Одноглазый смущен.
- Что значит нравится?.. Я с ней чисто по-товарищески обращаюсь.
Девочка опять вздохнула.
- А мне она очень нравится!
Одноглазый оторопело смотрит на нее, не в силах постигнуть сложные ходы детской души. Откашливается, не зная, что сказать.
- Мы с ней всю ночь разговаривали... Она сказала, что ты хороший.
- Ну да? Так и сказала? - с чрезмерной горячностью спрашивает одноглазый.
Девочка делает предостерегающие глаза - вернулась в вагон черненькая. В руке у нее стаканчик со сметаной.
Появляется артистка, в руках у нее несколько свертков
- Ну, и цены на этом базаре! - говорит она возмущенно. - Два яичка шелковая кофта, луковица - чулки, мясо - гарнитур. Грабеж средь бела дня! Огурец, паршивый огурец, - она патетически потрясает в воздухе соленым огурцом, - мои любимые клипсы!..
- Я, кажется, совершил более удачную торговую операцию, - говорит корреспондент, - шесть лепешек выменял за иголку и катушку ниток.
- Я всегда была непрактичной! - тяжело вздыхает артистка
- Им нитки да игла всего дороже, - говорит тетя Паша, - у них, поди, столько дыр и прорех - век не залатаешь!
- Базарчик такой, что плакать хочется. Еще немного, я бы даром все отдала. Только мысль о нашем голодном коллективе удержала, - говорит артистка.
Как всегда скромно и неуверенно приближается человек, который все потерял, он что-то держит за спиной.
- Разрешите мне, - обращается он к артистке, мучительно краснея, - от лица ваших почитателей вручить вам этот маленький букет первых весенних цветов.
Он вынимает из-за спины действительно очень маленькой букетик голубеньких подснежников: пять-шесть цветочков.
Кто-то насмешливо улыбается, но артистка растрогана.
- Спасибо! Это лучший букет в моей жизни. Правда, - добавляет она самокритично, - их было не так-то много...
Черненькая разглядывает принесенную снедь, что-то оставляет, что-то откладывает:
- Масло и сметана - Нине большой и Нине маленькой...
- Не надо, Дуся, - слышится голос жены бригврача, - я буду, как все...
- Отставить разговоры! - приказывает артистка - К столу, товарищи по несчастью!
Машина стоит под красным светофором. На перекрестке идут люди.
- Замечательные люди были ваши спутники...
- Обычные люди, каких мы постоянно видим вокруг себя.
Лена иронически улыбнулась.
- Да, это были самые обычные люди... Машина тронулась.
Медленно проплывает военный пейзаж.
В этот момент вагон дергается.
- Неужели едем?!.. - говорит черненькая.
- Небось, на другой запасной путь перегоняют... - говорит одноглазый.
- В тупик!.. - говорит актриса
Одноглазый парень выглядывает в окно. К вагону с двумя огромными мешками, висящими через плечо, спешит какой-то старик.
- Нет, похоже, что едем. - Говорит одноглазый. Поезд тяжело и медленно трогается.
- Эх, поеду я в Ленинград-городок!.. - в восторге выкрикивает черненькая.
Старик бежит рядом с вагоном, мешок колотит его по крестцу.
- Нет, не успеет! - сочувственно говорит одноглазый парень.
- Кто не успеет?
- Да старик вон... - парень оглядывается на корреспондента, - пошли, может, подсобим.
Парень и корреспондент выбегают в тамбур.
- Живей, папаша! - орет одноглазый, далеко высунувшись из вагона
Рослый, крепко сбитый старик в коротком, толстом азямчике, с седыми, в прожелть, усами и бородой клинушком, нагоняет подножку и бежит с ней вровень, вытянув вперед правую руку, а левой поправляет сползающие с плеча мешки.
Он было ухватился за поручень, но поезд прибавил ходу, и качнувшийся вагон толкнул старика в бок, едва не сбив с ног.
- Кидай сюда мешки! - кричит одноглазый.
Старик, видимо, не слышит. Он снова молча бежит рядом с вагоном, выпучив бледно-голубые глаза. Снова пробует ухватиться за поручень и снова выпускает его.
- Кидай мешки, слышь! - надрывается одноглазый, и корреспондент присоединяет свой голос.
Но все впустую. Старик молча бежит, и задний мешок колотит его по крестцу, будто подгоняя. А затем он вдруг решается. Он подпрыгивает, правая рука его находит поручень, но тяжесть мешков перевешивает, старика заводит назад, еще миг и он свалится под колеса. Но тут одноглазый парень ловит его за ворот, корреспондент хватает за плечо и с огромным трудом им удается втащить старика в тамбур.
Ни слова не говоря, старик проходит в вагон, раздвигает чьи-то вещи, прямо к печке скидывает свои мешки и, сняв матерчатый ватный картуз, утирает взопревшее лицо.