увидел одинокую фигуру, прислонившуюся к королевской пальме и с интересом разглядывающую близлежащие кусты.
— Что ты там интересного высмотрел? — спросил Тим, незаметно подкравшись.
— А что в твоем понимании интересное? — последовал взвешенный ответ.
Тим лишь пожал плечами. Не надо было спрашивать, знает же прекрасно, что этот Брайан Хенсен какой-то чудной.
— Наши матери, кажется, поехали сегодня вместе в город.
Брайан распрямил плечи, не изменив положения бедер и не переставив ног. Тиму показалось, что это, должно быть, очень сложно.
— Полагаю. Ну и что с того?
— А у твоей матери есть друзья в Форт-Лодердейле? — Тим постарался спросить это как можно небрежнее. Он тоже прислонился к пальме, надеясь что-нибудь разузнать и одновременно дать передышку больной ноге.
— Если и есть, то, во всяком случае, я про них не слышал. А что?
— Просто вот думаю: зачем это они туда отправились?
— Да? Мне она ничего не сказала. — Плечи Брайана вернулись в первоначальное положение, и он уставился куда-то вдаль. — По-моему, их там пригласили на свидание.
У Тима пересохло во рту.
— Почему ты так думаешь?
— Залез в ее электронную почту. Она недавно зарегистрировалась на каком-то сайте знакомств.
Тим был шокирован и наглостью Брайана, и тем, что Рита Хенсен знакомится с мужчинами через Интернет. Но гораздо сильнее его шокировало то, что в это оказалась замешанной его собственная мать. Он снова взглянул на часы, на этот раз не подсветив себе циферблат.
— К полуночи они должны вернуться домой. А ты мою сестру не видел?
Брайан отрицательно покачал головой:
— Во всяком случае, последние пару часов.
Тим оттолкнулся от ствола пальмы. Надо найти Меган. Куда она делась? И что это матери в голову взбрело — знакомиться с мужчинами через Интернет? Это что, изощренный способ отомстить отцу? Женщины и впрямь такие взбалмошные. Может, стоит переехать жить к отцу? Так, наверное, было бы гораздо проще. Только отцу он не нужен. Разве он недостаточно ясно дал это понять, когда ушел от них?
— Мама рассказывала, что твой отец покончил жизнь самоубийством, — сказал Тим и тут же пожалел об этом. Они же с Брайаном так и не стали друзьями, как бы ни старались обе их мамаши. И еще ни разу так подолгу не разговаривали друг с другом.
— Она права.
— Она сказала, что это ты его первым обнаружил.
— Точно.
По голосу Брайана невозможно определить, сердится он или нет. Брайан всегда говорил одинаковым тоном, независимо от того, что он говорил, бесцветным, но на удивление глубоким для такого худенького паренька голосом. Хотя не такой уж он и худенький, как понял однажды Тим, заметив бугры мышц под серой облегающей футболкой Брайана. Несмотря на свою почти смертельную бледность, сообщавшую ему весьма хрупкий вид, он изрядно подкачался за прошедшие месяцы. Тиму очень хотелось узнать, какие упражнения он для этого выполняет. Но вместо этого он спросил:
— Каково это было? Ну, когда ты нашел его.
— Это было отвратительно, — сухо ответил Брайан. — Ну, ты же знаешь, что он повесился, так вот, у него глаза вылезли из орбит, а изо рта высунулся язык. Примерно вот так. — И он резко, всем туловищем, развернулся к Тиму, криво склонил голову, высунул язык и выпучил глаза, так что в темноте блеснули белки.
Тим невольно отшатнулся.
— Я вот тоже думаю как-нибудь попробовать, — продолжал Брайан. — То есть я не собираюсь себя убивать, нет, конечно. Просто хочу на время отключиться. Я слышал, что кое-кто получает от этого по-настоящему сильный кайф.
Тим отпрянул. Хватит с него и того, что Эмбер Вебер прикоснулась к его руке.
— Мне пора, я должен найти Меган, — сказал он и, оступившись больной ногой, рухнул на траву.
Брайан протянул ему руку, чтобы помочь подняться.
— Это было очень круто, — проговорил он с каменным лицом.
Тут в кустах послышался какой-то шорох, из них показался какой-то человек и направился по аллее к ним навстречу, сверкнув в свете фонаря своим лысым черепом.
— Мистер Питерсон, — охнул Тим. — Что вы здесь делаете?
— Приглядываю за вами, — ответил учитель физики, лукаво улыбнувшись. — Чтобы чего не натворили. — И кивнул на руку Тима, которая все еще была в руке Брайана.
Тим тут же вырвал руку.
— Я упал, — промямлил он. — И Брайан помог мне встать.
Улыбка мистера Питерсона растянулась до ушей.
— Приятной ночи, мальчики. — И пошел дальше по аллее. Брайан за спиной Тима захохотал. Тим резко развернулся, едва снова не упав.
— Осторожнее, — предупредил его Брайан и снова захохотал.
— Что здесь такого смешного?
— Видел бы ты свое лицо.
— Ты понял, о чем он подумал?
— Какая разница, кто что думает?
— Черт, — пробормотал Тим. Может, Брайан и вправду гей, как поговаривают?
— Знаешь, что я думаю? — спросил Брайан.
— Не совсем.
— Я думаю, что тебе нужно идти и поискать свою сестру, — ответил Брайан. И снова рассмеялся.
Песня из фильма «Отец невесты-2».