— Я могу ему сказать, по какому вопросу вы пришли? — спросила девушка.
Джон Вебер навалился всем своим могучим весом на высокую стойку регистрации, внимательно осматривая ряд закрытых дверей, расположенных в хорошо освещенном внутреннем помещении.
— Просто скажи ему, что шериф хотел бы отнять несколько минут его времени. Да, Бекки, — обратился он к девушке, которую знал еще с двухлетнего возраста и чье пухлое веснушчатое лицо за прошедшие двадцать лет едва изменилось, — скажи ему, что я не имею возможности дожидаться приема весь день. — Он обернулся и посмотрел на переполненную приемную. Был понедельник, половина девятого утра, а здесь уже толпилось с полдюжины пациентов.
— Доктор Кросби, — прошептала Бекки во внутреннюю связь. — Вас хочет видеть шериф Вебер… Я не знаю, он не говорит. — И она с робкой улыбкой посмотрела на шерифа. — Доктор Кросби просит вас присесть, он выйдет к вам, как только закончит с пациентом.
— Спасибо. — Джон посмотрел на единственное пустое сиденье у серой стены, между пожилой женщиной, которая была явно не в себе и сидела раскачиваясь взад-вперед, и мужчиной, который сморкался, не переставая, с самого того момента, как Джон вошел в дверь. Если поднапрячься, то, может быть, он и вспомнит этих людей по именам, но вряд ли их знакомство идет дальше шапочного. То же самое касается и тех трех немолодых женщин и мужчины с несчастными напряженными лицами, которые зарылись в глянцевые журналы. А ведь было время, и не такое давнее, когда Джон знал буквально всех в городе. Теперь все кажутся ему на одно лицо. Джон вдруг понял, что не ощущает ни с кем из них ни малейшей связи. Интересно, в чем истинная причина этого разобщения — время? Или просто это лишний раз доказывает то, что с возрастом он стал слишком самодовольным и безразличным, а потому не может как следует выполнять свою работу? Он подошел к окну, выходившему на улицу, стараясь отогнать от себя укоризненное лицо мэра, будто отразившееся в тонированном стекле.
Приемная Яна Кросби располагалась на третьем этаже относительно нового трехэтажного здания на Чарч-стрит,[40] названной так из-за находившихся там нескольких церквей.
Джон попытался припомнить, когда он последний раз был в церкви, если не считать свадеб и похорон. Панихиду по Лиане Мартин отслужили здесь, буквально за углом. Пришло столько народу, что часть толпы высыпала на улицу. Он занял место справа от входа, чтобы иметь возможность наблюдать за теми, кто приходил отдать ей свой последний долг. Или позлорадствовать. Ничего особенного он так и не увидел. Если среди скорбящих и находился убийца Лианы, то он ничем себя не выдал. И вообще, если кто и пробудил в тот день сильнейший интерес Джона, так это люди, которых здесь не было. К примеру, Ян Кросби.
— Шериф Вебер? — обратилась к нему миниатюрная блондинка с соседнего места. Она оттолкнулась от жемчужно-серой стены и поглядела на него своим распухшим красным глазом.
— Миссис Маршалл, — поздоровался он, мысленно похлопав себя по плечу за то, что вспомнил, как ее зовут.
— Вы здоровы, шериф?
— Вполне, благодарю вас.
— Очень хорошо, а то не хотелось бы, чтобы наш шериф заболел.
— Благодарю, мадам.
— Тем более теперь.
— Понимаю.
— Мы рассчитываем на вас, шериф.
Эти слова не нуждались в объяснении: Джон прекрасно понял, на что она рассчитывает: что он отыщет убийцу Лианы Мартин и город вернется к спокойному существованию.
— Я делаю все возможное.
— Не сомневаюсь в этом.
— Есть какие-нибудь зацепки? — Женщина, сидевшая рядом с миссис Маршалл, наклонилась вперед на своем васильковом кресле, заправляя за ухо прядь волос мышиного цвета.
Как Джон ни пытался, но так и не смог вспомнить ее имени.
— Расследование продолжается, — ответил он сухо, что, по сути, можно было перевести как: «Нет, никаких», и оба это прекрасно понимали.
Непрестанно сморкающийся мужчина неожиданно чихнул, и все едва ли не хором пожелали ему здоровья.
— Вообще-то если у человека простуда, то ему нельзя говорить «Будь здоров», — заявил он, снова высморкавшись.
— Почему это? — спросила миссис Маршалл удивленно.
— Мать мне так говорила.
— Первый раз слышу, — заявила миссис Маршалл и снова уткнулась в последний номер журнала «Стайл».
Джон знал, что это последний номер, потому что у жены валялся дома точно такой же: Полин всегда первой появлялась у газетного киоска, когда появлялись новые журналы. Считала своей обязанностью быть в курсе последних модных тенденций, а также читать про Анджелину с Брэдом, Дженнифер с Пэрис и про всех этих знаменитых спичек, Николь, Линдсей и как там их еще? Может, по стране бродит какой-нибудь непонятный вирус, поразивший всю нацию и его в том числе? Знаменитотит. И он прокашлялся, чтобы не рассмеяться вслух. Интересно, поможет ли ему в этом добрый доктор?
— Благодарю вас, доктор Кросби. Пока, Бекки, — прощебетал из открывшейся двери знакомый голос, и из кабинета выпорхнула Таня Мак-Гаверн.
— Шериф Вебер. — Она улыбнулась. — Что вы здесь делаете? Вы не заболели?
— Нет, Таня, спасибо. А ты?
— Я плохо сплю в последнее время.
— Что ж, это вполне понятно.
— Мать решила, что мне необходимо попить снотворное, вот доктор Кросби и выписал мне рецепт.
— Мы будем нормально спать, только когда поймают этого маньяка, — высказалась миссис Маршалл.
— Есть какие-нибудь зацепки? — спросила Таня.
— Расследование продолжается, — ответила соседка миссис Маршалл, прежде чем Джон успел раскрыть рот.
— Ну, я в школу, — уже по пути к выходу сказала Таня.
— Будь осторожнее. — Шериф снова подошел к окну, глядя, как Таня выходит из здания и залезает в поджидавший ее фургон. «А кто за рулем? Уж не Грег ли Уотт?» — подумал он, прижавшись лбом к холодному стеклу. Но машина завернула за угол прежде, чем он успел разобрать лицо водителя.
— Джон? — произнес у него за спиной мужской голос. Не «шериф Вебер», как следовало бы обратиться, учитывая их отношения, а точнее, отсутствие таковых, а подчеркнутое «Джон».
— Ян. — Шериф обернулся, улыбнувшись при виде невольной гримасы, на один момент исказившей красивое лицо доброго доктора. Под распахнутым белым халатом на Яне Кросби была рубашка в синюю и черную клетку и тщательно отутюженные черные брюки, подчеркивающие его узкие стройные бедра.
— Что-то случилось? — спросил доктор. — Вам плохо?
Не «заболели», а «вам плохо», заметил про себя Джон.
— Нет-нет. Мне не плохо, дело не в том. Боюсь, мне придется задать вам несколько вопросов.
Врач был явно раздосадован.
— А это не может подождать? Вы же видите, сколько у меня больных.
— Боюсь, не может. Я и без того уже несколько раз пытался с вами связаться.
— Да, извините, но…
— …вы были очень заняты. Я все понимаю, это не займет много времени.
Ян Кросби со вздохом вскинул руки, будто сдаваясь: «Ну, что, мол, с вами поделаешь?»
— Прошу прощения, мы всего на несколько минут, — извинился он перед пациентами, провожая Джона в свою святая святых.
— Прекрасно выглядишь, Бекки, — бросил Джон регистраторше, проходя вслед за доктором по узкому коридору мимо двух комнат, в которых уже дожидались пациенты, в третью, в самом конце помещения. Ян Кросби сразу же уселся в большое коричневое кожаное кресло за излишне опрятным дубовым столом и кивнул Джону на стоявшее перед столом кресло поменьше. Ну уж нет, подумал Джон, и не стал садиться. Он еще в начале своей карьеры понял, что, если смотреть на своего оппонента сверху вниз, тот испытывает от этого сильнейший психологический дискомфорт.
— Чем могу вам помочь, шериф? — Ян выхватил из деревянного стакана красную шариковую ручку и стал нервно постукивать ею о краешек стола.
Ага, теперь, значит, шериф!
— Я хочу знать, чем вы занимались в день исчезновения Лианы Мартин.
Ручка выпала из руки Яна на стол, прокатилась между фотографиями его детей в рамках и упала на серое ковровое покрытие.
— Прошу прощения?
— В понедельник…
— Я знаю, какой был день.
— Тогда вы, может быть, скажете мне, чем в этот день занимались?
— Это что, шутка? Меня уже допрашивали по этому поводу.
— Нет, доктор Кросби. Уверяю вас, это не шутка. — Джон смотрел, как постепенно бледнеет загорелое лицо Яна, и изо всех сил сдерживал улыбку. Он не должен показаться непрофессионалом и выдать свою радость при виде столь очевидного смущения доброго доктора.
— Я… Я был здесь. Я же уже говорил это вашему помощнику.
— Да, насколько я помню, это был помощник Трент, и он разговаривал с вами на прошлой неделе, — сказал Джон, вынимая из кармана рубашки маленький блокнот и пробежав глазами записи. — Вы сказали ему, что днем ваша приемная была закрыта.
Ян разнервничался еще сильнее.
— Она и была закрыта. Мне нужно было проверить кое-какие бумаги. И вообще, на что вы намекаете?
— Так много бумаг, что вы даже отменили визиты пациентов?
— У меня не было записей на тот день.
— Неужели? — Джон перевернул несколько страничек. — По словам вашей регистраторши, с которой пару дней назад разговаривал другой мой помощник, вы попросили ее отменить на тот день все назначенные приемы, сказав, что у вас семейный кризис. — После того, как Джон столкнулся с Яном у Кэрри, он отрядил одного офицера допросить Бекки.
— Ну, это был не совсем кризис. Просто моя жена расстроилась из-за сына…
— Ваша жена? Сэнди Кросби?
— Да, мы расстались, но…
— А она вот не помнит, чтобы была чем-то расстроена. — С Сэнди он вообще-то не разговаривал, но чувствовал, что в данном случае интуиция его не подводит.
— Да потому что она вечно чем-нибудь расстроена. Послушайте, шериф, я не понимаю, куда вы клоните. У меня уже такое чувство, что вы меня подозреваете.
— О-о-о! Сбавьте-ка газу, Ян. Разве кто-то сказал, что вас подозревают?
— Тогда зачем этот допрос с пристрастием?
— Я просто выполняю свою работу. То есть пытаюсь взглянуть на это дело со своей точки зрения. — Джон мельком оглядел уставленный справочниками кабинет. — Судя по всему, дела у вас идут неплохо. Однако в тот день вы отменили все приемы и отправили регистраторшу домой. Почему?
— Я же сказал, что мне нужно было проверить кое-какие бумаги.
Джон улыбнулся.
— Может, подумаете еще раз? — медленно проговорил он.
Наступило молчание, во время которого один покачивал головой, а другой в конце концов обреченно кивнул.
— Ладно, хорошо. Вы ведь тоже мужчина и должны понимать такие вещи.
— Какие вещи?
Снова молчание. Потом Ян Кросби слегка скривил губы.
— Я был здесь не один…
«Нельзя сказать, чтобы я этого не ожидал», — подумал Джон.
— С Кэрри Фрэнклин?
Снова молчание. Потом доктор закатил глаза:
— Нет.
А вот этого уж никак нельзя было ожидать. Джон покачал головой, не зная даже, негодовать ему или восхищаться. Он пришел сюда в надежде его на чем-нибудь словить, хотя и не надеялся, что у него это получится.
— С Лианой Мартин? — спросил он, в страхе дожидаясь ответа доктора.
— С Лианой Мартин? Нет! Господи, нет, конечно! Я вас умоляю, она же была ребенком!
— Ей было восемнадцать лет, — напомнил Джон.
— Я даже не был знаком с Лианой Мартин.
— Тогда с кем? — Джон протянул руку и вытащил из стакана еще одну ручку. — Мне нужно имя.
— Послушайте, ситуация щепетильная…
— И станет еще щепетильнее, если вы не назовете мне имя. У меня уже есть свидетель, который видел вас на улице, где живет Лиана Мартин, примерно в то время, когда она исчезла.
— Что? Что за бред!
— Думаете, бред?
— Да я даже не знаю, где она жила, черт побери, и вообще я не мог там находиться.
— Если вы не знаете, где она жила, то откуда вам знать, что вы не могли там находиться?
— Да потому что я был здесь. — Доктор Кросби понял, что он уже сорвался на крик, и тут же понизил голос: — Я был здесь.
— С кем вы были, Ян? С пациенткой?
— С пациенткой? Нет, разумеется, нет. Вы что, думаете, что я совсем идиот — трахаться с пациентками, чтобы потерять лицензию?
Теперь уже настала очередь Джона поморщиться. Он терпеть не мог излишней грубости, хотя и понимал, что сам грубит не меньше остальных.
— Тогда с кем?
— Вы ее не знаете.
— Мне нужно ее имя, чтобы проверить вашу историю.
Ян Кросби снова помолчал, прижав пальцы правой руки к виску, будто у него разыгралась чудовищная мигрень.
Может, действительно голова разболелась, думал Джон, решив, наконец, сесть и устроиться поудобнее. Он откинулся на спинку кресла, вытянув в проход свои длинные ноги.
— Имя?
— Марси. Марси Гренн. Послушайте, вы что…
Джон быстро записал незнакомое имя.
— Адрес?
— Она живет в Боке. И она замужем, — робко признался Ян. — У меня есть только электронный адрес.
«Еще лучше», — подумал Джон.
— Так вы говорите, что познакомились с ней в Интернете?
— Мне не нравится ваш тон, шериф!
— Простите, я и не думал, что говорю каким-то не таким тоном.
— Моя личная жизнь вас не касается.
— Я расследую убийство, доктор Кросби.
— К которому я не имею абсолютно никакого отношения, что бы там ни говорили, будто видели меня на улице Лианы Мартин в день ее исчезновения.
Джон сделал вид, будто что-то записал в блокноте. На самом деле никто не говорил ему, что видел в тот день доброго доктора на улице Лианы Мартин. Он просто решил спровоцировать Яна на откровенность, посмотреть, а вдруг это что-нибудь даст? И кто бы мог подумать? Это навело его на замужнюю женщину по имени Марси Гренн. «Порой у меня все-таки очень интересная работа», — подумал он, ощутив внезапный прилив энергии.
— Мне нужен этот адрес.
Ян Кросби моментально нацарапал на какой-то бумажке адрес и передал его через стол.
— Надеюсь, вы не станете об этом распространяться.
— По-моему, это не имеет ничего общего с врачебной тайной, — ответил Джон, засовывая листок вместе с блокнотом в карман и возвращая на место авторучку.
— Послушайте, я просто прошу вас не болтать, — сказал Ян. — Другим вовсе не обязательно об этом знать, вы не согласны?
— Приятно было побеседовать с вами, Ян, — попрощался Джон, поднимаясь с кресла. — Буду держать с вами связь. — И он вышел из кабинета, мило распрощавшись с Бекки и с людьми в приемной, зная, что скоро уже весь город будет шептаться о том, что он приходил без записи к Яну Кросби и что это явно неспроста. Садясь в машину, он думал о том, что непременно свяжется с этой Марси Гренн из Боки, хотя был совершенно уверен, что Ян не врет. А рассказывать об этом Кэрри бессмысленно, решил он, отъехав от обочины и направляясь к шоссе. Она попросту обвинит его в ревности и мстительности и скажет, что он действовал не столько из добрых побуждений, сколько из-за уязвленного самолюбия. И в конце концов поверит в то, во что ей захочется верить. Люди всегда так поступают.
— Мистер Питерсон, — обратился Джон к лысоватому физику, садясь за столиком напротив него. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
— Шериф, — поздоровался тот в ответ, глядя поверх головы Джона в сторону туалета. Был вечер понедельника, но «Честерс» был забит до отказа. Эйвери Питерсон потягивал джин-тоник. Посреди лакированного деревянного столика стояла нетронутая кока-кола, и с краешка высокого стакана свешивался ломтик лимона, грозя вот-вот плюхнуться в стакан. — Вообще-то я не один. Просто она вышла «попудрить носик».
— Ничего, я не задержусь. Мне лишь нужно задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
Эйвери Питерсон пожал плечами:
— По-моему, я еще на прошлой неделе ответил на все ваши вопросы.
— Я хочу задать вам другие вопросы, мистер Питерсон…
— Эйвери, — перебил его учитель физики.
Джон кивнул. У него не было ни малейшего желания переходить на более дружеский тон с этим престарелым Ромео. А «ее» он уже видел. Эту девушку звали Элли Фрайсингер, два года назад она окончила школу и работала теперь в магазине, торгующем одеждой по сниженным ценам. Что нашла в этом невзрачном лысеющем ловеласе молодая и красивая женщина, было выше понимания Джона. Однако, по слухам, после скандального развода, состоявшегося пять лет назад, у него были романы не с одной жадной до его внимания девицей.
— Я слышала, что он у него здоровенный, как у коня, — поведала ему на днях Полин за ужином.
— Очень полезная информация, — раздраженно ответил Джон, швырнув на тарелку нетронутую куриную ножку. Неужели женщины и впрямь озабочены такими вещами? Он всегда считал, что они не столь поверхностны, как мужчины, но в последнее время начинал в этом разубеждаться. Принадлежность к прекрасному полу еще не означает, что ты лучше, потому что уязвимость и чуткость далеко не всегда одно и то же.
И теперь Джон не мог смотреть на учителя физики — учителя его дочери, черт бы его побрал! — без мысли о «коне». Меньше всего ему хотелось бы думать об этом сейчас, после утомительной поездки в Боку и обратно, хотя Марси Гренн оказалась приятной дамой и с легкостью согласилась сотрудничать. Она подтвердила слова Яна и даже показала шерифу письма, которыми влюбленные голубки обменивались после того, как несколько недель назад познакомились на сайте знакомств. Она призналась, что ее муж вечно занят, поэтому она не прочь время от времени вносить разнообразие в свою личную жизнь. И с кривой улыбкой попросила его не потерять ее электронный адрес. Джон, хотя и готов был поддаться искушению, все же поехал домой, решив, что хватит им с доктором Кросби и одной женщины на двоих.
На шоссе произошла авария, и он больше часа проторчал в пробке; потом он вдрызг поругался с Полин из-за какого-то пустяка, после чего отправился в «Честерс», чтобы заново допросить Кэла Гамильтона. В конце концов, его спонтанный визит к Яну Кросби открыл перед ним целый кладезь информации, правда, оказавшейся в конечном счете бесполезной в плане расследования убийства Лианы Мартин. Но, может, он все-таки сумеет развязать язык Кэлу Гамильтону?..
Правда, когда он пришел, выяснилось, что Кэл Гамильтон уже ушел. Бармен сказал, что где-то с час назад он, не сказав никому ни слова, умчался из «Честерса» прочь и так до сих пор и не вернулся. Джон сидел за столиком, стоявшим по другую сторону стойки, цедил пиво и дожидался, когда он придет. Было почти девять часов. Полин звонила уже дважды и визгливым голосом интересовалась, когда он собирается домой, и он уже собрался уходить, когда вдруг увидел Эйвери Питерсона, который вошел вместе с Элли Фрайсингер.
— Нам известно, что в ночь поминок по Лиане Мартин вы были в Пирсон-парке, — начал шериф.
Эйвери Питерсон даже не моргнул.
— Ну да, был.
— Может, расскажете, что вы там делали?
Физик пожал плечами:
— Мне было интересно.
— Интересно?
— Ну, кто там что будет петь или читать, что они там вообще собираются делать.
— А вы что, не знали, что взрослых туда не приглашали?
— Я просто следил за своими учениками. Чтобы никто там ничего не натворил.
— А вас что, просили?
— Это было наше с Ленни решение.
— Вы имеете ввиду Леонарда Фромма?
— Да, нашего уважаемого школьного директора. Я имел в виду именно его.
— А он подтвердит ваши слова, если прямо сейчас я позвоню и спрошу?
Эйвери Питерсон достал из кармана куртки сотовый телефон и протянул шерифу.
— Пожалуйста.
— Несколько человек видели, как вы прятались в кустах, — сказал Джон, не обращая внимания на телефон.
Эйвери Питерсон положил телефон в карман и как-то странно улыбнулся.
— А я-то так старался, чтобы меня не заметили.
— Каковы были ваши взаимоотношения с Лианой Мартин? — веско спросил Джон.
— Прошу прощения?
— Пожалуйста, Эйвери, ответьте на вопрос.
— Она была моей ученицей.
— И все?
— То есть?
— Ни для кого не секрет, что вы большой ценитель молоденьких девушек…
— А это что, преступление?
— Нет, зато убийство — это преступление.
Эйвери Питерсон нервно рассмеялся:
— Мне, наверное, послышалось?
И тут раздался приглушенный звук полицейской сирены. Джон пожал плечами.
— Извините, это мой сотовый, — сказал он, вынимая его из заднего кармана брюк. — Насчет сирены дочь придумала. — Он нажал на нужную кнопку и поднес телефон к уху.
— Джон, — прокричал женский голос прежде, чем он успел сказать «слушаю». — Ты должен немедленно приехать! — Потом послышался стук и крики.
— Кэрри?
Но, прежде чем она успела что-либо ответить, связь прервалась и на линии послышались короткие гудки.
Чарч (англ, church) — церковь.